Читать книгу Прыжок над пропастью - Питер Джеймс - Страница 19

17

Оглавление

На экране телевизора – море людей, в основном девушек и молодых женщин; они издают дикие вопли. Россу, стоявшему перед телевизором, показалось, что там собрались все девчонки на свете. И вот из чрева «боинга» выходят четверо подростков – все в темных очках, со странными стрижками; все четверо широко ухмыляются, машут руками толпе, похожей на море огней.

Ведущий объявил: «Толпы фанатов сегодня утром едва не разнесли лондонский аэропорт Хитроу, когда «Битлз» вернулись домой из последнего американского турне».

Быстро подойдя к телевизору, его отец, Джо Рансом, нагнулся, щелкнул переключателем, и Битлы исчезли. В школе все только о Битлах и говорили. Один приятель Росса, Томас Нортон, притащил журнал «Нью мьюзикл экспресс». Там было полно фотографий «Битлз» и «Роллинг стоунз». Некоторые его друзья повесили у себя в спальне над кроватью плакаты с изображением любимых групп. В спальне Росса, в их маленьком домике, стоящем в ряду таких же домиков в Стритэме, в Южном Лондоне, ничего подобного не было. Ему ничего не разрешалось. Во всем доме имелось всего две картины, вернее, репродукции: выцветшее изображение дома Анны Хатауэй[2] на лестнице и «Стог сена»[3] в гостиной над электрокамином.

Когда экран потух, отец, в коричневом костюме, рубашке, галстуке и коричневых кожаных туфлях – Росс каждое утро до блеска начищал их, – сел в кресло с газетой «Спортинг таймс», ручкой и оловянной кружкой пива. Откашлявшись, он вскрыл новую пачку сигарет с фильтром. В его присутствии комната сразу как будто уменьшалась в размерах. Гостиная и так была забита мебелью до отказа: трехместный диван из кожзаменителя, пианино и журнальный столик, уставленный призами, выигранными в дартс.

Росс стоял у кресла, наблюдал за ритуалом и ждал, когда настанет его черед исполнить свои обязанности. Сначала целлофановая обертка от сигаретной пачки аккуратно разглаживалась, затем перегибалась пополам, снова разглаживалась, снова перегибалась и так далее, пока ее нельзя было больше сгибать и отец не клал комочек на журнальный столик, который Росс, придя домой из школы, натирал, пока он не начинал блестеть, как зеркало – и как вся прочая мебель в доме.

Сияла и грива отцовских черных волос; он так набриолинивал их, что они прилипали к голове. Росс чувствовал запах лосьона для волос и слабый сладкий аромат мужской туалетной воды «Олд спайс», которой отец каждое утро обрызгивал лицо.

Настал черед золотистой фольги. Снова сосредоточенно, как человек, который делает главное дело своей жизни, Джо Рансом аккуратно разгладил фольгу и начал сгибать. Затем отец положил комочек фольги рядом с целлофаном и приступил к третьему этапу ритуала – извлечению и изучению призового вкладыша.

Дождавшись, когда отец чиркнет спичкой и закурит первую из десяти за сегодняшний вечер сигарет – он всегда выкуривал их ровно десять, ни больше ни меньше, – Росс унес фольгу и целлофан в кухню и выкинул в мусорное ведро. Потом он вернулся за вкладышами; не беспокоя отца, который начал заполнять купон тотализатора, отнес вкладыши на кухню и положил в белый кувшин с пробковой крышкой. В блокноте, лежавшем возле кувшина, он записал карандашом, который хранился здесь специально для этой цели, новую общую цифру: 437.

Каталог подарков, на которые можно было обменять вкладыши, лежал в кухне, на сосновой полочке над хлебницей, в которой хранились старые мамины кулинарные книги. В каталоге были и заманчивые вещи вроде удочек и велосипедов, и ненужный хлам – электрочайники и газонокосилки. Росс питал тайную надежду, что отец собирает вкладыши, чтобы купить ему новый спортивный велосипед «Синяя молния», который ему отчаянно хотелось заполучить.

Впрочем, он понимал: вряд ли такое возможно.

– Мальчи-и-и-ик!

Росс побежал в гостиную, напуганный интонацией отца.

Отец, побледневший от злости, указывал пальцем на пол. К своему ужасу, Росс увидел, что вызвало отцовский гнев: игрушечный автомобильчик «динки-кар», который валялся на боку у ножки кушетки.

– Почему он здесь валяется?

Росс молча смотрел на отца.

– Почему он здесь, мальчик?

Дрожа от страха, Росс ответил:

– Н-не знаю, папочка…

Зажав сигарету между большим и указательным пальцем, Джо Рансом поднес ее к губам, глубоко затянулся и, держа сигарету как дротик, энергично ткнул в сторону сына.

– Ты ведь знаешь, почему ушла мама, да? Она не могла выносить беспорядка, который ты устраивал повсюду. Она не могла видеть, в какой хлев ты превратил свою комнату, и натыкалась на игрушки, что валялись по всему дому! Ты выгнал свою мать, Росс. Понимаешь меня?

Росс подобрал с пола автомобильчик и, опустив голову, затрясся от стыда и страха. Глаза его наполнились слезами.

– Принеси трость.

– Папочка, я…

– Трость!

Росс пошарил за пианино, вытащил тонкую бамбуковую трость и подал отцу.

– На колени!

Запихав машинку в карман шортов, Росс опустился на колени перед отцом и протянул ему руки ладонями вверх.

Отец поднимал трость и со всего размаху опускал – по шесть раз на каждую руку.

– А теперь убирайся к себе в комнату делать уроки.

Слезы градом катились по лицу; ладони онемели от жгучей боли. Росс поставил трость за пианино и вышел из гостиной.

Когда он поднялся по лестнице, боль стала нестерпимой; ладони жгло как огнем. Он поднял кисти рук, потом опустил; сжал-разжал кулаки, стараясь не обращать на боль внимания, прижал ладони друг к другу. Что угодно – все, что угодно! – лишь бы эта мука прекратилась. Ладони жгло, как будто он опустил их в кипяток или концентрированную кислоту. Тихо хныча, он услышал, как отец в ярости орет снизу:

– Ты ее выгнал, мальчишка! Помни это! Никогда не забывай!

2

Анна Хатауэй – жена Уильяма Шекспира. Дом, в котором она провела детство, является достопримечательностью Стратфорда-на-Эйвоне.

3

Имеется в виду, вероятно, знаменитый «Стог сена в Живерни» Клода Моне.

Прыжок над пропастью

Подняться наверх