Читать книгу Молчи и танцуй - Роман Грачёв - Страница 6

Вечером в субботу под окном остановился белый «лэнд-крузер», покрытый внушительным слоем пыли. С высоты третьего этажа он напоминал перештампованный БТР, пропахавший не одну сотню километров под палящим солнцем пустыни. За рулем монстра сидел Кирилл Обухов.

Глеб вздохнул.

– Наташ, Толстый приехал, – сообщил он, закрыв дверь балкона. – А я-то надеялся, что передумает.

– Не дождешься, – отозвалась из соседней комнаты жена, – он никогда не отменяет вечеринок.

Глеб прошагал в прихожую, открыл входную дверь и высунул голову. С площадки первого этажа уже доносились тяжелые шаги Кирилла. Вскоре появился и он сам. Несмотря на свою роскошную комплекцию, четыре лестничных пролета он преодолел в считанные секунды.

– Здорово, лентяй, – сказал Кирилл, протягивая мясистую руку, – пусти, не загораживай проход.

– В туалет торопишься?

– Как догадался?

– Чую запах мокрых штанов.

– Подлец. – Кирилл скинул массивные башмаки под вешалкой. В доме своего старого друга он никогда особо не церемонился, если хотел раздеться, надеть тапочки или посетить уборную. Также он не ждал приглашения пообедать, принять душ или посмотреть по телевизору бокс. Подобные вольности укоренились с незапамятных времен, когда еще оба они не были женаты и на свои стипендии покупали докторскую колбасу общего пользования.

– Кстати, – сказал Кирилл, прежде чем скрыться за дверью туалета, – кого это ты Толстым назвал?

Глеб расплылся в довольной ухмылке.

– Хватит скалиться, собирайтесь. Наташ, надень мое любимое платье.

На сборы ушло минут двадцать. Наталья решила не потакать вкусам приятеля и надела простые черные джинсы и розовую рубашку. Глеб натянул свой старый серый пиджак. Кирилл, придирчиво оглядев обоих, поцокал языком.

– Смахиваете на мелких лавочников после дефолта.

– А твой наряд от Версаче! – отмахнулся Глеб.

– Недалеко от него. Так, всё, пошли, а то опоздаем к началу.

В машине Глеб долго молчал. Он никак не мог отвязаться от мысли, что затея с рекламной кампанией кандидата в мэры Лесневского выйдет ему боком. Эти загадочные взгляды представителя избирательного штаба, эти намеки… Глеб обещал подумать, но думать и принимать решение уже второй день категорически не желал. Сложность заключалась в том, что сказать «нет» он не мог – какой дурак откажется от богатых заказчиков, – но от общения с политиками, тем более местными, его тошнило. Нестеров нисколько не ошибался, называя его одним из последних живых идеалистов.

– Чего скис? – поинтересовался Кирилл.

– Цейтнот, – прямо ответил Глеб и тут же пожалел об этом. Сейчас начнутся допросы.

– Пилот завел самолет в штопор?

– Вроде того. По Гэллапу мы на пятнадцатом месте, вперед пропустили даже областное радио с его посевными.

– Нашел кому верить, Гэллап! – усмехнулся Кирилл, не особенно демонстрируя сочувствие. – Но, впрочем, они могут быть правы. Что делать собираешься?

– Пока не знаю. Возьму себе тайм-аут.

– Правильно, подумай об этом завтра.

– Сомневаюсь, что у меня и завтра что-то получится.

– А ты попробуй. – Кирилл утопил педаль газа и обогнал еле плетущуюся «копейку». – Кстати, если хочешь, могу подогнать кого-нибудь из своих знакомых, им реклама не помешает, да и деньги есть.

– Спасибо. Один тут уже сел мне на хвост, купюрами перед носом размахивал, замуж звал.

– Ну и дери с него три шкуры.

– Ты не знаешь кто. Лесневский остатки недобитых СМИ подгребает под свою авантюру.

Кирилл хмыкнул, ударив ладонью по рулю.

– Нашел-таки тебя! А я-то думал, что пронесет. Дери с него пять шкур, Глебушка, беднее не станет.

Шестопалов улыбнулся. Кирилл всю жизнь вытаскивал его за шиворот из любых ям, даже когда у них были практически равные шансы на успех. В конце концов, эту радиостанцию Глеб открыл на деньги Обухова.

