Читать книгу Военная разведка англосаксов: история и современность - Сергей Печуров - Страница 5

США, как и их британские союзники, вступили в Первую мировую войну, не обладая качественной военной разведкой. Однако нельзя утверждать, что Вашингтон вообще пренебрегал таким видом боевого обеспечения.

По одной из бытующих версий, предложенной видным американским военным историком Джеймсом Джилбертом, впервые в современном понимании реалий военной разведывательной деятельности соответствующая американская спецслужба – Отдел военной информации (ОВИ) – была создана в рамках Военного министерства США еще в 1885 году. Немногим ранее и в американских ВМС была сформирована подобная организация в виде Отдела военно-морской разведки с задачей сбора информации о данном виде вооруженных сил великих (на тот период) держав мира. Обе службы, хотя и формально накапливали в своих архивах достаточно объемные комплекты информации, по мнению некоторых американских историков, работали весьма пассивно, ничем особым не проявляя себя. Однако с приходом в 1896 году в ОВИ в качестве руководителя полковника Артура Вагнера положение заметно изменилось. Вашингтону, ставшему более активно проявлять интерес к развитию ситуации на международной арене, потребовалась и более качественная информация обо всех аспектах мировой политики. Уже в 1903 году бывший в то время военным министром Элияху Рут сформировал новую по меркам военной машины США организацию – Генеральный штаб, в принципиальном плане структурно скопированный с французского аналога и включивший в свой состав три отдела, среди которых Второе бюро (или отдел) формально должно было заниматься разведывательной деятельностью. Однако все еще ограниченные амбиции руководства страны, постоянные реорганизации как в рамках ГШ, так и в самом отделе, а также весьма скромное количество сотрудников (6 офицеров на момент формирования) делали данную структуру недееспособной. Да и на подконтрольных США заморских территориях военная разведка накануне мировой войны была представлена лишь номинально, обеспечивая центр лишь ограниченной информацией о ситуации в зонах Южной и Центральной Америки и Тихого океана.

По другой версии, история американской военной разведки в современном понимании этого термина берет начало приблизительно с середины XIX века. Так, якобы уже накануне Гражданской войны (1861–1865) в США по инициативе генерала Альберта Дж. Майера были созданы так называемые войска связи, которые и считаются некоторыми исследователями прародителем американской военной разведки.

Во время Гражданской войны именно на связистов армии северян была возложена задача следить за передвижениями южан и докладывать результаты своих наблюдений командованию, в том числе по цепочке от одного наблюдателя к другому с использованием в том числе флажкового кода и сигнальных огней. Но и конфедераты не пренебрегали возможностями своих связистов, используя их не только в качестве передатчиков разведсведений, но и для организации шпионской сети в столице северян – Вашингтоне.

В начале ХХ века руководство войск связи, входивших в состав армии (сухопутных войск), в инициативном порядке начало эксперименты по применению воздушных шаров для наблюдения за противником и передачи полученных таким путем визуальных данных командованию на поле боя. С приходом в 1907 году нового начальника войск связи бригадного генерала Джеймса Аллена был осуществлен очередной шаг в деле организации, по сути, оперативно-тактической разведки. По его приказу было сформировано специальное так называемое авиационное подразделение во главе с майором Джорджем Скуайером, в обязанности которого входило наблюдение за полем боя с применением воздушных шаров, аэростатов и аэропланов. Параллельно связисты выполняли и свои рутинные задачи: передачу информации по проводным линиям связи и с помощью радиотелеграфа, первое использование которого, кстати, в интересах американских вооруженных сил отмечено в 1906 году во время очередной операции на Кубе. Помимо этого в тот же период отмечены первые попытки американцев организовать эффективную шифровальную службу и осуществить криптографическую деятельность с целью вскрытия шифров и кодов потенциальных противников.

В 1912–1913 годах американские законодатели проявили неординарный интерес к развитию авиации, включая военную, на что было выделено 125 тыс. долларов. В этот же период было сформировано и первое авиационное подразделение как предвестник будущего рода сухопутных войск – авиационная эскадрилья, в задачи которой вменялась в том числе воздушная разведка.

Война в Европе

Между тем начавшиеся летом 1914 года в Европе боестолкновения между двумя сформировавшимися антагонистическими коалициями быстро переросли в грандиозную по меркам того времени войну, почти сразу охватившую почти весь Европейский континент, а затем перекинувшуюся и за его пределы. В этих условиях в военно-политическом истеблишменте Вашингтона стали осознавать факт того, что избежать втягивания в войну вряд ли удастся. Американцы начали наращивать свой военный потенциал, не забывая и о военной разведке. Так, в 1915 году в рамках Военного колледжа была сформирована Секция военной информации, в задачу которой входила разработка различного рода информационных документов в интересах командования сухопутных войск. В марте 1916 года президент (начальник) колледжа бригадный генерал Монтгомери Мэкомб направил предложение руководству ГШ фактически относительно воссоздания отдельного информационного подразделения в рамках штаба, что, по его мнению, дало бы толчок для формирования самостоятельной службы военной разведки в рамках вооруженных сил страны.

