Читать книгу Посланники тени - Степан Мазур - Страница 1

Глава 1
Ночная смена

Оглавление

Ночь опустилась на город, набросив на осенний мегаполис покров ложной тьмы: горели фонари, светились витрины магазинов, окна домов, мелькали фары бесконечного потока автомобилей. Начиналась другая жизнь. Жизнь тех, для кого ночь – основное время работы.

Двое разомкнули глаза – пришёл их час. Ночная смена.

Она была ангелом. Её звали Люция. Молодая, белокурая дева, когда-то бывшая человеком. Вторым был потомственный демон-аристократ, носитель силы Шестого легиона, получивший её не по заслугам или проклятию, а по праву рождения. Его нарекли Сарконом.

Изначальный демон в третьем поколении, так и не заслуживший за годы своего существования крыльев, хвоста и больше трёх рогов, гневался. Саркон был старше Люции на три столетия, но превзойти в регалиях партнершу не мог и каждый день в Энрофе пытался это исправить. Ангел знала об этом и лишь подтрунивала.

Оба бойца являлись самыми молодыми носителями силы своих «лагерей» и были самой причудливой парой воителей за всю историю Столкновения.

Впервые ангел и демон работали вместе больше, чем один день. Больше, чем один бой. Без жажды смерти друг другу.

Впервые этот союз одобрили во имя высших целей.

– Я не выспалась, – протянула Люция, сладко потягиваясь и расправляя крылья. – Может, отпуск взять?

Крылья заполонили узкую комнатку. Деве едва хватало места, чтобы расправить их полностью. И даже с такими крыльями едва удавалось летать, в основном, парить над землей. А как же эта пара крыльев была мала по сравнению с крыльями архангелов! Те, высшие чины, летают, носят доспехи и поднимают груз больше своего веса даже в материальном воплощении. А про шестикрылых серафимов цвета крови и говорить нечего.

«Может, они просто легенды?» – Мелькнуло в голове ангела.

Люция не доверяла легендам. Верила только в то, что видела. И жизнь её в физическом мире на события не скупилась.

– На небе отоспишься, – пробурчал демон, скребя клыки когтём. – В этом холоде физического мира не до глубокого сна. Весь как на иголках.

– На солнце тебе, Сыр, нужно. Или свитер у начальства попроси, – съязвила Люция, показала язык и скрылась в ванной.

Зажурчал душ. Ангел – не ангел, а плескаться любила, как никто другой из небесных в «командировке».

– Вот же бестия, – пробурчал Саркон. – Какой из тебя ангел? Совсем у них наверху народ на крепких духом иссяк? Первых попавшихся в армию набирают.

Демон повёл шеей, настраиваясь на работу. В висках кольнуло. Пошёл сеанс связи. Тело научилось принимать сигналы внешнего мира в поисках вибраций, схожих с демоническими.

Весь мир купался в грязных энергиях, как свинья в корыте.

А вот и клиент… Снова самоубийца. Шагнула в окно, наивно полагая, что решила все свои проблемы и миру без неё будет лучше. Малодушная, слабовольная девчонка, не разобравшаяся в жизни. Неокрепшая душа, принявшая вызов глупой игры.

Принято считать, что самоубийцы попадают в ад. Но нет. Саркон точно знал, что их там нет. И в раю Люция тоже не видела душ самоубийц. Они остаются на земле. Остаются, чтобы в полной мере ощутить всю боль, которую причинили своим преждевременным уходом живым. Кара Дарителя за то, что прервали жизненный путь, неумолима. Лучшая кара, которой в аду не придумаешь.

Люция вышла из душа нагая. Молочная кожа блестела, отражая свет, льющийся из-под потолка. Лёгкая улыбка розовых губ едва-едва обозначилась, сверкали бусинки белых зубов. По человеческим меркам смотрелась просто прекрасно. Сар готов был поспорить, что немало людишек, культивирующих плотские утехи, отдали бы души ради одной ночи с ней. Как мужчины, так и многие женщины. Людям только дай возможность прикоснуться к ангелу. Падки на запретное и непорочное до скрипа зубов.


По мнению же самого Саркона, Люции не хватало хотя бы маленького хвостика, а мокрые сложенные крылья вполне могли быть и перепончатыми, как у его отца. Это же гораздо красивее этого пернатого недоразумения.

– Курица! – На всякий случай сказал демон.

– Юнец безусый, – хмыкнула ангел, намекая на то, что демоны напрочь лишены волосяного покрова. Волосы просто воспламенялись там, где им доводилось бывать с их огнеупорной кожей.

Демон хотел называть Люцию ангельшей. Но ангелы не имеют рода – бесполы. Внешне она осталась той самой ведьмой, которую обратили на свою сторону в конце восемнадцатого века «пернатые». Разве что русые волосы стали белокурыми – не блондинистыми, не седыми, просто абсолютно белыми. Сероглазый ангел с длинными ногами, большой грудью с торчащими после холодного душа сосками. Всё остальное подло отняли. Потому Саркон немного грустил.