– Чего лыбишься? – спросил Кирилл.

– Мне кажется, ты прав, – сказал Глеб, – твоя попа шире.

Они подъехали к автостоянке, располагавшейся возле большого гостиничного комплекса. Заляпанный грязью джип Кирилла с трудом протиснулся в узкий коридорчик между «Вольво» и «десяткой». Выйдя из машины, Глеб посмотрел на новенькую, сверкающую «десятку» и с улыбкой произнес:

– Киря, посмотри, как надо любить свою машину.

Телефон зазвонил вовремя – в двадцать пятьдесят пять. Ребята явно не были обременены интеллектом, но нажимать на кнопку вызова в нужный момент они умели. Со временем научатся еще чему-нибудь.

Трофимов выключил звук у телевизора и не спеша взял трубку.

– Алло!

– Пал Владимыч, это Сергей.

– Слушаю тебя.

– У нас все путем. – Голос Серого звучал спокойно, даже немного расслабленно. Трофимов представил его развалившимся на сиденье автомобиля с сигаретой в зубах и бутылкой «Миллера» между ног. Супермен хренов…

– Конкретно давай.

– Только что подъехали Шестопаловы со своим толстым другом, выгрузились и вошли в клуб.

– А парень?

– Тот давно внутри. Кстати, он не один.

– С кем?

– С девицей. С той самой, что мы вчера засекли.

– Выяснили, кто такая? – Трофимов был уверен, что они так и не накопали нужной информации, но счел уместным задать этот вопрос. Чем больше вопросов, тем выше дисциплина.

– Нет, Пал Владимыч, – прогудел Серый. – Мы решили, что это случайная знакомая, которую он снял на вечер, поэтому проверять не стали. Сегодня пробьем.

Трофимов отвел трубку в сторону и выругался. Насколько они предсказуемы, эти джентльмены удачи с большой дороги! Как их ни одевай, сколько телефонов ни навешивай, клеймо трудного чердачного детства все равно не смоешь.

– Сереженька, – сказал Трофимов в трубку, – тебе хорошо платят?

Собеседник стал дышать чаще.

– Я доволен.

– Прекрасно. А я тебе говорил, что парень не снимает девок на улице по вечерам?

Серый хрюкнул и попытался возразить:

– Но он же снял! Мы подумали…

– Сережа, – перебил Трофимов, начиная злиться, – думать буду я.

Секунд пять трубка только шипела, затем Сергей с неохотой согласился:

– Я понял.

– Ладно, проехали. Завтра я должен знать, что это за девушка и в каких отношениях она с нашим орлом. Как понял, прием?

– Понял вас хорошо.

– Молодец. По готовности докладывай.

Трофимов положил трубку и поднялся с кресла. Голова раскалывалась. Сожрать бы сейчас цитрамону, завалиться спать и проснуться через неделю где-нибудь в раю…

Они приступили к реализации его гениального плана. Трофимов потратил на его разработку кучу времени, сил и здоровья и только теперь понял, как сильно устал. Пожалуй, это возраст – как-никак шестой десяток идет.

Он прошел на кухню, открыл холодильник и достал бутылку водки и тарелочку с ломтиками лимона. Сгодится как замена цитрамону. Сегодня у Трофимова долгий рабочий день. Он не знал, сколько времени потребуется, чтобы раздобыть свежую информацию, – час, два, или все десять, – но сегодня что-то определенно сдвинется. Он будет сидеть в своем кожаном кресле, смотреть записанный на видео хоккейный матч сборных СССР и США семьдесят второго года и пить горькую. Больше ему пока заняться нечем.

Наблюдая за финтами Харламова, Трофимов невольно размышлял о последствиях в случае провала игры – своей игры. Для этого бестолкового Серого и его дружков он был большой шишкой, но они и понятия не имели, чем он рискует. На самом же деле Трофимов являлся всего лишь исполнителем заказа. Пусть тот виртуозный номер, который он собирался исполнить, был от начала и до конца придуман им самим, заказчики в случае неудачи могли устроить ему эффектное торнадо.

Пал Владимыч смотрел хоккей, пил водку и думал, что он, возможно, погорячился.

