Читать книгу Рождение Надежды - Сергей Мищук - Страница 3

1990. Сентябрь

– Оленька, сиди смирно. Не ёрзай на стуле, – сказала Людмила дочери, заплетая ей косы.

– Хорошо, мама, – звонким детским голосом ответила семилетняя Ольга, посмотрела в зеркало и, широко открыв глаза, радостно сказала: – Мама, я такая красивая.

– Да, доченька, – с улыбкой ответила Людмила. – Ты у меня очень красивая.

– И ты, мама, такая красивая. Я тебя очень люблю, – сказала Ольга, резко встала с кресла и обняла маму.

– Оленька, – растерявшись, ответила Людмила. – И я тебя люблю. Но садись. Скоро уже нужно выходить.

– А кто тут у нас такой красивый? – из-за двери сказала Ангелина Власьевна. В её руках красовался большой букет цветов, перемотанный разноцветной бумагой.

– Бабушка пришла, – крикнула Ольга и заёрзала на стуле, но Людмила жестом показала, чтобы Ольга сидела смирно, так как косы были уже почти заплетены.

– Ой, – вздохнула Ангелина Власьевна, – оббегала полгорода, пока нашла этот букет.

– Нам уже выходить через десять минут, – сама себе сказала Людмила и начала вплетать в косы Ольги два больших белоснежных банта, которые казались больше головы девочки.

Людмила поправила волосы и одежду Ольги. Девочка встала с кресла и посмотрела на маму и бабушку, которые молча любовались маленькой Ольгой. Коричневое платье и белый фартук делали Ольгу ещё более милой.

– Ой! Как же я забыла! – нарушила тишину Ангелина Власьевна, положила букет на стол и подошла к серванту. Поискав глазами что-то, она открыла выдвижной ящик. Вынув оттуда несколько пожелтевших старых газет и фотографий, Ангелина Власьевна достала ярко-красный треугольный платок.

– Мама, не надо, – раздражённо и резко сказала Людмила.

Ангелина Власьевна остановилась и посмотрела на дочь. Её губы задрожали:

– Людмила, не груби мне, – сказала Ангелина Власьевна.

Неловкое положение нарушила Ольга:

– Бабушка, а что это? – спросила девочка, посмотрев на интересную вещицу.

– Это, – гордо произнесла Ангелина Власьевна, – пионерский галстук. Его носила я, его носила и моя дочь, – на последнем Ангелина Власьевна сделала сильное ударение. Людмила, при этом, со вздохом отвела взгляд.

– Мама, – с преувеличенным спокойствием сказала Людмила, – я тебе не грублю. Просто Оля не может сейчас носить пионерский галстук. Ты же знаешь.

– Знаю, – ответила Ангелина Власьевна, всё ещё недовольная Людмилой. Вздохнув и посмотрев на внучку, она немного успокоилась и сказала: – Я просто хочу поскорее увидеть, как Оленька его оденет. Я и сейчас помню, как ты одевала свой галстук, – последние слова Ангелина Власьевна произнесла, смотря в глаза дочери, отчего Людмила смутилась и отвела взгляд в сторону. Ангелина Власьевна опомнилась и спрятала пионерский галстук назад в выдвижной ящик.

– И я помню, мама, – произнесла Людмила, вдумчиво посмотрела в окно, потом на дочь, и сказала: – А теперь, Оленька, мы идём в школу, в твой первый класс.

При этих словах на глазах Ангелины Власьевны появились слёзы. Людмила сразу же это заметила, но ничего не сказала.

Через несколько минут маленькая Ольга шла по улице вместе с мамой и бабушкой. Девочка хотела сама нести цветы, но они были такими большими, что Ольга ничего не видела, поэтому букет взяла Людмила.

Утренняя погода была тёплой и солнечной. В этот день, кроме Ольги, на улицах было много детей, одетых в школьную форму. Папы и мамы вели за руки своих детишек на первый звонок в школу. Ольга смотрела на них широко открытыми глазами – всё было очень празднично и торжественно.

Людмила остановила дочь перед светофором, на котором горел яркий красный цвет. Ольга знала, что нельзя переходить дорогу на красный цвет, но спросила:

– Мама, а почему нельзя переходить на красный?

– Потому что, – вместо Людмилы поучительно сказала Ангелина Власьевна, – это всё записано в правилах дорожного движения. Нельзя, – завершила бабушка и помахала указательным пальцем, указывая на опасность.

Людмила не осталась довольна ответом своей матери, поэтому обратилась к Ольге:

– Красный цвет указывает, что пешеходам переходить запрещается. В это время другой светофор показывает для машин зелёный, – показала Людмила дочери. – Им можно ехать. А потом будет наоборот.

– Людмила, – раздражённо сказала Ангелина Власьевна, – она же ещё ребёнок. Она всего этого не поймёт. Нельзя, – снова сказала внучке бабушка, размахивая указательным пальцем.

– Нет, бабушка, – радостно сказала Ольга. – Я поняла, почему нельзя идти на красный цвет.

При этих словах Ангелина Власьевна недовольно устремила взгляд на дорогу, а Людмила, почувствовав внутри себя трепет и гордость, подмигнула дочери и показала на зелёный цвет.