Командование войск связи уяснило, что грядущее с большой вероятностью втягивание страны в войну представляет собой благоприятный момент для требования дополнительных ассигнований. Так, например, оно «озаботилось плачевным состоянием дел с авиацией» и выступило с инициативой резкого наращивания ее потенциала. В качестве аргумента был представлен анализ быстрого развития военной авиации в европейских странах и факт практически несоизмеримого количества военных самолетов в армиях европейцев и США: 2 тыс. и 30 (!) летательных аппаратов соответственно. Начальник войск связи бригадный генерал Джордж Скривен представил руководству ВС аналитическую записку, в которой обосновал необходимость наличия под его началом как минимум 18 эскадрилий военных самолетов, включая и чисто разведывательные. После начала боевых действий в Европе американские военные наконец проявили практический интерес и к перехвату и дешифрованию военной и дипломатической переписки вероятных противников. Один из руководителей Школы связи в учебном центре сухопутных войск в Форт-Ливенуорт капитан Паркер Хитт направил по команде разработанные им и его коллегами предложения относительно организации специальных курсов по подготовке криптографов и развертывания на этой основе специальной службы перехвата, декодирования и дешифрования. Данное предложение получило поддержку командования.

В начале 1917 года руководство Военного колледжа выступило с новой инициативой об организации специальной разведывательной подготовки офицеров Национальной гвардии сухопутных войск с тем, чтобы в случае вступления страны в войну был в наличии качественно подготовленный резервный корпус офицеров-разведчиков. Начальник штаба сухопутных войск генерал Хаг Скотт поддержал эту инициативу и за своей подписью направил распоряжение на этот счет руководству нацгвардии всех штатов [60, р. 26].

Накануне вступления в войну

Германское руководство, в принципе осознавая крепость военно-политических и экономических связей между Вашингтоном и Лондоном, серьезно опасалось втягивания США в войну, естественно, на стороне Антанты. Однако Берлин допустил ряд серьезных просчетов в реализации своих планов по быстрому разгрому островной Британии еще до того момента, когда США будут в состоянии восполнить боевые потери англичан, да и постоянными провокационными нападениями на американские гражданские суда лишь инициировал рост антигерманских настроений в Соединенных Штатах. Британцы, в свою очередь, делали все возможное и невозможное, чтобы как можно скорее втянуть американцев в «европейскую бойню». При этом действовали они намного более изощренно, чем их германские противники, и использовали для этого любой повод. И наконец это им удалось. Криптографы ВМС Великобритании смогли вскрыть переписку министра иностранных дел Германии Артура Циммермана и германского посла в Мексике, в которой глава дипломатического ведомства открыто призывал мексиканское руководство объявить войну США, за что германцы обязались «вознаградить» южного соседа американцев территориями штатов Нью-Мексико, Техас и Аризона. Разумеется, британцы тут же воспользовались промахом германцев и любезно передали копии германских шифровок лично президенту США Вудро Вильсону. Американский лидер уже через несколько дней выступил в Конгрессе с предложением объявить войну Германии и получил поддержку законодателей. В начале апреля 1917 года члены Конгресса большинством голосов приняли резолюцию о вступлении США в войну.

Первые шаги

После вступления США в Первую мировую войну на стороне Антанты 6 апреля 1917 года встал вопрос о формировании такой структуры военной разведки, которая бы отвечала требованиям военного времени и удовлетворяла нуждам национальных вооруженных сил. К концу первого месяца участия США в войне существовавшая в рамках Военного колледжа (Карлайсл, шт. Пенсильвания) так называемая Секция военной информации (СВИ), на которую формально возлагались разведывательные функции в интересах вооруженных сил страны, была преобразована в Отдел военной разведки (ОВР), а его начальником назначен произведенный одновременно в полковники опытный офицер Ральф Ван Деман, сыгравший весьма значимую роль в превращении американской военной разведки в полноценную специальную службу. Его преемником, после того как Ван Деман отбыл в Европу для усиления разведуправления в штабе Американских экспедиционных сил (АЭС), стал генерал Марльборо Черчилль, фактически завершивший формирование аппарата службы военной разведки в Центре. По рекомендации ближайших союзников британцев за образец этой спецслужбы, считавшейся центральным военным разведывательным органом в США, был взят британский же аналог.

В Америке

Первоначально в штат ОВР входило всего несколько офицеров, а также небольшое количество сержантов, рядовых и гражданских лиц, которые все вместе размещались в небольшом помещении над клубом Военного колледжа. Однако в скором времени в соответствии с предоставленными Ван Деману полномочиями штат этой организации стал быстро расти за счет призыва в вооруженные силы с гражданки нужных специалистов и присвоения некоторым из них офицерских и унтер-офицерских званий, а также найма на работу канцелярских служащих, машинисток и технического персонала. Для их работы требовались новые помещения, которые в конце концов были выделены в одном из зданий на северо-западе американской столицы.