Ночной клуб «Черепаха» разместился в бывшем двухэтажном универмаге, большом и немного неказистом квадратном здании, на строительство которого советские архитекторы и чиновники не пожалели ни денег, ни творческой мысли. Кроме того, магазин когда-то был частью большого гостиничного комплекса – серой и облупленной двадцатиэтажной высотки с рестораном, в котором заезжие туристы и командировочные опустошали свои кошельки. В пасмурную погоду все это великолепие навевало тоску, но на солнце, лучи которого радостно отражались в окнах и витринах, выглядело вполне сносно и даже как-то продвинуто.

После вторжения рыночных отношений посетителей в гостинице и ресторане стало гораздо меньше. С годами ресторанчик зачах, и один из городских толстосумов, недолго думая, прибрал его к рукам. Гостиницу он привел в относительный порядок, с чистой совестью нарисовав три звезды на рекламном проспекте, а из ресторана соорудил что-то вроде досугового центра, составными частями которого стали большой супермаркет, сауна-центр, боулинг на 8 дорожек и концертно-танцевальная площадка под названием «Черепаха» на четыре сотни посетителей. За несколько месяцев это комплекс стал едва ли не самым крупным развлекательным заведением города.

Кирилл усадил своих гостей за столик в самом дальнем углу зала.

– Программа начнется через час, – сказал Обухов, протягивая Наташе меню, – а пока нужно пожрать и чего-нибудь выпить.

– Ты за рулем, – напомнила Наташа. Музыка на танцплощадке уже грохотала вовсю, поэтому приходилось повышать голос.

– За нами приедут! Глебушка, ты что будешь?

Глеб поудобнее устроился в своем дерматиновом кресле, вытянул ноги под столом и ответил томно:

– Мне, пожалуйста, коньячку.

Женственной походкой к столику причалил официант, принял заказ и быстро удалился. Наташа заказала себе салат из свежих помидоров и огурцов, жареный картофель с окорочками и кофе по-восточному. Глеб выбрал шашлык, горбушу и салат из кальмаров. Кирилл вообще набрал себе всякой всячины, из которой самым знакомым блюдом Наталье показались свиные отбивные.

Первая часть заказа была исполнена за десять минут. К салатам официант подал графин коньяка, бутылку молдавского вина и бокал темного «Гиннеса». Кирилл сразу отпил треть пива, закурил и с деловым видом обратился к Глебу:

– Пока не стало совсем хорошо, вернемся к нашим баранам?

– Вернемся, только я сначала отработаю свою часть обязательной программы

Глеб налил супруге вина, себе плеснул коньяку. Они дружно чокнулись, выпили. Глеб снова вальяжно развалился в кресле.

– Насколько я понял, – начал Кирилл, – у нас на «Пилоте» не самые лучшие времена?

– Плюс-минус. Бывало и хуже, но рынок сейчас выталкивает мелочь. Скоро останутся одни крупные холдинги, нам с тобой придется продать станцию и переквалифицироваться в управдомы.

Кирилл покачал головой.

– Не каркай. Хочешь, я тебе еще денег дам?

– Не раскручивай инфляцию, ты уже порядком вложился.

– То было совсем другое дело. – От Кирилла не так-то легко было отбиться, если на него нападали приступы филантропии. – Хотя, признаюсь, мне тоже будет мучительно больно, если «Пилот» умрет молодым.

Глеб тоже закурил.

– А что касается твоего Лесневского, – продолжил Кирилл, – то пусть крутится сколько влезет, лишь бы платил.

– Да он платить и не отказывается, даже наоборот… – Глеб осекся, решив умолчать о странном предложении по оплате. – Просто меня воротит от всего. Этот тот редкий случай, когда деньги пахнут, и запах будет меня преследовать повсюду.

– А жить тебе хочется? Извини, Глеб, но ты рассуждаешь как нищий студент, у которого забеременела подружка, а он сидит и размышляет, идти ему разгружать вагоны или не идти, испортит он свои нежные пальчики или не испортит, не пойдет ли это вразрез с его убеждениями. Я бы этого студента просто убил. А ты?

Глеб ухмыльнулся. Выпитая рюмка коньяка уже резвилась в голове.

– Я бы его для начала кастрировал.