Ольга шла дальше. В душе у маленького ребёнка были необычайные чувства. Сегодня для неё начиналась новая жизнь. Она это понимала по-своему, с некоторым детским нетерпением и любопытством.

«Ой, что же там будет?» – подумалось Ольге, и она начала напевать какую-то мелодию из мультика. По телевизору, а также от Людмилы с бабушкой Ольга не один раз слышала о школе. Но сегодня, в такой важный день, Ольге не было достаточно этого. Невероятное желание поскорее оказаться в школьных стенах пробудило необычайную фантазию. Она представляла себе большую комнату, в которой было много парт. За ними сидели дети, внимательно слушая. Возле доски стоит ласковая учительница и спрашивает: «Дети, а кто знает ответ на такой-то вопрос?» Ольга не знала, какие именно вопросы задают в школе, но детское воображение и желание фантазировать было удовлетворено и этим. «Я знаю», – говорила Ольга, поднимая руку, когда никто не знал ответа. Учительница разрешала девочке встать из-за парты. Ольга вставала, поправляла платье и отвечала на вопрос. Все смотрели на отвечающую девочку, а довольная ответом учительница говорила: «Молодец, Оленька. Садись. Пять».

Ольге не терпелось, и она постоянно дёргала маму за руку, расспрашивая о школе. Людмила не жалела слов и рассказывала всё, что помнила.

Наконец, Ольга увидела школу. Это было четырёхэтажное длинное здание с колоннами возле входа. Много детей разного возраста уже стояли группами. Впереди были классные руководители, а сзади взволнованные родители с букетами в руках. Некоторые стояли, выглядывая классных руководителей, держа в руках пакеты с конфетами и вином.

– Смирнова Ольга! Смирнова Ольга! – кричала какая-то женщина в очках, перелистывая записную книжку. Услышав крики, Людмила ответила:

– Мы здесь!

– А вот и вы! – сказала Элеонора Викторовна, которая согласилась заменить сегодня опаздывающую на праздник учительницу первых классов. – Остались только вы.

– Простите за опоздание, – сказала Людмила, но учительница её не услышала и показала Ольге, чтобы та шла к своему новому классу.

Ольга неуверенно посмотрела на маму. Не зная, нужно ли ей идти куда-то, она взялась крепче за мамину руку. Но Людмила наклонилась к дочери и сказала:

– Иди за этой женщиной. Она приведёт тебя к твоему классу.

– Ольга Смирнова! Скорее! Сейчас начнётся торжественная часть, – немного раздражённо сказала Элеонора Викторовна и повернулась лицом к большой открытой территории.

Людмила поцеловала Ольгу и отпустила руку. Маленькая Ольга направилась к Элеоноре Викторовне, но, растерявшись, дёрнула её за юбку, не сумев сказать что-либо.

– Что случилось? – спросила учительница, обернувшись. Увидев Ольгу, она сказала: – Что же ты рассеянная такая? Посмотри: все дети уже стоят по своим местам. Скорее, ставай ко всем остальным.

Маленькая Ольга выслушала укор женщины, которую видела впервые в жизни, и пошла к другим детям. В её глазах был страх и смущение.

Началась торжественная часть. С поздравительным словом выступил директор и ещё несколько человек из руководства школы. Громко, но сильно неразборчиво, прозвучал гимн, слова которого шептали многие, в том числе Ангелина Власьевна. «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы», – прошептала Ангелина Власьевна, высоко подняв голову и вытерев глаза от слёз. На неё внимательно посмотрела Людмила. «Вы все, как один, поёте это. И ты поёшь, мама. Ты всегда будешь петь это», – покачала головой Людмила и оглядела присутствующих.

Сотни детей стояли и слушали речи руководства школы. Наивные и растерянные детские глаза смотрели по сторонам, иногда оборачиваясь на стоящих позади родителей.

– Теперь, все мы – одна семья, – сказала завуч школы. – У всех нас единая цель – делать всё, что в наших силах ради блага нашей страны, ради блага наших соотечественников. Особенное внимание хочется уделить нашим ученикам-первоклассникам. Уважаемые родители, вы можете быть уверены, что коллектив нашей школы сделает из ваших детей осознанных граждан нашего великого государства. Они будут гордостью страны и партии. Все они станут в ряды пионеров и будут поддерживать честь великого Ленина и нашего могучего Советского Союза. Мы сделаем из них настоящих коммунистов, – после последних слов прозвучала буря аплодисментов и радостных восторженных криков.

«Можно не сомневаться – вы это сделаете, – подумала Людмила и посмотрела вперёд, туда, где стояла её дочь. – Ты родилась в тяжёлое время. В добрый путь, Оленька».

Речь передали старому ветерану войны. Его приглашали выступить в эту школу ежегодно. Хоть никто ничего не слышал, но ветеран говорил очень долго, часто сбиваясь с мысли.