В аду деления на полы не существовало. Здесь же оставалось только эстетическое наслаждение. Смотри, но не трогай. Но какой к черту смотри? Стоило Люции открыть рот и вся благопристойность ангела сдувалась сильным порывом ветра. По характеру ангел так и осталась ведьмой, несмотря на «чин» и муки перерождения.

– Что, ещё работу подкинули? – прервала мысль демона Лю, как он вкратце называл её, когда горло душило какое-нибудь существо. Как правило, более чем недружелюбное.

Она же в ответ звала его Сар, а чаще совсем по-свойски – «Сыр». Хотя бы за дырку на среднем из рогов, которая никак не желала зарастать.

У Саркона были три маленьких рога, так как не заслужил больших, а тут ещё в средний рог на прошлой неделе попала освящённая стрела обезумевшего паладина. Не больно, но обидно.

Довольно молодой парень, чистый от грехов и скверны, вдруг решил, что мир наводнили одни бесы и принялся убивать людей направо и налево. Оба посланника, конечно, быстро нашли морока, который был в этом повинен, но парня пришлось развоплотить. Малым развоплощением. Освободить душу, дать второй шанс.

Большое развоплощение или, как его чаще называют, «Переплавка» – это когда сама душа неизлечима и не может попасть ни в ад, ни рай, но не может и остаться или переродиться. Это само уничтожение бессмертной души. Оно возможно лишь в тех случаях, когда обе стороны дают согласие на ликвидацию. Последнее такое происшествие был ещё до рождения демона Саркона. В веке двадцатом было немало претендентов на Большое развоплощение, но в последние моменты все получали лишь Малое и длинную путёвку по «нижним» этажам.

– Сыр, ты меня вообще слышишь? – донёсся голос Люции. – Ты чего, рогатый, совсем слух потерял? Сейчас я тебе уши-то прочищу от серы твоей невыносимой! Иди мойся!

Демон встряхнул головой, отгоняя лишние мысли прочь. Коротко обронил:

– Самоубийца у меня. Душ потом. Пошли, прогуляемся.

– А потом спать ляжешь, – осуждающе протянула Люция. – Ладно, идём, грязнуля.

– От пернатой слышу!

Они быстро накинули обычную, неброскую людскую одежду: джинсы и футболки, а поверх – кожаные плащи. Как раз по осенней погоде. Межсезонье.

Ей плащ подходил, чтобы прятать пушистые крылья и скрывать от чужих глаз два коротких клинка на поясе. На демоне же свободный плащ маскировал костяные наросты на спине, груди, мелкие рога под капюшоном и роговые шипы на плечах. На поясе его свободно висели старые огненные перчатки на случай серьёзной схватки. Хвоста у Саркона не было, проблем с этим не возникало. Рога свободно прятались под шляпой, если капюшон был неуместен. Крылья отсутствовали – полный порядок.

Оба вышли на улицу и неспешно побрели по закоулкам, блуждая в самых тёмных местах в поисках выхода одного из источников сил. Ничего необычного по дороге не попалось и постепенно они пришли ко двору, где покончила с жизнью десятиклассница Татьяна – ещё одна потерявшаяся душа мира Чистилища.

Межмирье было лучше видно там, где меньше источников света. Миры двигаются постоянно, точка перехода всегда создаётся в разных местах, генерируемая двумя мирами. Земным Энрофом и «Потусторонним»: Инферно или Парадизом, тут уж как повезет. Место выхода всегда известно лишь приблизительно. Посланники знали, что его скорее почувствуешь, чем увидишь.

Центр города сиял, как разноцветная ёлка. Там нечисть и демоны легализованы, работают по договору. Здесь же, на периферии спальных районов чаще всего беснуются без повеления. Надо вразумлять или переправлять на первичное место, используя Малое развоплощение. Сложнее приходилось с серыми ангелами и магами. Первым сносило крышу и они начинали убивать людей, воспламеняясь фанатичным огнём, который никакой договор не волен потушить. Вторые баловались с реальностью на свой страх и риск с помощью внутренней силы, неосознанно провоцируя катаклизмы и катастрофы. Люди сильные вызывали их по настроению, по наитию. Но спрос с них за это был не меньший.

Незнание не освобождает от ответственности.

Но какая же всё это была мелочь по сравнению со Свободными. Теми, кого уже и людьми-то сложно назвать. Самостоятельные регуляторы реальности контролю поддавались мало и ими чаще занимались правительства, используя законы физического мира.

Помимо основных источников сил – Неба, Преисподней, внутренней человеческой энергетики, магии серых нейтралов, природных стихийников и некромантии существовали группы, не подходящие под эти стандарты, обладающие чем-то иным. «Свободные» были одними из таких. То ли космос давал им силы, то ли сами генерировали с помощью дополнительных «источников питания». В этом никто не мог разобраться, как и ангел с демоном. Рядовым служителям оставалось только гадать и самим строить разные версии, а вышестоящие всегда отмалчивались.

– Я устала. Пойдём, посидим в кафе, погреемся, – подала голос Люция, плотнее кутаясь в плащ. Погода стояла слякотная, дул пронизывающий ветер. Температура с заходом солнца неумолимо падала, вытягивая из тела последнее тепло холодными щупальцами.

