Читать книгу Вселенная Александра Казакова - Пётр Курков - Страница 9

Адепт того новояза, к созданию которого привела «информационная революция», всегда помнит: люди в массе мыслят квадратно-гнездовым способом. Иначе говоря, они перебирают слова и словосочетания, не подвергая их внутреннему анализу. Каждое слово – это чемодан с каким-то содержимым; но обыденное мышление манипулирует этими чемоданами, как цельными кирпичиками. Достаточно заменить содержимое – и дело в шляпе, мозги подмены не заметят. Как это делается, мы уже видели в прошлом номере. Но давайте повторим урок, имея в виду, что вместе с содержательными подменами меняется и эмоциональная окраска.

Вот, к примеру, замечательное слово «менеджер». Что оно, по-вашему, означает? Большинству из нас смутно кажется, что это название какой-то профессии. Однако если нас заставить эту профессию определить, мы начнем беспомощно разевать рот и подергивать пальцами. Действительно: дама, продающая нам двести грамм колбасы – это продавец. Но дама, продающая нам семь дней в Анталии, уже менеджер. Может, колбаса с менеджером несовместима? Нет, ведь человек, продающий пять тонн колбасы, тоже менеджер! Мало того, девушка, не продающая ничего, но следящая, чтобы у сотрудников были ластики, а сами сотрудники пили бы кофе по графику, – еще один менеджер…

Фокус прост. «Менеджер» – название не профессии и не должности, это неявное название некоторой социальной группы. Это ярлык для сословия людей, социальный статус которых лежит ниже «бизнесмена», но уже делает для них неприличными занятия «черным трудом». Иными словами – это титул! Наподобие английского «сквайра», лежащего между «лордом» и «фермером». Любое объявление «требуется менеджер по бармалению» в действительности семантически означает «на ставку бармалея приглашается джентльмен (леди) с приличными манерами и образованием». Но «демократический» характер нашего общества, параноидальная борьба с призраком дискриминации заставляют целое сословие маскироваться. Пока всем кажется, что «менеджер» – профессия, никто не обвинит в дискриминации по сословному принципу предпринимателя, желающего предложить бедному, но приличному джентльмену работу, соответствующую его положению в обществе…

Или вот, скажем, «негр». Что, не будем так говорить? А почему? Ах, это слово – неприличное, уничижительное и оскорбительное… Простите, с какого перепугу оно вдруг таким стало? Всю жизнь мы боролись за права не… ов, писали о не… ах с уважением и симпатией, и никогда в русском языке за этим словом не наблюдалось и оттенка уничижительности. Такой же нейтральный термин, как «индеец» или «эстонец». Может быть, в англоязычном культурном контексте похожее слово и звучит как-то обидно, но при чем тут, спрашивается, русский язык? На Западе сейчас в большом ходу эвфемизм «афроамериканцы», который расовую принадлежность подменяет географической. Но, простите, как тогда именовать коренного жителя Уганды? Или, наоборот, поселившийся в Америке египтянин – он тоже «афроамериканец», верно? То есть его небольшие отличия от выходца с Ямайки уже никак нельзя прилично определить по-английски?

Таким образом, некоторое понятие уничтожается ради всеобщего равенства. Язык (а следовательно, и мышление) становится заложником политики. Возможно, в англоязычных странах это делается ради благой цели (хотя автор не в силах представить себе цель настолько благую, чтобы она оправдывала мозговую кастрацию). Но уродовать русский язык, в котором негры ни перед кем не провинились, просто за компанию – увольте.

Тем более, что лиха беда начало. По логике вещей, за «негром» должны проследовать сначала «индеец», а потом и все прочие французы. Кроме того, дискриминация возможна не только расовая – значит, последовательные борцы за равноправие должны истребить преступные слова типа «калека», «однорукий» и «дурак». А дальше начнется самая великая чистка – чистка во избежание самой возможности поделить людей по половому признаку… Затем останется только перевести на новояз великие литературные памятники, правда, не все: «Отелло», например, станет полной бессмыслицей…

Еще можно сказать пару занятных слов по поводу «секретарши» и «секретаря». Первое словечко в силу исторически сложившегося имиджа кажется чуть ли не оскорбительным, и всех «секретарш» ныне спешно переименовывают в «секретарей». Между тем, если вдуматься, эти слова просто означают две разные профессии с совершенно разным уровнем компетентности и ответственности. Недоразумение, видимо, неустранимо, так как для профессии «прими-факс-ответь-на-звонок-принеси-чай-улыбнись-клиенту» попросту нет слова мужского рода. Мужчин на такую должность никогда не берут (ну вот, сейчас и феминистки достанут гнилые помидоры…). А поскольку «секретарь» звучит куда престижнее, путаница оказалась очень полезной. Например, крупная, но прижимистая фирма или мелкий политик имеют полное право свою секретаршу именовать «пресс-секретарем» – и налицо серьезный карьерный рост, не стоящий ни гроша…

Но хватит примеров. Уже ясно, как словоформы из носителей смысла превращаются в носителей ярлычков. Некоторые из них впоследствии становятся такими священными коровами, что сама попытка рассмотреть их изнутри воспринимается даже не как ересь, а как бред. И все же давайте попробуем. Вот, например, вопрос… так, если вы беременная женщина, сердечный больной или вам нет 16, немедленно закройте страницу…

Является ли таким уж однозначным благом «всеобщее образование»? И, если уж на то пошло, насколько заслуживает своего пьедестала идол «свободы информации» и насколько справедливо всеобщее презрение к «цензуре»?