– Фашист. А теперь представь себя на его месте. Ты позаботишься о подружке или пошлешь ее к мяснику на аборт? Я не поэт, так что скажу прозой: иногда лучше рисковать забеременеть, чем не трахаться совсем.

Кирилл, за любым столом и в любое время года по умолчанию являвшийся тамадой, быстро наполнил освободившиеся сосуды, поднял свой и с пафосом изрек:

– За избавление раба божьего Глеба от сомнений!

Шестопалов опрокинул вторую порцию коньяка одним глотком. Стало еще веселее. Хоть и бывало, что директор радио «Пилот» просыпался после какого-нибудь праздника в чужой квартире со всеми признаками алкогольной амнезии, пьяницей себя он не считал. Будучи студентом, он закладывал за воротник куда больше. Но как все-таки хорошо посидеть в ресторане с приятелем, у которого когда-то стрелял пачку «Родопи» до стипендии!

– Я гляжу, – сказал Кирилл, орудуя вилкой, – Глебыч приходит в себя.

– Почти, – согласился тот. – Вчера я пересадил с утра на вечер одного своего балбеса, и вот если Дашка Парамонова справится с утренним вещанием, я буду счастлив, как корова «милки вэй».

– Молодец. Семена давно пора гнать, у нас не социальный приют.

Кирилл прикончил пиво и взглядом поискал официанта. Его неугомонная натура требовала продолжения банкета.

Принесли горячее. Очень скоро коньяк в графине подошел к концу, в голове у Глеба лохматые белые зайчики играли в теннис.

– Закусывай, – велела Наташа, когда перед ним поставили тарелку с шашлыком. – Закусывай, а то окочуришься раньше времени.

– Да-да, – подтвердил Обухов, – закуси, а потом потрясем животиками.

С горячими закусками управились быстрее, чем с салатами. Вторую порцию спиртного пока заказывать не стали. Кирилл вышел из-за стола, снял свой пиджак «от Версаче» и сделал приглашающий жест.

– Натусь, пойдем потанцуем.

– Спасибо, пока не хочется. Возьми лучше моего, а я на вас погляжу отсюда.

Приятели вышли на середину танцплощадки. Молодежь, оттягивавшаяся под что-то современное, недовольно расступилась. Тучная фигура тридцатишестилетнего Кирилла Обухова и высокий и худой, как телеграфный столб, Глеб Шестопалов выглядели среди подростков довольно комично.

– Пам-парам-парам, – орал Кирилл, – сейчас будет моя музыка!

– Ты уверен, что тебе этого хочется? – напрягая связки, прокричал Глеб.

– На все сто.

Кирилл щелкнул пальцами (или махнул кому-то рукой – Глеб толком не понял, потому что зайчики в его голове уже выходили на матч-пойнт) и игравшая песня плавно затихла. Молодежь не успела даже выразить свое негодование, как музыка заиграла вновь, только теперь уже совершенно другая.

«Ах ты, какая прелесть!» – успел подумать Глеб.

Из колонок ударили барабаны, и визг электрической гитары накрыл танцплощадку, как вой бомбардировщика.

– Погнали! – заорал Кирилл.

Он начал дрыгать ногами и вскидывать свои мясистые руки в разные стороны. Глеб последовал его примеру. Они танцевали под «Криденс».

– Это же просто праздник какой-то! – кричал Шестопалов. – Боже, сколько лет я этого не делал. Когда ты успел договориться?

– Вчера. Надо знать, кому наливать!

Приунывшая молодежь расступилась окончательно, и теперь в распоряжении двух «старичков» оказалась почти вся площадка.

– А-а-а, бляха медная!!!

Кирилл летал от одного края к другому, и пузо его колыхалось, как холодец. Глеб пересекал квадрат по другой траектории. Завсегдатаи клуба в одно мгновение превратились в зрителей и, право, посмотреть было на что. Мужчины резвились, словно обезумившие от восторга дети в городском фонтане, энергия била через край.

«В этом ты весь! – говорила молоденькая Наташа Шестопалова своему мужу. – Твои усилители, раздолбанные гитары, пластинки старые. Куда это все девать теперь? Что за блажь, не понимаю?».

Вряд ли она до конца понимала и сейчас, но, по крайней мере, старалась помалкивать. Она сидела за столиком, пила вино и смотрела на «пляшущих человечков» с умиротворением.