При построении внутренней структуры своей службы Ван Деман опирался на советы британцев и, отчасти, французов. По мере увеличения функций и роста опыта сотрудников, подразделения, в которых они служили, преобразовывались в самостоятельные отделы. Так, например, служба военных атташе сначала представляла собой отделение в рамках одного из уже сформированных к тому времени отделов, но в связи с ростом значимости и качества работы его сотрудников это отделение было преобразовано в самостоятельное управление. Таким образом, на начало 1918 года структура ОВР была следующей: МI-1 – Администрация (три отдела); МI-2 – Управление сбора и распространения разведывательной информации об иностранных государствах (Управление Информации – пять отделов); MI-3 – Управление военной контрразведки (тринадцать отделов); MI-4 – Управление контрразведки – гражданский сектор (восемь отделов); MI-5 – Управление военных атташе; MI-8 – Управление связи, шифрования и дешифрования (пять отделов) [33, р.29].

Втягивание страны в войну порождало возникновение все новых и новых проблем, которые требовали своего решения, в том числе за счет выделения ранее не предвиденных больших объемов ресурсов и привлечения значительных масс людей. Военная разведка не могла оставаться в стороне от развернувшегося в стране процесса тотальной милитаризации, что накладывало на нее особую ответственность и вынуждало расширять перечень задач и увеличивать штаты. Показательным в этом плане являлся рост контрразведывательных задач, стоявших перед военной разведывательной службой страны и, соответственно, расширение штата ее контрразведывательного сегмента, состоявшего из двух полноценных управлений – MI-3 и MI-4. И тут за образец был взят британский, а не французский, аналог, поскольку у последних контрразведкой занималось отдельное гражданское ведомство. Ван Деман, формально являясь руководителем американской военной разведки, все же явный приоритет отдавал контрразведывательной деятельности, к чему его побуждала постоянная озабоченность союзников тем, что в США, якобы, «слишком много свобод» и, ко всему прочему, «традиционно ограничен контроль за иностранцами».

Так, уже через месяц после вступления страны в войну встал вопрос о нейтрализации так называемой антигосударственной деятельности, принявшей такие масштабы, что это вызвало беспокойство у руководства союзных держав. Их представители в Вашингтоне выразили озабоченность относительно того, что «вражеская агентура, если с ней активно не бороться, может с американскими войсками попасть в Европу и причинить непоправимый ущерб на фронте». Для оказания помощи американцам Лондон и Париж даже делегировали своих специалистов в области контрразведки.

Действительно, факты говорили о том, что из более чем 1,2 млн человек первого призыва 1917 года почти 13 % были людьми, недавно прибывшими в США или имевшими прочные родственные связи в государствах-противниках [33, р. 38]. Особенно это касалось лиц немецкой национальности, на выявление которых во вновь формируемых частях и соединениях и были направлены первоначальные усилия военных контрразведчиков из службы Ван Демана. Затем взялись за этнических австрийцев, венгров, турков и болгар, которых всех поставили на негласный учет. Для этого в рамках управления MI-3 был создан специальный отдел – MI-3В, в котором концентрировалась информация, поступавшая из формируемых соединений от помощников начальников разведки по контрразведывательной деятельности. Позже такая задача была поставлена перед разведслужбами всех формирований, дислоцированных на территории США и за рубежом. Объем работы увеличивался день ото дня, в связи с чем явно не хватало штатных сотрудников и приходилось привлекать для обработки биографических данных подозрительных лиц призванных в вооруженные силы бывших страховых агентов, адвокатов, учителей и проч., имевших навыки для подобного рода работы, но, тем не менее, не обладавших правом носить офицерские погоны. Всего за время войны отдел MI-3B провел более 10 тыс. расследований, включая разбирательства и с теми, кто был по подозрению откомандирован в США из Американского экспедиционного корпуса в Европе [33, р. 39]. А таких явных, либо потенциальных «вражеских агентов» была не одна тысяча человек.

В начале 1918 года неожиданно возникла проблема, связанная с тем, что довольно значительное количество мобилизованных американцев плохо, либо вообще не владела английским языком, что создавало трудности не только для их командиров, но и порождало подозрения в отношении их лояльности. Для решения этой проблемы был создан специальный отдел MI-3F. В соответствии с его рекомендациями призывные комиссии начали формировать подразделения, состоящие из этнически и конфессионально «родственных» военнослужащих, руководить которыми назначались офицеры из их же среды, но имеющие соответствующее образование и, естественно, хорошо владеющие английским языком [23, р. 379]. Эта проблема породила другую – морально-психологическую устойчивость личного состава вооруженных сил, особенно в тех формированиях, которые готовились к отправке в Европу. Задача по ее разрешению была возложена на военную разведку путем формирования так называемой Секции морально-психологического состояния войск [21, р. 73].

В январе 1918 года на центральный аппарат военной разведки была возложена новая функция по обеспечению безопасности в военной авиации, включая самолетостроение, и в войсках связи. Тем самым военное руководство стремилось освободить военнослужащих авиаторов и связистов от выполнения «несвойственных» им задач и одновременно повысить уровень безопасности в обеих весьма чувствительных для безопасности сферах. Для этого был сформирован специальный отдел – MI-3E. И уже в первые месяцы его работы в войсках связи были выявлены четыре офицера, в отношении которых были выдвинуты подозрения в работе на Германию [33, р. 86].