– Земля выкачивает из нас изначальные силы, но это ничего не значит. Надо выполнять работу, – по инерции ответил Саркон, отмечая, что ноги сами ведут на оживлённую, освещённую улицу поближе к тёплым забегаловкам.

С каких это пор Люция стала на него влиять?

– Вот поражаюсь тебе. Ты же демон! – воскликнула ангел как упрёк, хотя для Саркона это служило лишь похвалой. – Откуда такая ответственность? Я вот ангел, хоть и пониженный в должности, да жутко ленивый. Но всё равно ногой бы не двинула, если бы не приказ Алрониила и награда в качестве увеличения мощи крыльев за доблестную службу – «Ветер туч». Под доблестной службой моё начальство подразумевает соседство с тобой на протяжении всего этого времени. А это, согласись, не простая задача. Но это я, а ты толстый, мощный. Должен быть ленивым. А сам трудоголик. И не стыдно?

– Я и сам не прочь вернуться домой, чтобы восстановить силы в пламени Геенны, – сквозь зубы прошипел демон, сдерживая ответный выпад. – Мне всего лишь стоит продержаться последнюю ночь, чтобы не отводить взгляда от пылающих глаз Сефирота. У нас не понижают. У нас в лучшем случае развоплощают Малым заклинанием или есть что похуже… наткнуться на презрение братьев, например.

Двор самоубийцы показался за разговором. Зрение обычного человека не выловило бы ничего в сером мире, но мир энергий для всех прочих сущностей вокруг окрасился в печальные тона. На этом клочке физического мира ещё долго не будет улыбок. Неприкаянная душа, не зная, куда податься, подчиняясь горю и эмоциям, выделяла огромное количество духовной энергии, которая преобразовывала мир вокруг.

Чувствительные к энергетике люди будут ощущать здесь уныние. Дети откажутся играть, старикам станет дурно, а зимой ни один человек поскользнётся – обязательно неудачно – ломая кости. В лучшем случае получит вывих или растяжение.

– Что же ты, Татьяна, наделала? – пробормотал Саркон.

Самоубийцы… Их наказывают за чужие жизни. Жизни близких людей. Карают за причиненное им горе. Вот и молодая девушка с длинными, светлыми волосами, стоит посреди двора в окружении людей, визга полиции и «Скорой помощи». Ничего не понимает, считая случившееся дурным сном.

Саркон вздохнул, быстро оценив рабочую обстановку. Душа стояла, не спеша расставаться со своими тонкими телами. Теперь сбросит их не скоро. Не уйдёт по истечении сорока дней, как положено всем смертным. Привязала себя к физическому миру тяжёлым якорем боли преждевременной смерти.

Татьяна нависала над разбитым телом. Своим телом. После падения с седьмого этажа, оно не выглядело так же хорошо, как при жизни. Кровавая лужа под ним быстро остывала. Мозг девочки умер, сердце и отбитые внутренние органы ещё работали. Состояние клинической смерти, что прервётся смертью в больнице под аппаратами искусственного дыхания ближе к утру.

Саркон облизнул клыки, ощущая тень агонии, боли, которую душа будет переживать ещё очень долгое время.

Вновь и вновь.

Люция, шепнув на ухо демону, ушла – достался персональный вызов на место где-то невдалеке. У ангелов тоже хватает работы: спасать, защищать, наставлять, поучать, вразумлять. Человеку лень заботиться о себе самому, призывает пастырей.

Саркон проигнорировал ангела, стоя за спиной девочки. Он уже полностью был поглощён работой. Читал мысли Татьяны. Этот шестнадцатилетний клубок противоречий невольно заставлял умиляться. Что за мысли? Просто чудо для демона! Самоубийца считала, что причины, по которым ушла из жизни, веские. Более чем веские! Наиглавнейшие – и никак иначе! Смерть казалась ей единственным выходом. Как можно жить, когда нет парня, с подругами поссорилась, отец не любит, мать нагрубила, давно перестав её понимать, сестра тоже не понимает, а в школе конфликт с классным руководителем, да ещё и одноклассники смеются над её внешним видом. Серая мышь, последняя девственница в классе. Завтра будет только хуже. Стоит ли ждать завтра или покончить со всем сегодня?

Сегодня! Так посчитала девушка в неполные шестнадцать лет. А тут ещё и сообщение в социальных сетях. Комментарий под фотографией – «такой уродине лучше умереть. Сыграй в игру. Или слабо?».

Переходный возраст и депрессивный образ мыслей, который мешает искать другие пути, склонили к одному решению – в этой жизни ей не место. Проще шагнуть в распахнутое окно, чем со всем разобраться. А провокаторы из социальной сетей, мелкие бесы по совместительству, понятия не имея на что обрекающие свои души, лишь подливают масла в огонь.

Умереть просто – раз и нет её. Всё будет позади, все горести, печали. Всё что угодно, лишь бы уйти от проблем, уйти от этой жестокой жизни.

И Татьяна совершила шаг, который изменил всё. После свершённого, вернуть ничего невозможно. Одним легким движением смахнув себя с подоконника, лишила душу любых шансов на счастье. Не только счастья для себя, но и для тех, чью любовь не сумела вовремя понять и оценить.

Последнее, что Татьяна слышала, был крик. Пронзительный крик. Чей? Она не знала. Может это кричала её душа?

