Читать книгу Кашемировая шаль - Роузи Томас - Страница 6

Когда Нерис пришла в себя и открыла глаза, она увидела несколько лиц, склонившихся над ней. Ее голова лежала на чьих-то коленях.

– Скажите им, чтобы расступились. Ради бога, ей нужен воздух!

Это был голос Миртл. Арчи МакМинн решительно оттеснил зевак. Кто-то подал флакон с нюхательной солью, Нерис закашлялась от резкого запаха. Она попыталась сесть. Взгляд сфокусировался на лице Эвана. Он стоял на коленях перед ней.

– Прости, – прошептала она.

– За что? – спросила Миртл.

Положив руку на лоб Нерис, Миртл нежно уложила ее голову на свои колени.

– Арчи, пожалуйста, попроси этих людей разойтись, – потребовала она.

Поблизости запускали фейерверки, на землю лился поток кроваво-красных искр. Появился торговый представитель, его щеки горели от беспокойства и смущения.

– Мистер Уоткинс, сейчас найдем носилки и отнесем вашу жену в дом.

Нерис с трудом поднялась и села на скамейку.

– Я в порядке. Пожалуйста, позвольте мне встать.

Заботливые руки помогали ей, кто-то тянул ее вверх, кто-то поддерживал. Нерис повернулась и посмотрела Миртл в глаза.

– Помоги мне, – прошептала Нерис.

Миртл сразу же поняла, что нужно делать. С ее помощью Нерис встала и оперлась на ее руку.

– Думаю, носилки не нужны, не так ли? Молодец. Мы пойдем в дом.

– Нерис… – начал было Эван.

Нерис плохо себя чувствовала, у нее не было сил успокаивать Эвана или постараться загладить неловкость. Разумеется, ее внезапный обморок, да еще и на глазах у всего города, может плохо отразиться на репутации Эвана.

– Миссис МакМинн позаботится обо мне, – натянуто улыбнулась Нерис. – Голова закружилась. Вот и все. Пустяки.

– Дружище, не переживай. У Миртл все под контролем, – добродушно пророкотал Арчи и похлопал Эвана по плечу – мол, не будем лезть в женские дела.

С помощью Миртл Нерис медленно сделала несколько шагов по направлению к дому. Перед ней семенил торговый представитель. Словно ледокол, он врезался в толпу и расчищал путь для женщин. Когда они уже были на веранде резиденции, чиновник вежливо объяснил, что все гостевые спальни заняты, но он с радостью поможет дамам добраться до миссии. Также он распорядился вызвать врача, которого по чистой случайности сегодня не было в резиденции. Миртл поблагодарила его:

– Вы очень любезны, но вас ждут гости. Возвращайтесь к ним. Думаю, слуга укажет нам какой-нибудь тихий уголок, где мы побудем несколько минут.

Англичанин с радостью согласился с ней. Моментально появился слуга и провел их в комнату с плотно закрытыми ставнями, через которые почти не проникал шум вечеринки. По видимому, здесь расположился мужчина. Нерис увидела на стенах несколько картин, изображающих сцены игры в поло. В углу стояла кровать с медной спинкой, возле нее – пара блестящих сапог с высокими голенищами. К счастью, возле стены была небольшая кушетка, на которой лежал свернутый плед. К счастью – потому что Нерис не смогла бы лечь на кровать незнакомого мужчины. Миртл развернула плед.

– Ложись. Хочешь воды? Может, сладкого чаю?

Нерис облизнула пересохшие губы.

– Спасибо. Ты очень добра. И днем, и вот сейчас.

Миртл села рядом, взяла Нерис за руку и стала осторожно растирать пальцы, согревая их.

– За тобой нужно присматривать. Лех – не самое лучшее место для женщины в твоем положении.

Нерис не смогла сдержаться. Она старалась, сжимала челюсти, зажмуривала глаза, но ничего не помогло. Первое рыдание вырвалось из груди. Слезы полились ручьем, лицо покраснело. Она задыхалась, сквозь рыдания прорывались горькие слова:

– Я не… Я не думала, что так будет… ребенок… У меня был ребенок, но я его потеряла.

