Читать книгу Пиано - Саша Алеко - Страница 4

Итак, классическая музыка, фортепиано, я не первый раз это слышу, когда-то училась в музыкальной школе, иногда бываю на концертах и слушаю дома. И я НЕ ЗНАЛА.

Мне надо понять, сразу иду в интернет.

Ты действуешь так на всех, или только некоторые слышат в твоей игре что-то особенное, или это был особенный концерт? Кто ты – гений и звезда, или дело в моей неискушенности? Интернет знает все о ярких и известных личностях: откуда, где живет, главные события и заслуги, на что способен и чем знаменит. Мне также надо знать когда и где он выступает, мне срочно надо еще.

В интернете очень много статей, интервью и информации об этом замечательном пианисте – и все похоже на рассказы о сказочном персонаже.

Много историй. Много неожиданных и в то же время простых высказываний. Ничего пустого и формального. О музыке мало, только восхищение поклонников, восторг, когда не хватает слов. Никакой критики или хотя бы равнодушия. Любой, кто слышал тебя и захотел высказаться – говорит только в превосходных тонах, о своем ощущение музыки благодаря тебе. Виртуозность и сравнение с мастерами прошлого – да, подбирая знакомые слова к новому непонятному восторгу, требующему определений.

Я читала, все больше удивляясь и убеждаясь, что это ты.

Ты говоришь о музыке прагматично и просто, и совершаешь странные поступки. Ты не стремишься создать себе известность, для которой есть все основания. Нет никакой истории признания и успеха, вместо этого – курьезные истории про отсутствие диплома, выступления в полупустых залах, когда ты раздаешь билеты пенсионеркам, любящим музыку, фестивали за свой счет, когда ты не желаешь выглядеть популяризатором и благотворителем: «мне нравится играть эту музыку, а за удовольствие надо платить».

Ты любишь бывать в казино, ходить в московские ночные клубы, любишь театр и литературу, и жить в свое удовольствие, и это ставит в тупик твоих поклонников, так неклассичен твой образ: они обожают тебя хотя и не всегда понимают, как все это может сочетаться. И везде – искренность и индивидуальность, привлекающие почти всех – некоторые сомневаются, что все по-настоящему, ищут тайный умысел. Тебя совершенно не волнует, что думают о тебе, никакой саморекламы и позы, это ставит в тупик возможных критиков, чьи замечания вызывают горячую защиту со стороны поклонников.

Я вижу человека необыкновенного, старающегося быть менее заметным, скрывающего свой масштаб с честностью гения, не желающего, чтобы его раскрыли. Ты словно прячешься, но от кого?

Ты как бы решил жить как тебе нравится и не хочешь впускать посторонних настолько, что не желаешь даже обсуждать мотивы своих поступков, не афишировать, чтобы не мешали.

Сказочный, но совершенно реальный человек, живущий ярко и в свое удовольствие, как нравится, общительный но закрытый от посторонних. И ничего о планах и будущих концертах, где мне искать тебя?

Я была удивлена и заинтриговано тобой не меньше, чем твоей игрой, твой образ был так похож на твою музыку и вызывал восхищение но кто же ты? почему скрываешься? Сами представлялись тайные истории, любовные быть может, или скрытая часть жизни где ты другой человек, или преследующие тебя поклонницы… или просто безразличие к тому что не музыка и не приносит удовольствия. Еще больше загадок.

Мне стало не хватать тебя, музыки, которая выносит в такой живой мир, полный красок, ощущений, чего-то настоящего, что часто отодвигаешь подальше, оставляешь на потом, для себя . Как будто долго находишься в замкнутом помещении, ходишь там, ищешь что-то, а тебе просто не хватает воздуха, света, моря, полета, что раскрывается внутри.

Мне было так душно, я чувствовала себя в тупике, из которого невозможно выбраться. Я почти смирилась с тем что «надо, надо… несмотря на… когда-нибудь будет лучше… все не так плохо… все так живут». Но включаю музыку – и выбираюсь из колодца, тупик остается далеко внизу. Если посмотреть в небо.