После напутственных слов от некоторых родителей и старшеклассников, наступило время для первого звонка. Этого момента Ольга ждала больше всего. Она видела по телевизору, как маленькую первоклассницу берёт на руки старший мальчик, и она потряхивает по сторонам звонким колокольчиком. Ольга понимала, что здесь стоит много первоклассниц, и что вряд ли её выберут, но всё же, детское сердце всегда открыто для всего нового, интересного и заманчивого. Ольга сильно разволновалась, когда высокий, красивый и радостный старшеклассник направился в её сторону. Она уже была готова протянуть руки, но он подошёл и взял на руки другую девочку, которой заранее сказали о важной роли. Ольга, хоть и понимала, что так и должно было произойти, но почувствовала досаду.

Все присутствующие затихли, ожидая самой важной части сегодняшнего дня. Потряхивая колокольчиком, радостная улыбающаяся девочка оповестила всех о начале новой эпохи в жизни каждого маленького ребёнка.

– Так прекрасно, – произнесла мама Андрея, мальчика, с которым Ольга вскоре будет учиться в одном классе. Растроганно посмотрев на маленькую девочку, сидящую на плечах у старшеклассника, она сказала: – Такой чудный миг. Это так прекрасно.

Услышав эти слова, стоявший рядом Алексей Сергеевич, который сегодня привёл в первый класс свою маленькую дочь, Инну, иронично засмеялся, но ничего не сказал, а лишь грустно посмотрел вниз и тяжело вздохнул.

Ольга, наблюдавшая за первым звонком, почувствовала, что её взяли за руку:

– Пойдём со мной, – сказала ей какая-то старшеклассница.

– Там мама, – ответила Ольга, растерявшись.

– Да не бойся, – улыбнулась старшеклассница. – Это традиция такая. Мы ведём вас в ваш первый класс. Потом пойдёшь к маме.

Ольгу и других детей сквозь толпу провели в школу. Всё казалось Ольге необычайно большим и важным. Поднявшись по ступеням на второй этаж, детей привели и посадили за маленькие парты. Но маленькими они казались только для взрослых. Для детей же это был целый мир.

– Дети, – сказала Элеонора Викторовна, – это ваш класс. Здесь вы будете учиться. Знакомьтесь между собой, а я пока приведу ваших родителей.

Дети остались одни, и через миг после того, как учительница вышла, шум детских голосов заполонил класс. Ольга смотрела на всё это и не понимала: «О чём они все говорят?» Многие дети были знакомы раньше, поэтому имели общие темы для разговора. Ольга жила в самом дальнем на улице доме, поэтому ни с кем не была знакома.

Возле Ольги сидел мальчик и смотрел на неё:

– Как тебя зовут? – спросил он, когда Ольга повернулась к нему.

– Оля, – испуганно ответила девочка.

– А я Дима, – ответил мальчик.

– А вот и ваши родители, – сказала Элеонора Викторовна, открыв дверь в шумный класс.

Первоклассники понемногу начали утихать, увидев родителей, которые жестами показывали своим детям, что нужно вести себя прилично. Людмила же только посмотрела на Ольгу и подмигнула.

– Дети, – обратилась к первоклассникам Элеонора Викторовна, – а это ваша первая учительница, Елена Ивановна.

В класс зашла женщина лет сорока в поношенном с годами, но тщательно выглаженном, костюме. Улыбаясь, она оглядела класс.

– Дети, – снова сказала Элеонора Викторовна, – в класс зашла ваша учительница. Встаньте и поздоровайтесь.

Дети подвелись с мест и, все вместе, медленно и громко, по слогам, протянули:

– Здрав-ствуй-те.

– Здравствуйте, дети, – обратилась Елена Ивановна.

– И впредь, – поучительно сказала Элеонора Викторовна, когда дети сели по своим местам, – запомните, что нужно вставать, когда заходит учитель или же любой другой из старших.

Дети, при этом, закивали головами.

– Началось, – с некой многозначной саркастической улыбкой тихо сказал Алексей Сергеевич. Тяжело вздохнув, он опустил глаза.

– Вы что-то сказали? – спросила стоявшая сбоку мама Андрея, с некоторой наивностью глядя на окружающее, быстро переводя взгляд из стороны в сторону.

– Нет, нет, ничего. Вам послышалось, – ответил Алексей Сергеевич, сделав радостное выражение лица, хоть в глазах читалась какая-то грусть. Посмотрев на Инну, он подмигнул ей и улыбнулся, всё так же тяжело вздохнув и покачав головой.

В это утро понедельника Ольга впервые в жизни должна была просыпаться под звон будильника. Но Людмила, сделав завтрак, решила сама разбудить Ольгу. Тихо зайдя в комнату к спящей дочери, Людмила села на край кровати и посмотрела на Ольгу. «У тебя сегодня начнётся новая жизнь. Впереди у тебя совершенно иной мир. Школьные друзья. Познание нового. Так интересно. Кажется, что всё это было так давно. Кажется, что мои школьные годы в каком-то непонятном расплывчатом тумане. А у тебя это сейчас только начнётся». Людмила взглянула на будильник. «Ещё пять минут», – мелькнуло в голове у Людмилы, и она тихо встала со скрипящей кровати, дотянулась рукой до нового, купленного специально для Ольги, будильника и выключила его. «Поспи ещё пять минут, доченька», – решила Людмила и задумалась.