Она не могла больше говорить и просто плакала. Впервые после выкидыша она смогла как следует выплакаться. Миртл обнимала ее. За долгие недели это были самые теплые, самые желанные объятия. Миртл шептала возле самого уха:

– О боже, я не знала. Прости. Я такая глупая! Прости. Я ничего не знала. Тебе плохо? Ты просто еще не оправилась. Бедная моя девочка! Поплачь, милая, поплачь.

Миртл нежно гладила ее по голове, успокаивала тихим, нежным голосом, и Нерис плакала, как двухлетняя девочка. Постепенно она стала успокаиваться. Нерис подняла красное от слез лицо. Воротник Миртл пропитался ее слезами. Подруга достала из кармана фланелевых брюк большой носовой платок, нежно вытерла слезы со щек Нерис и отдала ей платок.

– Платок Арчи. Кружевные финтифлюшки тут бесполезны, правда? Этот я стирала в горной реке и ароматизировала керосином. Давай, высморкайся как следует.

Нерис высморкалась, потом тяжело вздохнула. Ей действительно стало легче.

– Сегодня я показала себя очень слабой. Я бы не хотела, чтобы люди думали так обо мне. На самом деле я не такая беспомощная.

– Слабая? Ты живешь в этой глуши совсем одна, руководишь школой, занимаешься домом. Нерис, ты очень сильная! – Миртл улыбнулась и вытерла последние слезинки с ее щек. – Вот посмотри на меня. Полгода я прохлаждаюсь на озере в Шринагаре, потом отправляюсь на охоту с верным мужем в сопровождении одиннадцати слуг. Девочка моя, по сравнению с тобой я слабая и бесполезная. А еще очень испорченная.

Миртл машинально накручивала нитку жемчуга на палец. У Нерис сердце оборвалось. Она почувствовала, что ее кремовый кардиган (он был в пыли, сухих веточках и листочках) расстегнут. Нерис нервно вскинула руку. Броши не было.

– Она пропала! – всхлипнула она.

Миртл что-то достала из заднего кармана брюк. Это была брошь.

– Она расстегнулась. К счастью, ты не поцарапалась.

Женщины посмотрели друг на друга и весело рассмеялись. Миртл взъерошила свои короткие волосы. Она напоминала задиристого парнишку. Нерис откинулась на подушки. Теперь уже смех полностью лишил ее сил. В комнату постучали. Из‑за двери донесся голос торгового представителя:

– Мадам, прибыл доктор.

Доктор Церинг торопливо шагнул в комнату. Он создавал впечатление суетливого и любопытного человека. Церинг был единственным врачом в Лехе. Как и многие другие, он проводил в городе несколько недель в году. Все остальное время доктор разъезжал по деревням и, как мог, лечил местных жителей, хотя все прекрасно понимали: таблетками из коричневой банки ни проказу, ни туберкулез не вылечить. Нерис сожалела о том, что вечно занятого и усталого доктора вызвали в резиденцию из‑за какого-то обморока. Она решила не раскисать.

– Мне уже намного лучше, – сказала она.

– Смех – прекрасное лекарство, мадам. – Доктор достал из походного саквояжа стетоскоп. – Пожалуйста, лягте на спину.

Через несколько дней доктор Церинг нанес еще один визит Нерис (на этот раз он навестил ее в миссии) и заявил, что она может отправляться в путешествие.

– Но я не планирую ничего подобного! – запротестовала удивленная Нерис.

В компании Миртл она быстро восстановила душевные силы и прекрасно себя чувствовала. Они с удовольствием проводили время за тем, что Арчи называл «игольничание». Женщины решили поставить с младшими детьми небольшую пьеску и теперь шили для них костюмы. Но в основном они играли с детьми, ходили на базар или просто болтали, сравнивая свои жизненные истории. Нерис рассказывала про Уэльс, серые горы и туманные долины. Она скучала по дому, но только рядом с Миртл поняла, насколько сильна ее тоска. Миртл тоже много рассказывала о себе. Отец находился на государственной службе в Индии, был чиновником средней руки, все ее детство прошло в скитаниях по родственникам в Англии и нечастыми визитами в Индию.

– Я почти не видела маму и папу, – посетовала Миртл.

Арчи работал инженером на железной дороге. Через несколько дней его долгий отпуск заканчивался, и МакМинны должны будут вернуться в Шринагар. Нерис уже начала скучать по новым друзьям. У Арчи абсолютно не было времени. Он расплатился с носильщиками и егерями, участвовавшими в сафари, и теперь занимался своими трофеями и нанимал людей для путешествия в Кашмир, посещал торгового представителя и других важных людей в Лехе. Но однажды утром, после очередного приема в резиденции, Арчи вернулся в миссию и решительным шагом направился через веранду в комнату Эвана, где стояло старое радио.