– Я сейчас вырублюсь! – взвизгнул Глеб, пролетая мимо приятеля. Его действительно уже немного заносило в сторону. Кирилл тоже выдыхался, и это было заметно по ручьям пота, блестевшим на его шее, и по промокшей рубашке.

– Врагу не сдается наш гордый варяг!

Вторую половину короткого танца приятели дефилировали в центре площадки, толкая друг друга локтями. Когда в воздухе повис последний звенящий аккорд, оба в едином порыве торжествующе вскинули руки.

– Да!!!

Раздались аплодисменты, кто-то два раза крикнул «браво». Глеб и Кирилл театрально раскланялись и вернулись на свои места.

– Вы это заранее отрепетировали? – спросила Наталья, подавая Кириллу платок.

– Да, лет пятнадцать назад, в общаге. Кстати, как мы смотрелись?

– Как два пьяных орангутанга в песочнице.

– Глеб, не расслабляйся, – сказал толстяк.

– Что? Еще плясать будем? Ты хочешь, чтобы я сдох?

– Нет, теперь мы будем слушать. Программа начинается.

Действительно, прожекторы над танцплощадкой погасли, сцена осветилась приятным голубоватым сиянием. В тишине раздалось шипение дымовых установок, густые клубы белесого дыма поползли со сцены в зал. Минута была более чем торжественная.

– Это, собственно, то, ради чего я вас сюда притащил, – сказал Кирилл. – Ловите кайф.

Глеб налил себе немного минеральной воды, которую предусмотрительно заказала Наташа, и сделал осторожный глоток.

– Леди и джентльмены! – прогудел из мощных колонок низкий голос. – Мы рады приветствовать вас в клубе «Черепаха».

Пауза. Пространство заполнил звук, похожий на рокот огромного механизма. Глебу живо представилась сцена из «Титаника»: сотни кочегаров в машинном отделении перекидывают уголь. По спине поползли мурашки – как профессиональный звукорежиссер Глеб обожал подобные эффекты.

Мужчина с низким голосом заговорил вновь:

– Наслаждайтесь нашей сегодняшней программой и ураганным звуком, обеспеченным компанией «СТК». Мы работаем для вашего удовольствия!

– Спасибо, – пробормотал Кирилл, указательным пальцем подзывая официанта. Когда тот подошел, Кирилл сделал новый заказ: – Дружище, повтори для моего удовольствия кружечку темного. Да, и коньячку еще принеси. Пожалуйста.

Официант ушел. Таинственный голос заканчивал свою интродукцию:

– Сегодня на сцене – группа «Темная половина»!

Глеб только успел усмехнуться, как вдруг яркий луч света рассек пространство над сценой. Под лучом стоял человек в белой рубашке навыпуск, черных кожаных брюках, в темных очках и с микрофоном в прижатой к бедру руке. Никто не заметил, когда он появился, и его появление было настолько эффектным, что Глеб не смог съязвить.

Впрочем, вместо него это сделал Кирилл:

– Типа Джексон из табакерки.

Василий Стручков не был очень хорошим журналистом. Он все время куда-то опаздывал, где-то терялся, назначал встречи, забывал о них, не успевал монтировать сюжеты в указанный срок и слыл девяностопроцентным обалдуем. В телекомпании его терпели, потому что на оставшиеся 10 процентов у Васьки приходились отличные скандальные материалы, подготовка которых не требовала большого ума. Также Василий неплохо справлялся с интервью и небольшими очерками. Но все-таки, по большому счету, журналистом он был никаким.

Вдобавок ко всему парень стал частенько прикладываться к бутылке. Коллеги и немногочисленные друзья полагали, что причиной тому стал отказ руководства компании выделить ему эфирное время для собственной передачи. Почти все его однокурсники, попавшие в компанию вместе с ним, уже настряпали кучу авторских программ с различной степенью успеха, а Вася бегал по городу с микрофоном, выискивал какие-то какашки и пытался сделать из них конфеты. Тоска подступила незаметно.

