Читать книгу Высоцкий: вне времени и пространства - Павел Сурков - Страница 4

Особый разговор – это публикации о Владимире Высоцком в советской медиасфере, если можно так выразиться. Отечественная пресса к Владимиру Семеновичу была не то чтобы неблагосклонна – она, скорее, старалась его не замечать. Конечно, имели место публикации не то чтобы критические – а откровенно клеветнические: тут, конечно, нельзя не вспомнить три статьи – и в первую очередь напечатанную в «Советской России» от 9 июня 1968 года заметку корреспондента А. Бондарюка и некоего Г. Мушиты, преподавателя консультационного пункта Государственного института культуры из Саратова, под названием «О чем поет Высоцкий».

Когда в центральной прессе (а «Советская Россия» – это была одна из центральных газет, легендарная «Савраска», по консерватизму которой не раз проходились злые языки) начинали кого-либо порицать (или, напротив, хвалить), то местная пресса, конечно же, мгновенно ориентировалась «по ветру» – и начиналась активная кампания по отработке генеральной идеологической линии.

В случае с Высоцким эта кампания носила не такой уж и массовый характер – публикация в «Советской России» повлекла за собой появление лишь двух материалов в региональной прессе. 14 июня 1968 года в газете «Тюменский комсомолец» появилась заметка «Крик моды за трешницу». Надо сказать, что в этой статье фамилия Высоцкого не упоминалась, в ней сообщалось лишь о некоем Юрии Белкине, спекулировавшем в Тюмени записями неких «бардов», авторов чудовищных, по мнению редакции, песен:

«Где же, спросили выступавшие, на каком дне наскребли барды эту «лексику» – «стерва», «тюряга»; эти «образы» (все та же «Нинка-наводчица», «халява рыжая», ухари-пошляки) людей с социальными да и клиническими отклонениями от нормы.

К ним примыкает другой тип героя, который метит чуть ли не в правдолюбцы, в оценщики моральных ценностей нашего строя. Этот подался ни много – ни мало в певцы социальные. Ему наша жизнь представляется психолечебницей, а идеалы ее – миражем. Мораль:

Выход из этого одни барды видят в призыве к неким варягам: «Спасите наши души». Другие считают, что лучше «лечь на дно, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать». С чьего это голоса? Даже враждебные нам радиостанции и газеты все чаще воздерживаются от таких приемов. Эти же песни-сплетни, песни-пасквили, в которых секс, индивидуализм, глумление над человеком смешаны с махровой антисоветчиной, распространяются, по существу, свободно. Вот до чего доводит отдельных бардов отсутствие творческого и идейного контроля».

Высоцкий упоминался лишь в следующей статье – газета «Тюменская правда» от 7 июля 1968 года опубликовала материал под ярким названием «С чужого голоса», в котором рассказывалось о прошедшем в клубе судостроительного завода собрании комсомольского актива Тюмени. Песни Высоцкого активно «прорабатывались» на собрании: «У Высоцкого есть несколько песен, которые имеют общественное звучание, но не о них речь. К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность… На собрании комсомольского актива антисоветская пошлятина Высоцкого и других была сурово осуждена… Собрание направило в ЦК ВЛКСМ письмо, в котором требовало развенчать до конца среди молодежи идеологически вредные „творения“ Высоцкого, Клячкина, Кукина и им подобных». Естественно, что цитировались песни – причем за строчки Высоцкого выдавались стихи вышеупомянутых авторов, а также досталось и Михаилу Ножкину за песню «На кладбище» (и это несмотря на то, что она прозвучала во вполне благонадежном фильме «Ошибка резидента»).

И вот тут начинается самое интересное – в принципе, после публикации в «Советской России» череда обличительных пасквилей должна была нахлынуть неумолимым водопадом. Но Высоцкому необычайно… повезло? Нет, не думаю, что подобный термин применим к Владимиру Семеновичу. Это не стоит называть везением – скорее, это следует считать косвенным признанием заслуг. При желании административная машина могла перемолоть кого угодно – Высоцкого она практически не затронула, задев лишь краешком.

Да, официального статуса писателя или композитора Высоцкий не дождался: в СССР для того, чтобы считаться деятелем культуры, следовало состоять в соответствующих профессиональных организациях – Союзе писателей или композиторов соответственно, а правила приема в члены Союза были невероятно жесткими (например, для этого у писателя должны были быть публикации – а их-то у Высоцкого и не было).

Абсурдность этой ситуации подтверждается, например, одной историей, которую мне как-то рассказал Александр Кутиков, бас-гитарист знаменитой группы «Машина времени». Надо сказать, что и рок-музыкантов в советские годы тоже не особо считали за официальных композиторов. Тем не менее на один официальный худсовет – в рамках одобрения исполняемого «Машиной» репертуара – Кутиков однажды попал: «Случилось это в районе 1984 года, как раз после смерти Андропова пришёл Черненко, и начались трансформации в идеологическом пространстве, гаечки начали „поджимать“. Первым делом было принято постановление Минкульта о том, что все ВИА должны исполнять 80% репертуара, написанного членами Союза композиторов (что, конечно, пролоббировали те самые советские композиторы). И вот я пришел вместе с Макаревичем на худсовет – кстати, после этого случая он меня больше старался ни на какие худсоветы не брать! – и задал на этом худсовете один вопрос, вот такой: „Скажите, пожалуйста, у меня есть паспорт советский. Я гражданин Советского Союза?“ Мне говорят: „Вы вообще какие-то глупые вопросы задаёте“. Я в ответ не унимаюсь: „Ну, вы мне можете ответить на простой вопрос?“ Они в ответ, естественно, говорят мне с вызовом: „Да, вы гражданин СССР“. А я им: „Так если я гражданин СССР и пишу музыку, я – советский автор?“. Мне говорят в замешательстве: „Да“. – „Так если я советский автор, то почему я не могу исполнять свои собственные произведения?“ – „Да потому что вы не член Союза композиторов!“ Я говорю: „Но Союз композиторов – это же добровольная организация. Хочу – пойду, хочу – не пойду. И на количестве музыки, которую я пишу, это никоим образом не отразится. Более того, даже на качестве не отразится“. Мне строгим голосом сказали: „Вы не понимаете?“ Я говорю: „Я пытаюсь“. – „Вы не член Союза композиторов. Вот и всё“».

