Читать книгу Социология неравенства. Теория и реальность - Овсей Шкаратан - Страница 7

Если во времена Т. Парсонса, как и до него (у К. Маркса, М. Вебера), в центре внимания были исследования равновесия систем, то в последней четверти XX в. произошел кардинальный поворот – к изучению неравновесности, непредопределенности поведения системы. За последние 20–30 лет основное внимание было сосредоточено на теории систем, находящихся в состоянии динамического хаоса, развиваемой лауреатом Нобелевской премии И. Пригожиным (1917–2003).

Его работы основывались на естественнонаучном материале. Но с самых первых публикаций многие социальные ученые восприняли его идеи как имеющие определяющее значение для развития теории общества как социальной системы. Очевидно, что общество относится к сложным самоорганизующимся системам, поэтому оно развивается по универсальным законам, открытым применительно к системам такого типа Пригожиным. Основные понятия из введенных Пригожиным, которыми придется пользоваться, – это открытая система, нелинейность, порядок, хаос, точка бифуркации.

Открытия Пригожина для социальных ученых и аналитиков оказались более чем своевременными. Современный глобализирующийся мир, наполненный опасностями, которые грозят самому его существованию, совсем не похож на стабильную устойчивую систему. Поэтому жизненно необходим переход от исследования способов равновесия социальных систем, предопределенности поведения систем (К. Маркс, М. Вебер, Т. Парсонс) к изучению непредопределенности их поведения. Каждое конкретное общество постоянно взаимодействует (сталкивается) с другими обществами – системами. На определенных этапах эти внешние воздействия приводят общество в состояние неравновесности, когда падает устойчивость самого общества в силу внутренних причин.

Рассмотрим это поведение сложных самоорганизованных социальных систем на разных этапах истории или в обществах разного типа. Здесь для нас определяющей является категория «открытая система». Как известно, исходной общностью людей была первобытная родоплеменная община. Она была почти закрытой системой. Внешние воздействия на нее были минимальны. Поведение людей было строго регламентировано и почти не менялось от поколения к поколению. Предвидеть, что будет в этой закрытой системе и через 100, и через 500 лет, не представляло труда. Затем из родоплеменных систем выросли территориальные общины. Возьмем азиатское общество до потрясений, связанных с колонизаторскими завоеваниями со стороны Запада. Идут кровавые войны, гибнут древние государства, а внизу все та же неизменная земледельческая община. Открытые системы возникли на Земле в эпоху европейского Возрождения.

Открытые социальные системы с момента своего появления осуществляли свободный обмен всеми компонентами жизнедеятельности: людьми, идеями, товарами и т. д. Конечно, и поныне существуют так называемые задержанные общества, т. е. общества, отвергающие шанс превратиться в открытую систему. Это общества, в которых властные структуры сумели заблокировать каналы взаимодействия с внешней средой, прекратить инновационные процессы, остановить «подпитку» людьми, идеями, информацией, технологиями извне. Такой системой являлся СССР, и всем известно, чем это кончилось.

Однако внутри отдельных открытых социальных систем ситуация становится неуправляемой, так как многие процессы в современном глобализированном мире проходят в режиме реального времени. Воистину правящей элите впору бывает воскликнуть: «Остановись, мгновение! Ты прекрасно». Но, увы, и со сменой ситуации сама элита перестает быть таковой. Риски, катастрофы, неустойчивость становятся повседневностью окружающего нас мира.

Опираясь на общую теорию систем, можно признать, что социальная система является сверхсложной, динамической, состоящей из большого числа взаимодействующих объектов, включая индивидов и отдельные общности. Сложные динамические системы могут быть линейными и нелинейными. В первом случае система имеет одно стационарное состояние, она в процессе эволюции достигает состояния текущего равновесия, в котором производство энтропии, т. е. меры организованности системы, минимально; устойчивость стационарного состояния достигается автоматически. (В теории информации энтропия – мера недостатка информации в системе, через это понятие выражают также меру организованности системы. В социологии энтропия понимается как мера статистической неопределенности.)