– Давайте послушаем новости Би-би-си, – пробормотал Арчи.

– Боюсь, радио не работает, – пожал плечами Эван. – Я его ни разу не включал.

Арчи понимающе кивнул и принялся откручивать заднюю крышку приемника. Примерно через час он заявил, что с радио все в порядке, за исключением массивного аккумулятора, который был полностью разряжен. В резиденции был свой приемник, еще один – у миссис Гомперц, поэтому срочные новости из внешнего мира приходили к Уоткинсам достаточно быстро, но полную картину происходящего они могли узнать только из газет и писем, которые получали с большой задержкой. Эван согласился с тем, что в миссии должно быть свое радио. И в тот же день четверо кули[20] погрузили огромную свинцовую батарею на арбу. Меланхоличный вол медленно потащил ее к реке, на которой был установлен электрогенератор. На следующий день аккумулятор водрузили на место. Не обошлось без любопытных детей, которые танцами, шумом и смехом сопровождали повозку с аккумулятором. Дети завороженно наблюдали за тем, как Арчи колдует с отверткой и плоскогубцами. Через несколько минут радиоприемник оглушительно зашипел. Дети с визгом бросились врассыпную. Арчи покрутил ручку приемника, и через некоторое время сквозь шум помех и монотонный гул голосов пробилась детская песенка на английском. Теперь дети были в абсолютном восторге. Арчи отряхнул руки.

– Готово.

После обеда, едва Дискит убрала со стола, вся компания подвинула стулья ближе к приемнику и приготовилась слушать новости. Немецкие войска подошли к Ленинграду и почти полностью блокировали его. Война в Европе охватывала все большие территории. Даже в Лехе нельзя было чувствовать себя в безопасности.

Эван положил закладку между страницами Библии и закрыл ее.

– Нерис, я думаю, тебе следует поехать в Шринагар вместе с мистером и миссис МакМинн. Мистер МакМинн любезно предложил сопроводить тебя.

Нерис опустила вязание. Они с Миртл переглянулись. В глазах обеих женщин читалось удивление. Судя по всему, мужья договорились об этой поездке за их спинами. Очевидно, доктор Церинг также участвовал в этом заговоре. Нерис едва сдерживала гнев. Чтобы не выдать себя, она судорожно провязала пять петелек, затем дрожащим голосом спросила:

– Почему я должна ехать?

– Тебе нужно отдохнуть и набраться сил перед зимой.

– А как же ты?

Эван сделал паузу, потом ответил, растягивая слова:

– Дорогая, мы уже обсуждали эту тему. Я буду ездить по деревням, окружающим Лех. Нужно нести слово Божье людям, а не ждать, пока люди сами придут к Богу.

Нерис украдкой бросила взгляд на Арчи. Он сидел, вытянув длинные ноги, и демонстрировал олимпийское спокойствие. Нерис вернулась к вязанию.

– Пожалуй, не стоит утомлять гостей спорами. Мы можем обсудить этот вопрос позже.

Миртл ласково посмотрела на нее:

– Я буду счастлива, если ты поедешь с нами, Нерис. Тебе это пойдет на пользу.

Поздно вечером в супружеской спальне Эван, задув свечу, неловко забрался под одеяло и просто сказал:

– Спокойной ночи, дорогая.

Нерис повернулась к нему лицом и вперила взгляд в темный силуэт.

– И это все?

Он отодвинулся от нее – на полдюйма, не больше, но Нерис почувствовала это. Маленькое движение, но столько скрытого смысла в нем. Нерис все поняла. Муж больше не рассматривал ее в качестве помощницы и компаньона, он считал, что она – еще одна помеха на его пути.

Через три дня сумка с вещами Нерис стояла во дворе миссии. Рядом возвышалась огромная куча вещей МакМиннов. Слуги поспешно распределяли между собой груз и навьючивали пони. Нерис раздавала яблоки и сушеные абрикосы местным детям. Не только ее ученики, но и все дети, которые заглядывали во двор миссии, получали лакомства из ее рук. Среди оравы детей она заметила троих отпрысков Дискит. Кухарка стояла на крыльце и плакала. На ней не было платка. Нерис поставила корзину с фруктами на землю и подошла к Дискит.