В феврале 1918 года был сформирован отдел MI-3 «0», в задачу которого входило обеспечение безопасности в области военных автотранспорта, медицины, ветеринарии и, что считалось особо приоритетным, в сфере военной химии. Принимая во внимание уже имевшее место в Европе применение химического оружия, вызвавшее широкий резонанс по обе стороны фронта (и не только!), все причастные к данной области военнослужащие и гражданский персонал были подвергнуты тщательной проверке. В результате более чем 4 тыс. проверок и расследований было задержано 12 иностранных агентов и уволено за нелояльность более 100 военнослужащих [33, р. 86].

По мере увеличения численности Американских экспедиционных сил в Европе начало увеличиваться и количество различных организаций, как государственных, так и частных и общественных, которые посчитали своим долгом «по возможности облегчить участь военнослужащих, испытывающих все тяготы фронтовой жизни». Однако это не вызывало особого восторга у американской военной разведки как в Европе, так и в США, резонно полагавшей, что в состав различного рода миссий и делегаций, направлявшихся на фронт, наверняка должны были затесаться вражеские агенты с задачами, могущими нанести ущерб воюющей армии. Для противодействия такой деятельности весной 1918 года был сформирован специальный отдел – MI-3 «I». Тщательной проверке было подвергнуто почти 8 тыс. сотрудников этих организаций и выявлено более 250 подозрительных лиц [21, рр. 21–23].

В связи с тем, что Конгресс США в мае 1918 года принял закон, упрощающий прием иностранцев на службу в ВС США, встал вопрос о проверке их на лояльность. Эта миссия была возложена на отдел MI-3H, сотрудники которого проверили несколько тысяч желающих служить в американской армии и отклонили каждую десятую кандидатуру.

Круг обязанностей подразделения контрразведки в гражданской области (MI-4) постоянно расширялся, главным образом в связи с ростом, под влиянием событий в России, революционных настроений в среде промышленных рабочих, в первую очередь на предприятиях оборонного сектора. Для противодействия «брожениям», диверсионной деятельности на промышленных предприятиях и вскрытия возможной революционно-шпионской сети был сформирован отдел MI-4 «I» [24, рр. 242–244]. Помимо борьбы с революционерами сотрудники этого отдела выявляли и граждан США с ирландскими корнями и симпатизирующих им католических священников, многие из которых в силу своих британофобских настроений занимались саботажем и всячески вредили американо-британскому сотрудничеству в области военного производства и поставок оружия в Великобританию [69, р. 35].

В рамках контрразведывательного управления в гражданской области был создан специальный отдел (MI-4C), в задачу которого входило разоблачение деловых и коммерческих организаций, используемых противником в своих интересах, и выявление среди их сотрудников вражеских агентов.

В целях контроля соблюдения законности при проведении как контрразведывательных, так и разведывательных операций был сформирован специальный, так называемы юридический отдел – MI-4G, для руководством которым был поставлен призванный в вооруженные силы весьма известный в Нью-Йорке адвокат Дж. Хорнблоуэр. При его непосредственном участии и благодаря его связям в Конгрессе руководство военной разведки США предпринимало успешные акции с целью не только «придания легитимности» сомнительным акциям своих сотрудников, но и для расширения полномочий спецслужбы в целом.

Вполне очевидно, что главной причиной роста численности центрального аппарата военной разведки была постановка перед ней все новых и новых задач, а это обусловливало и постоянное формирование новых отделов и даже управлений.

На сформированное отдельное управление, контролирующее работу военных атташе при американских посольствах за рубежом (MI-5), были возложены дополнительные задачи, которые зачастую выходили за рамки чистой разведки и воплощались в контрразведывательную деятельность. Так, например, американские военные атташе, начиная с января 1918 года, были обязаны оказывать содействие местным властям стран пребывания (в основном нейтральных) в установлении личности и даже аресте лиц, которые уклонялись от паспортного контроля, либо их идентификации, а также в выявлении и депортации в США дезертиров. В целях помощи сформированному Управлению MI-11 (паспортный контроль и по делам в портах) военные атташе оказывали содействие в проверке членов экипажей судов на предмет провозки контрабанды и секретных сообщений (оборудования). В некоторых странах, симпатизирующих Испании (как в Европе, так и в Латинской Америке) военные атташе были обязаны отслеживать рост антиамериканских настроений как следствие проигранной Мадридом в 1898 году Испано-американской войны [22, рр. 33–34]. Особенно большой объем работы выпал на долю американского военного атташе в нейтральной Швейцарии, буквально напичканной разведсетями воюющих сторон, в том числе противника [69, р. 60].

Для удовлетворения потребностей в переводческой деятельности было сформировано специальное управление – MI-6. В число сотрудников управления к концу войны входили специалисты, владевшие 48 иностранными языками и их основными диалектами [33, p. 84]. Загруженность управления возросла в связи с возникшей потребностью в переводе и оказании содействия другим федеральным ведомствам и военным представительствам союзных государств, сосредоточенным в Вашингтоне. Помимо этого на сотрудников управления были возложены задачи по переводу и сканированию больших объемов иностранных СМИ и различной книжной продукции, а также составлению справочников и словарей.