Ещё самоубийца запомнила мимолётное ощущение полета и резкая боль во всём теле пронзила насквозь. Затем свет и снова серый мир, как будто и не было ничего. Никакого туннеля разглядеть не удалось. Может, люди просто вбили себе в головы, что он должен быть?

А потом она увидела серый двор и тело. Своё тело. И только глядя на него со стороны, смогла приметить, что была не такой уж и страшной, как думала о себе. Или это смерть так расслабила тело, что ушла внутренняя напряжённость, исчезли все рамки и барьеры? Осталась лишь она сама. Один на один с собой.

Саркон схватил девушку за плечо, безжалостно отрывая от последнего взгляда на тело, перед тем как его унесут санитары, рявкнул:

– Дура! У тебя должны были быть дети через несколько лет. Ты убила не только себя, но и сына. И дочь двумя годами позже. Знаешь, сколько тебе теперь мучиться за три отнятые жизни? Отнятые по твоей воле!

Девушка вздрогнула, поворачиваясь и разглядывая мощную фигуру демона, который в данный момент был незрим для столпившихся людей. Невидим, как и она.

– Ты убийца! Серийная! – Продолжил нагнетать демон.

Саркон был грозен. Жёлто-карие глаза смотрели безотрывно, с вызовом. Острые зубы, сплошь клыки, скалились в хищной ухмылке. Скорее волчий оскал посулил бы что-нибудь хорошее, чем этот.

– Ты… вы… за мной? В ад… да? – заикаясь, выговорила Татьяна, не задавая себе вопросов, чем же она говорит, если тело – вот оно, рядом. – Я же выполнила условия игры.

– Какой к чертям игры?!

Девушка не ответила.

– Совсем мозгов нет? – Продолжил демон. – Тебя взяли на слабо. Развели. Забыла слова матери в детстве «что, все прыгнут с девятого этажа и ты прыгнешь?».

Татьяна повертела головой, действительно вспоминая эти слова.

– Я займусь организаторами ваших игр со смертью позже. – Пообещал демон. – А сейчас разберемся с тобой.

Сознание девушки ещё не оправилось от шока и полностью ассоциировало себя с телом. Живым телом. О возможностях души девушка не задумывалась.

– Меня спасут! Вон скорая помощь!

– Кому ты там нужна? Ты – жалкое, ничтожное существо! Полчаса назад всё было в твоих руках. Твоя жизнь была в твоих руках! Ты могла взяться за учёбу, заняться спортом и найти новых подруг, помириться с родителями, в конце концов! Но ты решила, что проще будет загнать себя в тупик. Гордость не позволила найти другой выход?!

– Не надо нотаций, – привычно огрызнулась Татьяна, забывая, с кем разговаривает.

– Их не будет, – демоническая улыбка вогнала девушку в дрожь. – Ты сама всё увидишь, сама ощутишь. Будет весело, обещаю.

Татьяна сложила руки на груди.

– Забирай мою душу и убирайся!

– Хорошо…но ты забыла, что твоя душа это ты и есть после смерти тела.

Скорая помощь уехала, забрав тело. Следом за ними покинула двор полиция, народ начал расходиться – шоу закончилось. Дело возбуждать не стали – стопроцентное самоубийство, а значит, и делать здесь больше нечего. Так, формальности для протокола. В лучшем случае заглянут с переписку в социальных сетях… но за недостатком улик дело вновь уйдет в долгий ящик.

– Ха-ха-ха, – громыхнул Сар. – Ты всё ещё ничего не поняла. Я пришёл заставить ТЕБЯ страдать. Сейчас я покажу тебе, что такое работа демона.

Знакомый двор сменился ровной поляной с мёртвой серой травой. Ночь сменилась днём. День был сумрачным, в воздухе носился аромат горьких трав. Слишком горьких для поздней осени. И как она вообще ощущает эти запахи? У души же нет носа? Или это всё причуды демона? Зачем ей ощущать эту горечь?

Татьяна с демоном стояли посреди поляны. Никого вокруг. Девушка, ничего не понимая, уже хотела было повернуться к рогатому, чтобы спросить, зачем он принёс её сюда, но в следующий момент рядом появился маленький мальчик. Кудрявый голубоглазый карапуз лет двух-трёх в джинсовом комбинезоне. Он протянул пухленькую ручку к Татьяне, и она, улыбаясь, протянула свою в ответ… Но руки не встретились.

Духи не могут касаться друг друга.

– Это твой сын, – громыхнул Саркон. – Первенец. Родился бы на четвёртом курсе института. Какого института? Теперь не важно, но поступила бы ты с первого раза своими силами… Обидно, да?

По щекам Татьяны потекли безмолвные слёзы. Она хотела обнять карапуза, прижать к себе и ощутить тепло, но руки проходили сквозь него. Всё, что оставалось делать, это смотреть в осуждающие голубые глаза. Такие родные, знакомые.

Её глаза! У него были её глаза! Несостоявшаяся мама.

Рядом появилась маленькая девчушка с заплетёнными косичками, радостной улыбкой, ямочкой на щеке. Она расставила руки и требовательно потянулась к Татьяне.