– Не плачь, я вернусь через два месяца. Сагиб привезет меня домой.

Слезы градом покатились по ее щекам. Нерис обняла кухарку, вдохнула запах ее волос.

– Не забывай надевать косынку. Особенно когда готовишь. И позаботься о сагибе. Ради меня.

Дискит шмыгнула носом, вытерла слезы рукавом.

– Хорошо, мэм.

– Пони готовы, – объявил Арчи.

Навьюченные лошадки постукивали копытами по твердой как камень земле. Миртл надела пробковый шлем и опустила вуаль, Нерис покрепче завязала ленты широкополой соломенной шляпы. Эван стоял в стороне. Теперь, когда наступил момент прощания, он не выглядел ни уверенным в себе, ни счастливым. Нерис подошла к нему и потянулась за поцелуем. Эван неловко прикоснулся сухими губами к ее губам, тут же отстранился и похлопал ее по плечу.

– Время быстро пролетит. Благослови тебя Господь.

Нерис пробормотала слова прощания. За ними внимательно наблюдали Дискит и орава настырных школьников. Только МакМинны тактично отошли в сторону и делали вид, что проверяют крепеж багажа. Самые отважные из детишек бросились к Нерис. Она наклонилась и поцеловала каждого. Арчи и Миртл оседлали пони и ждали Нерис. Один из носильщиков помог ей усесться в мягкое седло, затем взял вожжи и направил пони к воротам миссии. Нерис обернулась и помахала всем на прощанье. Процессия двинулась вниз по переулку, их путь лежал мимо часовни, к дороге, ведущей на базар. На фоне белой каменной кладки четко выделялся одинокий силуэт Эвана.

День выдался ясным и солнечным. Первые мили путешественники ехали по открытой, залитой солнцем долине Инда. Нерис чувствовала, как лучи проникают сквозь плетение ее шляпы и жалят лицо. Ну почему она не додумалась надеть перчатки, чтобы защитить руки от палящего солнца? Через некоторое время на высоком отроге показались молитвенные флаги и медные шпили монастыря Спиток, которые выглядывали из‑за внушительных стен. Спиток был первым храмом на их пути и самой дальней точкой, до которой Нерис отваживалась доезжать из Леха. Нетерпеливая Миртл уехала далеко вперед, но осадила пони, чтобы подождать Нерис. Арчи, ехавший в авангарде вьючных пони, остался далеко позади. Караван был окутан плотным облаком дорожной пыли.

– Поедем вместе? – Миртл сверкнула темными глазами. – Или оставить тебя в покое?

Нерис посмотрела на горные хребты. Удивительная сила, которую она ощущала в себе во время долгого перехода от Манали, похоже, вновь разливалась по ее венам.

– Только вместе, – улыбнулась она.

Миртл приподнялась в седле и погладила ее по коленке.

– Замечательно.

Они направили пони на запад.

Вскоре Нерис осознала, что путешествовать с МакМиннами намного интереснее, чем с Эваном. На ночь они останавливались в гостиницах или на постоялых дворах. Для них всегда находилась комната. Британского сагиба везде встречали с почестями и старались всем им услужить. Миртл и Нерис воспринимали такие привилегии как нечто само собой разумеющееся. Они не чувствовали угрызений совести, когда ради них из номеров выгоняли путешественников из Ладакха и Кашмира. Ни у одной из них не дрогнуло сердце, даже когда на улице оказался мусульманин с несколькими женщинами и дюжиной маленьких детей.

Эван и Нерис никогда не позволяли себе причинять беспокойство другим людям. Даже самое незначительное. Когда они приезжали в переполненную гостиницу, то ставили на обочине палатку и ночевали там. Как правило, местное жилище представляло собой лачугу из двух комнат, гостиной и грязной кухни, лишенной элементарных удобств, но сагиба МакМинна всегда приветствовали как дорогого гостя и всячески пытались угодить ему. Арчи имел хорошую привычку платить за все, чем они пользовались, но не разбрасывался деньгами и жестко пресекал любые попытки обмануть его. Но если все было в порядке, расставался с деньгами легко и быстро.