Основу созданного в мае 1918 года картографического управления MI-7 составляли специалисты-выходцы из соответствующих отделов Военного колледжа, которые отвечали за ведение, сбор и хранение постоянно растущего архива карт. Через некоторое время в управлении был создан специальный отдел по копированию фотографий.

Безусловно, важную и все возрастающую роль в рамках военной разведывательной службы в США играло постоянно расширяющееся управление, сотрудники которого занимались обеспечением безопасности связи своих войск, перехватом различного рода сообщений и вскрытием кодов и шифропереписки противника – MI-8. В этой области весьма значительную помощь оказывали союзники, которые не только делились своим опытом, но и поставляли необходимую аппаратуру, как, например, для радиоперехвата. Особая результативность работы отмечалась в контингенте американских войск в Европе, куда откомандировывались из США специально подготовленные кадры. С сотрудниками американской военной разведки в Европе тесно сотрудничало и периодически контролировало их работу так называемое полевое управление в Центре – MI-9 (Управление полевой разведки).

Пожалуй, наиболее загруженным в центральном аппарате военной разведки США к концу войны стало Цензурное управление – MI-10, разросшееся до 15 отделов. В сферу его деятельности в конце концов попало все, что писалось, печаталось, снималось, фотографировалось, распространялось по каналам СМИ и различным средствам связи, в том числе через общедоступный телеграф и почту. Сотрудники управления, насколько это им позволяли возможности, пытались вскрыть и прочитать переписку всех американских военнослужащих, но также и иностранных граждан как внутри страны, так и за рубежом (в том числе в союзных странах). Ими подвергались жесткой цензуре практически все печатные издания, поступавшие на книжные рынки в США. Отсюда и большая отдача от работы управления, выражавшаяся в представляемой руководству ценной информации, почерпнутой из огромного количества проанализированных открытых источников.

Борьба с коррупцией и мошенничеством в военной сфере, которой занималось отдельное управление (MI-12), осуществлялась в тесном взаимодействии с другими многочисленными органами, как местными, так и федеральными, прежде всего с имевшим опыт в этой области Федеральным бюро расследований. Однако, несмотря на старания сотрудников этого подразделения, основная заслуга в борьбе с ворами и взяточниками в военной форме и чиновниками из государственных и частных компаний и фирм военно-промышленного комплекса страны обычно приписывалась именно авторитетному ФБР.

Труд военных разведчиков в Центре был оценен военно-политическим руководством страны. В знак признательности заслуг сотрудников Отдела военной разведки в феврале 1918 года он был официально преобразован в Службу военной разведки (СВР), выведен из подчинения Военного колледжа и передан в административное управление Генерального штаба. К этому времени и до конца войны эта служба насчитывала 12 управлений и одну так называемую Секцию морально-психологического состояния войск. Таким образом, к существовавшим на начало года и перечисленным выше управлениям добавились: MI-6 – Управление переводов; MI-7 – Картографическое управление; MI-9 – Полевое управление; MI-10 – Цензурное управление (пятнадцать отделов); MI-11 – Управление паспортного контроля и по делам портов; MI-12 – Управление по борьбе с коррупцией и мошенничеством. Перед заключением перемирия в Службе военной разведки насчитывалось порядка 300 офицеров и 1200 гражданских служащих. Годовой же бюджет службы (1918 год) составил более одного миллиона долларов, по тем временам это была значительная сумма [21, рр. 5–6].

В Европе

Через год после вступления США в войну на стороне Антанты во Франции уже было сосредоточено около одного миллиона американских военнослужащих. Штаб командующего Американскими экспедиционными силами генерала Джона Першинга первоначально располагался в центре французской столицы, но в сентябре 1917 года в целях безопасности и маскировки был перебазирован в провинцию, в город Шомон, располагавшийся к востоку от Парижа. Вместе со штабом переехало в провинцию и входящее в его состав Управление разведки – G-2. Начальником управления был назначен полковник Деннис Ноулан, который наладил тесное взаимодействие с центральным разведаппаратом разведки в Вашингтоне, возглавляемым его соратником полковником Ральфом Ван Деманом.

Штат управления первоначально был относительно небольшим, поскольку американцы не без основания полагали, что основную помощь им в разведобеспечении «в поле» будут оказывать союзники. Под предлогом облегчения взаимодействия и обосновывая факт расположения управления на французской территории, Париж рекомендовал американцам перенять структуру и методы работы разведки у французов. Однако руководство АЭС, не без подсказки из Лондона, настояло на том, что, поскольку центральный аппарат американской военной разведки в Вашингтоне скопирован с британского аналога, а также в связи с тем, что «как и британцы, американцы являются гостями Франции», то, следовательно, и «полевая» разведывательная служба США должна быть аналогична британской [33, р.57). Почти сразу была сформирована организационная структура разведуправления, которая на протяжении всей войны фактически не подвергалась каким-либо серьезным изменениями. В управление на правах отделов входили: G2-A – Отдел информации, состоящий из восьми отделений; G2-B – Отдел секретной службы (четыре отделения); G2-C – Картографический отдел (три отделения); G2-D – Отдел цензора и прессы (четыре отделения).