Вчера главный редактор информационной службы вызвал его в свой кабинет и томным голосом сообщил, что генеральный директор телекомпании «Неон-ТВ» Семен Семенович Соколовский, да продлит аллах его годы, готовит масштабное сокращение штатов, и под раздачу первым делом попадут граждане алкоголики и тунеядцы. Не заметив просветления на лице гуманоида Стручкова, редактор сунул ему в руки бумажку с адресом и уже довольно грозно пообещал, что лишит его ушей и ноздрей, если Вася не появится по этому адресу в точно определенное время. «Делать особо ничего не надо, – сказал редактор, – закажи себе минералки, посиди, посмотри, потом расскажешь». Вася запихал бумажку в недра своей куртки и в тот же день надрался так, что наутро его физиономия напоминала помятую и захватанную жирными пальцами хлопчатобумажную салфетку. За весь сегодняшний день ему так и не удалось привести в порядок свой портрет, и более ничего не оставалось, как банально опохмелиться двумя бутылочками пива.

Разумеется, на входе в клуб «Черепаха» его задержали.

– Я корреспондент телекомпании «Неон-ТВ», – возмущался Василий, пытаясь прорваться сквозь строй крепких парней в униформе. – У меня здесь дело.

– Фэйс-контроль, братишка, – вежливо сообщил главный охранник.

– Какой, нах, фэйс-контроль! Я вам сейчас удостоверение покажу. Мне работать надо!

– Рабочий день давно закончен.

Вася отступил на пару шагов, отдышался. Из недр клуба доносились громоподобные раскаты танцевального ритма.

– Ну, ребята, пропустите. В конце концов, я же заплачу за билет.

– Не поможет. – Охранники были достаточно терпеливы; за каждую свою трудовую вахту они отсеивали с десяток таких заморышей, как Вася.

– Но там уже программа давно идет! – взмолился Стручков. – Я и так уже опоздал!

– Твои проблемы.

Вася набрал в грудь побольше воздуха и ринулся на охранников. Те встали плотной стеной, и в одно мгновение корреспондент «Неон-ТВ» был отброшен от дверей метра на три.

– Ну, сволочи, – процедил Стручков, – вы у меня попляшете. Я пожалуюсь вашему начальству! Нет, я на вас, козлов, разгромный материал сделаю!

Один из плотных ребят вышел вперед, подхватил журналиста под руку и подтолкнул к выходу.

– Пойдем-ка на воздух.

Вася попытался упереться рукам, но охранник был раза в два крупнее, что позволяло ему вышвырнуть дебошира на улицу одной рукой.

– Куда ты меня тащишь, мудак! – орал Стручков, скользя ботинками по крыльцу. – Неприятностей хочешь?!

– Неприятностей на свою задницу заработал ты, – ответил секьюрити и развернул Васю лицом к себе. – Жалуйся, если хочешь.

С этими словами он коротко размахнулся и влепил репортеру эффектную оплеуху. Вася перелетел через перила и рухнул под крыльцо, как мешок с овощами. Папка на молнии, которую он секунду назад держал в руке, оказалась на нижних ступеньках.

– Ты там в порядке, брателло? – вежливо осведомился охранник.

– Пошел ты!

– Я очень рад. – Секьюрити отряхнул руки, поправил ремень и отправился восвояси, а Василий Стручков еще долго сидел на траве и потирал ушибленную ляжку.

Выступление группы «Темная половина» продолжалось минут тридцать. Собственно, группа состояла из двух человек – певца и гитариста. Длинноволосый жлоб с гитарой носился по сцене, как угорелый, и довольно умело развлекал публику, вокалист же практически не двигался.

– Тот еще выпендрежник, – сказал Кирилл в паузе между песнями. Глеб молча кивнул.

Ребята спели семь песен. Первую, похожую на русский эквивалент ритм-н-блюза, публика приняла довольно прохладно. Вторая песня представляла собой лирическую балладу о неразделенной любви: слова были так себе, а мелодия Глебу понравилась.

– Ты его знаешь? – поинтересовался Шестопалов у приятеля.

– Этого парня? Практически не знаком.

– А чьи песни он поет?

– По-моему, свои.

– Молодец, – резюмировал Глеб.

