Читать книгу Флоксы пахнут разлукой. Московские рассказы - Рута Юрис - Страница 2

Проскочив без пробок от Ленинградского до Ярославского шоссе, я повернула в область.

Как жаль, что Сэм не смог поехать со мной к Томке на десятилетие её бракосочетания.

Устал он. А в последнюю неделю ходил сам не свой. Работает без выходных. Я сама уговорила его слетать на недельку отдохнуть. Здоровье любимого человека и отца моей дочери мне было важнее. С подружкой моей ещё успеет познакомиться. Вот ведь как получается, с Сэмом мы 15 лет вместе живём, а никак всё не складывается. То одно, то другое.

Да и я – то у Томки на даче сто лет не была. Она говорит, понастроила там такого!

Я притормозила у обочины и достала из бардачка карту.

– Мам, мы заблудились? – испуганно спросила моя дочь Вика.

– Нет, деточка, просто мама давно по этой дороге не ездила.

Вика вытащила из сумки – холодильника очередное эскимо.

– Тебе не поплохеет? – ехидно спросила я дочку.

– Не – а, мне от него ЛУЧШЕЕТ…

– Балерины от мороженого толстеют!

Эскимо полетело в придорожные кусты. А я опять уткнулась в карту.

Неужели, всё – таки, заблудились? Это совсем некстати, ведь на заднем сиденье моей машины стояла огромная коробка с тортом, сделанным на заказ. Кондитер попался молодой и, как теперь говорят, креативный. Он изобразил мне из крема и безе нечто такое, что можно было сказать только: «Ах!» А солнце, стоящее в зените, шпарило, что есть сил. Жгучие лучи падали прямо на чудесный торт.

Конец мая, а такое впечатление, что я на экскурсионном автобусе подъехала к Пирамиде Хеопса. +60ºС. (Мы были в Египте в прошлом году вместе с Сэмом и Викусей).

Да ещё огромный букет роз нежно сиреневого цвета. Пришлось закрыть окна и люк на крыше и включить на полную катушку кондиционер, чтобы не лишиться всей этой красоты.

Даже неудобно говорить, сколько я за всё это заплатила. Нет, не потому что я ограничена в средствах, просто другим людям просто может показаться, что я бешусь с жиру. А чего бы мне и не беситься, если я – владелица фирмы, занимающейся ландшафтным дизайном участков наших, ну, мягко скажем, состоятельных людей. А это – бассейны, альпийские горки, журчащие водопады, заросли камыша вокруг японских прудиков с золотыми рыбками, изящные мостики и уютные беседки. И даже сады камней.

Я, как раз наоборот, горжусь, что в своё время вместо того, чтобы ныть и стонать от гайдаровских шоковых реформ, я, уговорив предков, продала нашу старую дачу да ползающий майским жуком «Москвич—407». И на эти деньги (тогда – мне хватило!) съездила в Лондон и выучилась на ландшафтного дизайнера, зря, что ли заканчивала МАРХИ. (Для тех, кто не в теме, перевожу – Московский архитектурный институт).

Мама поплакала неделю, жалея грядки и кусты крыжовника да любимое картофельное поле. Но теперь она живёт в загородном коттедже под Звенигородом, плавает по утрам в собственном бассейне и ест молодую картошечку круглый год, а папа, выживший после тяжелейшего инфаркта, проводит целые дни в зимнем саду, наслаждаясь пением своих канареек и амадин. Я обеспечила старость своим родителям.

Мне не стыдно говорить об этом, потому что на всё это заработала я.

Сама. Своими руками и головой.

Я не добывала нефть и не гнала её за бугор, я не таскала из Турции баулы с дешёвым шмотьём и не стояла на рынке с китайским ширпотребом: «ВСЁ ПО 10 РУБЛЕЙ!» Я не играла с Мавроди и Властелиной.

Я училась и работала. Темой моей выпускной дипломной работы в Лондоне были «Сады Версаля».

И кто это придумал, что деньги плохо пахнут? Не знаете?

А я знаю, это придумали лентяи, чтобы оправдать своё безделье.

Мои заработанные деньги пахнут Climat de Lancôme. Если кто не понял, пусть возьмёт словарь. Рarle vous Françaes? Do you understand me?

А ещё – они пахнут молодой картошечкой с укропом в тарелке моей мамочки и вареньем из крыжовника.

Ну, да ладно, это всё лирика.

Я ехала на дачу к подруге на десятилетие её свадьбы.