Дважды несостоявшаяся мама лишь обречённо рухнула на колени, содрогаясь в рыданиях.

– Дочь. В любви и согласии, – смаковал каждое слово Саркон. – Ты же придумала им имена? Ещё несколько лет назад, не так ли? Ну, скажи, назови их по имени! – демон резко сорвался на оглушающий рёв. – Обними покрепче!!! Ну, чего же ты валяешься у них в ногах и ревёшь?! Смотри им в глаза и ощущай то, чего у тебя НИКОГДА не будет!!! Н-И-К-О-Г-Д-А!!!

Татьяна согнулась в рыданиях.

Демон совсем спокойно добавил:

– Их духи будут навещать тебя каждый день. Чтобы не скучала. День ото дня. Каждый день… М-м-м, как мне нравится это слово – бесконечность.

Дети исчезли. Поляна с пожухлой травой и увядшими цветами тоже. Они снова находились посреди опустевшего двора. Саркон возвышался во весь рост, а Татьяна стояла на коленях и тыкалась лбом в асфальт, как молящийся юродивый. И не ночь была, а лишь ранний вечер.

– Ты не любила старшую сестру? Ты считала, что она тебя ненавидит. Так? Тогда смотри, что она пережила! – и он схватил её плечо, больно сжал (дух ли, душа ли, но когти демона отчётливо ощущались на коже, впиваясь остриями, вспарывая кожу), рывком поднимая на ноги. Сильные пальцы подняли подбородок и направили взгляд на верхние окна.

Там раскосая девушка стояла на подоконнике и смотрела вниз. Ещё миг и она – Татьяна живая – сделает шаг и…


Демон развернул Татьяну в противоположную сторону. С магазина в сопровождении подружки шла старшая сестра Марина. Едва увидев на подоконнике сестру, Марина бросила полные продуктов сумки и кинулась к подъезду.

Остановить! Только бы успеть остановить!

– Нет! Нет, Таня! НЕ НАДО!!! – Её крик оглушил Татьяну, отчётливо увидавшую ужас на лице старшей сестры.

Это она кричала. Это её крик застыл в ушах.

– Хочешь узнать, что она ощущала? – Демон рывком толкнул Татьяну, и она неожиданно оказалась в теле сестры.

Ужас овладел ею. Она смотрела глазами сестры на окно седьмого этажа. Она видела, как девушка сделала шаг, расправила руки и тяжело полетела вниз. Полетела некрасиво и слишком быстро. Совсем не так, как в красивых, но лживых фильмах. Где же этот момент замедленной съёмки? Где расставленные как крылья руки?

– Да, да, знаю, что ты хочешь насладиться этим моментом. Знаю, – донеслось от демона, и он замедлил падение тела и время.

Теперь это была их реальность.

Татьяны и демона.

Жертвы и мучителя.

– Сколько раз повторим? Сотню? Тысячу? Как насчёт миллиона?

– Не надо! – надрывно закричала Татьяна.

Крик усилился.

Демон рассмеялся и только плотнее принялся за работу…

Падение, казалось, длилось вечность. За это время сердце Марины, а с ней и Татьяны, сотни раз холодело, больно било в грудь и волны ужаса гуляли по телу человека и духа. Момент шока растянулся до бесконечности. Муки лучше для самоубийцы придумать было нельзя. Татьяну цепляло за самое близкое, родное, живое… все еще живое.

После падения на крик из дома выбегут родители.

Плач, рыдания…

Отец попытается взять раздробленную голову на колени, а волосы на висках поседеют на глазах. И мать упадёт рядом, колени будут обагрены кровью дочери.

Её кровью!

Так продлится до момента, пока скорая помощь не заберёт тело. Повторится не раз и не два, и будет повторяться до той поры, пока демону не надоест.

Татьяна видела это уже сотни, тысячи раз, а настырный демон раз за разом прокручивал каждую деталь, каждую эмоцию. Мучитель смаковал, комментировал, наставлял. Он был полновластным режиссёром этого фильма и пытался донести до единственного зрителя каждый момент, каждый кадр. И это был не последний туз в рукаве демона. Пока были лишь мелкие карты, без картинок. Джокер впереди.

Когда тело самоубийцы рухнуло в очередной раз, и череп с сухим стуком раскололся об асфальт, Саркон вытащил Татьяну из тела сестры, и двор сменился помещением реанимационного отделения. Об этом оповещала тусклая табличка над входом. Суетящиеся врачи и медперсонал не оставляли в этом никакого сомнения.

Ярко освящённый коридор. Белые двери. Стены окрашены в темно-зелёный. На стульях у палаты сидят мать с отцом. Опершись о колени, он зажал голову руками, и крупные слёзы катятся по щекам, она не плачет – застыла.

Татьяна не могла припомнить случая, чтобы отец рыдал. Ни одного. Но сейчас он именно рыдал. Выл как раненый зверь. Неужели ничто не в силах его остановить? Видимо, только время.