Третья песня «Темной половины» заставила скучающую молодежь шевелиться, а чуть позже к танцплощадке потянулись даже сидящие за столиками. И снова мелодия оказалась на высоте. Глебу стало казаться, что для молодежной самодеятельности это слишком хорошо. Четвертая песня…

Что ж, «Темная половина» оставила свои главные вещи напоследок. Четвертая, пятая, шестая и седьмая песни произвели на Глеба неизгладимое впечатление. За все время, что он был директором музыкальной радиостанции, ему пришлось прослушать десятки кассет и дисков с записью местных исполнителей, но в основном ему попадались амбициозные малолетние графоманы и подражатели, научившиеся управляться с компьютером и овладевшие вокальными навыками на уровне школьного хорового кружка. Впрочем, эти местечковые «звезды» все же каким-то чудом просачивались на радио и телевидение, давали интервью и пытались выглядеть при этом как суперкассовые голливудские персоны: носили черные очки, ноги закидывали на подлокотники кресел и разговаривали исключительно с калифорнийским акцентом. Словом, ребята категорически отказывались взрослеть.

Но этот парень не был на них похож. Он держался естественно, даже немного отстраненно, и всем своим видом как бы говорил: «Мы тут еще маленько попоем, отработаем ужин, а потом свалим, потерпите». Все было очень мило и скромно, почти без пафоса.

– Кирилл, – обратился Глеб к приятелю, – ты иногда преподносишь сюрпризы. Я, пожалуй, тебя потом поцелую… если захочешь.

Каждая из последних песен была абсолютным хитом. Зал остался доволен. Закончив выступление и собрав причитающуюся порцию аплодисментов, ребята покинули сцену. Концертный свет погас, продолжилась дискотека.

– Ну, как тебе? – поинтересовался Кирилл. Глеб только кивнул головой – он еще не успел облечь свои мысли в точные фразы.

– Я думаю, – продолжил Обухов, – что ротация на радио «Пилот» могла бы сделать этого парня любимцем местной публики.

Глеб ухмыльнулся:

– Его надо сделать любимцем всероссийской публики. Ему бы денег побольше… Вот ты бы, Киря, взялся его раскручивать на всю страну?

– Нет.

– Бабла жалко?

– Пацана жалко. – Кирилл с невозмутимым видом принялся ковыряться в своей тарелке. – Я бы тебе посоветовал присмотреться к мальчику. Знаешь, «Пилот» в последнее время достает даже меня, твоего друга и почитателя.

Вокалист группы «Темная половина» оказался довольно стеснительным молодым человеком, не знающим, куда девать руки. Он то совал их в карманы, то принимался усердно теребить рукав и все время смотрел куда-то в сторону. Тот холодный супермен, который полчаса назад зомбировал со сцены танцующую молодежь, куда-то исчез.

– Двуликий анус, – сказал Глеб жене.

– Янус, болван, – поправила Наташа.

Рядом с парнишкой стояла девушка с длинными темными волосами, а из-за ее плеча выглядывала ухмыляющаяся физиономия Кирилла, похожая на репу с просверленными дырочками.

– Познакомьтесь, – сказал он, вылезая вперед. – Это Вадим, а это его подруга Лариса. Они, оказывается, собирались еще посидеть в этом заведении, и я решил пригласить их за наш столик.

– Так вот куда ты удрал! – воскликнула Наталья. – Мог бы и предупредить, мы бы хоть стулья раздобыли.

– Не беспокойтесь, – вымолвил Вадим, – мы о себе позаботимся.

Судя по виду, заботился он о себе без особого энтузиазма – старые полинявшие джинсы и пеструю рубашку дополняли помнившие перестроечный голод башмаки. Лариса выглядела куда более привлекательно.

– Не обращайте внимания на мой наряд, – сказал Вадим, перехватив изучающий взгляд Глеба. – Это временные обстоятельства.

Глеб махнул рукой. Кирилл к этому моменту уже соорудил два лишних стула.

– Вадим, Лариса, – обратился к молодым людям толстяк, – теперь вы познакомьтесь с моими друзьями. Вот этот высохший кукурузный початок, что на вас пялится, называется Глебом Шестопаловым. Рядом с ним – моя любовница и по совместительству жена кукурузного початка по имени Наталья. Она хорошая женщина, но вот с супругом ей явно не повезло.

– А этот расфуфыренный индюк – по несчастью, мой друг Кирилл, – парировал Глеб. – Садитесь, ребята, нечего стоять.

Они уселись за столик.

– Что пьете, Лариса? – спросил Глеб.