Так уж получилось, что на бракосочетании моей Томки я не присутствовала. Причина была серьёзная, с обширным инфарктом в больницу попал мой отец, слегла на нервной почве мама. И, несмотря на нанятых сиделок, мой маршрут передвижения по городу сократился до минимума. Офис, больница, дом. Ту, свою первую подержанную Шкоду я заездила до дыр, гоняя по трём сторонам этого треугольника, в котором я была, словно волк, огороженный красными флажками.

Я была очень расстроена, потому что была выбрана свидетельницей и хотела участвовать в ловле букета невесты.

А ещё потому, что хотела наконец – то официально представить подругам Сэма, мужа, пусть и гражданского, отца моей очаровательной дочки. Сэма, моего партнёра по бизнесу, заботливого друга и….ААААААААААААбалденного любовника. К тому времени мы с Сэмом уже прожили в гражданском и очень счастливом браке почти 15 лет. Наша дочь перешла в 6—ой класс балетного училища при Большом театре.

А мне, конечно тоже, хотелось белого платья, фаты, лимузина и целой кучи подружек невесты. Но всё что – то мешало осуществиться моей мечте. Иногда я даже думала, что мечта и бывает именно такой сладкой в силу её недостижимости.

Синяя птица, одним словом.

У меня не было причин не доверять Сэму, но очень хотелось хотя бы разочек куснуть от собственного свадебного торта! Всего один разочек. (Ух, и куснула бы я!)

Томкин муж, с которым она хотела меня познакомить, крутой бизнесмен, запретил ей работать. Рожай, воспитывай, ублажай мужа. И приноси в зубах тапочки. Собаки у них дома не было, муж страдал аллергией на собачью шерсть. И эта обязанность была всецело переложена на Томку.

Фирма у Томкиного мужа был тоже строительная, только строила их фирма коттеджи нашим нуворишам всё больше за кордоном. Так что дома бывал редко.

– Чего ты бесишься, – твердила Томка, – другому мужику хоть весь паспорт заштемпелюй, всё равно сбежит. А твой Сэм всегда под боком. Не то, что мой муженёк. Хорошо, если неделю в месяц дома.

Ну, да ладно.

Но я даже не видела свадебных фото, потому что, по словам Томки, это были не фото, а вселенский срам. Она показалось себе толстой и грубо накрашенной, а жених на всех фото вышел косой, хотя выпил только бокал шампанского. А Томка почему – то оставила девичью фамилию. Сказала, что оставит фамилию мужа для детей.

Она порвала все фото, а плёнку с фильмом сожгла на даче в печке. Дурёха!

После свадьбы мне никак не удавалось увидеть Томкиного избранника. То у него командировка, то ездил хоронить бабушку, то ушёл с детьми в поход. Просто какой – то засекреченный агент 007.

Ну, сегодня, я, наконец – то, его увижу.

Я вышла из машины и огляделась. Нет ошибиться я не могла. Я хорошо помнила этот отрезок шоссе. Были на то причины.

Тогда, давно, махнув рукой проезжающей «копейке», я познакомилась со своей первой и, как выяснилось, единственной любовью. С Сэмом.

Забыв все строгие наказы мамы, я подсела в машину к незнакомцу.

Вот – вот должна была начаться гроза, и мне очень не хотелось одной дрожать под зонтиком у обочины, в надежде, что опаздывающий уже на час местный автобус всё же появится.

И я стала голосовать.

Старое подмосковное шоссе уходило в горку, догоняя грозу. Иногда слышалось ворчание грома, и несколько отставших от тучи капель стекали по лобовому стеклу.

Но неожиданно гроза развернулась, и на нас обрушился такой ливень, что пришлось съехать на обочину и остановиться. Лобовое стекло заливало так, что ничего не было видно. У меня было впечатление, что мы просто долго не виделись, соскучились и, наконец – то, встретились. Мне и, как позже выяснилось, ему тоже, казалось, что мы знакомы всю жизнь. Это было похоже на помешательство. Мы тут же обменялись адресами и телефонами, чтобы не потеряться опять.

Дождь лил стеной. А мы… Мы – целовались. Почему? Да просто мы вдруг сразу поняли, что мы и есть те самые половинки, которые по жизни редко встречаются. Но лично нам – повезло!

Что можно ещё делать, когда тебе 25? Мы наслаждались друг другом.

Может, это было в другой жизни? Или приснилось?

Потом, когда гроза ушла, я опустила стекло. Ах, какая свежесть! Крики каких – то птиц. Природа за окном автомобиля завораживала своей свежестью после ушедшей грозы. А крики лесных птиц показались какими – то странными… Африканскими тропическими, тем более что после грозы было душно.