Собственно, в 1984 году ситуация не сильно отличалась от конца 60-х или 70-х – публиковаться могли лишь члены Союза писателей, а собственно композиторами считались лишь члены Союза композиторов. Высоцкий со своим огромным песенным багажом под это определение формально не попадал. Отсюда и универсальная формула, которую он придумал и часто сообщал на концертах: «Я свои песни пишу как актер».

Именно в этом качестве – как актер – он и попадал в зону внимания официальных медиа. Но мало кто знает, что в одном из самых престижных книжных изданий конца 60-х годов оказалась – интересно, кто пропустил? – фотография Высоцкого.

Одним из первых спектаклей, в котором принимает участие Высоцкий по приходе в Театр на Таганке, становится сценическая композиция «Десять дней, которые потрясли мир», основанная на книге американского журналиста Джона Рида. Не лишенная претенциозности хроника революции готовилась Юрием Любимовым к театральной постановке в рамках подготовки к празднованию сперва революции 1905 года, а затем – к полувековому юбилею Октября.

Спектакль – как практически все постановки Любимова – делался с множеством внутренних ловушек. Начать хотя бы с того, что в композицию был включен романс Александра Вертинского «То, что я должен сказать», который блестяще исполнял Валерий Золотухин, выходя на сцену в гриме Пьеро, в котором когда-то в московских и петербургских салонах выступал сам Вертинский. Ну а для сцены «Тени прошлого» артистами театра, игравшими анархистов, были написаны сатирические куплеты – их, кстати, на своих ранних выступлениях Высоцкий тоже исполнял.

Впрочем, «написаны» – это несколько неверный термин. На самом деле для песни были взяты известные куплеты, которые активно ходили в дворовых компаниях, – оригинальный текст начинался так: «На толчке Одессы-града шум и тарарам», а автором их был один из главных одесских куплетистов Лев Маркович Зингерталь.

Зингерталь – уникальная фигура в отечественном искусстве, и его жизнь безусловно заслуживает отдельного исследования (к сожалению, книги о Зингертале до сих пор не написано). Он – автор массы песен, которые считаются народными и в послевоенные годы проходили по разряду «блатных». Среди произведений Зингерталя – знаменитые «Лимончики» и «Солдаты, солдаты по улице идут». Именно как «народные куплеты» песню Зингерталя и использовали в спектакле.

В 60-е годы, когда «Десять дней» ставились на сцене Театра на Таганке, Зингерталь был еще жив: он преподавал в Одессе многим эстрадным и драматическим артистам – среди его учеников были и Андрей Миронов, и Александр Ширвиндт, и Борис Сичкин, который фактически «срисовал» с Зингерталя своего Бубу Касторского из «Неуловимых мстителей». Знал ли Зингерталь, что его куплеты используют в одном из самых модных театров конца 60-х? Скорее всего, нет – в 1967 году Лев Маркович оставил работу на эстраде и в театре, ушел на пенсию и жил в Одессе в семье своего сына – и дожил до собственного 90-летнего юбилея. Скончался Зингерталь в 1970 году.

«Тени прошлого» были одним из самых запоминающихся эпизодов спектакля: на фоне огромного белого экрана появлялись силуэты различных персонажей – от буржуев до анархистов. И главным анархистом с гитарой, исполнявшим песню про «вдруг раздался на базаре крик: аэроплан!» – был, конечно же, Владимир Высоцкий.

А еще конец 60-х годов ознаменовался выходом двенадцатитомного издания «Детской энциклопедии» – колоссального труда, предела мечтаний любого школьника. Каждый из томов был посвящен отдельной теме – культуре и искусству отвели двенадцатый, заключительный том. И к статье о современном советском театре прилагалась иллюстрация – фото из спектакля Театра на Таганке (обозначенного как «Театр драмы и комедии на Таганке») – да-да, вы догадались! – «Десять дней, которые потрясли мир», и сцена, изображенная на фото, была, конечно же, «Тени прошлого».

И ровно посередине, с гитарой – такой знакомый силуэт.

Фото из второго издания «Детской энциклопедии»

(из личной библиотеки автора)

Не знаю, многие ли поклонники Высоцкого «считали» эту фотографию. Полагаю, что нет – Высоцкого начинали слушать в те годы, когда «Детская энциклопедия» уже не являлась настольной книгой, ну а дети, может быть, не смотрели спектакль или не ассоциировали это фото с голосом и личностью Высоцкого. Во всяком случае, ни в одной из известных мне биографий Высоцкого или в иных публикациях о нем этот факт не отражен.

Но, тем не менее, факт остается фактом: в СССР фото Высоцкого было издано огромным тиражом и было практически в каждой средней школе («Детская энциклопедия» была обязательным экземпляром в любой школьной библиотеке). Вот только его мало кто заметил: если даже заметили вообще.

Ровно до этой книги. Во всяком случае, я лично на это рассчитываю.