Читать книгу Цветочный супермаркет - Стейси Тисдейл - Страница 5

К полудню мы уже объехали три больших магазина и так и ничего не нашли. Выбирать подарок на день рождения всегда непростая задача, тем более, если хочешь соригинальничать и отличиться. Наборы разного предназначения, папиросницы всех видов и размеров, прочая мелочь побывала в наших руках, вызывая споры, всего за пару часов. И все же мы все втроем пришли к одному выводу: нужно что-то из ряда вон выходящее, то, что именинник оценил бы и вспоминал потом еще долго.

Мы продолжали ездить от одной торговой точки к другой в поисках той самой особенно-оригинальной вещи, перебирая все пристрастия Стивена, вспоминая, что уже было подарено ему друзьями и родственниками. Увеличивались споры, росло и раздражение каждого из нас. Больше всех нервничала и возмущалась Тейлор, настаивая на поездке в столицу, потому что «в этой дыре нет ничего подходящего», а вот в Лондоне наверняка этого полно. Я и Тео незаметно переглядывались, закатывая глаза лишь по той причине, которая была нам хорошо известна: поехав за подарком в Лондон, Амелл останется без него, в отличие от Джеймс. Новенький «форд» перестал колесить из одного конца города в Брэдфорда в другой после остановки возле мола. Там мы нашли типографический офис, где заказали весьма необычную печать. Такой подарок показался нам идеальным.

В гардеробной Тейлор и Теодора стоял суетливый шум голосов и топот босых ног по холодному, местами потемневшему паркету. От зеркала к зеркалу, на ходу расправляя струящуюся ткань платьев, мы носились словно ужаленные – оставалось три часа до Единственного В Жизни Двадцатисемилетия с учетом дороги.

– Ты не видела мою расческу? – закручивая локоны дымящейся плойкой, выглянула из ванной подруга.

– Эм… – я откинула в сторону кофту, под которой совсем недавно видела расческу. – Вот она. Держи.

Я подала блондинке расческу и продолжила мучиться с застежкой на спине, выкручивая самой себе руки.

– Слушай, – прокряхтела я. – не можешь помочь?

– Четыре, нет, пять прядей, Крис, подожди минутку.

Бессильно опустив затекшие руки, я уселась за туалетный столик, принявшись делать макияж. Карандаш для глаз цвета угля приблизился к веку и только-только собирался коснуться его, как снизу послышался раздраженный полукрик Тео:

– Господи, вы скоро?

Рука дрогнула, и стержень угодил прямо в глаз. Колющая боль вызвала слезу и заставила белок принять болезненно красный цвет.

– Скоро! – разгневанно кричу ему в ответ. Это уже третий раз, когда он спрашивает.

– Мужики как дети… – буркнула Тейлор, выходя в комнату с идеально завитыми локонами. Иногда мне казалось, что у нее врожденный талант делать все вещи идеальными. – Когда заведешь себе такого, приготовься стать матерью приемного ребенка-переростка.

На самом деле отчасти и сама Джеймс порой напоминала ребенка-переростка, так что они оба были друг для друга приемными родителями. Наверно, некоторые детские повадки и капризы на всю жизнь остаются во всех нас. Тейлор застегнула молнию на моем платье, а за тем развернула меня на кресле лицом к себе, выхватывая из рук карандаш.

– Давай я сделаю. Так будет быстрее, иначе Рассел превратится в чудовище.

– Хорошо, что у него есть Красавица, – улыбнулась я подруге, разглядывая ее феерический вид.

Она рассмеялась.

– Скажешь еще! Так, все, закрой глаза и сиди смирно.

Тей легко и аккуратно провела тонкие линии, оставляя маленькие острые стрелочки за границами век. Делая то же самое, я бы потратила те оставшиеся три часа именно на это.

– Волосы так и оставишь? – я кивнула. Заколотые с двух сторон невидимками волосы не будут мешать, и лезть в рот вместе с закусками, как назойливые мухи. – Тогда пойдем.

Цокая изящными тонкими каблуками по ступенькам, мы с переигранной уверенностью спустились, или нет, снизошли к утомленному ожиданием парню. Делая небольшие шаги, вспоминаю, как лет 10 назад, когда мама и папа ненадолго уехали по делам, я отыскала в мамином шкафу винтажные французские черные туфли на широком каблуке, с бантиками и надела их. Они были велики и делали мой рост заметно выше. Я долго вертелась перед зеркалом, воображая взрослую и независимую себя с кучей таких же разноцветных туфель. Мне казалось, что именно туфли делают женщину взрослой.

– Классно выглядите, – подметил Теодор.

– Спасибо! – сделали мы реверанс, и теперь момент принял вид предбальных сборов 18 века.

– Берите куртки и в машину. Нам еще ехать…

– Конечно, Чудовище, – усмехнулась Тей, заговорщицки глядя на меня.

– Что?! – остановившись в дверном проеме, возмутился Тео, не понимая, за что его назвали «чудовищем».

– Ничего, – улыбнулась та и, вытолкнув брюнета за дверь, продолжила: – Иди, давай, а то кто-то там жаловался, почему мы так долго.

