Читать книгу Небывалому быть. Часть 2 - Сборник - Страница 35

Широким шагом шёл царь Пётр вдоль залива

И свита еле поспевала вслед за ним,

А он глядел за горизонт счастливо,

Который за собой манил, как дым…

Дым неизведанных никем доселе странствий

В странах Европы, где другие города:

Видал он в жизни многих иностранцев…

Пора себя вам показать всем, господа!

И… виделись Петру такие дали,

Другой которых видеть и не мог…

И надписи среди Истории скрижалей,

Что для России начертал сам Бог.

И… грезились грядущие победы

На суше и на всех морях её,

Чтобы язык свой прикусили шведы,

Немецкое и польское зверьё…

Чтоб турки присмирели в Чёрном море

И… англичане умерили свой пыл.

Так думал царь, и в его остром взоре

Свершений новых огонёк бродил…

Услышав за спиною тихий шёпот,

К боярам повернулся резко он:

«Здесь будем прорубать окно в Европу!

Большой здесь будет город заложен!

Такой, что станет всей Европе сниться:

Неповторимый и с другими несравним…

И будет центром он России всей, столицей,

Чтоб с нами все считались бы и с ним!»

Построим здания, которых в мире – нету,

Соборы дивные, всех лучше, возведём,

Чеканить будем свою, русскую монету,

В архитектуре дальше всех пойдем!

И… до семи добавим чудес света

Ещё мы с вами и российское одно:

Такое, изумилась чтоб планета!

Чтобы везли товары к нам, культуру и вино!

Чтоб город красотой своей затмил полмира,

А мы в истории оставили свой след,

И… наша новая, на севере, Пальмира

Была такой, которой больше нет!

А чтобы за границу могли плавать

И удивлять живущий там народ,

Заложить здесь велю большую гавань

И в ней построить лучший в мире флот!»

Вот как сказал правитель, словно отрубило.

За несколько тяжёлых, трудных лет,

Хоть и народу много головы сложило,

Город был создан, что краше в мире – нет!

Стоит, красуется четвёртый век у моря

Плод воображенья русского царя,

Заложить город сей велел который,

О величии Державы говоря!

Чем славен Переславль-Залесский, знают

                              многие…

Кто за Державу русскую сложил свою главу…

Лежит на тракте он, вдоль Ярославской всей

                              дороги —

Дороги на столицу, на Москву!

Здесь родился князь Александр Невский,

говорят, в рубахе,

Дмитрий Донской долгое время жил,

Сергия Радонежского здесь в иеромонахи

Патриарх всей России рукоположил…

Заложен монастырь в нём добрый, крепость

На берегу крутом реки Трубеж,

Чтоб не могла поганить нашу землю нечисть,

Надёжно защищён чтоб был её рубеж…

И на Плещеевом озере красивом

Царь Пётр слушал, как поют песни соловьи,

Где он с ватагою такой, как сам, счастливой

Разыгрывал потешные бои…

Характер здесь формировался небывалый,

Ковалась воля, закалялась, словно сталь,

Отсюда он по вечерам, усталый,

В мечтах и мыслях уносился вдаль…

Он в штормы по морям носился смело,

С матросами сам ставил паруса,

Здесь он решил морское в корне постичь дело,

И помогали ему в этом небеса.

Ещё в России флота не бывало,

Не знала она выхода в моря,

А уж Петру потешных игр было мало…

Он грезил большим, подопечным говоря:

«Произрастёт отсюда мощь России!

Построим лучше аглицкого флот!

Я царь Руси! Я для неё – мессия!

И я создам защиты ей оплот!»

Из ботика Петра, который жив и ныне,

Флота история взяла мощный разбег…

И на морской огромнейшей равнине

С тех пор других сильнее Русь – который век!

Давно то было, и воды немало утекло с тех пор:

Лет почитай так триста, не об этом разговор…

Поведать вам хочу, откуда в нас обычай есть

Щёлкнуть в кадык, чтоб друга пригласить попить, поесть.

Жизнь нелегка всегда была народу на Руси,

А при царях – тем более, кого ты не спроси.

Богатые – те праздно жили в славе

                              да во чванстве,

А беднота гасила горе в пьянстве.

Нельзя сказать, что ремесла не знала или дела

Ведь многих мастеров, которых не сыскать,

                              имела:

К примеру взять хотя бы тульского Левшу,

Который аглицкую подковал когда-то вшу…

И в мире ювелирном всем известные уже

Изделия неповторимые и яйца Фаберже…

И много есть имён, чтоб их перечислять,

Которые и знали, и дело делали на пять…

Но не об этом речь веду, а вот послушайте:

В Санкт-Петербург произвести ремонт был

                    вызван Пётр Телушкин…

Детина ражий, богатырской силы человек,

Специалист, в ремонте кровель ведший век…

Дают задание ему: на Петропавловском соборе

На шпиле крест поправить, с ветром споря,

Да крылья ангелу, что держит крест,

                              позолотить,

При этом шпиль чтобы ничем не повредить…

Телушкин Пётр сноровист был да и ловок,

Как альпинист на шпиль взобрался он лишь

                              с помощью верёвок,

И крест поправил он, и ангела покрыл

                              золотой краской,

Ничем не повредив конструкции прекрасной…

За те заслуги был представленный пред очи он царя

И ждал аудиенции, молитвы мысленно творя.

Вот вышел Пётр Первый с ним грудь в грудь:

Телушкин глаз в пол, не может и вздохнуть.

«Ну, мастер, говори, что хочешь ты в награду?!

Я щедро одарю!» – «Да ничего мне, государь, не надо!

Вот если только бы надёжную бумажку,

Чтоб в кабаках бесплатно наливали мне рюмашку…

Чтоб я, когда ту рюмку водки пил,

Тебе бы добро слово говорил…

И за тебя в церквях бы ставил я свечу,

Когда напьюсь бесплатно, как хочу».

«Да, вижу, ты рукаст, и смел, и сметлив по уму!

Так выдайте же грамоту ему!

Чтоб было там прописано в которой:

Поить подателя сего бесплатно и… в любую пору!»

На радостях наш верхолаз так загулял,

Что грамоту царя он вскоре где-то потерял…

Явился снова, подшафе, наш молодец

К царю Всея Руси, Петру, в его дворец.

«Не откажи мне в милости, сердешный,

Дай грамоту повторную!» – «Конечно! —

сверкнув очами грозно, царь молвит ему. —

Давать награду дважды – не по моему!

Чтоб не терял бумагу ты, выпив вино,

Поставлю на кадык тебе клеймо, оно

С тобою будет вечно, повсеместно:

Печать моя по всей Руси известна!

Схватили слуги кровельщика под микитки,

На задний двор поволокли через калитки,

Где в кузнице большой ему кузнец

На кадыке выжег клеймо, как Бог-отец.

С тех пор Телушкин, приходя в кабак,

По кадыку ладонью бил, казав всем знак,

К его персоне царя милости особной…

За что его вином поили бесподобно.

Тот жест прижился с той поры до сих времён,

Так как никем и никогда он не был отменён…

И часто друг, в кабак чтоб выпить пригласить,

По кадыку может позволить себе бить…