«Неужели? Неужели, этот день наступил? Не верится. Кажется, что ты ещё бегаешь босиком по квартире с куклой в руке». Увидев в углу комнаты сложенные игрушки, Людмила подошла к ним и взяла в руки старую куклу, любимую игрушку Ольги. Прижав её к себе, Людмила улыбнулась и с любовью посмотрела на дочь. Подойдя к кровати, она положила куклу на подушку и села возле Ольги. «Пора», – решила Людмила и начала гладить голову Ольги.

– Оленька, – шёпотом сказала Людмила, на что Ольга только немного пошевельнулась и слегка раскрыла глаза. – Вставай, Оленька. Пора идти в школу, – с некоторой гордостью в голосе сказала Людмила.

Ольга раскрыла глаза шире и посмотрела на маму:

– Уже пора вставать? – спросила она.

– Да, Оленька. Уже пора вставать. Мы, – указав на куклу, сказала Людмила, – пришли будить тебя.

Ольга приподняла голову, увидела на подушке куклу, улыбнулась и взяла её в руки, но через какое-то мгновение положила её обратно.

– Мама, – деловито, стараясь быть серьёзной, произнесла Ольга, – я уже не маленькая, и поэтому, – по-взрослому заключила она, – куклами я уже играть не буду. Я буду учиться. Я уже не маленькая. Я, – указав на себя пальцем, закончила Ольга, – уже взрослая.

– Хорошо, – согласилась, улыбнувшись, Людмила. Отставив куклу, она сказала: – А сейчас пора вставать. Нужно собираться в школу.

– Ура! – неожиданно крикнула Ольга. Казалось, что она только сейчас проснулась окончательно и полностью осознала важность грядущего дня. – Пора в школу!

Быстро поднявшись с кровати, Ольга побежала чистить зубы. Людмила, оставшись на кровати, посмотрела на дочь с нежной улыбкой. Свой ранец Ольга собрала ещё вечером, по несколько раз перекладывая тетради и ручки с карандашами. Людмила взяла ранец и отнесла его в коридор.

Через несколько минут в кухню пришла Ольга. Сев за стол возле мамы, она начала кушать.

– Так интересно, что там будет, – говорила Ольга, широко раскрыв глаза от нетерпения.

– Сама увидишь. Уже скоро, – ответила Людмила и выпила свой кофе, поглядывая на часы.

С другой комнаты послышался крик Ангелины Власьевны:

– Ещё не ушли?! Не ушли?

– Нет, мама, – удивлённо ответила Людмила.

– Хорошо, – сказала Ангелина Власьевна, отдышавшись. – Думала, что не успею.

– Бабушка, что случилось? Что это? – спросила Ольга, увидев, что Ангелина Власьевна держит что-то в руках.

– Оленька, – сказала Ангелина Власьевна. – Возьми эти иконки и носи их с собой. Это, – показала она, – Сергий Радонежский. Он – покровитель учащихся. Если у тебя что-то не получается, то всегда обращайся к нему с молитвой. А это, – продолжила она, – Прибавление ума с Матерью Божией, заступницей нашей. – Подав иконку с какими-то непонятными буквами, Ангелина Власьевна перекрестилась.

– А зачем они мне, бабушка? – удивлённо спросила Ольга.

– Как зачем? – широко раскрыв глаза и скрестив руки, спросила Ангелина Власьевна. – А если не сможешь что-нибудь? Тогда будешь к ним обращаться.

– Я думала, что для этого нужны книги, – искренне сказала Ольга, посмотрев на маму. Людмила ничего не сказала, но очень обрадовалась тому, как ответила дочь.

– Оленька, – сказала Ангелина Власьевна. – Запомни мои слова. Все наши неудачи – от лукавого. Это всё от грехов наших.

– А каких грехов? – спросила Ольга.

На это ответа у Ангелины Власьевны не оказалось, но она с ужасом посмотрела на внучку и лишь произнесла:

– Что ты говоришь, Оленька?

– Так, – резко и громко сказала Людмила, увидев, что разговор зашёл в тупик, в душе продолжая радоваться словам своей дочери. – Нам уже пора. Мы опаздываем. Собирайся, Оленька.

Встав со стула, Людмила и Ольга пошли одеваться по своим комнатам, оставив Ангелину Власьевну одной со своим изумлением от слов маленькой внучки.

– Мама, я готова, – сказала Ольга, зайдя в комнату через несколько минут. На голове у Ольги красовались два больших банта. Одета она была в школьный костюм тёмно-коричневого цвета с белой блузкой.

– Ты сама одела банты? – с изумлением спросила Людмила, обернувшись к дочери.

– Да, – с удивлением ответила Ольга. – А что?

– Да, ничего. Я помню свой первый день в школе. Я всё никак не могла понять, как их надеть, – шёпотом призналась Людмила, надела пиджак, закрыла шкаф и, взяв в руки свою сумку, посмотрела на дочь:

– Какая ты у меня красавица.

– Мама, – со стеснением сказала Ольга, посмотрев на своё платье. – Я, как и все.

– Нет, – ответила Людмила и подошла к дочери. Став на одно колено, и сравнявшись с маленькой Ольгой, Людмила сказала: – Запомни. Ты не такая, как все. Ты – лучше всех.

– Ты всегда так говоришь, мама, – сказала Ольга и обняла Людмилу. – Я люблю тебя, мамочка.