«Пáрко», как говорила моя бабуля.

Лёгкий ветерок уходящей грозы играл листьями придорожных кустов, выворачивая их листья наизнанку, которая была серебристо серой и «плюшевой» от бесчисленного количества ворсинок. Плюшевой, словно тот мой медведь, замусоленный временем и моей любовью, которого я кладу вечером к себе в постель.

Мой попутчик включил радиоприёмник, и оттуда полилась песня, запомнившаяся мне на всю жизнь. Она стала «нашей песней», словно позывные у разведчиков.

Это была песня из мюзикла «31 июня». И тогда мне показалось, что я попала в волшебный лес. Что вот – вот, сейчас появится паж, ведущий коня, на котором сидит принцесса.

А я – то и есть та самая принцесса, которую перевёл Великий Мерлин по Звёздному мосту в настоящее, чтобы я встретила своего Сэма.

Мой попутчик подвёз меня точно к даче подруги. Он назвал своё имя, но для меня он так и остался на всю жизнь Сэмом. Даже в самый первый раз я записала в своей книжке – Сэм. Встреченный мною в тот дождливый день красавчик был похож как две капли воды на актёра Николая Ерёменко, сыгравшего художника Сэма в мюзикле «31 июня».

И это был только пролог…

Я не ошиблась. Свернула с шоссе именно там, где надо. А уже на дачной просеке был столбик с указателями улиц и номеров домов. И почему мне никогда не нравилась «охота на лис» или «ходьба по азимуту»? Эх, не спортсменка я.

Как жаль, что Сэм улетел. Но ему надо отдохнуть, потому что через неделю у него сдача объекта заказчику. Там всегда у них запарка. Геодезия, кадастровый план, подключение к газовой магистрали, электросети, водопровод, водоотвод. А потом, после того, как они его сдадут, начнётся моя работа. Наши фирмы – партнёры. Самое главное для меня – убедить заказчика, что и где будет расти, а где – то, хоть золотом поливай, будет лысое место. Для этого в штате своей фирмы, я держу психолога. Потому что иногда, после разговора с заказчиком, моим сотрудникам требуется его помощь.

Сэм несколько раз предлагал мне образовать строительный холдинг, да и Томка меня всё уговаривала, но всё руки не доходили. Ведь пришлось бы объединять наши капиталы. А они у меня немалые. Это деньги, которые я заработала сама, и которые были основой моей фирмы. Но это тема для отдельного рассказа. Деньги, однако. Ах, эта самоирония. Она спасала меня. И не раз.

Дай Бог нам всем здоровья!

Я подрулила к дачным воротам подруги и поняла, что с адресом я не ошиблась, интуиция меня не подвела. Ворота были увиты цветами, украшены Амурчиками, сердечками и гирляндами шаров. Меня радушно встретил распорядитель праздника, а, проще сказать, тамада.

Мою машину отогнали на специальную стоянку, розы поставили в хрустальную вазу, а торт – запихнули поскорее в холодильник.

А вот и Томка, вся такая воздушно – зефирная в платье цвета крем – брюле. Мне кажется, я недавно видела это платье. Но где? А, наверное, в каталоге Quelle, из которого мы с ней выписываем себе одежду. Томка ни за что не наденет платье, если у кого – нибудь есть ещё такое же.

Подбежали её дети – погодки, Саша и Шура. Саше, старшему – 10, а сестре – 9. Чудные дети! Я познакомила их с Викой, и уже втроём они умчались куда – то.

– Мой ненаглядный муженёк опаздывает, стоит в пробке на Ярославке, гуляй пока, отдыхай, развлекайся!

– Не волнуйся, скучать я не умею.

Томка махнула рукой, и мальчик – официант принёс мне на серебряном подносе фужер искрящегося шампанского. И стоял, склонив залитую лаком для волос, свою красивую голову, в готовности исполнить любое моё желание.

Я не заставила себя долго ждать. Мне просто захотелось танцевать!

Мальчик – официант, гордо подняв свою голову, сказал громко: «Музыка!» И тут он раскинул передо мной веером маскарадные маски.

« – О, маскЕрад! О, маскЕрад!» – как говáривал Лермонтов.

У меня разбежались глаза. Я выбрала очаровательную маску, сиреневую с перламутром и с такой же вуалеткой с мушками на щеках и такого же цвета веер. Это всё удивительно подходило к лилово – жемчужному платью, обтягивающему мою стройную не по возрасту фигуру. Это платье неделю назад Сэм привёз мне и Вены.