Самым крупным отделом являлся информационный отдел (G2-A), руководителем которого был назначен полковник Артур Конджер, одновременно исполнявший обязанности заместителя начальника управления. В функции сотрудников отдела входили следующие задачи: отслеживание информации, касающейся состояния военной организации стран-противников; контроль дислокации войск противника, их боевой мощи; мониторинг развития военного искусства, форм и способов ведения военных действий; историография формирований войск противника, отслеживание особенностей их применения; изучение построения обороны войск противника; анализ вопросов тылового обеспечения и др.

Ноулан и Конджер осознавали, что в стратегическом плане весьма важна проанализированная информация относительно экономического и, в частности, военно-экономического потенциала как государств-противников, так и союзников. Этого требовали Центр и лично командующий АЭС генерал Першинг, которому периодически докладывались соответствующие оценки. Однако в первое время возникали серьезные трудности в связи с отсутствием в управлении подготовленных специалистов, да и опыта по добыванию нужных сведений у сотрудников отдела явно не хватало.

Отделение боевого состава и дислокации войск G2-A1 формировалось под руководством капитана Самуэля Хаббарда, который был призван из Нью-Йорка, где он подвязался работать на бирже. Для оказания помощи американцам в этой области французы делегировали своего специалиста, который снабдил заокеанских коллег массой необходимых для работы документов. Французы ознакомили американцев с методикой оценки боеготовности войск противника, подразделяя их на три категории в зависимости от опыта участия в тех или иных боевых действиях, что, например, могло свидетельствовать об их подготовке к наступлению [40, рр.28–29]. Для вскрытия принадлежности противостоящего соединения или войсковой части к той, или иной категории, учили французы, проще всего было взять пленного и «разговорить» его, либо «похитить документ с нумерацией формирования из окопа противника». Этим и занялись американцы на переднем крае противостояния.

Союзники настояли на том, чтобы в разведуправлении было срочно сформировано отделение перехвата радиосообщений германских войск и их дешифрования. И такое отделение (G2-A6) было создано. Для руководства этим подразделением был поставлен вызванный из США бывший начальник школы связи майор Фрэнк Мурман, который быстро наладил контакты с руководством войск связи в контингенте АЭС и совместно с ними организовал перехват, а уже дешифрование и декодирование осуществлялось сотрудниками отделения, которое позже получило краткое наименование – Отделение радиоразведки. Специалистов в этой области в достаточном количестве стали готовить в США и направлять в Европу, а соответствующее оборудование любезно предоставлялось французами. К декабрю 1917 года на специально возведенной во Франции станции перехвата уже работало 54 американских специалиста со знанием немецкого языка. Большую помощь американцам в деле криптоанализа и дешифрования оказал французский капитан Жорж Пайнвин, специально для этих целей прикомандированный к отделению.

Первоначально большие проблемы возникали с эффективностью работы отделения воздушной разведки – G2-A7. И лишь после того как по приказу генерала Дж. Першинга военная авиация в АЭС была обособлена от войск связи и превращена в самостоятельный род войск, специально выделенные эскадрильи начали заниматься чисто разведывательными задачами. В США в Лэнгли-Филд (шт. Вирджиния) была организована школа воздушной аэрофотосъемки, в которой при содействии британских и французских инструкторов американские курсанты учились распознаванию и оценке объектов на фотоснимках. В Европе была налажена система подготовки летчиков-разведчиков, большую помощь в чем также оказывали французские специалисты [30, рр. 422–426].

Для упорядочивания работы с обилием поступавшей в отдел информации было создано самостоятельное Отделение распространения и систематизации документов – G2-A8, которое возглавил прибывший из США майор Ричард Уильямс, в прошлом военной атташе в ряде стран Европы. За образец документооборта был взят французский аналог, для чего союзниками были переданы американцам копии различного рода документов, включая топографические карты. Со временем в отделении был налажен выпуск бюллетеня «Пресс-ревью», содержащий различные статьи, в том числе переводные, которые могли заинтересовать американское командование, прежде всего лично генерала Першинга. А уже к октябрю 1917 года отделение смогло организовать подготовку полноценных секретных разведывательных сводок, содержание которых основывалось как на информации союзников, так и собственной, американской. Для работы в отделении были привлечены высококлассные специалисты-страноведы, благодаря которым качество выходных документов значительно повысилось. Так, например, в качестве сотрудника этого отделения был привлечен в прошлом секретарь американского посольства в Санкт-Петербурге, призванный в армию майор Крессон, имевший докторскую степень по истории России, которому и поручили возглавить «русский участок» [33, р. 68].

В отличие от вашингтонского центрального аппарата военной разведки, в разведуправлении АЭС во Франции оперативные разведчики и контрразведчики были сведены в один отдел – G2-B, хотя и числились в двух самостоятельных отделениях – В2 и В3, соответственно. Вообще чуть позже структура разведуправления, на британский манер, для удобства руководства им, была разделена на два неформальных сегмента: «позитивная разведка», то есть те подразделения, которые занимались собственно разведывательными задачами, и «негативная разведка» – те, которые выполняли контрразведывательные функции.