К гостинице первыми подъезжали слуги. Они распаковывали вещи, устраивали пони в стойлах и устанавливали раскладушки в комнатах. Господа вселялись в уже подготовленные апартаменты. Раскладушки устанавливали по просьбе Миртл. Она наотрез отказывалась спать на стационарных кроватях, которые, по ее словам, кишели насекомыми. Арчи всегда делал вид, что разделяет беспокойство жены, но в глубине его глаз плясала снисходительная улыбка.

Всем хватало теплых одеял и льняных простыней, которые распаковывались для ночлега и упаковывались утром. Слуги покупали еду у местных торговцев и постоянно пополняли продовольственные запасы, повар каждый день готовил вкусные обеды и ужины, подавал их на тарелках, которые тщательно мыл в растворе марганцовки. Иногда даже устраивали походную ванну – сворачивали холст и заполняли его водой. Нерис нежилась в теплой воде, поливая тело и волосы из эмалированного кувшина.

Каждый вечер, разбив свой маленький лагерь, они подолгу болтали и смеялись, сидя на походных стульях под балдахином из москитной сетки. Миртл сплетничала про знакомых, шутила и даже не стеснялась обсуждать привычки местных жителей.

– Как думаете, у них это происходит по очереди? – Вопрос касался щекотливой темы взаимоотношений мусульманина со своими женами.

– Нет. Думаю, мужчина отдает предпочтение самой красивой, – ответил Арчи. – Я поступал бы именно так.

– А как он определяет, которая из них красотка? – продолжала любопытствовать Миртл.

– Дорогая, они не ложатся в постель в парандже.

Миртл рассмеялась. Она курила тонкие черные сигареты. Роскошный золотой мундштук порхал в ее руках. Когда Миртл впервые закурила, Нерис удивленно и с укоризной посмотрела на нее. Миртл в ответ спокойно выдохнула облачко табачного дыма.

– Знаешь, в твоем доме я притворялась хорошей девочкой. Мы все-таки жили в миссии. Надеюсь, я настоящая не разочарую тебя.

– Думаю, нет, – улыбнулась Нерис.

Поздно вечером слуга принес им по кружке какао. Арчи плеснул немного бренди в свою кружку и кружку жены, вопросительно посмотрел на Нерис.

– Да, пожалуйста.

Эту их привычку она переняла с большим удовольствием. В гостиницах они заселялись в одну комнату, Нерис быстро привыкла делить кровать с Миртл и Арчи. Перед сном Миртл переодевалась в жемчужно-серую шелковую пижаму с французской этикеткой.

– Очень удобно в дороге. Здесь полно вшей, но они не могут прицепиться к шелку.

Она была права. Что такое нашествие вшей, Нерис испытала на себе во время похода в Лех. Они целыми колониями селились в швах фланелевой сорочки Нерис. Под ритмичный храп Арчи и размеренное дыхание Миртл она засыпала лучше, чем в миссии Леха.

С первыми лучами солнца слуга приносил им в постель по чашке чаю. Они выпивали его, и Арчи в халате выходил на крыльцо бриться, а женщины тем временем одевались. Потом они все вместе завтракали. Им подавали горячую овсянку, омлет и вкуснейший свежеиспеченный хлеб. Целый день они двигались по узкой тропе, минуя крошечные селения и маленькие поля, золотившиеся готовой к жатве пшеницей, выходили на обочины ухабистых дорог. Перед их небольшой кавалькадой в разные стороны разбегались грязные куры, беспризорные овцы пристраивались к пони и семенили рядом. По обе стороны дороги то и дело попадались кусты шиповника.

Листва давно облетела, и на голых ветках, словно драгоценные камни без оправ, висели ярко-красные плоды. Когда поднялись выше в горы, деревень стало меньше. Почва под ногами была каменистой и бесплодной. Горы нависали над ними, в их тени все казалось серым и мрачным, на самых неприступных и высоких хребтах белели стены гомп. Перевал Фоту был самой высокой точкой на их маршруте. Они решили остановиться на ночлег у стен старинного монастыря Ламаюру, расположенного в нескольких милях от перевала. Среди серых гор и острых скал Ламаюру разлегся, как прекрасное животное. Массивные стены из белого камня, деревянные перекрытия, украшенные замысловатой росписью, узкие окна-бойницы и купола со спиралевидными рисунками. Черная и золотая краска блестели на солнце, как расплавленный сахар.