Под задорную музыку пары с удовольствием пустились вальсировать. Я тоже не осталась без кавалера. Мне только очень жаль было, что Сэма нет рядом.

Натанцевавшись, я решила побродить по дорожкам Томкиного сада, иногда удивляясь схожести посадок и беседок. Побродила по японскому садику. Мелькнула мысль, что Сэм всё искал какого – то японца для одного из заказчиков. Мелькнула и ушла. Так чудесно было в Томкином саду. И я пошла дальше по извилистой дорожке.

О – ля – ля! И качели – то у нас одинаковые, даже рисунок на чехлах один и тот же. И лягушка каменная, такая же, как моя, в камышах у пруда. Сэм подарил её мне на именины лет пять назад.

Да, теперь в любом специальном магазине можно купить всё, что угодно. Чего ж удивляться схожести скамеек, качелей и мостиков. Я бродила по дорожкам и думала, что вот и у нас с Сэмом тоже скоро юбилей. 15 лет вместе. Ну, если вычесть его командировки, мои интимные моменты, то получается, то получается… ОГО – ГО сколько получается! Четыре тысячи незабываемых ночей вместе.

Надо же так случиться, чтоб с первого знакомства и сразу на всю жизнь! Господи! Какая я счастливая! А наша дочь, Вика, полная копия отца, и такая же нежная лизунья. И как они с отцом любят друг друга. Все подружки губы от зависти искусали.

Мой Сэм, половинка моя!

Ох, и пир мы закатим! Завтра же начнём составлять список. А, может быть совместить? Ведь у моих предков золотая свадьба. А я у них одна – единственная. Гостей назовём! И ребят – одноклассников, которые в школе ансамбль организовали. Пусть тряхнут стариной!

Видно я так погрузилась в свои предпраздничные раздумья, что не сразу заметила, как шумно стало на площадке у дома, как гости стали стекаться по дорожкам к широким ступеням веранды, приспособленной под сцену. Оказалось, что «жених» уже прибыл, и его увели переодеваться согласно сценарию. Подбежала Вика и потянула меня к сцене, устроенной на веранде.

Перед сценой на лужайке игра была в разгаре. «Бояре» сватали невесту, а купцы старались не продешевить. А Томка сидела на «троне в короне» со щеками, намазанными свёклой, и привязанной к затылку искусственной косой с огромным бантом. К тому моменту, как «торги» закончились и «бояре» должны были представить богатыря, я оказалась в первом ряду зрителей, крепко держа за руку дочь. Даже маску маскарадную забыла снять. Только веер положила в сумочку.

Самодельная ситцевая кулиса упала. И нашему с Викой взору предстал…

Сэм, мой муж. Папуля, которого обожала наша общая дочь Вика. По паспорту – Сельковцев Александр Михайлович.

Сэм, на плечах которого сидели Саша и Шура.

У меня закружилась голова, и подкосились ноги. Вика вцепилась в меня, как когтистая кошка. Я собралась изо всех сил и удержалась на ногах, даже стала аплодировать вместе со всеми.

– А как Саша и Шура любят папочку? – воскликнул тамада.

Дети обняли с двух сторон Сэма. Сэма. Моего Сэма. Только моего. Нашего. Викиного. В этот момент по периметру площадки возле дома ударили фонтаны бенгальских огней.

И тут раздался истошный вопль Викуси: «ПАПУЛЯ!»

Сэм опустил на землю Сашу и Шуру. Оттолкнув меня, дочь бросилась на веранду и вцепилась намертво детям в волосы.

У меня потемнело в глазах и меня вырвало, хотя желудок был пуст. Я очнулась сидящей в шезлонге, какая – то женщина совала мне под нос ватку с нашатырём. Вику уже оттащили от отца, и она рыдала у меня на груди.

Присев и обняв дочь, я вдруг вспомнила, где я видела платье, в котором была Томка. Ну, конечно! На заднем сиденье машины Сэма стоял перламутровый пакет, на котором красовалась дама в таком платье. Он сказал мне тогда, что этот пакет забыл в машине один из его клиентов, и надо будет позвонить ему, что платье не потерялось.

Я выбралась из толпы и бросилась искать свою машину. Но это был какой – то замкнутый круг. Вдруг передо мной, словно из – под земли вырос мальчик – официант, принесший мне на подносе шампанское.

– Пойдёмте, – сказал он.