Забытое ощущение полета, свободы и ожидания чего-то хорошего, которое было в детстве. Оно осталось, но было задвинуто так глубоко. Рахманинов, потом Лист, Шопен, вслушиваюсь в то что они говорили, ты говорил, простые истории про себя, про прекрасное, мечты и переживания, которыми все полно. Вопреки равнодушию, которое гасит все это, отрицает, выбрасывает.

Я слушала что-то и раньше, но издалека, как любуешься видами за окном, а теперь это было со мной. Это было новое, но давно мое, было спрятано но присутствовало всегда. Другое измерение.

Почти каждый день начинался с поисков тебя – где ты будешь, что говоришь, кто эти люди которые важны для тебя… когда возникало отчаяние и тоска от невыносимой бессмысленности, наушники и твои записи – и картинка восстанавливалась, наполнялась чувством и движением, и можно было продолжать, принимать и находить силы вопреки. Это не уход – это доза любви к жизни, когда силы на исходе и надежды уже нет. Это было так нужно в тот период моей войны, когда казалось, что меня уничтожают, не со зла, а потому что так нужно. Помощь пришла, когда я готова была сдаться и поставить крест на своем деле, своей уверенности, своем голосе.

Хорошо, к делу, ближайшие концерты – в интернете про тебя есть все кроме концертов. Ты живешь в Европе и изредка приезжаешь в Россию. У тебя нет сайта, а есть ли менеджер? Неизвестно. Сравниваю с другими артистами – все как положено, каждый поклонник может быть в курсе, а тебе это не нужно. Попутно читаю про прошлогодние фестивали, которые ты сам организуешь и я не понимаю, как ты это делаешь, про желание завоевывать российские города, ты где-то анонсировал про сайт, но не состоялось почему-то… по привычке набрасываю план завоевания городов. Начинаю разбираться, как продюсируется классическая музыка – почти никак, мне кажется, удивление все шире, это похоже на заповедник. И пусть бы мало кто интересовался классической музыкой – аншлаги. И ладно бы были только несколько звезд – армия исполнителей с многолетней подготовкой, которые живут музыкой. Я не знала, потому что никогда не интересовалась, это проходит мимо меня и многих других, кому тоже может быть надо, как и мне, потому что по-настоящему ценно, но скрыто от непосвященных… ладно, потом.

Единственное объявление о твоем концерте в группе твоих поклонников в соцсети. В конце января в новой художественной галерее в Геологическом музее открывается фестиваль «От барокко до рока», выступит Андрей Белостоцкий, билеты по телефону....

Я даже не сразу позвонила туда, все казалось нереальным: геологический музей, твой фестиваль, билеты свободно и недорого, … больше информации о фестивале нет нигде. На предыдущий концерт был аншлаг, кажется, весь город должен бы знать о таком событии, и многие захотели бы прийти.

Фестиваль, билеты купила прямо в зале – он небольшой, вместо сцены ступенька подиума с роялем, белым, стулья просто расставлены, выглядит все по-домашнему. Не могу представить, чтобы ты был просто в этом зале. На сцене, один, окруженный большим залом затаивших дыхание людей, ты был одинок и недоступен в своей музыке, и ты настоящая мировая звезда.

Мне очень хотелось видеть ближе как ты играешь, переживая все, подойти и рассмотреть кто ты, услышать и музыку и голос, и вот.

2 билета, себе и еще кому-нибудь. Январский морозный будний день, среда, с утра на работе но настрой на концерт, так что шеф пытался задержать делами, так бывает, когда для меня есть что-то более важное.

Мы опоздали, ехали на машине по пробкам в самый центр, стояли в ремонте дороги, и прошло больше получаса от начала концерта. Я так психовала что мне жаль было мою спутницу, ты можешь играть недолго, только первое отделение, и мы приедем к концу и потом тебя не уже услышим.

Вот Охотный ряд, паркуемся, скорее… вбежали в зал, зрители все на местах, кресла полукругом от подиума с роялем, все в белом, колонны, картины на стенах, и пока не началось.