Вечеринка по случаю Единственного В Жизни Двадцатисемилетия началась с громкого шума, доносящегося из дома. Стивен всегда любил шумные вечеринки исключительно для близких, и 3 года назад смирившиеся соседи перестали вызывать полицию (а некоторые из них влились в компанию нарушителей спокойствия района). В общем, насколько бы громким не был шум, все в округе осознали бесполезность споров со старшим из сынов Хантера Амелла.

Уже достаточно стемнело, и на небе стали появляться крохотные точки, которые, казалось, мигали в такт громыхающей мелодии. Подойдя к порогу дома, мы все втроем глубоко вдохнули свежий воздух, прекрасно понимая, какой вечер и какая ночь ожидают нас. Да, мне всегда нравились вечеринки Стиви, потому, что на них никогда не было скучно, но прямо сейчас я вдруг ощутила внезапную усталость и желание вернуться обратно. Меня будто передернуло, будто бы ведро воды вылилось на разожженный костер веселья. Что-то стало не так. Раньше такого не случалось… Может, причина опять же в чрезмерном утомлении работой, ведь большая часть времени принадлежит именно ей? Кажется, сколько бы я не отдыхала от нее, этого никогда не будет достаточно. А может, нужно просто как следует повеселиться? Но я и так пришла сюда повеселиться, а не чтобы недвижимо сидеть в углу дивана. Просто стоит понадеяться на такой способ решения проблемы.

Я убрала прядь красных волос за ухо, как постоянно делала, не замечая сама. Лакированная дверь кофейного цвета распахнулась, и показался сам виновник торжество с улыбкой, наверняка превосходящей по размерам экватор. На его смоляной голове красовалась новая прическа с удлиненной макушкой. Он менял их как перчатки и угадать никогда невозможно, какая станет следующей. Пестрящая красными, синими и белыми квадратами рубашка и синяя бабочка на шее буквально вопили о его настрое веселиться от заката до рассвета.

– Ребята! – он бросился обнимать всех по очереди. – Добро пожаловать на Единственный Двадцать седьмой День Рождения В Жизни!

– С днем рождения! – в унисон воскликнули мы, протягивая Стивену запакованный в оберточную бумагу с динозаврами подарок.

– Спасибо! Вау, а что это?

В то время как Стиви разворачивал свой подарок, мы хитро переглядывались, снимая тяжелые пальто. Мы много гадали на счет его реакции, но никогда точно не предскажешь выражение лица или эмоции получателя. Мы с ребятами затаили дыхание.

– О Господи! – воскликнул Амелл и в следующую же секунду разразился громким пронзительным смехом. Большинство присутствующих с любопытством обернулись в нашу сторону.

Содрогаясь всем телом от смеха, парень (или его уже стоит называть мужчиной?) развернул портрет себя на белом коне со шпагой в руке и с треуголкой на голове ко всем гостям. А-ля Наполеон. Теперь смеялся весь дом, и мы не могли остановиться.

– Вау! Как точно показано, ахахаха! Иисусе, никогда бы не подумал! – вытирая выступившую слезинку в уголке глаза, коснулся своего печатного лица Стивен. – Повешу ее в кабинете.

– Лучше на дверь, чтобы все знали, к кому именно идут, – похлопал по плечу друга Тео.

Гостиная была забита, от чего на секунду показалось, будто бы здесь, по меньшей мере, сотня человек. Девушки были в красивых платьях непохожих друг на друга, мужчины были в рубашках и брюках. Некоторых из них я знала, а некоторых видела впервые. Как только мы вошли в гостиную, то тут же рассыпались по разным компаниям. Комната сияла гирляндами, отражающимися мелкими бликами в стеклянных бокалах искрящегося шампанского, развешанными флажками, прямо как во время студенческих вечеринок, на которых по отдельности были выведены буквы, вместе составляющие громкое «С днем рождения!», кое-где висели цветные шарики. Повсюду мелькали широкие улыбки и звенели голоса, сливающиеся с музыкой.

Я хотела подойти к столу с напитками и взять что-нибудь, но на половине пути меня остановили две девушки.

– Ты Кристина Томпсон, да? – пролепетала одна из них, нарочно сделав свои карие глаза еще больше.

Я криво улыбнулась, слегка растерявшись от внезапности. Мы не знакомы, по крайней мере я не припомню их лиц.

– Да, это я.

– Ничего себе! – радостно запищали они. – Эван говорил, что у Стивена есть кузина писатель, но мы и подумать не могли, что ей окажешься ты!

– Нам очень нравятся твои книги, особенно «Старый зонт». Ты потрясающе пишешь, а твои истории просто невероятны!

– Они вдохновляют!

После этих слов улыбка, наконец, приобрела искренний вид. Самая большая награда для любого писателя – слышать, как созданное им вдохновляет других. Читатели будто делятся с тобой чем-то особенным, вселяют веру в себя и свои силы. Нельзя сказать, что того, что я делаю, не было бы без их поддержки, но оно точно не было бы таким ярким и значимым без них.

