Читать книгу Сожженные девочки - С. Дж. Тюдор - Страница 8

Лунный свет. Трудно себе представить, что он может быть разным, но это так.

Он выпрямляет пальцы, позволяет свету играть на своих руках, стекать на траву. Трава. Это тоже что-то новое. Там, внутри, травы не было. Там вообще не было ничего мягкого. Даже постельное белье было жестким и царапалось. Лунный свет всегда просачивался в узкие окна, и его отчасти заслоняли возвышающиеся вокруг здания. И падал он только на жесткие бетонные и стальные поверхности.

Здесь свет расстилается свободно и беспрепятственно. Парк купается – да, купается – в его серебряных струях. Свет осторожно ложится рядом с ним на траву. Ну и что, что она редкая, вытоптанная, усеянная мусором, бутылками из-под сидра и сигаретными окурками? Для него это рай. Райский сад, черт возьми. Сегодня кроватью ему служит скамья, а постельным бельем – кусок картона и спальный мешок, который он украл у какого-то пьянчуги. Для воров и нищих все средства хороши. Но для него это роскошная кровать с балдахином, шелковыми простынями и пуховыми подушками.

Он свободен. Спустя четырнадцать лет. И на этот раз он не собирается туда возвращаться. Он наконец-то чист, он полностью прошел программу реабилитации. Соскочил. Вел себя как примерный мальчик.

Еще не поздно. Так говорили ему терапевты. Ты все еще можешь построить свою жизнь. Ты можешь все оставить позади.

Все это, конечно, ложь. Прошлое невозможно оставить позади. Прошлое – это часть тебя. Оно плетется за тобой подобно старому преданному псу, отказываясь отойти хоть на шаг. И иногда кусает тебя за задницу.

Он усмехается про себя. Ей бы это понравилось. Она всегда говорила ему, что он умеет обращаться со словами. Возможно, но он также умел обращаться со своими кулаками и ботинками. Он не умел сдерживать гнев. Тот затуманивал все. Отнимал слова, заменяя их густой кроваво-красной пеленой, заполнявшей его горло.

Ты должен контролировать свой гнев, – говорила она. – Или эта тварь одержит верх.

По ночам в камере он представлял ее рядом с собой. Ее рука гладила его волосы, она шепотом успокаивала его. Помогала ему вынести заключение и ломку.

Он обводит глазами окружающую тьму. Нет. Он один. Но это ненадолго.

Он подтягивает спальный мешок к подбородку, опускает голову на скамью. Ночь теплая. Он счастлив спать на улице. Он может смотреть на луну и звезды и предвкушать завтрашний день.

Как называлась та песня о завтрашнем дне? «Остался один день» или что-то в этом роде.

Они иногда пели ее вместе.

Жаль, что мы не сироты, как Энни, – говорила она. – Тогда мы могли бы отсюда убежать.

И она теснее прижималась к нему. Он ощущал ее тонкие руки и ноги рядом с собой. И спутанные волосы, от которых пахло печеньем.

Он улыбается. Завтра, завтра я приду и тебя найду.