Читать книгу Лаборант - Сергей Воронин - Страница 12

За завтраком Паша Риту узнал не сразу. Оказалось, что она подстриглась. Очень коротко, под машинку и стала выглядеть гораздо моложе. На обострившемся лице весело блестели большие серые глаза, один раз она даже засмеялась в ответ на какую-то реплику сидевшего с ней Еремина. Паша почувствовал неприятную тяжесть в груди. Его взгляда Рита старательно избегала.

По пути в лабораторию он размышлял о том, какая в сущности смешная вещь эти волосы на голове. Просто нелепая. Но какая действенная. Еще в ранней юности его поразил клип одной ирландской певицы, бритой наголо, с глазами олененка и удивительно трогательной песней. Но то, что этот образ стал для него идеалом женской красоты, выяснилось только спустя некоторое время, когда одна из знакомых, студентка худграфа, вдруг ради эпатажа выбрила голову. И он сразу почувствовал к ней очень серьезный интерес. Начал робеть, запинаться в разговоре и вообще вести себя с ней исключительно по-дурацки. Не знал, что делать. Как-то прямо добиваться ее почему-то не хотелось. Хотелось, чтобы все само, чтобы естественно и красиво. Идеально как-нибудь. Но судьба перестала устраивать случайные встречи с ней. Потом девушка удивительно быстро обросла и вся эта Пашина маята сама собой закончилась. Встречая ее уже с нормальной прической, он чувствовал легкую грусть и непонятное сожаление. И не более.

И вот сейчас он увидел очень коротко подстриженную женщину Риту и, несмотря на разницу в возрасте лет в десять или даже больше, что-то внутри него моментально сделало охотничью стойку, как сеттер на голубя. Придумав это сравнение, Павел даже засмеялся, настолько оно было удачным. Спускавшийся впереди по лестнице Фомин удивленно обернулся. Вспомнилась на эту тему одна история про ирландского сеттера его товарища (опять Ирландия), который постоянно делал стойку на голубей, застывая, вытянувшись вперед и поджав переднюю лапу. Но самое интересное, что однажды он все-таки решился и прыгнул, и схватил зазевавшегося голубя. А потом совершенно не знал, что с ним делать, только ошалело оглядывался с голубем во рту. То есть миссия оказалась выполнена, цель достигнута, а в какие дальнейшие отношения с голубем нужно вступать рафинированный городской пес не знал. Так ничего и не придумав, разжал пасть. Возмущенный взъерошенный голубь благополучно удрал. В общем, с Ритой нужно было держаться аккуратно и постараться не хватать ее зубами.

Павел был сегодня в каком-то легкомысленном настроении. Олег Евгеньевич попробовал вычислить причину и не смог придумать ничего лучше, чем новая прическа Риты. Очевидно, она как-то повлияла на этот все еще юный гормональный фон. Неужели мальчишка не чувствует угрозу, исходящую от этой коробочки, которую так небрежно крутит в руках?

– Павел, посерьезнее. Давай начинай, – сказал Еремин и выключил микрофон. – Что-то пацан развеселился. Ритка, не из-за тебя?

– Ага. Сейчас, – откликнулся Павел и поднял глаза в камеру. – Так что тут?

– Открывай и увидишь… Так, приготовились. Запись включена?

Фомин кивнул, посмотрел на часы и зафиксировал время в журнале.

На экране монитора Павел наконец снял крышку с коробочки.

– Колокольчик, – сказал он.

Осторожно запустил пальцы внутрь и, держа за ушко, вытащил небольшой колокольчик с торчащим изнутри комком ваты.

– Язычок заблокирован. Снимаю вату.

Поднял повыше, заглянул внутрь.

– Что дальше? Попробовать звякнуть?

Олег Евгеньевич, неожиданно для себя, вскинул палец и Еремин, потянувшийся к тумблеру микрофона, остановил движение.

– Динамик выключите, – попросил его Олег Евгеньевич. – На всякий случай. Игорь, выключи.

Еремин, подумав, кивнул и Фомин щелкнул клавишу на усилителе.

– Давай, – сказал Еремин в микрофон.

Павел, все так же несколько рассеянно улыбаясь, коротко дернул рукой. Олегу Евгеньевичу показалось, что он услышал далекий короткий перезвон, звукоизоляция в испытательском боксе все же была не очень хорошей.

Все напряженно смотрели в монитор.

– Паша, ну что? Что чувствуешь? – спросил Еремин.

Лицо у Павла разгладилось, взгляд невидяще остановился.

– Что такое? Какие ощущения? – продолжал допытываться капитан. – Включите динамик, – вспомнил он.

– Подождите! – сказал Олег Евгеньевич. – Пусть колокольчик поставит.

– Понял. Паша, верни его на место.

Павел зашевелил губами. Затем преувеличенно осторожно поставил колокольчик назад в коробочку.

Фомин тут же нажал клавишу на усилителе.

– Гудит! – сказал динамик. – Гудит. Продолжает гудеть! Будто циркулярка в башку накатывает!

Говорил Павел слишком громко, почти кричал, так говорят, когда не слышат своего голоса. Было видно, как тяжело он дышит.

– О, Господи! – вздохнула Рита. – Надо ему помочь! Что вы сидите?!

– Стой! – повелительно сказал Еремин. – Еще ничего не понятно!.. Как себя чувствуешь? Не молчи, Паша, говори! Описывай!