По личной инициативе начальника управления полковника Ноулана американцы приняли решение для полноты и большей достоверности информации наладить агентурную работу, в том числе и за линией фронта. Эта идея, однако, не встретила особого восторга у союзников, которые полагали, что неискушенные в таких делах американцы могут легко скомпрометировать их агентов, либо попросту разрушить с большим трудом налаженные в государствах-противниках и нейтральных странах агентурные сети. В конце концов союзники предложили американцам организовать агентурную работу только в нейтральных странах и в «ненадежной» России. После долгих обсуждений сложившегося положения Першинг при поддержке Ноулана все же решил придерживаться самостоятельной линии в проведении агентурной работы, но при этом «продолжать сотрудничать с союзниками» [33, р. 71]. В этой связи следует подчеркнуть, что генерал Джон Першинг вообще настороженно относился к «навязчивым» предложениям союзников о «более тесном сотрудничестве», не без основания подозревая их в стремлении включить американский контингент в Европе в свои вооруженные силы, тем самым лишив самостоятельности. Убедившись в бесплодности попыток надавить на американцев, союзники взялись за обучение своих заокеанских «гостей» методам вербовки и особенностям работы с агентами.

Получив одобрение Ральфа Ван Демана, Ноулан дополнительно загрузил американских военных атташе в нейтральных странах с той целью, чтобы они выполняли задачи не только в интересах Центра, но и его управления «на фронте» [56, р. 5]. Для этого аппараты ВАТ в этих странах были усилены за счет откомандирования в них специально подобранных офицеров. Как пишет в своем исследовании, посвященном истории разведки США, упоминавшийся эксперт Джильберт, американская разведслужба сделала качественный скачок в результативности своей работы, когда привлекла на свою сторону «осиротевшую» после революции в России хорошо организованную разведывательную сеть, созданную русскими специалистами по всей Европе [33, р. 73].

В отношении организации контрразведывательной деятельности в контингенте АЭС союзники заняли достаточно жесткую позицию, требуя от американцев четко соблюдать все предписанные фронтовой действительностью правила. Они опасались того, что американские военнослужащие, сплошь и рядом имевшие родственников в различных государствах Европы, могут иметь соблазн на несанкционированный контакт с ними, либо стать объектом разработки и вербовки разведкой противника. Реально же, как позже отмечали американские ветераны войны, союзники сами не всегда были образцом в поведении. Так, например, если британцы на территории Франции более или менее, но все же стремились соблюдать требования контрразведывательного режима, то французы были расхлябаны и недисциплинированны, что неоднократно являлось поводом для разбирательств со стороны соответствующих спецслужб. Британцы же зачастую действовали «крайне жестко», без лишних сантиментов подвергая экзекуции подозреваемых в шпионаже [33, р. 73]. В скором времени американцы под давлением союзников значительно расширили штат контрразведчиков. По просьбе возглавлявшего это подразделение майора Аристидеса Морено и поддержавшего его полковника Ноулана генерал Першинг дал команду усилить контрразведчиков, выделив им еще около 750 военнослужащих.

В августе 1917 года по рекомендации руководства разведывательного управления АЭС и с согласия Вашингтона в рамках американского контингента во Франции была сформирована специальная Служба разведывательной полиции (СРП) с первоначальным штатом в 50 военнослужащих из числа рядового и сержантского состава, переведенных туда из войск, а также офицеров, выделенных для руководства ими из аппарата разведки. Начальником так называемой прифронтовой СРП был назначен полковник Л.А.Сиго, а тыловой – полковник К.Уорд. В задачу сотрудников службы входило поддержание порядка и контроль за соблюдением контрразведывательного режима в войсках, а также выявление подозрительных лиц из числа военнослужащих, включая «склонных к радикализму». Конкретно, в передовой зоне сотрудники этой полиции создавали так называемые мобильные контрольно-пропускные пункты для проверки документов, удостоверяющих личность тех, кого они считали нужным, однако задержать и подвергать аресту они могли только американских военнослужащих. Кроме того, в их функции входило оказание помощи французам в обеспечении безопасности границ, особенно со Швейцарией и с Испанией. Работой СРП руководили два штаба: на территории Франции и на территории Великобритании. В каждом из морских портов, куда прибывали суда из США, наряду с сотрудниками американской военно-морской разведки находилось по два представителя СРП. Зачастую, вместо выполнения контрразведывательных задач сотрудников этой специфической службы привлекали для расследования чисто криминальных преступлений. К концу войны задачи СРП были расширены за счет наделения СРП функциями обеспечения личной безопасности руководства, в том числе генерала Першинга. На момент подписания перемирия численность сотрудников Службы военной полиции была доведена до более, чем 450 человек [33, р. 149].