– И я тебя, доченька, – ответила Людмила. – А теперь идём в школу.

Ольга улыбнулась, и они с мамой вышли из комнаты в коридор. Обуваясь, Ольга услышала тихий и мрачный голос Ангелины Власьевны:

– Оленька, возьми иконки.

Обернувшись, Ольга увидела, что бабушка держит в руке две ламинированные бумажки. Глаза её были мокрыми от слёз, а губы дрожали. Людмила жестом показала Ольге, чтобы та скорее взяла иконки.

– Хорошо, бабушка, – виноватым голосом произнесла Ольга. При этом Людмила вздохнула и отвернулась. – Я возьму. И буду носить с собой, – заверила Ольга, положив иконки в ранец.

Ангелина Власьевна облегчённо вздохнула, но через миг не выдержала и заплакала. Сквозь слёзы, она умоляла внучку:

– Носи, Оленька. Носи. Пусть Господь бережёт тебя. Отче наш, иже еси на небесех… – начала тихо говорить Ангелина Власьевна, крестя воздух возле Ольги.

– Мы пойдём уже, – сказала Людмила и помогла Ольге надеть ранец. Закрыв за собой дверь, Ольга и Людмила оставили Ангелину Власьевну наедине с молитвой.

– Мама, а ты всегда будешь водить меня в школу? – спросила Ольга, увидев, что некоторые дети идут в школу без родителей.

– Думаю, что когда ты хорошо запомнишь дорогу, то сможешь ходить сама, – поняв, что дочь стесняется, сказала Людмила.

– Хорошо, – тихо ответила Ольга.

Идя по улице, Ольга чувствовала трепетную радость и предвкушала важность сегодняшнего дня. Утренняя прохлада была приятной и освежала голову, а солнечный свет щекотал глаза Ольге, отчего она улыбнулась.

За поворотом уже была видна школа, в которую сходились со всех сторон десятки детей. Перед воротами родители целовали их, но, зачастую дети отворачивались и просили не делать этого, так как стеснялись перед другими.

– Если хочешь, – сказала Людмила, – можешь идти дальше сама.

– Нет, проведи меня, – быстро ответила Ольга, но немного подумав, продолжила: – Да, дальше я сама.

Людмила остановилась, дав возможность дочери идти дальше самой. Ольга отошла на несколько метров вперёд, но замедлила шаг и повернулась лицом к Людмиле. Посмотрев ещё раз на ворота школы, она возвратилась к маме.

– Можно поцеловать тебя? – тихо спросила Ольга, опустив глаза.

– Конечно, – ответила Людмила и наклонилась к дочери. – Не бойся, – обняв и поцеловав Ольгу, сказала Людмила.

– Всё, я пошла, – вздохнув, уверенно сказала Ольга и направилась к воротам, часто оборачиваясь на маму. Немного постояв на месте и взглядом проведя дочь до самой двери школы, Людмила, улыбнувшись, ушла на работу.

Ольга зашла в школу. Сегодня там было много первоклассников, ищущих свои классы. «Куда же идти?» – растерянно подумала Ольга. Высокие стены школы напугали её. Мимо таких же детей, как и Ольга, проходили старшеклассники, обсуждая перед уроками важные для себя темы. Ольга испуганно стояла в коридоре, смотря на то, как с каждой секундой он пустеет, и все расходятся в разные стороны. На глазах у Ольги появились слёзы. Не зная, что делать, и не помня, куда их повели первого сентября, она подошла к какой-то женщине с папками в руках.

– Тётя, а куда мне идти? – спросила Ольга, еле сдерживая себя.

– А я откуда знаю, – быстро ответила женщина и пошла дальше, но через миг остановилась и возвратилась к Ольге, которая стояла теперь одна в коридоре. – Как тебя зовут?

– Ольга.

– Фамилию скажи мне.

– Смирнова.

– Сейчас посмотрим, – сказала женщина и подошла вместе с Ольгой к стене, на которой висело расписание и списки учеников.

– Тебе в класс номер сорок два.

– А где это? – спросила Ольга.

– На втором этаже, – ответила женщина, но увидев, что Ольга совершенно растерялась, продолжила: – Я проведу тебя. Пойдём со мной.

Ольга немного успокоилась и пошла следом за женщиной. Ступени школы были очень высокими для маленькой Ольги, поэтому она вынуждена была очень сильно поднимать ноги.

– Это твой класс. Постучись и заходи. Хорошо? – спросила женщина.

– Хорошо, – ответила Ольга.

– Иди, иди, – улыбнувшись, закончила женщина и ушла по своим делам.

Ольга осталась одна в пустом коридоре. За дверьми были слышны голоса. Проведя испуганным взглядом женщину и обернувшись к дверям, она поняла, что забыла, в какую именно дверь она должна была зайти. Взяв себя в руки, она подошла к двери и очень тихо постучала. Прижмурившись, она поняла, что нужно постучать громче. Рука не слушалась, но у Ольги не оставалось выбора, поэтому она постучала громче и дёрнула за ручку. Замок работал плохо, поэтому дверь не открывалась. Попытавшись ещё раз, на этот раз сильнее, Ольга открыла дверь и вошла в класс, где к ней уже подходила какая-то взрослая женщина.