– Или алкоголь? Много алкоголя! – Напомнил о себе Саркон за плечами. – Что, любил тебя папашка, да? Ещё как любил, слепое ты ничтожество, – бросил в спину демон. – Не эти ли слёзы говорят, что обожал? А теперь он начнёт пить. Пить и пенять твоей сестре за то, что она не успела… Молодец, умница, Татьяна. Ты одним своим шагом развалила семью. Самостоятельная. Единолично приняла эгоистическое решение. Хвалю.

В следующую секунду из палаты вышел человек в белом халате. Отец Татьяны, смахнув слёзы рукавом, поднялся навстречу ему и что-то тихо спросил. В ответ хирург лишь плотно сжал губы и медленно покачал головой.

Отец опустился обратно на стул. Лицо побелело.

Возобновившиеся рыдания матери прокатились по отделению. Прорвало.

– О, какая ирония, – хмыкнул демон, – ты только что окончательно умерла. Хочешь посмотреть на то, как медсестра прикроет глаза? Я же знаю, хочешь. Ещё как хочешь. Пойдём, красавица, посмотрим на твоё окончательно мёртвое тело. Конфетка перед вскрытием.

Он взял за руку и завёл в палату.

Кровать. Окровавленные повязки. Аппаратура. Недавно пикавшая, теперь смолкшая, погружённая в молчание. Больше не борется за ее жизнь. Ушла жизнь.

Санитары ввозят носилки. Белое тело небрежно, бесцеремонно бросают с кровати на каталку. Ему теперь всё равно, а санитарам и подавно. Теперь морг, патологоанатом и могильщики – последние «друзья» тела. Наведут лоск – посмертный грим.

– О, нет. Ты не хочешь смотреть на палату? – Хохотнул Саркон. – Ты хочешь посмотреть на своё вскрытие и на то, как поддатый санитар тебя обмывает? Знаю, ты хочешь вкусить всю прелесть ритуальных услуг. Будешь в лучшей одежде. Красавица такая, напомаженная и накрашенная. Тебе даже улыбку сделают, словно умерла в объятьях мужа. А черепушку поставят на место насколько возможно. Чем-нибудь заклеят. Гости на похоронах не увидят рваных швов на твоём теле. Красота, да?

Тане хотелось стошнить, вывернуться наизнанку, но духи, увы, не способны извергать из себя хоть что-то.

Таня хотела упасть в обморок, но духи не могут.

Таня хотела вонзить себе нож в сердце, но ДУХИ НЕ МОГУТ!

Только явь! Только самое жуткое из возможных ощущений реальности вокруг!

Вместе с красноречивым экзекутором они появились на новом кладбище. Пустырь с подтопленными дождями могилами и покосившимися крестами. Просто ещё одно место, выделенное муниципалитетом для города мёртвых.

– О, отличное местечко. Его как раз ещё не благоустроили, – любезно подсказал демон. – В соседях у тебя безымянные бомжи и алкашня. И мать будет вновь и вновь рыдать, терзая душу отцу, почему он не выбил для любимой дочери места получше? А он не мог, Танечка. Не смог! Хорошие места дорого стоят, а твои похороны и так основательно опустошили заначку семьи. Ах да, это были твои деньги на институт. Или на большой подарок, если поступишь на бюджет как отличница. Ты же была отличницей, Танечка? Да, умница ты моя?

Татьяну рвало на части. Демон издевался и подначивал, не прекращая пытку, не давая передохнуть и мгновения. Карусель пыток с единственным рубильником в его руке.

Незримые наблюдатели пристроились в конце скорбной процессии, и пошли сквозь провожающих самоубийцу. Никто не замечает её присутствия. А если и чувствует что-то, списывает на стресс.

Те, кого Татьяна касалась, передавали ей свои ощущения, мысли, чувства. «Такая молодая, вся жизнь ещё впереди», «Дура, так и родители скоро рядом лягут», «Жить бы ещё да жить», «Ещё же совсем ребёнок», «А такой милой девочкой была», «Такое будущее могло быть».

Много эмоций, много страданий, много мнений. Всех объединяет печаль. Каждый ощущает себя чуть ближе к могиле. Каждый пропитывается страхом смерти и проникается теми мыслями, что когда-то и его понесут в гробу закапывать в землю. Лично ЕГО в эту самую сырую землю. Чтобы стал прахом, тленом.

Демон посмеивался, и подталкивал к краю могилы. Туда уже положили гроб. Двое копателей ожидали, пока скорбящий народ отдаст дань уважения, покидав по горсти земли. Ждали, чтобы поскорее закопать самоубийцу и вернуться домой. Там принять горячую ванну, отужинать и посидеть в кругу семьи за телевизором, оставив весь этот ужас здесь, а горе – лишь её семье. Ведь человек ко всему привыкает. Работающие в индустрии смерти тоже люди. У них тоже есть семьи и другая жизнь. Другая, помимо работы.

У Тани не осталось эмоций. Демон выжег всё изнутри, выдоил до последней капли, осушил. Девушка просто вглядывалась в лица и впитывала всё эмоции присутствующих на своих похоронах, как губка. Им так будет проще, а ей уже всё равно. Хоть от кого-то откусить кусочек боли, убрать негатив, которым именно она всех пропитала. Сделать хоть что-то для живых. Может, когда-нибудь… хоть когда-нибудь простят.