По личной рекомендации Ноулана начальником Картографического отдела (G2-C) был назначен полковник Роджер Александер, в прошлом преподаватель Военной академии в Уэст-Пойнте, имевший некоторый опыт в области изготовления и ведения карт. Для начала Александер с несколькими отобранными им офицерами выехал в Великобританию, где ознакомился с работой британских коллег из Королевской инженерной школы. Американцам была продемонстрирована методика разработки и изготовления карт различного масштаба, а также переданы копии тех карт, которые могли бы пригодиться на фронте во Франции. Американцев особо заинтересовали карты с железнодорожной сетью в центре Европы и карты той местности, где планировалось развернуть прибывавшие из США соединения и части, а также крупномасштабных карт всего Европейского театра войны вплоть до Ближнего Востока. Генерал Першинг сразу потребовал наладить быстрое производство карт всех видов, масштабов и в большом количестве [33, р. 18].

Однако британских карт явно не хватало для нужд американцев. Французы же были готовы поделиться своими, но остро встал вопрос о переводе используемой во французских картах метрической системы измерения в систему, в основе которой лежали дюймы и ярды, поскольку, например, в американской артиллерии все расчеты базировались именно на них. При всем при этом Александер и его подчиненные осознавали тот факт, что параллельно было необходимо обеспечить и сопряжение всей картографической продукции, иначе просто было невозможно осуществлять взаимодействие союзных войск на поле боя. Предстояла колоссальная работа, которая потребовала круглосуточной усидчивости всего личного состава отдела. В целом, американцы, по оценкам союзников, справились с этой непростой задачей.

Первая мировая война отличалась от предыдущих военных конфликтов тем, что, как подчеркивают американские исследователи работы спецслужб, встал вопрос о качественной защите информации и контрпропаганды [33, р. 77]. Для этого в рамках разведуправления АЭС был создан специальный Отдел цензора и прессы – G2-D.

Примечательно, что начальник разведуправления полковник Ноулан имел личный опыт в данной области, столкнувшись с утечками секретной информации через прессу, имевшими негативные последствия для американских войск на Кубе еще во время Испано-американской войны (1898 г.). Поэтому данному аспекту он уделял особое внимание. Так, например, Ноулан был инициатором серьезных трений между командованием АЭС и принимавшей французской стороной, когда в местной прессе стали появляться репортажи с детальной информацией о нумерации и численности прибывавших во Францию американских частей и соединений [33, р. 77]. При штабе АЭС было аккредитовано 34 корреспондента различных изданий, общение с которыми и информирование которых взял на себя лично начальник разведуправления. Тут же возникли «традиционные для США» проблемы, связанные с так называемыми свободой слова и доступом к информации, потребовавшими неоднократных разбирательств, исходя из возникшего противоречия, порожденного требованиями конспирации и соблюдения при этом законности.

В сферу работы отдела попал и контроль за почтой, фотографической продукцией, официальной и частной перепиской, а также телефонными переговорами. Были введены запреты на упоминания о воинских формированиях (включая о местах их дислокации), наличия средств воздушного сообщения (самолетах), линий коммуникаций и снабжения (авто- и железных дорогах) как во фронтовой полосе, так и в тылу. Всего из более чем 30 миллионов писем, отправленных американскими военнослужащими в годы войны, цензуре было подвергнуто порядка 6 миллионов [33, р. 80]. Благодаря же полученному в июле 1918 года специальному оборудованию были просканированы несколько десятков тысяч различны посылок. Особому контролю подвергалась переписка военнослужащих-носителей совершенно секретной информации, а также тех, кто считался неблагонадежным.

С точки зрения ведения контрпропаганды офицерам американской разведки в АЭС приходилось бороться не только с различного рода слухами и дезинформацией противника, но и, как подчеркивают историки спецслужб, с революционной агитацией, порожденной известными событиями в формально «союзнической России» [33, р. 80].

В целом, по мнению как американских, так и британских и французских специалистов, Управление G2 справилось со своими задачами и вышло из войны вполне работоспособной организацией, которая в некоторых аспектах даже превзошла своих учителей-союзников. Неслучайно и его руководитель Деннис Ноулан, которого наряду с Ральфом Ван Деманом порой называют основателем военной разведки США, еще до окончания войны получил генеральские погоны. Кстати, один из всего лишь двух американских офицеров-разведчиков, ставших генералами во время Первой мировой войны. Первым, упоминавшимся выше, был Марльборо Черчилль, руководитель разведаппарата в Центре.

С окончанием войны руководство США посчитало наличие военной разведывательной службы «излишней роскошью» и дало указание сократить ее до «приемлемого уровня». Как результат, военная разведка США вплоть до начала Второй мировой войны влачила жалкое существование, а военная контрразведка вообще была ликвидирована. В этой связи американский специалист в области спецслужб Кеннет Стронг с сожалением подчеркивает тот факт, что среди даже американского генералитета в те годы слишком многие разделяли мнение британского фельдмаршала Сэра Дугласа Хэйга, который писал: «Разведка – это довольно специфическая работа, которая имеет малое значение в армии мирного времени» [53, р. 34]. И лишь «благодаря» тому, что новая мировая бойня возникла «уже» через два десятилетия, американцы оказались в состоянии вновь мобилизовать еще не исчезнувшие опытные кадры и воссоздать спецслужбу на приемлемом уровне. Более таких «экспериментов» Вашингтон себе уже не позволял!