Пони старательно отмеряли шаги. Их пришлось сделать сотни две, прежде чем они достигли плато, на котором возвышалось главное здание монастыря. На фоне голубого неба танцевали молитвенные флаги. Глядя на них, Нерис вспомнила гомпу Спиток, через которую они с Эваном проходили по дороге в Лех. Вслед за этими воспоминаниями пришла мысль, от которой ей стало чуточку стыдно, – за все дни, что Нерис провела с Миртл и Арчи, она ни разу не вспомнила об Эване. Теперь он казался ей мрачным, проблемным человеком, одним из тех, кто норовит застить солнце в погожий денек. В Ламаюру они также остановились в гостевом доме. По сравнению с придорожными, монастырский казался огромным. Но и людей здесь останавливалось гораздо больше. Нерис показали ее комнату. Узкая каменная келья с кроватью и окошком. За окном – глубокое ущелье. В пустоте между небом и землей летали альпийские галки.

В тот вечер за ужином никто не шутил и не смеялся. Даже на неугомонную Миртл благотворно подействовали величественные стены монастыря и шепот молящихся монахов в красных одеждах. Посте трапезы Нерис решила сразу не возвращаться в неуютную келью, а немного побродить по двору Ламаюру. Она вышла на воздух, заметила ступени, ведущие на крепостную стену, и поднялась по ним. Она обернулась и, запрокинув голову, посмотрела на величественный храм, чернеющий на фоне занавеса из звезд. Окна горели неярким желтым светом.

Нерис стала дрожать на пронизывающем ветру. Ей казалось, что она слышит голоса молящихся монахов. За ужином Арчи недовольно пробормотал, что Ламаюру – плохое место, здесь забирают у населения почти все, чтобы прокормить прорву священнослужителей. «Может, он и прав. Место действительно пустынное», – размышляла Нерис, прячась от ветра в укромном уголке между крепостной стеной и монастырской постройкой. Откуда-то из глубины двора донесся лай собак. Интересно, смог бы Эван проповедовать христианство среди людей, которые отдают монахам последнюю горсть риса? Какие угрозы, какие посулы он приготовил бы для них? Сейчас она не любила мужа. Думая о нем, чувствовала только легкую грусть. Ушла любовь и ушла вера. Нерис очень переживала, сможет ли она долгие годы имитировать симпатию к мужу и религиозное рвение. Наверное, сможет. Ведь муж больше ничего и не ждет от нее. Разве что ребенка.

Нерис окончательно замерзла. Монастырь черной громадиной нависал над ней. Она смотрела на него, и ей показалось, что сейчас он рухнет и раздавит ее. Нерис зябко закуталась в пальто и начала спускаться по лестнице. Слуга Арчи стоял в темном дверном проеме и вопросительно смотрел на нее.

– Пойдемте, мэм, – сказал он.

Нерис улыбнулась в ответ. Ей было неловко перед мужчиной, который столько времени прождал ее на ветру, хотя вполне мог сидеть, укутавшись теплым одеялом, и курить трубку.

– Простите, Гари.

Он поднял лампу выше, освещая крутые деревянные ступени. Они шли мимо занавешенных дверных проемов к ее комнате. Он зажег свечу, оставленную для нее на полке, и сделал шаг назад.

– Мэм, я принесу какао. Одну секунду.

– Спасибо Гари, но сегодня я не буду какао. Я сразу лягу спать.

Она хотела поскорее уснуть, чтобы поскорее увидеть свет нового дня. Ламаюру действительно был неприятным местом. Она задула свечу и стала вслушиваться в тишину. Но тишины не было. Кто-то шуршал и скребся в углу. Наверное, крысы. Ветер завывал в щелях между стеной и оконной рамой. А потом она услышала другой звук. Низкий женский стон, почти переходящий в крик и обрывающийся на самой высокой ноте. Женщина за стенкой всхлипывала, кричала, задыхалась. И в конце, как постскриптум, – долгий вздох блаженства. Нерис выхватила из-под головы подушку, скрутила ее и попыталась заткнуть уши. Она не хотела слышать, как Миртл и Арчи занимаются любовью. Не хотела слышать, видеть, даже думать об этом. Ее собственная жизнь казалась ей ничтожной, жалкой, лишенной смысла.