– Смирнова? – спросила завуч школы, Лариса Владимировна.

– Да, я, – виновато опустив глаза, произнесла Ольга, на которую смотрели сидящие в классе дети.

– Заблудилась?

– Да.

– Садись на свободное место и больше не опаздывай, – сказала Лариса Владимировна и снова повернулась к ученикам.

– Хорошо, – тихо ответила Ольга и подошла к свободной парте. За ней сидела девочка в таких же больших бантах и держала ручку. В её тетради пока не было ничего записано. Все дети сидели, кротко сложа руки на партах и внимательно слушая учительницу.

Ольга немного успокоилась и рассматривала класс. На стенах висели большие разноцветные плакаты с изображениями букв и цифр. Ольга уже умела писать и считать, так как её научила мама. Позади стола учительницы была огромная, на полстены, тёмно-коричневая доска, на которой мелом было каллиграфическими буквами написано: «Третье сентября». Возле доски, по бокам класса стояли вазоны с растениями, а возле двери был полуоткрытый шкаф. Ольга смотрела по сторонам, разглядывая новые, интересные вещи, не заметив голоса завуча:

– Смирнова Ольга! Смирнова Ольга!

Наконец, услышав Ларису Владимировну, Ольга посмотрела в её сторону, но, испугавшись, не смогла проронить ни слова.

– Смирнова Ольга. Почему ты смотришь по сторонам?

Ольга лишь пожала плечами.

– Ольга, когда с тобой разговаривают, нужно встать, – поучительно сказала Лариса Владимировна, подойдя вплотную к растерянной Ольге. Но, увидев, что девочка испугалась, учительница сказала:

– Не переживай, Ольга. Всё хорошо. Только в следующий раз слушай меня, хорошо?

Вместо ответа, Ольга лишь пожала плечами и покраснела.

Вступительный урок от завуча школы закончился, и началась перемена, во время которой дети бегали по классу и по коридору. Ольга же, сидела на своём месте обездвижено, сложив руки на парте так, как сказала Лариса Владимировна.

Прозвенел звонок. Дети начали понемногу забегать в класс из коридора, но шум не стихал. Когда же дверь громко захлопнулась, и в класс вошла Лариса Владимировна с какой-то женщиной, дети стали понемногу садиться за парты. Когда шум совершенно стих, Лариса Владимировна, продолжая невозмутимо смотреть на детей, с некоторой строгостью сказала:

– Дети. Как только прозвенит звонок, вы должны садиться по своим местам и не шуметь. А когда заходит учитель, вы должны встать и поздороваться с ним. И не только учитель, но и кто угодно из старших. Я, как видите, не одна, – сказала Лариса Владимировна, с уважением указав на зашедшую женщину, которую дети уже видели первого сентября. – Так что, встаньте, – при этих словах все дети машинально подвелись с мест, шумя стульчиками. Когда шум закончился, Лариса Владимировна продолжила: – А теперь, поздоровайтесь с вашей первой учительницей, Еленой Ивановной.

– Здравствуйте, дети, – ласково сказала Елена Ивановна, на что дети, как по сигналу, растянуто и медленно, по слогам, громко произнесли:

– Здрав-ствуй-те.

– А теперь, садитесь, – сказала Лариса Владимировна и обратилась к Елене Ивановне: – Я оставлю вас. Они ваши, – улыбнувшись, закончила Лариса Владимировна и сказала детям: – До свидания, дети.

После этих слов дети подвелись и снова, медленно и громко сказали:

– До сви-да-ни-я.

– Садитесь, дети, – сказала Елена Ивановна и начала урок.

Раскрыв тетради, ученики начали перерисовывать значки, отдалённо напоминающие буквы. Через несколько минут Ольга поняла, что уже исписана её первая страница. Она, с некоторой гордостью, перевернула её. При этом она услышала по всему классу звук тетрадей. «Как интересно, у всех страница закончилась одновременно», – подумала Ольга и продолжила увлечённо переписывать всё с доски.

Уроки закончились, и дети выбежали во двор школы под звук школьного звонка. Ольга вышла на освещённую солнцем улицу. «Вроде бы, дорогу не забыла», – подумала Ольга и пошла дальше, оборачиваясь по сторонам и проверяя, туда ли она идёт.

– А тебе, кажется, со мной по дороге, – услышала Ольга сбоку от себя голос какой-то девочки.

– А тебе туда? – спросила Ольга, показав рукой в сторону городского парка.

– Да, туда. Я видела тебя с утра. Я с папой шла недалеко. Пойдём вместе? – спросила девочка, мило улыбаясь.

– Давай, – обрадовалась Ольга. Она очень хотела идти с кем-то, так как не была уверена, что точно знает, куда идти.

– Тебя Олей зовут? – спросила девочка.

– Да. А откуда ты знаешь? – удивилась Ольга, которая от избытка переживаний не запомнила никого из класса.

– Мы же с тобой за одной партой сегодня сидели, – широко раскрыв глаза, сказала девочка.

– Ой, а я и не заметила, – ответила Ольга, и обе девочки засмеялись.

– Давай дружить, – искренне предложила девочка.

– Давай. А как тебя зовут? – спросила Ольга.