Нелинейные системы, к которым относятся сложные самоорганизующиеся социальные системы, имеют неустойчивые стационарные состояния. Для них не действует теорема о минимуме энтропии; напротив, проходящие в таких системах неравновесные процессы ведут к росту энтропии, т. е. устойчивость состояния не обеспечивается автоматически. Возможность их неустойчивости – причина сложного поведения таких систем.

Сложные системы (в том числе социальные) неравновесны, неустойчивы. Они способны порождать порядок и организацию из беспорядка и хаоса и, напротив, беспорядок и хаос из порядка и организации в результате процессов самоорганизации, в которых важнейшую роль играет случайность. Смысл подобных переходов состоит в поиске устойчивости, т. е. достижения такого состояния, при котором переходы между состояниями системы прекращаются. Проблема взаимоотношения порядка и хаоса и является центральной в понимании поведения сложных самоорганизующихся систем.

При анализе социальных систем чрезвычайно важно принять во внимание, что они флуктуируют, т. е. наблюдаемые параметры таких систем подвержены случайным отклонениям от средних значений. При этом если в области устойчивости флуктуации уменьшаются с течением времени до нуля, то в области неустойчивости они могут стать благодаря положительной обратной связи настолько сильными, что приведут к разрушению данной системы или организации. В такой критический момент – в точке бифуркации – достаточно малых воздействий на систему для того, чтобы она перешла из одного (ранее устойчивого) состояния, ставшего неустойчивым, в новое устойчивое состояние – на более дифференцированный и более высокий уровень упорядоченности и организации.

В системе существуют переходы между разными видами порядка, разными видами хаоса. Не все из этих переходов обладают одинаковой устойчивостью (с точки зрения стремления к максимальной устойчивости). Есть, однако, среди них такой переход, который соответствует принципу максимальной устойчивости. Этот переход и образует то, что можно назвать развитием системы. Итак, развитие в данной теоретической конструкции есть рост степени синтеза порядка и хаоса, обусловленный стремлением к максимальной устойчивости.

Все сказанное относится и к социальной системе – обществу, которое выступает как определенный синтез социального порядка и хаоса. Развитие общества – это процесс преодоления противоположности между порядком и хаосом. Социальные кризисы являются фактором перехода от порядка к хаосу. Восстановление же устойчивости происходит через выбор людьми одного из возможных путей развития. Выбор направления развития осуществляется как равнодействующая всех социальных сил, участвующих во взаимодействии по преобразованию общества. Здесь ключевое место занимают принципы отбора идеалов, на основе которых формируется новое общество как преобразованная социальная система с новыми каналами социализации, новой совокупностью социокультурных ценностей.

Переход от неустойчивости к устойчивости социальной системы требует проведения радикальных изменений в обществе. Проблема – в форме такого перехода. Многие общества осуществили радикальные изменения, избежав революции. Такой переход совершили США во время Великой депрессии, перейдя от традиционных форм индустриального капитализма к форме welfare state с доминированием среднего класса, и т. д. В странах Центральной и Восточной Европы переход от стэйтизма к демократии и капитализму также обошелся без кровавых потрясений, в форме по преимуществу «бархатных революций». Однако такие переходы могут приводить и к реставрации старой системы в новой оболочке, что, по-видимому, и случилось в большинстве бывших советских республик, включая Россию.

Другими словами, изменяющееся общество представляет собой неравновесную социальную систему, т. е. общество в ста-дни, чреватой революционным действием. Должны быть предприняты целенаправленные изменения, чтобы вернуть гомеостазис (устойчивое состояние) (см.: [Johnson, 1982]). Следует учесть, что во всех обществах устойчивое состояние, закрепленное мощью государства, сильным правлением, ведет к упадку, тормозит процветание и прогресс. Рост в истории наблюдался во времена и в местах смут. Это наблюдение сделал выдающийся экономист Фридрих Хайек, приведя в обоснование своего вывода развитие итальянских городов времен Возрождения и факты из истории Китая.

Возможности прогнозирования и управления развитием социальных самоорганизующихся систем связаны с применением целенаправленного воздействия в момент прохождения ими точки бифуркации (социальные кризисы).