С рассветом они двинулись в путь. Им предстояло преодолеть высокий горный перевал, за которым лежал город Карджил. Путешественники пребывали в хорошем настроении. Они упорно шли вперед, позади осталось много тяжелых, но приносящих радость дней. И вот наконец между ними и Кашмирской долиной стояла только стена Великих Гималаев. Издалека горы казались неприступным монолитом. Неосуществимым и самоубийственным представлялся план подняться на перевал. Но чем ближе к крутому склону подъезжали путники, тем отчетливее проступала довольно широкая тропа, уходившая зигзагами вверх. В некоторых местах эта тропа блестела, как отполированный металл. Лучи восходящего солнца отражались от черной гранитной поверхности. Нерис остановилась и встревоженно посмотрела вперед, но Миртл успокоила подругу:

– Выглядит сложнее, чем есть на самом деле. Помнишь, ты уже поднималась выше одиннадцати тысяч, на Фоту Ла в прошлом году.

– Я не переживаю. Я справлюсь. Мне очень интересно, какой вид открывается с вершины.

Глаза Миртл сияли.

– Там невероятно красиво. Словно для тебя приоткрывают райские врата.

Эта мысль поддерживала Нерис во время долгого подъема. Пыль забивала глаза и нос, фляги с водой быстро опустели. Солнце поднималось все выше, его беспощадные лучи опаляли шею и плечи. Нерис чувствовала, как замедляется шаг пони, на котором она ехала, как он дрожит, как ходят его бока под хлыстом погонщика. Потом пришлось спешиться. Сотни острых камней впивались в подошвы сапог. Дышать было нечем. Вокруг стояла неестественная тишина. Единственными звуками было монотонное позвякивание упряжи и тревожный писк сурков, стороживших свои норы среди камней. Высоко в небе парили бородачи, лениво взмахивая огромными крыльями. Тропа петляла между глыбами обвалившейся породы. Чем выше они взбирались, тем длиннее казался оставшийся путь. Нерис подумала, что подниматься они будут целую вечность.

Арчи ушел далеко вперед, но Миртл сбавила темп, чтобы поддержать подругу. Они обменялись парой ободряющих слов, на большее их не хватило – все силы уходили на то, чтобы просто переставлять ноги, идти вперед.

Вскоре Нерис начала считать повороты тропы-серпантина, которые им еще предстояло преодолеть. Вначале их было семь, потом пять и наконец остался один.

– Все? Пришли? – задыхаясь, спросила Миртл.

Она опасалась, что это очередная ложная вершина и впереди еще один сложный подъем. Всякий раз, когда Нерис оглядывалась, коричневая, пыльная пустыня Ладакха отступала дальше. Она поняла, что они пересекли границу с другой страной.

– Еще немного, – пыхтела Миртл. – Почему Арчи всегда идет впереди?

Они вышли на широкий участок тропы. Обочину украшали белоснежные чортены[21], которые ярко выделялись на фоне голубого неба. Арчи и авангард уже ждали их на вершине. Ниже на склоне Нерис увидела кости и кожу пони, который, наверное, упал с высокого обрыва. Солнце стояло высоко, но Нерис развязала ленты шляпы. Их караван пересек седловину перевала. К счастью, дорога была почти ровной и до самых чортенов не имела крутых поворотов. Каменные колонны были украшены сотнями флагов. Некоторые уже выцвели, другие все еще радовали глаз яркими красками. Миртл и Арчи, взявшись за руки, молча стояли на вершине и смотрели на запад. Нерис подошла к ним и замерла, не в силах двинуться с места. У нее под ногами, будто волшебный ковер, развернулась Кашмирская долина. Она увидела вместо серых скал невысокие холмы, поросшие темно-зелеными елями и серебристыми березами. В темных оврагах залегли белые нити снега, водопады срывались вниз, на каменное ложе.

Ветер разгонял курчавые облачка, над долиной дрожало марево теплого воздуха, но даже сквозь эту вуаль Нерис смогла рассмотреть пастбища, поля и изогнутые русла рек. После горного ландшафта, в котором преобладали коричневые и серые тона, пейзаж из тысячи оттенков зеленого, голубого, серебряного, лавандового показался ей чересчур роскошным, просто неправдоподобным. Воздух постепенно наполнялся сладкими ароматами живой, богатой и щедрой земли.

Миртл не обманула. Это был рай.