Внезапно девушка-самоубийца заметила среди людей хмурого парня. Он не рыдал, стоял чуть вдали от всех, но на белом лице читалось столько боли и горечи, что казалось – парень лил слёзы внутри себя.

– Лёша? А что он здесь делает? Я бы никогда не подумала, что он может прийти ко мне на… похороны, – добавила после паузы Таня.

– А-а, этот? – протянул демон, почёсывая подбородок. – Это твой несостоявшийся муж. Пришел попрощаться с тобой.

– Алёша?! МУЖ?! Но почему? Почему он здесь??? Это… это невозможно! – Впала в истерику девушка.

– Потому что ты была ему дорога. Стал бы он так просто твоим мужем? А? Глупая ты. Разве завели бы вы двоих детей, если бы не любили друг друга? Брак по расчёту не для семей со средним достатком. Вы же не из «золотого миллиарда», так ведь, крошка? Значит, всё могло быть только по любви.

– Что?! – Опешила Таня, срываясь на истерику: – Нет! Ты ошибаешься! Он не мог быть моим мужем. Он… слишком… красив… – непонятные слёзы задушили её, оборвав слова. Она и слезами-то их называла лишь по инерции. Эта гамма ощущений за пределами тела была гораздо большего спектра. Рвало на части саму её душу.

– Ха-ха-ха! – веселился демон. – Красив и умён! А ты тупа и мертва. Вот незадача!

– Он ко мне ни разу не подошел даже! – выпалила Таня, находя в себе силы для хриплого голоса. – Я же даже не нравлюсь ему!

– Это не так, – спокойно ответил Саркон. – Человек не всегда способен понять другого человека. Более того, почти никогда не понимает. А когда думает, что понимает, то чаще всего ошибается. А здесь ошиблась ты. Не много ли ошибок для одной девочки, а, Танечка?

Самоубийца ощутила новую порцию боли. Она пришла из ниоткуда и была подобна второй смерти.

– Ты боялась с ним заговорить, – продолжил довольно демон. – А почему ты думаешь, что он не боялся? Ты делала вид, что не замечаешь его. Как он мог узнать, что нравится тебе? Его пугало то, что ты посмеешься над его чувствами, только и всего. Вы, люди, странные существа. Внешне часто не проявляете никаких ощущений, но внутри у вас творится то, чего и сами не признаёте, скрываете даже от себя. У меня просто слов не хватает, чтобы описать, насколько вы бываете неправы.

– Это не честно! Я не знала!!! – прокричала что есть сил Таня и вновь сокрушённо опустилась на холодную землю.

– Честно. Всё было в твоих руках, – напомнил Саркон. – Твой выбор. Или ты думала, что «чёрная полоса» никогда не заканчивается? А была ли она такой уж бесконечной? Или ты просто шла вдоль неё? Подумай. Времени у тебя будет много. Оно всё теперь для раздумий.

Ветер хлестал по лицу вполне ощутимо. Татьяна смотрела на одного лишь Алексея, который тихо стоял в окружении людей, не привлекая к себе и порции внимания. Стоял одинокий, поверженный. Как птица, у которой отняли крылья.

– Лёша… – тихо прошептала она. – Ну почему все так? Дура…

– О, первая разумная мысль за день, – добавил демон. – Устроим перекур или показать тебе, что случилось с Лёшиком вскоре после твоей смерти? Уверен, ты не устала. Ты же так любишь смотреть это кино. Ты наслаждаешься им… Это всё, что тебе осталось.

Омертвевшие листья плавно ложились под ноги. Только начало осени, а листья чёрные и безжизненные. И мир вокруг серый и жестокий. Хмурый и подавленный. Уничтоженный и обездушенный. В нём совсем нет жизни, как и в самой Татьяне. Её жизнь осталась на асфальте во дворе.

– Что могло случиться с Лёшей? Он хорошо учится и вообще красавчик. У него будет лучшая жизнь, чем… чем могла быть со мной, – всхлипнула Таня. Слова её звучали слабо и неуверенно.

– Ну, как тебе сказать… смерть близких иногда меняет людей, – и демон хлопнул в ладоши. – Посмотрим, что же ты подарила своему Лёшке? Такой небольшой подарочек. Нежданный сюрпризик, ломающий психику…

Вечерний парк с ненастной погодой и редкими прохожими. Скамейка, забитая пьянствующей молодёжью. Пиво гуляет по рукам, бутылки пустеют на глазах. То и дело над головами поднимается в воздух облачко дыма. Огоньки сигарет мелькают чаще, чем слова.

Алексей сидел в компании изрядно подвыпивших приятелей и допивал бутылку водки. Самой дешёвой, самой худшей, пахнущей примесью. Допивал, хлебая прямо с горла. Взгляд был отсутствующим, он смотрел прямо перед собой, не замечая мира вокруг.

– Во ботан даёт. Выжрал за раз, – донеслось от «другана». – Алкаш! Я же говорил, что все отличники так бухают, когда срываются.

– Он же, сука, последнюю выхлебал, – сосед щёлкнул Лёху по лбу, и компания закатилась пьяным смехом.

– Отвали, – обрубил Лёха, не меняя хмурого выражения лица. Даже не посмотрел на обидчика.