Применение теории неравновесности, непредопределенности поведения сложных самоорганизующихся систем к социальному миру является заслугой прежде всего видного немецкого социального мыслителя Никласа Лумана (1927–1998). При этом он стремился придать дальнейшее развитие подходу к обществу как социальной системе, который сформулировал Т. Парсонс, учитель и предшественник Лумана. Последний считал воззрения позднего Парсонса, его теорию структурного функционализма единственной общей теорией, пригодной послужить базой для создания современного социологического подхода, который органично включил бы последние открытия в теории систем и кибернетике, основанные на результатах, полученных в естественных науках.

Н. Луман считал, что «по сравнению с дискуссией о теории в социологии, которая цепляется за классиков и присягает на верность плюрализму, в общей теории систем и связанных с ней междисциплинарных усилиях обнаруживаются основополагающие изменения, может быть, даже “научные революции” Куна. Создание теории в социологии могло бы весьма выиграть, присоединившись к такому развитию. Смена диспозиций в общей теории систем… в большей мере, чем обычно считается, отвечает теоретическим интересам социологии. Однако она требует определенной степени абстракции и усложнения…». По мнению Лумана, необходимо «переформулировать теорию социальных систем на основе достигнутого уровня развития общей теории систем» [Луман, 2007, с. 22, 34].

В парсоновской концепции социальной системы Луман видел два существенных недостатка. Во-первых, в ней отсутствовала идея самонаправленности, а для Лумана способность общества обращаться к себе является определяющей для понимания его как системы. Идея самонаправленности становится центральной характеристикой социальных систем. Во-вторых, в концепции Парсонса отсутствует категория «случайности». По Луману, это приводит к невозможности адекватно анализировать современное общество как таковое, поскольку не включено предположение, что оно могло бы быть другим. Между тем это чрезвычайно важное обстоятельство, что отношение между подсистемами и сама система могли быть иными.

Социальные системы самоорганизуются в двух смыслах. Во-первых, они организуют свои собственные границы, различая то, что составляет систему, и то, что относится к внешней среде. Во-вторых, в пределах своих границ они производят свои собственные структуры. При этом социальные системы всегда менее сложны, чем внешняя среда. Системы должны уменьшать свою сложность, они не могут быть равными своей внешней среде по сложности, иначе они бы подавлялись внешней средой и не были бы способны функционировать. Среда постоянно предъявляет к системе новые требования, система путем самообновления воспроизводится с учетом этих требований. Современные общества справляются с возрастающей сложностью внешней среды с помощью процесса дифференциации. Дифференциация приводит к росту сложности системы и позволяет лучше реагировать на внешнюю среду, а также ускорить темп эволюции. Луман выделяет четыре формы дифференциации: сегментарную, стратификационную, центрально-периферийную и функциональную. Первая делит элементы системы на основе необходимости снова и снова выполнять одинаковые функции. Стратификационная – суть вертикальная дифференциация в соответствии с уровнем или статусом в системе, понимаемой как иерархия. Центрально-периферийная соединяет сегментарную и стратификационную дифференциации (например, сетевая организация транснациональной корпорации). Наконец, самая сложная форма дифференциации – функциональная, преобладающая в современном обществе. Она допускает большую гибкость системы, однако, если одна функционально дифференцированная система не выполнит свою функцию, система в целом может разрушиться.

В настоящее время Н. Луман получил признание как самый значительный теоретик социальных систем. Несмотря на то, что его теория систем подвергается серьезной и обоснованной критике, тем не менее она стала одной из ведущих социальных теорий нашего времени в среде социологов.

Опираясь на изложенные общеконцептуальные предпосылки, приступим теп ерь к рассмотрению процессов трансформации посткоммунистических стран. Очевидно, что нам следует: 1) принимать во внимание эндогенные факторы, которые играют определяющую роль в трансформациях стран бывшего государственного социализма (несмотря на популярную риторику о влиянии глобального капитализма на посткоммунистические страны); 2) сосредоточиться прежде всего на внутренних механизмах самоорганизации. В результате мы обнаружим варианты (модели) развития, которые должны определяться с учетом исторической, культурной, экономической, политической и социокультурной специфики конкретных стран.

