Читать книгу Об этой любви никто не должен знать. Инесса Арманд и Владимир Ленин - Ританна Армени - Страница 4

Инесса родилась в Париже на улице Шапель, в квартале Монмартр, 8 марта 1874 года, через три года после Коммуны. Детство ее трудно назвать безмятежным и благополучным: она была незаконнорожденной дочерью певца Теодора Стефана и актрисы Натали Вильд, которая до отъезда в Европу, где она встретила молодого певца, жила с семьей в России. Натали и Теодор, узаконившие свой союз вскоре после рождения Инессы, брали с собой девочку на все спектакли и возили в турне по разным городам, и с самых первых месяцев жизни она оказалась в богемной атмосфере, свободной и беспорядочной, хотя не всегда беззаботной и веселой.

Семейный образ жизни полностью меняется, когда в возрасте пяти лет малышка покидает мать, отца и сестер: вместе с тетушкой и бабушкой по материнской линии она уезжает из Парижа в Москву. Возможно, причиной разлуки является практический расчет: Инессу увезли, чтобы облегчить семейную ситуацию, поскольку к тому моменту родились еще две дочки, а финансовое положение было шатким, да и отношения между супругами ухудшились. Натали, не слишком полагавшаяся на мужа и вынужденная кое-как латать прорехи в семейном бюджете, предпочла вверить маленькую Инессу тете Софи и бабушке, поскольку была уверена, что они сумеют дать ей лучшее воспитание, чем не имевшая ни гроша актерская чета. «Отец ужасно из-за этого страдал, – рассказывает биограф Инессы Жорж Бардавиль, – она никогда его не забывала и даже спустя десятилетия после разлуки всегда держала у себя на столе его портрет».

Тетя и бабушка Инессы не очень богаты, но живут в достатке благодаря тому, что обе работают и еще кое-что осталось от дедушки-профессора. Они вхожи в светское общество, в основном, это семьи французского происхождения, образующие в Москве что-то вроде буржуазной элиты, этакий особый неформальный кружок.

У девочки счастливое и насыщенное событиями детство. Тетя и бабушка воспитывают ее в строгости, тщательно следят за ее занятиями, но в то же время обожают ее и всячески балуют. Тетя Софи, учительница музыки и пения, учит ее игре на фортепьяно, к чему у Инессы несомненный талант: впоследствии она станет прекрасной исполнительницей (некоторые будут сравнивать ее со знаменитым Святославом Рихтером). Бабушка, также учительница и жена известного профессора, направляет ее в выборе чтения. Благодаря своему происхождению маленькая Инесса говорит по-английски и по-французски, а в Москве быстро осваивает русский, и еще приглашают учителя немецкого языка. По сути, эти две женщины дали маленькой родственнице лучшее образование, полагающееся девочке из аристократической семьи. Их целью было сделать ее учительницей и удачно выдать замуж.

Маленькая Инесса знакома нам по нескольким фотографиям. Ее, как и полагалось в то время, запечатлевали в разном возрасте. Первая фотография была сделана, когда она только что приехала в Москву: девочка с белокурыми волосами, в нарядном платьице, в волосах бант, на руках – щенок. Она смотрит в объектив с интересом, взгляд ее серьезен, почти суров. На второй фотографии выражение лица нежное, ласковое, слегка капризное. Она положила голову на плечо тети Софи, которая так на нее похожа цветом волос, формой носа и губ. И наконец, на третьей фотографии она стоит рядом с тетей, приложив руку к щеке, – на ней темное платье и чепец, она смотрит в объектив решительным взглядом.

Тетушка любит водить племянницу с собой в семьи, где дает уроки. Инесса ходит с ней с удовольствием. Несмотря на закрытый характер, девочка живая, она со всеми находит общий язык. Изредка, когда ее что-то сердит, она не протестует, а просто, ничего не говоря, отходит в сторону. В ней уже виден сильный характер, иногда она становится капризной.

Одна из семей, у которых работает Софи, – семья Арманд, тоже французского происхождения. Это фабриканты-текстильщики. На них работают тысячи рабочих и служащих: в главной конторе в Москве и на фабрике в селе Пушкино, в тридцати километрах от столицы; там и сегодня осталось кое-что, напоминающее об этой семье. В маленьком сельском музее – три комнаты в старинном деревянном доме, где можно увидеть фотографии семьи Арманд, это старые черно-белые снимки всей большой семьи и хозяев со своими работниками.

В Пушкино живут: Евгений Евгеньевич, его братья Эмиль и Адольф, их мать, жены и сыновья. Это огромная семья, состоящая из нескольких десятков человек, она то расширяется, то сокращается: расширяется, когда рождаются дети, а их, что свойственно тому времени, было много; сокращается не только когда кто-то умирает, но еще и оттого, что по законам богатых семей того времени выросшие сыновья уезжали учиться в большие европейские города. И снова расширяется, когда приезжают друзья и учителя, которые подчиняются устоявшимся семейным порядкам.

Огромный дом Армандов с деревянным резным фасадом состоял из четырех построек, соединявшихся между собой галереями и коридорами, с великолепными верандами, окна которых выходили на большой ухоженный сад. Усадьба была задумана, чтобы в ней могли жить несколько семей, чтобы молодые женились и у них рождались дети. Все четыре части соединяются большой галереей, в середине которой находилась столовая с шестиметровым столом. Здесь за обедом и ужином встречалась вся семья, друзья и учителя, здесь праздновали многочисленные дни рождения, слушали музыку, принимали гостей. Сорок пять слуг обеспечивали домашнее хозяйство, соответствующее уровню и богатству дома. За пределами сада и обработанных полей тянулись бескрайние леса великой России.

