Читать книгу Катализатор. Серебряный Сумрак - Ольга Васильевна Ружникова - Страница 11

…Тикают часы на полке. Отбивают очередной час, отделяющий сестренку от свободы.

Почти полвосьмого. Этак скоро Наташку будем забирать только по ночам. А спать не выйдет совсем. Обеим.

– Надеюсь, когда вам станет известно о местонахождении вашей сестры… – многозначительно нахмурилась злобная грымза. То ли старая дева, то ли просто редкая стерва. И «вы» в обращении выдавливает с таким трудом…

– Разумеется! – неприветливо буркнула Инна, крепко закрывая за незваной гостьей старую, но крепкую бабушкину дверь. Жаль, единственную. Но на все три замка.

Кислолицая тетка из органов опеки стращала «преступницу» долго. И многодневно. Упорная.

И ясно, что до бесконечности прятать Наташку по знакомым не получится. Не найдут, так сдадут. Те же знакомые. Или их не слишком довольная частым (и опасным!) гостем старшая родня.

От милиции тоже никаких приличных новостей. Зато плохих… Они же обязаны «оказывать необходимое содействие». Добрым опекунам против злобных детей. Никак не желающих понять, что смерть обоих родителей – достаточное основание для долгосрочного заключения в детскую тюрьму под названием «детдом». И это для взрослых неприятности вроде сиротства и тюрьмы друг с другом не связаны. А дети должны быть вдвое сильнее и выносливее, правильно?

Саму Инну, как раз в январе достигшую шестнадцати, пока не трогали. Себе дороже. Но Наташка всего тринадцати с половиной лет от роду никак не имела права жить одна или с несовершеннолетней сестрой. Нет, детдом – и только детдом! Отныне и на ближайшие несколько лет. Чем ты младше, тем больше виновен. Дольше сидеть будешь.

Про это гостеприимное заведение – единственное в городе – Инна наслушалась всякого. История о живущих на соседних этажах девятилетней девочке и изнасиловавшем ее тринадцатилетнем брате – там чуть ли не рядовая.

И ведь Наташку даже удочерят вряд ли. Щенков, котят и детей предпочитают брать маленькими. Да и удочерить сразу чужим людям никто не позволит. Ведь сначала «изъятый» ребенок должен «адаптироваться» в гостеприимной атмосфере детдома хотя бы полгода. Чтобы уж нормальным не остался точно.

Сначала Инна еще сомневалась, понимает ли тупая тетка-визитерша, на что хочет обречь невиновную Наташку. Потом догадалась – въедливой тетке всё равно. Те, кто сворачивают тонкую шею безропотным курицам, тоже не вдумываются, живые они там или нет. Иначе ведь работать невозможно. И на жалобный детский плач подобные тетки реагируют примерно так же – как на надоедливое кудахтанье или доставшее за день мычанье. Как просто на раздражающий звук.

Усталые люди пытаются просто дотянуть до конца рабочего дня и всё сделать идеально по бумажке. И правильно вбить в компьютер! Потом представить начальству грамотный отчет (это важнее всего). Дотянуть до выходных. А тут какой-то «рабочий материал» еще и сопротивляется! Вот зараза упрямая!

И Инне всё сразу стало ясно. Жизнь превратилась в лихой роман о мушкетерах. В простую и открытую борьбу с откровенными сволочами. Отчаянные герои Дюма ведь тоже часто были не в ладах с французским правосудием. Плохо лишь, что рядом с Инной нет крутой группы верных товарищей. Желательно, еще и вооруженных. Но мушкетер – и в одиночку смелый, опасный боец. В отличие от подлых, трусливых шакалов, что сильны лишь стаей.

Забавно, ведь Инна никогда раньше особо не любила Наташку. (Как когда-то – и бедного папу!) Но то злобные, то вкрадчивые угрозы навязчивой тетки из опеки о «похищении» и грозящей за это колонии пропустила мимо ушей. Лучше уж в колонию саму Инну, чем почти туда же безропотно сдать Натку. Инна хоть старше. Да и жить дальше подлой предательницей – неохота. Всё равно не выдержишь.

Домой невезучую сестренку Инна привела после десяти. Но внизу всё равно подозрительно скрипнула дверь. Вредная бабка Тарасова – Тарасиха. Записная стерва.

Сдаст? Ну, пусть попробует. Утром Наты здесь уже не будет. Хуже, что новая четверть уже началась, а на уроки теперь бедолаге не сходить. Бедная бывшая хорошистка!

Увы. В прошлый раз сердобольная немолодая классная успела спрятать беглую ученицу в учительском туалете. Женском. Но больше так рисковать нельзя.

Разве что в следующий раз физкультурник спрячет в мужском – Артем Григорьевич там тоже, вроде, неплохой дядька. Но физра – всего раз в неделю, а опека шастает чаще.

Может, вместе удрать? В папину деревню? Ага, привет «Простоквашину». Где там обаятельные кот с собакой деньжата на прокорм брали – неизвестно, а вот Инне их взять негде. Работы в пьяном селе не будет точно. Даже мамину и отчима книжку в ближайшие полгода не обналичить. Да и потом – если и выдадут, то всё сразу. А для этого нужно предъявить живую Наташку. С заботливыми опекунами в лице государства и с соответствующими справками.

Инна же ни с какого боку тут не наследница. Отчим сам как-то чуть ли не тряс завещаниями. Своим и маминым.

Только бабушкину квартиру они с Натой вместе получат, потому что на нее завещания не было. Но и эту маленькую двушку в старой хрущовке сейчас не продашь. Без, опять же, живой Наташи. С опекунами…

На колу начало, начинай сначала. Законы, чтоб им!

И работу искать надо срочно – любую, а то сама еще и в антисоциальные элементы загремишь. Это только у взрослых есть полная свобода делать что хочешь, забыла? А ты еще два года – под подозрением. Ходят, присматривают. В порядке ли ты, не надоела ли воля вольная? Не пора ли всё же «закрыть» под надзором бдительного государства?

Да и питаться чем-то надо. Деньги из маминого кошелька кончатся уже вот-вот. Правда, есть еще недавно найденная заначка отчима – прятал от мамы на свои известные нужды. Значит, живем еще пару недель – если как следует растянуть. А это искусство Инна, еще живя с небогатой бабушкой, освоила.

Звонок в дверь посреди ночи застал опасную преступницу (и похитительницу детей) перебирающей остатки финансов. В безуспешных попытках понять, как вырваться из замкнутого круга…