– Да харе из себя страдальца строить! Сорок дней прошло, начинай новую жизнь! Мы тебе такую деваху найдём, закачаешься. С во-о-от такими сиськами, – ещё один «кореш» показал грудь, не существующую в природе.

Компания вновь заржала.

– Заткнись, – прохрипел Алексей, просверлив хохочущего холодным взглядом. – Это вы, ушлёпки, её довели. Каждый раз ржали, издевались над тем, как выглядит, что говорит. Бараны тупые. Затюкали девчонку, вот и прыгнула в окно. Козлы!

– Чего? – Буркнул один.

– Ты за базаром-то следи! – Поспешно добавил второй. Вроде поток ругательств превысил допустимую «норму», и пора было напомнить, что почём.

Алексей же не унимался. Напротив, ткнул в одного из притихших опустевшей бутылкой.

– А ты, Рыжий, её больше всего доставал! Сраный садист! Ты её мышью постоянно называл! – Глаза Алексея сверкнули. Он перевернул бутылку и ударил о край скамейки. По асфальту разлетелось стекло. В руке осталась «розочка».

Резко вскочив со скамейки, Алексей, не особо понимая, что делает, ткнул розочкой в глазницу рыжего здоровяка.

– Что, сука, получил? Кто теперь мышь? А?! – прокричал обезумевший от внутренней боли одноклассник, вынимая розочку и снова втыкая в лицо мучителя любимой.

Затем снова, снова.

Вся компания, застыв, смотрела, как лицо дружбана покрывается кровью и превращается в мясо. Никто не мог отвести взгляда или просто что-то сказать. Всех словно парализовало.

Татьяна стояла, опешив. Рот открывался, чтобы что-то сказать, но не могла выговорить и звука…

– Умышленное убийство с крайней жестокостью, – ввёл в курс дела демон. – Шестеро свидетелей. Пятнадцать лет колонии строго режима. Проживёт там восемь месяцев, а потом сорвётся, наделает ошибок и получит заточку в бок. Довольна? – любезно поинтересовался демон и коснулся плеча…

Родная квартира. Поздний вечер.

Мать сидит на диване в темноте и плачет, плачет.

– Она постарела и не понимает, зачем дальше жить, – продолжил Саркон. – Только если ради старшей дочери. Но едва та выйдет замуж и переедет, как твоя мать сломается. Потеряется последняя связующая нить.

– Последняя? А где отец? – одними губами прошептала Татьяна.

– Нет больше папашки. Сердце-то не резиновое. Боль, водка – инфаркт.

Таня безмолвно открыла рот.

– Знаешь, что? Ты оставайся здесь, смотри на мать, наслаждайся сделанным. У меня ещё таких, как ты, вагон и маленькая тележка, – продолжил Саркон. – И всем надо показать их любимый фильм. Так что пойду я, Танечка. А тебе на прощание скажу, что из-за стресса, пережитого твоей сестрой, она никогда не будет иметь детей. Это последнее наследие, что ты привнесла в свой дом глупой смертью. А теперь прощай, Татьяна. Прощай, как ты сказала своей жизни.

– Нет! Стой… Подожди. НЕ БРОСАЙ МЕНЯ!!!

Демон больше не слушал, оставив её в замкнутом мире боли один на один с собой…

Саркон, полный сил и энергии, вышел из двора, как из портала. Теперь там два мира. Обычный и страдальческий – вотчина самоубийцы. И душа девушки сможет выйти из него только тогда, когда сама сумеет простить себя.

Это будет нескоро. Душа честнее разума человека. Не ищет себе оправданий, предпочитая полное очищение от скверны сделанного «головой». Человек сам создаёт себе и рай, и ад, сам решает свою судьбу, на то Даритель наделил его душою. Так что прощение может случиться сегодня, а может не случиться никогда. Возможно, она могла бы простить себя раньше, но с теми картинками, с теми иллюзорными мирами, что показал ей демон, самоубийца выйдет из внутреннего мира совсем нескоро.

Человек наделён большими силами и всё зависит от того, на что он их тратит. Кто на развитие, кто на деградацию, кто на самоистязания. Щедрое мироздание дарит каждому своё по его требованию.

Такая была у Саркона работа. Все страдания души Татьяны напитают ни одного беса, прежде чем она иссякнет окончательно. Человек – самая мощная энергетическая установка. Но даже она имеет пределы.

Всё в мире имеет предел.

Рядом возникла Люция, приметила:

– Привет, Сыр. Что-то ты сегодня долго возился. Целых полчаса трудился. Поймал кайф от работы? Понравилось?

Действительно, то, что тянулось для Тани бесконечно долго, для обычного мира растянулось на полчаса, не более. Время в разных вариациях миров течёт по-разному. Антимир – не исключение.

– Зато сколько сил! Сколько сил! – подметил Саркон. – А тебе кто достался?

– Да двое. Любящая пара. Насилу примирила. Хорошая, крепкая семья будет, – и Люция улыбнулась лучезарной улыбкой ангела.

Саркон для себя заметил, что куш сорвала не меньший, чем он. Что ж, у каждого свои методы.

Жаль только, человек как источник всего один.

Посланники тени

Подняться наверх