Читать книгу Миссия на Африканский Запад. 1883–1885. Документы и материалы - Пьер Саворньян де Бразза - Страница 8

Де Шаванн остается в Браззавиле • Его умелые действия • Охота. Сто один слон за три дня • Возвращение во Франсвиль по суше • На паровом судне по Верхнему Конго[194] • Встреча с Долизи, прибывшим по Ниари • Я посылаю его на восток • Задержка на побережье (декабрь 1884 г.)

Пришлось задержаться у Макоко еще на несколько дней, чтобы помочь ему разрешить споры, возникшие между некоторыми его вассалами после моего последнего визита.

Де Шаванн стал моим посланником; и я радовался, что у меня появился дипломат нового типа: его первые переговоры увенчались успехом. Во время моего пребывания у Макоко я не мог, как и прежде, пожаловаться на недостаток внимания; королева Нгасса и ее служанки окружили меня трогательной заботой.

Я готовился к отъезду. Во время палавры, на которой присутствовали только главные вожди, было решено, что в то время как я поплыву в Браззавиль по Конго, Мпоонтаба, получивший от Макоко необходимые полномочия, отправится туда по суше, чтобы от имени своего короля торжественно передать под мою власть земли и управлявших ими субвассалов. Надо сказать, что Мпоонтаба – тот самый главный вассал Макоко, который, по слухам, якобы сверг своего повелителя[195].

На следующий день мы были у Балле; два дня приготовлений, и я с Балле и де Шаванном на паровом судне в сопровождении дюжины пирог отправился в Браззавиль[196].

Мы встретили там теплый прием[197]. Меня не забыли, и два дня спустя после нашего приезда те самые туземцы, которые отвергли предложения Стэнли и служащих Ассоциации и которые решительно отказались допустить на свою территорию даже достопочтенного отца Огуара и его миссионеров[198]; те самые дикари, которые, как говорили, должны были выставить меня за дверь, выказывали мне все знаки уважения, хотя я не сделал им ни одного подарка. Они даже согласились уступить мне за ничтожную сумму – менее двухсот франков – небольшую деревеньку, в хижинах которой разместились мои люди. Она располагалась на открытом пространстве и доминировала над рекой, и мы решили, что это самое подходящее место для новой станции Браззавиль.

Браззавиль, о котором мы так часто упоминали, находится на вершине достаточно широкого холма, возвышающегося над Конго и круто обрывающегося осыпью глинистого песка в ста метрах от берега. Холм кажется первым препятствием, на которое натыкается река; обходя его, она устремляется в первый водопад. С его вершины можно объять взором все пространство Стэнли-пула[199] и цепь высоких гор вокруг него. Район густо населен, климат здоровый, а постоянно дующий с запада ветерок приносит относительную свежесть с плато, мимо которых он проносится[200].

В момент моего отъезда из Европы некоторые иностранные газеты утверждали, что на Конго меня ждет «горячая встреча»; они оказались правы. Но не в том смысле, который они вкладывали в эти слова. Нас действительно принимали там очень тепло и сердечно[201].

Находясь под сильным впечатлением от такого приема, Балле покинул нас и отправился в Европу…[202]

Мы устроили станцию на правом берегу реки как раз перед первыми порогами. Напротив нас – на левом берегу – Международная ассоциация основала три или четыре станции, в том числе Леопольдвиль[203]. Все эти посты находились на территории, управлявшейся субвассалами Макоко, и, следовательно, не обладали, по сравнению с нашим, абсолютной экстерриториальностью, как того хотела Ассоциация. Желая прояснить до конца наши взаимоотношения, я попытался начать переговоры с представителем Стэнли. Однако на все мои предложения встретиться мне отвечали молчанием.

Я трижды посетил Леопольдвиль – все напрасно: там каждый раз ссылались на отсутствие представителя. Тогда я пригласил его к себе: на этот раз представитель сказался больным. Я оправил письмо – мне ответили уклончиво, как будто бы не так поняли меня[204].

Устав от таких уверток, которые совершенно не отвечали моему характеру и моей привычке открыто решать проблемы, я послал <в Леопольдвиль> де Шаванна, чтобы сделать последнюю попытку договориться[205]. На следующий день[206] на торжественной палавре посланец Макоко[207], представив мне вождей обоих берегов Конго, приказал им подчиняться только мне. Затем, подводя каждого ко мне, он вкладывал их руки в мои в знак того, что передает своих вассалов под мою власть.

Эта церемония была повторением той, которая имела место в 1880 г. во время моего первого приезда. Был составлен протокол, и на следующий день его отправили представителю Ассоциации. От него пришел не очень учтивый ответ. Но, уже испытав на себе такой способ общения, я заявил, что доложу о происшедшем своему правительству, потребую арбитража, и с этим уехал. Наши права были подтверждены, оставалось только ждать решения.

Обладая Браззавилем, ключом к Верхнему Конго, я имел возможность защищать от любых покушений права Франции на эту территорию; помимо того, это создавало благоприятные условия для установления нашего контроля над долиной Квилу-Ниари и тремястами шестьюдесятью километрами побережья между Сетте-Кама[208] и Чилоанго[209], в тот момент занятыми Комитетом.