Глава семьи, Евгений Евгеньевич, человек либеральных идей, был женат на Варваре Карловне. В этом большом доме, всегда полном резвой молодежи, учащейся, спорящей, ссорившейся, Инесса постепенно познакомилась со всеми одиннадцатью детьми. Александр, старший из братьев, был на несколько лет старше Инессы. До Александра родились еще две девочки, Анна и Мария. Потом шли Вера, Николай, Евгения, Борис, Софья, близнецы Сергей и Варвара и, наконец, Владимир, которого все называли Володя, самый младший, любимец Варвары Карловны.

Если посмотреть на эту семью сегодняшним взглядом, она может показаться странной: это было скорее какое-то племя, а не семейное ядро, скорее коммунальная квартира, нежели дом, но в этом не было ничего необычного для буржуазного общества царской России. Не было странным для того времени и то, что в этой семье «хозяев жизни» у молодых были прогрессивные культурные и политические склонности. Арманды владели огромными мануфактурами и тысячами гектаров земли и тем не менее были по большей части либералами, даже мятежниками. Как многие революционеры того времени, они находились под сильным влиянием идей, с которыми познакомились в Западной Европе, где учились. Они называли себя последователями марксизма, проповедовали общественный контроль над средствами производства, распределения и обмена, хотя сами же были их владельцами. Дела свои они вели как люди просвещенные, нередко соглашаясь с требованиями рабочих и крестьян, вызывая тем самым подозрения царской полиции. Вообще-то они нетерпимо относились к феодальной косности режима, не идущего ни на какие изменения.

Оба супруга, будучи людьми либеральными и толерантными, присутствовали при страстных спорах и вполне отдавали себе отчет об идеях, носящихся в воздухе в их доме. Все видя и все понимая, они, однако, не могли допустить и мысли, что их дети и их наставники могут предпринять какие бы то ни было незаконные действия. Например, они даже не подозревали, что Евгений Каммер, студент-медик, которого они пригласили учителем к Борису и его кузену Льву, – политический агитатор, занимающийся революционной пропагандой среди рабочих, организующий забастовки и дававший двум своим ученикам книги, запрещенные царской цензурой.

И вот в апреле 1897 года происходит событие, надолго оставшееся в памяти всех членов этой семьи: в имение Армандов явилась полиция, утверждавшая, что именно здесь, в этих стенах, находится тайная типография, в которой печатаются революционные листовки и прокламации. Старший Арманд, уверенный в абсурдности этого заявления, пригласил полицейских произвести обыск. Поскольку он сам не очень-то жаловал царскую полицию, ему не терпелось показать, насколько глупыми были их подозрения и сами методы, которыми они действуют. Сначала обыск проходил под насмешливые взгляды хозяев и слуг, и все было хорошо, пока под паркетными досками не обнаружили линотип[3], печатные машинки, бумагу, словом, все необходимое для печатания нелегальных листовок. Каммера, Льва и Бориса арестовали, а старик Арманд не знал, что и думать. Оторопь длилась недолго: богатая и влиятельная семья предприняла решительные меры (это будет первая, но не последняя ситуация такого рода). И когда Каммер принял всю вину на себя, выгородив обоих пятнадцатилетних мальчишек, Арманды, втридорога оплатив адвокатов, сумели вызволить его из тюрьмы и помогли ему бежать в Германию. Льва отправили за границу, а Бориса подвергли домашнему аресту.

Это были поучительные истории для Инессы, сначала любопытной девчушки, а потом любознательного подростка. В семье Арманд с ней обращаются как со своей дочерью, она занимается с теми же учителями, что и собственные дети, и среди этих молодых беспокойных энтузиастов у нее есть друзья. И в этом доме есть кое-что еще очень привлекательное: с разрешения Евгения Евгеньевича Инесса получила доступ в богатейшую библиотеку, где есть книги по истории, литературе, философии, и, самое главное, в ней можно найти всех русских классиков. Она проводит долгие часы, читая Некрасова, Достоевского, Толстого и Чернышевского. Толстого она предпочитает всем остальным.

Предпочитает не только из-за его романов, она очарована его моральными наставлениями, ее увлекают его размышления о смысле бытия; ее интересуют его мысли о крестьянах, его попытки улучшить условия их жизни; ее увлекает его идея об освобождении от крепостного права, его мысли об использовании общественного труда, о поисках гармонии с природой. Инесса могла бы назвать себя «толстовкой», то есть она полностью придерживается того утопического течения, столь распространенного в России начала двадцатого века, которое, хоть и не было официально признано писателем, и было той причиной, по которой царский режим не признавал Толстого.

Но в одном великий писатель ее разочаровывает. Ей было пятнадцать лет, когда она достала из шкафа Армандов «Войну и мир» и с упоением следила за битвами, сочувствовала любовным переживаниям князя Андрея, чувствам Пьера, волнениям Наташи. Но именно о Наташе ее любимый писатель пишет, что после замужества она становится, это слова автора, «самкой». Инесса взволнована: что значит это выражение? Что для того, чтобы состояться, женщина должна выйти замуж? Многие годы спустя она напишет своей дочери Инне: «Это поразило меня, как удар хлыстом».