Я, словно овца, побрела за ним, волоча за собой Вику, которая была похожа на сдувшийся воздушный шарик. Мы подошли к машине, он протянул мне ключи. Я села за руль, но, не успев вставить ключи в замок зажигания, поняла, что мотор уже работает. Чертовщина какая – то.

Вика съежилась на заднем сиденье под моим пуловером.

Мы тронулись и потихонечку доехали до поворота из дачного посёлка на Ярославку. Трасса была пуста. Я поехала потихоньку, хотя обычно я гоняю так, что гаишники выпрыгивают из штанов, пытаясь догнать меня.

Начал накрапывать дождик. Я включила дворники и поехала ещё медленнее. Впереди, над Москвой протянулась, извиваясь, голубовато – сиреневая молния. Гром прозвучал нескоро. Гроза была далеко.

Я притормозила и оглянулась. Наплакавшись, Вика крепко спала на заднем сиденье, укрывшись моим свитером. Остановив машину и включив аварийку, я вышла из машины и села прямо на мокрый песок, прислонившись спиной к правому переднему колесу.

Уж не знаю, сколько я просидела так, но вдруг небо озарилось голубоватой вспышкой молнии. Я прищурила глаза, мне даже показалось, что я ослепла. Когда мои глаза привыкли к этому свету, я увидела, что по обочине шоссе вокруг меня ходит красивая синяя птица, гортанно воркуя и смотря на меня зорким пронзительным взглядом.

– Сейчас всё исчезнет, и ты всё забудешь, – проворковала птица, – я верну тебя назад, в тот дождливый день на шоссе, но тебе придётся снова делать выбор. И только сердце может подсказать, как тебе поступить.

– А как же моя дочь? Она тоже исчезнет? – я заплакала.

– Она вернётся к тебе. Не надо плакать. Дочь твоя будет с тобою, надо уметь ждать.

– Можно, я хотя бы ещё разочек взгляну на неё?

– А там её уже нет…

Рыдая, я рванула заднюю правую дверь машины. На заднем сиденье лежал мой скомканный пуловер. Я схватила его, но под ним никого не было. Тольку оброненная Викусей заколка со стразами розового цвета.

– Прости меня, милая моя доченька, я буду ждать тебя!

– Пора, – проворковала Синяя птица.

Я опять села у переднего колеса машины, протянула руку к птице и погладила её. Она не улетела, а просто накрыла меня своими крыльями.

Эпилог

Стало очень темно. И вдруг всё исчезло.

А я увидела, что стою под зонтиком на автобусной остановке загородного шоссе. Мне 25 лет и я только что, вернувшись из Лондона, выбралась к Томке на дачу обмывать мой аглицкий диплом. Разрисованная, местами проржавевшая остановка на Ярославском шоссе в сторону области. Погромыхивает августовский глухой гром, да сеет мелкий дождь. Ещё неделя, – и сентябрь. Как быстро пролетело лето! Грустно.

Я стою на остановке одна. А автобуса всё нет и нет. Уже целый час. И пешком не пойдёшь – далеко.

Вдруг притормаживает сверкающая никелем новенькая копейка с предложением подвезти.

Я делают вид, что не слышу, и водитель, ударив по газам, срывается с места. Из – под колёс машины вылетает что – то яркое. Ради интереса я подхожу посмотреть. Рядом с лужей лежит карнавальная маска сиреневого цвета с такой же вуалеткой в сиреневых мушках. Где – то я видела похожую штучку. А, ещё недавно, в Лондоне мюзикл смотрела. Мушки на вуалетке главной героини мне и запомнились. И как она сюда попала?

Я мгновенно забываю о маске с вуалеткой, потому что подходит опоздавший автобус, забирает меня, промокшую до нитки. За спиной водителя на стекле приклеен постер «Совтрансавто», на котором – очаровательная девочка лет 12-ти в балетной пачке. Её красивые волосы подхвачены заколками с розовыми стразами. Бывают же такие красивые дети!

Автобус трогается с места, а я смотрю назад. Туда, где в луже осталась лежать маскарадная маска, раздавленная Жигулями «копейкой».

Но оттого, что я всё – таки дождалась этого автобуса, не ослушалась маму, у меня по всему телу разливается такое тепло. Может быть, это и есть счастье?

Ведь не к каждому прилетает Синяя птица.

P.S.Воскресным вечером, у своей входной двери, я полезла в сумку за ключами. Рука моя наткнулась на что – то шуршащее. До сих пор не могу понять, и откуда в моей сумочке взялся этот сиреневый бумажный веер?

2007 (С)