Но Павел молчал, дыхание его делалось все короче, он периодически вздрагивал, все так же невидяще глядя перед собой.

– Да что же это такое?! Олег?! – Рита смотрела умоляюще.

– Я пойду к нему, – сказал Мео вставая. – Приготовьте аптечку. Нашатырь. Да?

– Идите, – кивнул Еремин.

Олег Евгеньевич, чувствуя непонятную слабость в теле, прошел к исследовательскому боксу и зашел внутрь.

Павел сидел все так же, только голова у него за это время немного склонилась вперед и вздрагивал он чаще. Может быть, даже не чаще, а просто вздрагивание превратилось в судорожное секундное подергивание.

– Ну как вы? – спросил Олег Евгеньевич, остановившись перед столом и заглядывая Павлу в лицо.

Глаза у того ожили.

– Не слышу! – крикнул он. – И себя не слышу!

– Я сейчас!

Мео взял коробочку с артефактом и, инстинктивно держа ее подальше от себя, вынес и поставил перед Ереминым.

Схватил со стола лист бумаги, ручку, флакончик с нашатырем, протянутый ему Ритой и бегом вернулся.

Павел, судорожно подергиваясь, повернул к нему голову.

«Надо подождать» – крупно написал на листе Олег Евгеньевич и, перевернув, подвинул лист к нему. Тот посмотрел на лист, потом непонимающе на Мео.

– Подождать! – крикнул Олег Евгеньевич. – Это временно!

Постучал пальцем по своим наручным часам. Павел, подергиваясь, посмотрел на его часы, потом поднял трясущуюся руку, попытался взглянуть на свои часы и неожиданно упал головой на стол.

Олег Евгеньевич услышал, как кто-то вскрикнул за спиной, наверное, Рита. Павел лежал, повернув голову набок и щекой прижимаясь к гладкой поверхности стола. Через равные промежутки времени тело его сотрясала сильная дрожь, глаза были плотно зажмурены.

– Что делать?! Олег?! Нашатырь? – Рита присела рядом, положив руку Павлу на плечо и заглядывая ему в лицо.

– Пока бесполезно. Не знаю, что делать. Принесите аптечку, посмотрим, что там есть. Мне кажется, интервалы становятся длиннее.

– Ничего не делать! – рявкнул динамик. – Ждать!

Паша, как мог, постарался честно описать все ощущения. Только с описанием счастья не очень получалось. Как это опишешь? По телу временами продолжали пробегать волны слабой приятной дрожи.

Когда вдруг пришло понимание, что все это заканчивается, стихает, что отпускает – место тупой безысходной обреченности неожиданно заполнила отчаянная радость. Эйфория. Глаза до сих пор были немного мокрыми от слез. Лежал там на полу и плакал от счастья, за это и сейчас не было ни капельки стыдно. Как это объяснить? Что просто быть живым это уже невероятное счастье? Это даже себе уже не объяснить.

В записи все это выглядело по-настоящему жутко. Особенно когда этот полузнакомый персонаж лежал лицом в стол и ритмично беспричинно трясся.

И еще в записи звук колокольчика не действовал никак. На замедлении можно было отчетливо услышать четыре звонких звяканья и все. Потом через некоторое время появлялись звуки, которые издавал Паша во время эксперимента. Это было что-то среднее между тихим рычанием и стоном.

– Да. Эротично, – сказал Еремин.

Рита посмотрела на него, прищурившись и скривила губы.

– А вы ничего не почувствовали? – спросил Павел.

– Не. Хотя не знаю, может, что-то было? А? Тебя как корчить начало, так уже не до личных ощущений, да? – Еремин оглянулся.

– Я ничего не чувствовал, – заявил Фомин.

– Знаешь что, – сказал Еремин, – Надо тебе чайку попить. Рита, где твой термос? Давай сюда. Сейчас выдохнешь, оклемаешься. Потом продолжим.

– Что продолжим? – не понял Павел.

– Ну как что? Испытания.

Он, похоже, не шутил.

Паша растерянно посмотрел на Риту, на Мео.

– Ну а что? Я не понял, – Еремин сделал подчеркнуто удивленное лицо. – Ты ж сам тут про счастье свое рассказывал? Ну вот, сейчас чайку попьешь и еще покайфуешь.

– Да ты что фашист реально?!!

Павел вскочил и, сжав кулаки, смотрел на эту мерзкую лицемерную рожу.

– Что ты сказал? – тихо спросил Еремин, тоже вставая.

– Погодите, погодите!

Между ними вклинился Мео.

– Не надо нагнетать! – резко сказал он Еремину. – Павел, спокойнее! Давайте-ка, мы сначала разберемся во всем.

– Да что разбираться?! Пусть сам зайдет туда и звякнет! Сам все поймет! Ты мужик?! Ты мужик, а?! Если мужик, то иди! Попробуй-ка сам! Давай!

– Это твоя работа, сосунок! Тебе деньги платят! Иди и работай! Ты мне за фашиста еще ответишь!

– Коля! – крикнула Рита. – Прекрати! Я туда пойду!

После ее крика стало тихо.

Только гудел вентилятор в воздуховоде и потрескивала, мигая, одна из трубок в светильнике.

– Я сам пойду, – спокойно в тишине сказал Олег Евгеньевич. – Но сначала давайте разберемся с чем мы имеем дело и разложим все по полкам… Игорь, давай начинай. Что вообще произошло?