Читать книгу Давным-давно - Пункт - Страница 5

…Дремуч и страшен был тот лес.

Я сам бы хуй туда полез!

Но наш Илья, хоть и боялся

И жутко матерно ругался,

Всё ж по дороге столбовой

Тихонько ехал, как герой.

Вдруг видит: дуб сухой стоит,

На нём гнездо, а в нём сидит

Гроза всех тамошних людей

Свистун, засранец Соловей.

Как глянул на него Илья,

Так чуть не грохнулся с коня.

Такого гнусного урода

Ещё не видела земля.

Ну что за мразная пизда

Его на свет произвела?!

А Соловей так засвистел,

Что у Илюши шлем слетел.

«Пиздец, – подумалось Илье, —

Никто не вспомнит обо мне…

Так что же, даром помирать?

Себя ведь надо показать!

А там посмотрим, кто кого.

Иль он меня, иль я его…»

Поднял он на дыбы коня,

И с криком: «Это все хуйня!»

Мечом под корень дуб срубил,

Злодея наземь повалил

И так влепил ему под глаз,

Что тот забыл, который час.

– Так это ты, ебена мать,

Меня тут вздумал освистать?!

Тот и свистеть перехотел,

Да и усрался между дел.

Взмолился: – Не губи, браток!

Дай мне пожить ещё чуток.

Коль сгину – буду в Красной книге,

А внуки – на тебя в обиде.

Ведь я же редкостная птица,

Что раз на тыщу лет родится…

Не стал Илья ханыгу слушать,

Об пень башкой его огрел,

И тот, отдавши Богу душу,

Тихонько бзднул – и околел.

С утра народ под мухой ходит —

Хвала и слава воеводе,

Что подлого убил хмыря —

Лесного гада Соловья!

Сам князь Илью под белы ручки

В свои хоромы проводил,

И бляди, собираясь в кучки,

Писались в очередь для случки,

Забросив ебарей-мудил.

Назавтра в княжеской светлице

В честь победителя Ильи

Сошлись нажраться и напиться

Дружинники-богатыри.

Столы ломились от жратвы,

Слюною наполняя рты.

Виляла жопами прислуга,

Стараясь обскакать друг друга

И порезвее обслужить,

Чтоб на ночь хуй себе нажить.

И к вечеру уже весь дом

Ходил в веселье ходуном.

Великий князь, отведав мёда,

Валялся посреди прохода,

И, без толку пытаясь встать,

Всё чистил всуе чью-то мать.

Там кто-то в угол наблевал,

А здесь какой-то змей насрал.

Все, кто ещё ходить могли,

Те баб где попадя ебли…

Короче, вечерок удался,

В чём я, скажу, не сомневался.

К средине ночи наш Илья,

Конечно, выпив до хуя,

Решил Матрёну навестить

И доброй палкой угостить.

Нашёл себе двоих друзей,

Чтоб было топать веселей.

Они пока ещё стояли,

Хоть всё за воротник кидали.

На брудершафт он выпил с ними.

Один представился: «Добрыня».

Другой язык ворочал плохо,

Но всё ж сказал: «Попович… Лёха».

С трудом из-за стола поднялись,

И к Моте с песнями подались.

Матрёне что-то не спалось.

Сама не знала, что творится:

То крутанет в суставе кость,

То вдруг заломит в пояснице…

Пизду свело, сердечко бьётся

И в голову дурное прётся.

«Хоть бы скорей Илья пришёл,

А то, ну хоть садись на кол!»

Едва подумать так успела,

Как за дверями – голоса.

От счастья баба аж вспотела —

Ужель слыхали небеса?!

И, зацепив косяк плечом,

Друзья ввалились к Моте в дом.

– Привет, Матрёна дорогая!

Встречай гостей, ебёна мать!

Мы тут с ребятами гуляем…

Стели постель и дай пожрать!

Матрёна мухой постелилась

И на икону покрестилась,

Пока весёлая братва

Глушила водкой осетра.

Во привалило счастье ей,

Послав троих богатырей!

Все три – красавцы, и Матрёна

На них глядела умилённо.

Тем временем Илья почуял

В своих штанах давленье хуя,

И чтоб друзьям развеять скуку,

Придумал вот какую штуку:

– Ты, Мотя, баба хоть куда!

Что грех таить? Твоя пизда

Меня к себе приворожила,

И я готов, пока есть силы,

Пока не буду помирать,

И день и ночь тебя ебать.

Так я к чему? Задам вопрос:

Ты не желаешь «на колхоз»?

Вопрос Матрёну удивил,

И честно говоря, смутил.

Она с девичества ебалась,

Но в группняках не упражнялась.

Однак, три хуя упустить —

Так значит еблю не любить!

Чего тут ждать, когда невмочь?

Прогнав свои сомненья прочь,

Она Илюшу обняла,

И тем согласие дала.

Когда игривую подругу

Привёл ты в круг своих друзей,

Как не подставить её другу,

Чтоб другу стало веселей?

Облапив радостно Матрёну,

Илья, накрыв тряпьём икону,

Поцеловал её взасос,

Раздел и на кровать отнёс.

Матрёна на спину легла,

Призывно ноги развела,

Потёрла пальцами соски —

И охуели мужики!

Едва держася на ногах,

Хуями путаясь в штанах,

Друзья на Марфу повалились

И кто куда совать пустились.

Минуту длилась суета,

Пока все заняли места.

Илья рванул с себя рубаху,

И посадил Матрёну на хуй.

Добрыня, выпятив живот,

Приправу вставил бабе в рот.

А Лёха долго примерялся,

Вокруг Матрёны походил,

Потом вскричал: «Идея, братцы!»

И в задний мост загородил.

Так вчетвером они пыхтели,

И каждый, вроде, был при деле.

Кровать, что многое видала,

Не выдержав страстей накала,

Вся расползлась и развалилась,

Но ебля не остановилась!

И разом кончила братва,

На Марфу вылив с полведра.

Она лежала, чуть дыша,

Обтрухана, но хороша…

Друзей же хмель вконец свалил,

И все уснули, кто где был.