Читать книгу Тайны Парижа - Понсон дю Террайль - Страница 13

Однажды утром раздался стук въезжавшей во двор замка де Рювиньи кареты. Генерал вернулся после трехнедельного отсутствия; это была одна из тех честных, рыцарских натур, которые никогда не позволяют себе заподозрить в ком-нибудь дурное. Он, как ребенка, поднял на руки жену и, может быть, в первый раз в жизни почувствовал радость при виде ее. Никогда Марта не казалась ему такой красивой. Он сел на кушетку рядом с нею.

– Дорогое дитя, – сказал он ей, – неделю назад я усиленно хлопотал о своем назначении в Африку; теперь я сожалею, что домогался этого, так как буду принужден покинуть вас надолго.

– Боже мой! – прошептала Марта. – Вы уезжаете?

– Через три дня.

– Через три дня? – пробормотала она. – Это ужасно!

– Теперь я разделяю ваше мнение, мой ангел; человек, упускающий свое счастье в погоне за честолюбием, безумец. Но что же вы хотите? Он так создан, что радости семейного очага не удовлетворяют его; он забывает, что подобная вам женщина – это рай земной, и ему все еще нужны слава, успех, почести… Жизнь жены солдата полна самоотречения и самопожертвования. Я знал это, женясь на вас, и был не прав в своем эгоизме; но сегодня я вижу, что разлука, которой я почти жаждал вследствие своей страсти к службе, будет для меня жестока и тяжела. Ваш образ будет жить в моем сердце и будет моим талисманом.

Было что-то торжественное в этих словах, полных любви, в нежном и серьезном тоне голоса благородного человека, в позе его, уже почти старика, стоявшего на коленях пред восемнадцатилетней женщиной. Марта плакала. Генерал приписал ее слезы огорчению, причиной которого был его скорый отъезд, и поспешил заговорить более веселым тоном.

– Милое мое дитя, – сказал он, – вы, вероятно, скучали в этом старом замке, но успокойтесь, ваше страдание окончится, я не хочу, чтобы вы провели эту зиму здесь. Когда я был в Париже и хлопотал у министров, я позаботился и о вас. Я приказал заново отделать наш маленький отель на Вавилонской улице. Ваши комнаты прелестны; я устроил для вас настоящее голубиное гнездышко. Вы будете жить недалеко от своего отца и можете целые дни проводить в его обществе и в обществе вашей сестры, я предоставляю вам полнейшую свободу на всю эту зиму.

Генерал поцеловал в лоб Марту и с улыбкой продолжал:

– Теперь осушите слезы на своих прекрасных глазках и успокойтесь в отъезде вашего нелюдимого мужа, которому гораздо благоразумнее было бы подать в отставку, чтобы не расставаться с вами. Разве можно плакать в восемнадцать лет? Раз вы носите имя баронессы де Рювиньи, то обязаны кое-чем и свету. Вы откроете ваши салоны и будете принимать друзей обоих наших семейств. Ваше состояние позволяет вам это. Веселитесь, развлекайтесь, побеждайте… сделайтесь царицей избранного света. И затем, – прибавил он с волнением, – на другой день после бала, когда ножки ваши устанут от танцев, когда в ваших ушах уже перестанут звучать комплименты восхищенной толпы, как только появятся первые проблески утра, вспомните и обо мне… о добром старом служаке, которого долг и любовь к родине удерживают на поле битвы и который ежечасно будет помнить о вас: и в пороховом дыму на поле битвы, и в звездные ночи, спускающиеся над Атласом.

Марта долее не выдержала: она бросилась на шею к своему мужу и прошептала, рыдая:

– О! Как вы добры и благородны. Я буду молить Бога, чтобы он продлил мне жизнь и тем дал возможность сделать вас счастливым.

В эту минуту она любила своего мужа!

У генерала закружилась голова. Этот человек, бесстрашно стоявший под пулями и грохотом пушек, задрожал, как ребенок, и сердце забилось в его храброй груди, как у двадцатилетнего влюбленного юноши…

В этот вечер, в ту самую минуту, когда барон де Рювиньи уезжал со своей молодой женой в Париж, Мартин передал лейтенанту Гектору Лемблену письмо следующего содержания:

«Г-н де Рювиньи приехал сегодня утром. У этого человека золотое сердце, и он любит меня до обожания; я видела его стоящим предо мною на коленях, целующим мои руки и говорящим о своей любви ко мне. Забудьте меня так же, как и я вас постараюсь забыть! Бог даст мне на это силы. Прощайте навсегда… это необходимо!

Я вас никогда не увижу.

Марта».

Три дня спустя перед маленьким отелем в Вавилонской улице стояла почтовая карета, и два лакея укладывали в нее чемоданы генерала. Де Рювиньи стоял рядом со своей молодой женой, держа ее руки в своих, и нежно прощался с нею.

– Ах! – сказал он. – Уже девять часов, кажется, а мой новый адъютант заставляет себя ждать. Да, кстати, я забыл сообщить вам, что капитан Леско подал военному министру прошение об отставке. Почему? Никто этого не знает, даже я. Вместо него я взял другого офицера, такого же славного, только два дня назад произведенного в капитаны. В сегодняшнем номере «Moniteur'a» напечатано о его назначении… Зовут его капитан Лемблен.

Марта вздрогнула и побледнела.

– Капитан Лемблен, – продолжал генерал, не замечая смущения жены, – уже служил в Алжире; он говорит по-арабски, и я думаю, что он мне будет очень полезен.

Вдруг раздался звонок, возвестивший о прибытии постороннего.

– Это, без сомнения, он, – сказал де Рювиньи. Марта почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, и горячо молила Бога дать ей силы вынести это ужасное последнее испытание.

Немного погодя дверь отворилась, и капитан Лемблен вошел. Он был в адъютантском мундире, на плечи у него был накинут военный дождевой плащ, на ногах надеты высокие ботфорты, эполет на нем не было. Он был бледен, но на загорелом лице его не отражалось ни малейшего волнения; он вежливо, хотя холодно поклонился баронессе, как кланяются женщине, которую видят в первый раз. Бог, видимо, сжалился над Мартой. Он вернул ей силы, и теперь уже никто не мог бы заметить ее волнения и подумать, что она знакома с этим человеком.

– Баронесса, – сказал генерал, позвольте мне представить вам капитана Лемблена, моего адъютанта.

Гектор вторично поклонился.

– Ну что, капитан, вы готовы? – продолжал барон.

– Да, генерал.

– Мы наскоро закусим, потому что через час надо ехать. В это время к генералу подошел лакей за приказаниями, и это дало возможность Гектору подойти к баронессе и шепнуть ей:

– Простите меня, я навсегда удаляюсь от вас… прощайте, сударыня… я повинуюсь вам.

Час спустя барон де Рювиньи, нежно обняв свою молодую жену и смахнув невольно набежавшую слезу, сел в карету вместе с капитаном Лембленом. Карета рысью выехала со двора отеля.

Марта выдержала до конца. Она не побледнела, не задрожала в этот ужасный час; но как только она осталась одна, вся энергия ее исчезла. Марта разразилась рыданиями, упала на колени и, подняв руки, начала молиться. Молитва ее была так горяча, что ангел-хранитель с высоты небес с состраданием взглянул на нее и заплакал.