– Инной, – ответила девочка, и они вместе пошли домой. Ольга увидела знакомые дома и совершенно успокоилась. Инна была очень весёлой и активной девочкой. Они с Ольгой быстро подружились и постоянно возвращались домой вместе.

Ольга возвратилась домой и радостно открыла дверь.

– Это ты, Ольга? – послышался из другой комнаты голос Ангелины Власьевны.

– Да, – ответила Ольга и стала на месте, надеясь, что бабушка придёт и засыплет её вопросами. Но, услышав из другой комнаты только тяжёлый вздох Ангелины Власьевны, Ольга сняла обувь и ушла в свою комнату. Быстро переодевшись, она начала доставать из ранца тетради, в которых были первые в её жизни школьные записи. Пересмотрев строку с рядом косых палочек, Ольга, пожав плечами и улыбнувшись, закрыла тетрадь, сложила всё аккуратно на стол, и ушла на кухню, чтобы покушать.

На улице вечерело. Скоро должна была возвратиться домой Людмила, и Ольга ежеминутно смотрела на часы. Решив, что так время пройдёт быстрее, Ольга легла на кровать. В квартире было очень тихо. Окна были закрыты, поэтому не было слышно даже звуков проезжающих машин. Тишина напугала Ольгу. Кроме того, ей почему-то стало жарко, поэтому Ольга открыла окно.

– Закрой окно, простудишься, – послышался из другой комнаты голос Ангелины Власьевны.

Замечания бабушки насчёт погоды всегда раздражали маленькую Ольгу. Ангелина Власьевна из-за своего преклонного возраста была более подвержена влиянию перепадов температуры, поэтому заставляла одеваться Ольгу так, как считала комфортным для себя. «Ну, почему я должна одеваться, если мне не холодно? Почему я не могу открыть окно, если мне жарко? Почему я должна надевать на себя кучу одежды из-за того, что ей холодно?» – думала Ольга, всё более и более раздражаясь и нервничая. Ей стало ещё более жарко. Щёки горели, а сердце билось быстрее, чем обычно. Пытаясь успокоиться, Ольга бросилась на кровать и легла на подушку.

Через некоторое время Ольга, окончательно успокоившись, уснула и не услышала, как домой пришла Людмила. Закрыв за собой дверь, Людмила увидела, что в комнате у дочери не горит свет, хоть на улице уже стоял сумрак. «Устала. Пусть поспит», – промелькнуло в голове у Людмилы, и она начала тихонько раздеваться. Зайдя на кухню, Людмила закрыла за собой дверь. Сев за стол, она достала свой блокнот и карандаш. Возле строки: «Купить всё для школы», Людмила увидела число, которое было несколько больше того, на что рассчитывала Людмила. Перелистнув страницу, Людмила начала что-то записывать, но через несколько мгновений услышала шаги в коридоре.

– Людмила, – холодно и глухо произнесла Ангелина Власьевна, зайдя на кухню и закрыв за собой дверь, – нам нужно поговорить.

– О чём, мама? – с подозрительным удивлением спросила Людмила.

– Об Ольге.

– А что случилось?

– А ты не знаешь, что случилось? – с упрёком спросила Ангелина Власьевна, посмотрев дочери в глаза. – Нет, ты не знаешь. И никто не знает. Вы все теперь одинаковые. О спасении не думаете. Только в себя верите.

– Мама, ты опять об этом, – недовольно повертев головой, сказала Людмила.

– Да, об этом. Это же кошмар. Сегодня утром Оленька не хотела взять иконки, – с шокированным выражением лица сказала Ангелина Власьевна.

– И что? – спокойно спросила Людмила.

– Молчи, Людмила, молчи, – быстро сказала, широко раскрыв глаза, Ангелина Власьевна. – Не богохульствуй. Я знаю, что ты не веришь. Я никогда этого не понимала. И сейчас я этого не могу понять. Но ты отдаляешь Оленьку от Господа. Ты никогда её не обучала. Хоть не ради себя, для Оленьки – образумься.

– Мама, – вздохнув, сказала Людмила, – я устала после работы. Я не хочу об этом говорить. Ты ведь знаешь, чем всегда заканчивались у нас с тобой все эти разговоры. Не нужно, пожалуйста.

– Не нужно? Не нужно? – спросила Ангелина Власьевна, губы которой задрожали, а глаза стали влажными. – Как ты вообще можешь такое говорить? Как у тебя язык поворачивается сказать такое? Ты же губишь Ольгу.

При последних словах Людмила напряглась и вгляделась в глаза матери:

– Я гублю Оленьку? Мама, подумай сначала, что ты говоришь, – Людмилу сильно оскорбили слова Ангелины Власьевны, поэтому ей было тяжело сдерживать себя. – Я ночами не сплю, думаю, как прокормить всех нас. Думаю о том, как одеть Оленьку. Я же только об этом и думаю, как не допустить, чтобы она голодала. Я всю себя готова отдать, чтобы она была счастлива. Я готова сделать всё ради неё. А ты смеешь говорить, что я гублю Оленьку.

– О бренном. Только о бренном, – произнесла, покачав головой, Ангелина Власьевна. – Вы все думаете только о своих животах, а о душе не думаете. Деньги, деньги, деньги. Вы о Господе все уже забыли. А ведь он вам всё даёт. Вы все живёте только потому, что вам жизнь Господь подарил. А вы даже не молитесь.