План, который годом раньше я принял, покидая Лоанго, реализовывался. Моя первая цель была достигнута, и тот ущерб, который мы понесли из-за бездарной потери времени, из-за беспорядка и бездействия, царивших на побережье, был компенсирован.

За этот год с лишним я хорошо узнал де Шаванна; у него было достаточно терпения и проницательности, чтобы я мог оставить его одного в Браззавиле в довольно сложной ситуации, которая возникла из-за действий Ассоциации. Хотя я и испытывал угрызения совести, что оставляю его в столь незавидном положении, я тем не менее без колебания передал ему свои полномочия.

Это было 1 июня 1884 г. Понадобилось больше года, чтобы достичь первой цели; и как бы я ни желал немедленно приступить к осуществлению других, мое состояние здоровья и усталость от постоянного душевного напряжения заставили меня отправиться[210] на нашу станцию Нганчу, чтобы отдохнуть там неделю.

На седьмой день я почувствовал себя лучше и, желая испытать свои силы, нанес визит Макоко, который, узнав о спорах, возникших в Браззавиле между Комитетом по исследованию Конго и нами, не мог говорить ни о чем другом, как о намерении самому отправиться туда во главе соединенных отрядов своих вассалов и заставить уважать его волю. С большим трудом мне удалось отговорить его.

За время краткого трехдневного пребывания у Макоко я встретил сто одного слона; я воспользовался добрым отношением туземцев и убил четырех; я подарил их бивни нескольким вождям, что создало мне славу человека, абсолютно равнодушного к богатствам сего мира.

Остановившись на миг в Дьеле, чтобы только пожать руку Деказу, я добрался за несколько дней до Франсвиля, откуда спустился по Огове до земли адума[211]. Мне бы нужно было, конечно, доехать до побережья, узнать, в каком состоянии находились наши дела, и побеседовать с Дюфурком; устная информация была бы, конечно, полезнее, чем письма, из нее я узнал бы, какова на самом деле ситуация в Габоне и каковы наши проблемы во внутренних областях. Но нехватка людей вынуждала меня самому отправиться в верховья Алимы, где срочно требовалось мое вмешательство.

С большим удовлетворением я констатировал успехи, достигнутые на Огове под руководством де Ластура. Он прекрасно справился с задачей по организации станции, поскольку приобрел большой авторитет среди местного населения. Он доказал мне это в мае месяце[212], когда доставил с Огове на Конго в Браззавиль пятьдесят[213] адума и оканда, чье присутствие способствовало росту нашего престижа.

Взяв с собой <по примеру де Ластура> несколько человек с Нижней Огове, я сразу же уехал с моими новыми помощниками, намереваясь исследовать Конго. Я планировал подняться как можно выше по этой реке и, заключив договоры, утвердить там наше влияние.

Я пронесся, не останавливаясь, мимо Франсвиля, мимо батеке и наших постов на Алиме[214]. Когда я вошел в воды Конго на паровом судне в сопровождении флотилии <пирог>, то был удивлен и обрадован, встретив там[215] Долизи, которого я когда-то оставил в Лоанго и который успел побывать на Верхнем Конго и в долинах Квилу и Лудимы[216]. Уехав совершенно больным из Браззавиля[217] с намерением вскоре отдохнуть в Европе, что было ему крайне необходимо, Долизи неожиданно восстановил свои силы, дыша здоровым речным воздухом, но, думаю, свою роль сыграла и его неутомимая натура. Я нашел его почти выздоровевшим, и он жаждал вернуться к работе. Я согласился, тем более что мое присутствие было необходимо в других местах; к тому же я знал, что Долизи способен заменить меня в регионе, в котором я собирался действовать сам. Он быстро научился у де Шаванна необходимому терпению, освоился в новой стране и только что заключил важные договоры с убанги[218] на Верхней Алиме. Я оставил ему паровое судно и, дав общие указания[219], повернул обратно и 1 декабря 1884 г. был уже на побережье[220].

В тот момент наши права, восстановленные в Браззавиле, заведомо обеспечивали нам обладание Квилу; французское влияние неизбежно должно было распространиться и на правый берег Конго выше устья Алимы. Теперь оставалось провести несколько важных исследований, к которым до этого я не мог приступить из-за недостатка людей; также необходимо было продолжить разведку как можно дальше вверх по Конго, чтобы иметь под рукой в нужный час компенсационный материал[221]. Такова была вторая часть программы, самая интересная, но не самая легкая, принимая во внимание скудость наших ресурсов и наши физические возможности.

Но прежде чем приступить к ее реализации, я должен был привести в порядок остальные дела, а также набрать людей для предстоящих походов и организовать их отправку. На это я потратил около трех месяцев; все это время я носился от одного места к другому, решая сложную проблему в Лоанго, ведя политические переговоры в Виви[222], организуя снабжение всех постов, давая повсюду то советы, то приказы и одновременно следя за подготовкой к собственному отъезду.

Нанятые моими стараниями сто пятьдесят носильщиков из Лоанго, руководимые квартирмейстером Вейстроффером[223], уже шли вдоль Огове к Франсвилю[224]. Было начало марта. Еще десять дней ушло на последние приготовления, и вот уже во второй раз я отправлялся во внутренние области Африки, решив продвинуться как можно дальше, если ничто не помешает моим планам.