Сразу началось представление фестиваля, пожилые симпатичные женщины очень домашнего вида на сцене, я перевела дух – успели. Огляделась вокруг – и в центре за зрительскими стульями увидела тебя, ты стоял один, немного растрепанный, задумчиво слушал что говорят. Один! Поразительно. Не окруженный почитателями или друзьями, как будто случайно зашедший посторонний, никто как будто не видит тебя, просто наблюдаешь. Я показала на тебя своей спутнице – «Пойди, познакомься, скорей!»– не сейчас, потом, ты ведь здесь. Еще знакомое лиц, длинноволосый мужчина, артист? Вспоминаю потом – с ним ты играл на первом концерте, три года назад, он скрипач.

И вот объявляют тебя, и ты одним движением поднимаешься на сцену, коротко киваешь, объявляешь себя садясь за рояль и сразу начинаешь играть. Шопен. С первых аккордов большая волна заполняет все, все отметает. Мы сидим у тебя за спиной и не видно лица… жаль. Ты ищешь нужный поток, то соединяясь с музыкой, то расставаясь с ней, пробуешь на вкус. Потом – Отражения Равеля, созерцательно и нежно, и сразу Лебедь, и ты наконец растворяешься, погружаешься и становишься музыкой, все оживает. Сознание уплывает, вот оно – море, глубина, игра волн и света.

Публика долго не отпускает тебя поле первого отделения, требует продолжения, но ты отправляешь всех на продолжение в буфет и сам так же быстро уходишь в дверь. Все послушно идут в буфет но он еще не готов, потому что накрывают какой-то банкет. Я возвращаюсь в зал и хожу по нему кругами, рассматривая картины. Да, музыкальные и страстные, особенно женщина, тело которой – скрипка и буря внизу живота.

Все музыканты ушли куда-то, выхожу из зала искать тебя. Вы ушли на темную лестницу, разговариваете и курите, ты зовешь всех вниз, поворачиваешься и идешь ко мне, смотришь вопросительно– кто это, и я быстро сбегаю.

В зале полно журналистов с камерами, диктофонами и юными девушками. Они по очереди берутся за тебя, подходят очень близко и деловито расставляют аппаратуру, работают. Барышни рядом с тобой явно млеют, одна берет интервью забыв включить микрофон, ты элегантно и несколько игриво помогаешь ей, такое внимание приятно. Я становлюсь сбоку, совсем рядом, вслушиваюсь не отрывая взгляда в музыку, которая есть ты.

Ты прост, естественен, внимателен и стараешься ответить обо всем что спрашивают, но почти раскрываешься. Журналистам трудно, и о чем можно тебя спросить? Ты – весь тут. Рассказываешь про самый большой алмаз, который тебе показали в Австралии, и это тебя не впечатлило, так как не видишь разницы – а раньше ты говорил что-то похожее про игру пианистов, что если не говорить кто играет можно спутать студента с гением… наблюдения и впечатления в ответ на любопытство журналистов к более конкретным вещам.

Кто-то как уже знаком с тобой, более уверен и не замирает от твоего близкого присутствия, но все обращаются бережно, волнуются и стараются, вокруг тебя сдержанный ажиотаж, а ты открыт и доступен для любого желающего. Вот подходят и за автографами, со словами благодарности, … и что еще можно сказать? отходят. Кто-то фотографируется с тобой. Я все стою рядом и наблюдаю эту карусель, и так внимательно смотрю в висок, что 2-3 раза ты обернулся, мельком скользнул недоумевающим взглядом, не прекращая беседу, не обращай внимания, я просто постою рядом, послушаю тебя. Прошло три или четыре группы журналистов и много поклонников, поток иссякает, наверное ,надо подойти и что-то сказать, но невозможная паника, да и что сказать? спасибо, это было великолепно, замечательно – да, спасибо ответишь ты благожелательно и рассеянно, и все. Нет, мне нужно знакомство, чтобы слова то-то значили. «Хочется жить так, как Вы играете – свободно, расковано, без оглядки, красиво в каждом звуке; как если бы ты раньше ходил по лабиринту а теперь взлетел над ним» – я не смогу сказать это. Я вообще ничего не смогу ему сказать, и я стою и смотрю, переходя за тобой от группы к группе.