– Спасибо, ничего.

Глеб покачал головой.

– Давайте не будем скромничать. Я вам налью пока минеральной воды, а потом вы сами определитесь. Вадим, я надеюсь, ты составишь мне компанию?

– Пожалуй, – отозвался тот.

– Ну, тогда по коньячку!

Первый тост выпили за знакомство. Взгляд Вадима, ранее блуждавший по окрестностям, теперь сфокусировался на обитателях столика. Лариса пока оставалась немного скованной. Глеб без труда определил, что знакомы они с Вадимом не очень давно и наверняка это их первый выход в ресторан. Однако некоторые едва заметные «косяки», перехваченные Глебом, свидетельствовали о том, что тащить ее силой не пришлось.

После второй рюмки, выпитой за творческие успехи, Глеб аккуратно запустил свои в действие профессиональные щупальца:

– Вадим, ты где-то еще выступаешь?

– Бывает.

– А где записываешься?

– В домашней студии у приятеля.

– Недурно звучит. Кстати, мне понравилось.

Кирилл вовсю перешептывался с Ларисой. То ли рассказывал похабные анекдоты, то ли щекотал под мышками, но она начала хихикать. Вадим с беспокойством поглядел в их сторону.

«Она ему тоже нравится», – решил Глеб.

– Слушай, Вадик, – продолжал он, – ты с радиовещанием когда-нибудь соприкасался?

– Особо нет.

– А попробовать не хочешь?

Вадим неожиданно улыбнулся, и эта улыбка навела Глеба на мысль, что парень прекрасно знает, зачем он здесь. Вадим полез в задний карман, вытащил компакт-диск и протянул его Глебу.

– Хочу вам подарить кое-что свое. Это не намек, а просто презент.

– Бери, бери, – вмешался Кирилл, – хороший диск. Я слушал.

Вопреки обыкновению, Глеб не сморщился, принимая подарок, и не фыркнул, ознакомившись с содержанием обложки диска: здесь у «Темной половины» тоже все было в порядке, на достаточно профессиональном уровне.

– Спасибо. Ну, тогда уж позволь и мне тебе кое-что презентовать.

Глеб тоже полез в карман пиджака, вынул маленькую книжку и положил ее на стол. Он всегда носил с собой экземпляр «Убегающего волка». На всякий случай.

– Подпишу тебе свое творение, а ты подпишешь мне диск. Идет?

Вадим кивнул:

– Диск уже подписан.

Глеб посмотрел на него пристально, цокнул языком, но ничего не сказал.

Когда обмен культурными ценностями был завершен, Кирилл наполнил бокалы и сказал тост:

– За процветание каждого из нас в отдельности и всех вместе! За перспективы!

Выпили, закусили. Потом Глеб наклонился к Вадиму и шепнул:

– Если не хочешь сразу же испортить отношения, советую не обращаться ко мне на «вы». Договорились?

Тот смутился.

– Договорились. – Парень сделал паузу. – Глеб, я могу помочь с книгой.

«И об этом Толстый успел ему рассказать!» – подумал Шестопалов.

– В каком смысле?

– Ну… чтобы она продавалась.

Глеб ничего не ответил, только наградил испепеляющим взглядом своего упитанного приятеля. Кирилл всегда был трепачом.

– Какой у нее тираж? – спросил Вадим.

– Осталось около четырех тысяч. У тебя есть идеи?

Вадим неопределенно пожал плечами: дескать, надо смотреть на месте.

Какой-то он странный, этот маленький супермен, подумал Глеб.

В половине второго ночи компания вышла из клуба. Кирилл настоял на том, чтобы Вадим и Лариса уселись в его чумазый джип, место водителя в котором уже занял хмурый мужчина, похожий на офицера в отставке. Ребята долго сопротивлялись, уверяли, что доберутся на такси, но они не знали, что если Кирилл Обухов чего-то хотел, то он этого добивался любыми способами. В результате их запихнули в машину почти силой.

Едва обуховский монстр покинул клубную стоянку, куривший на крыльце парень в черной рубашке достал телефон и набрал номер.

– Алло, Пал Владимыч, это Серый… Можно праздновать… Похоже, получилось. Уехали только что, все пятеро. По-моему, они нашли общий язык… Да, я понял… Ага. Все, до завтра.