Изучение посткоммунистической трансформации общества не может проводиться в рамках линейного подхода. Фокус анализа должен быть направлен на изучение особенностей переходных состояний сложных систем, их самоорганизации. Согласно этому подходу общество как сложная система долго не может функционировать без серьезных инноваций (в широком смысле), реформ, потому что в процессе его развития в результате действий различных групп интересов (как ответа на существующие противоречия системы) происходит накопление несоответствий между параметрами системы, приводящее к нарастанию ее неупорядоченности (энтропии). По Пригожину, энтропия, достигнув критических значений, может стать источником новой упорядоченности, нового структурированного пространственно-временного поведения системы. Эти критические значения могут быть весьма далеки от классического равновесия, понятие которого широко используется в общественных науках.

Социальную трансформацию в контексте теории динамики открытых систем целесообразно рассматривать как процесс относительно быстрого изменения системных свойств общества, что служит ответом на исчерпание либо угрозу исчерпания ресурсов конкретной формы развития. Трансформация проявляется прежде всего как естественно-исторический процесс, который подчиняется логике саморазвития и в который – по образному выражению П. Штомпки – «вмешиваются политические решения». В данном процессе однозначным является отказ от прошлых системных качеств и выход общества в поле притяжения множественных вариаций (форм и путей) развития [Куценко, 2004, с. 21].

Опираясь на основополагающие идеи теории синергетики, один из ведущих социологов-синергетиков О.Д. Куценко формулирует следующие основополагающие характеристики трансформирующихся обществ.

1. В трансформирующемся обществе преобладает состояние декомпозиции: в обществе проявляется и развивается собственная логика относительно его самостоятельных подсистем.

2. В трансформирующемся обществе может существовать множество вариантов структурирования общественных отношений, механизмов формирования и воспроизводства этих отношений.

3. В трансформирующемся обществе доминантную роль играют не столько целенаправленные процессы и причинно-следственные связи, сколько нелинейные процессы самоорганизации. Самоорганизация, согласно О.Д. Куценко, означает процесс формирования различных структур общества, который возникает спонтанно и проявляется скачкообразными переходами от неупорядоченности к новой упорядоченности, и наоборот. В возникающем процессе самоорганизации решающую роль играет не цепь причин и следствий, а шансы, которые обнаруживаются в результате ответов на внутренние и внешние возмущения. Здесь важно отметить, что содержание возникающих общественных форм становится следствием кооперативных действий людей и институтов, пытающихся реализовать свои интересы путем приспособления или преодоления структурных барьеров в соответствии с собственными представлениями о том, что хотим, что можем и как можем.

4. Важные с точки зрения понимания трансформирующегося общества кооперативные эффекты действий множества людей и институтов при достижении определенной величины приводят к согласованному движению подсистем и преобразовываются в совместный эффект самоорганизации. Таким образом, решающим в процессе изменений и общественной стабильности оказываются выборы людей в ситуации повседневности (а не решения элит). Если ориентации и правила взаимодействий в рамках существующих сетей выборов существенно отличаются от декларируемых институциональными формами, то может происходить инверсия институциональных форм под влиянием существующих сетей отношений. Таким образом, история предстает как результат действий социальных акторов, а не следствие какого-то определенного пути.

Исследования, проведенные на материалах различных обществ, показывают, что трансформация европейских обществ «государственного социализма», по сути, состоялась. Начали более определенно обозначаться основные социальные акторы, отношения между ними, структуры ценностей, правила доступа к ресурсам и их распределения и т. п. Вместе с тем в результате трансформации общества носят все еще неустойчивый «посткоммунистический» характер, их активное движение продолжается, но уже на новых фазах согласования, стабилизации, консолидации институтов и практик, которые проявили себя как наиболее успешные в новых общественных условиях. Результаты произошедшей трансформации бывших обществ «государственного социализма» остаются противоречивыми [Там же, 2004, с. 22–26].