– Так что мне теперь, – заводилась Людмила, но пыталась говорить шёпотом, чтобы не разбудить дочь, – оставить Ольгу голодной, что ли? Так ты хочешь сказать?

– Людмила, не переводи разговор. Мы же говорим о спасении души твоей дочери. Она же иконки не хотела взять, – с ужасом в глазах сказала Ангелина Власьевна. – Ты её совершенно не воспитываешь. Ты плохая мать.

– Что? – через несколько мгновений тишины переспросила Людмила с холодным спокойствием, ожидая, что Ангелина Власьевна заберёт свои слова обратно.

– Не воспитываешь. Не рассказываешь о Боге, об Иисусе. Ты никогда не читала с ней Библию. Господи прости, ты же её, наверное, и молиться не научила.

– Не научила, мама, не научила. А знаешь, почему? А смысла в этом нет. Ты веришь лишь потому, что все вокруг тебя верят. Но вы главного не видите. И, наверное, никогда не увидите. Вся эта ваша вера не делает вас лучше. Вот здесь, – показав на сердце, сказала Людмила, – есть совесть. И лишь она способна делать человека лучше. Но не слепая убеждённость в чём-то. Только совесть. Она в каждом из нас.

– Но Иисус учит делать всё по совести, – возразила Ангелина Власьевна, пытаясь сделать доброе выражение лица.

– Но, почему-то, – ответила Людмила, – я не вижу, чтобы хоть кого-нибудь в итоге научил. Нельзя этому научить. Совесть спрятана в нас. Мы можем лишь помешать самим себе найти её. Например, всеми этими вашими старыми предубеждениями и верой во что-нибудь.

Губы Ангелины Власьевны ещё сильнее задрожали, а глаза раскрылись от ошеломления:

– Не говори такого, Людмила. Не говори. Я знаю, что у меня не получилось правильно тебя воспитать. Ты всегда перечила мне. Ты не слушала меня. Ты всегда говорила, что не веришь в… мне даже тяжело произнести это вслух. Но придёт время, и ты осознаешь… – начала говорить Ангелина Власьевна, но её перебила Людмила:

– Что осознаю? Ну, что осознаю? Скажи, мама. Знаешь, ты всегда мне это говорила, когда я была маленькая. Пока я подрастала, ты твердила мне о том же. О том, что когда-нибудь потом я всё пойму. Что я поверю. Мама, я уже подросла. И что? Ты твердишь о том же. И будешь говорить это всегда. А почему? А потому что ты думаешь, что умнее меня. Ты старше. Тебе кажется, что ты знаешь больше. Но нет. Я так не считаю. Возраст не делает человека умнее. Я тебе всегда об этом говорила. И говорить буду. И сколько бы времени не прошло, я буду оставаться при своих словах. Пора бы тебе уже это осознать.

– Побойся Бога, не говори таких слов. Ты образумишься. Тебе нужно время…

– Время для чего? Для того чтобы в сказки поверить? Ну, уж нет, – твёрдо сказала Людмила.

Ангелина Власьевна ничего не сказала, а лишь вытерла слезу у себя на щеке.

– Людмила, – через несколько секунд сказала Ангелина Власьевна, опустив взгляд на стол. – Я не знаю, откуда у тебя эти нечистые мысли. Может быть, это моя вина. Но я не могу допустить, чтобы из-за твоего неверия страдала Ольга. Людмила, что бы ты ни говорила, мы в воскресение пойдём в церковь, – закончила Ангелина Власьевна и собралась уходить.

– Знаешь, мама. Я не позволю, чтобы ты внушала Ольге свою веру. Пускай она будет твоя, пускай она будет у всех. Но Ольга будет думать только так, как решит сама.

– Не ведаете вы, что делаете, – как будто не слушая Людмилу, сказала Ангелина Власьевна и ушла.

– Дверью ещё нужно было хлопнуть, – сказала Людмила вслед Ангелине Власьевне. – Конечно, всегда легче заканчивать разговор, уйдя из комнаты. Кажется, что ты прав.

Людмила и дальше недовольно смотрела на дверь.

«Почему люди столь глупы? Почему все доверяют мнению остальных? Почему никто не хочет задуматься над происходящим? Так легче. Да, так легче. Всегда легче идти за толпой, за массами. В этом и есть вся эта ваша сила народа. Убить себя ради смешения с толпой. Легче быть никчёмной, ничего не знающей пешкой, нежели думать самостоятельно… Плохая мать. Никогда я не думала, что услышу от тебя такое», – думала Людмила, глядя на дверь кухни.

Людмила ещё несколько минут посидела за кухонным столом, но, посмотрев на часы, ушла спать в комнату, где уже похрапывала Ангелина Власьевна.

«Спишь. Да, мама, ты уже спишь. Выговорилась. Тебе легче. Сбросила всю тяжесть из себя. И спишь. А я не смогу спать. Думать об Ольге буду. Я ведь плохая мать», – подумала Людмила и, заплакав, легла на кровать. Пытаясь скрыть наплывающие на неё судорожные рыдания, она уткнула лицо в подушку.