– А когда выйдет новая? Мы слышали, что ты пишешь ее.

– Да, это правда, – ответила я ей как можно вежливее. – Обещают напечатать где-то к середине лета.

Они и без того похожи на увидевших Санту детей (их вид смущал меня больше всего), и когда обе громко запищали, я всерьез стала так думать, подавляя странное желание прикоснуться к подбородку и проверить, нет ли там белой густой бороды. Девушки продолжали сыпать градом вопросов, которым, казалось, не было конца.

– Как она будет называться?

– Военная тайна, – я попыталась освежить улыбку, но вместо нее на губах стала играть самая настоящая фальшивка. Дело не в том, что я еще не придумала название, просто с каждым новым их словом я возвращалась к тому, от чего пыталась сегодня убежать. В надежде на спасение оглядываюсь по сторонам в поисках друзей.

– Жаль, было бы круто узнать, – продемонстрировала разочарованность девушка с черными волосами. – Ну, хоть что-то можешь рассказать о ней?

– Хм… Норвегия – место действий и Киран – имя героя.

Девушки оживились.

– Киран… Мне нравится! Это все?

– Пожалуй, да. С радостью бы поделилась с вами нюансами, но я правда не могу, простите.

– Да ладно, мы понимаем.

– Слушай, – стоило свободно выдохнуть, как другая девушка с кольцом в носу опять начала (или она не заканчивала?) – можешь дать автограф?

– Или фотку? – подключилась ее подруга.

Лицо, казалось, закаменело от улыбки, каждый раз тянущейся куда-то вверх. Одна только фотография, и я смогу пойти развлечься с друзьями и забыть о такой своей стороне жизни.

– Конечно.

Читательницы встали по бокам, обняв меня своими маленькими, слегка вспотевшими ладонями за плечи, и возникший напротив парень (кажется, это был тот самый Эрик – один из друзей Стивена) нацелил на нас камеру телефона. Сработала вспышка – фото готово.

– Где и чем расписаться? – спросила сразу же я, ведь с собой этим вечером у меня не было даже шариковой ручки.

– Здесь и здесь.

Светящиеся ярче новогодних гирлянд девушки протянули мне алую помаду и подставили крышку смартфона и маленькую сумочку-конверт. Я быстро оставила на них красные следы автографов. Когда-то пришлось специально придумывать роспись для таких вот случаев, чтобы никто не смог использовать подделку моей росписи в корыстных целях, вроде оформления кредита.

Как только со всем было покончено, внутренний голос почти что пропел слова облегчения «Слава Богу!» На секунду я ощутила себя отстрелявшимся солдатом. Быстро распрощавшись с девушками, я лихорадочно забегала глазами по снующей из угла в угол толпе в поисках Тейлор, Стиви – кого угодно, кто не стал бы донимать меня, помог развлечься должным образом.

– Энджела! – я помахала девушке, успешно привлекая ее внимание. Она приветливо улыбнулась в ответ. Сквозь гостей и громоздкий кожаный диван я начала протискиваться к ней в другой конец комнаты.

Внешность Энджелы Уинстон не бывает небезупречной. Стройные ноги, узкая талия, кожа мягкого оливкового цвета, каштановые волосы как в рекламе шампуней (однажды я подумала, что это парик) и рост без малого 1.75. Модель, вот как говорят о таких девушках, но Энджела не была моделью, даже близко к этому не стояла, получив место менеджера крупной кампании сразу же после института. Вряд ли кто-то, случайно пересекшийся с Уинстон, в первую очередь подумает о ее мозгах и красном дипломе. Каждый раз, глядя на нее, я думаю о том, насколько же повезло Стивену с ней. Она отличная британская девушка, но, тем не менее, вспомнив отражение невысокой девушки с веснушками на носу, оставленным на щеке шрамом от кота из детства размером с мизинец, и полноватыми ни в какую не худеющими бедрами, непослушными волосами до плеч пусть такого же цвета, но с красным отливом (пожалуй, цвет волос – единственная вещь, которую я бы ни за что не хотела менять), регулярно возникающую в зеркале, я чувствую скованность. Взяв со стоящего рядом столика бокал, я подошла к Энджеле.

– Кристина, прекрасно выглядишь! – пролепетала мелодичным голосом Энджи. Подражая французскому обычаю, мы обменялись поцелуями в обе щеки.

– Спасибо, ты тоже. Шикарное платье.

Лавандовое платье действительно смотрелось великолепно на отточенной фигуре. На мне оно наверняка напомнило бы неудачную пластическую операцию.

– Как дела? Кампания продолжает благодарить Бога за прекрасного менеджера?

– Перестань, – рассмеялась Энджела. – Наверняка все издательства плачут по такому перспективному писателю!

– Уж не знаю насчет остальных, но, подозреваю, Аманда Стэндфорд точно льет слезы по ночам.

Смех заразил нас обеих заставляя тела слегка содрогаться, точно, пузырящееся шампанское в фужерах. Я мельком взглянула на зал, заметив таких же хохочущих над чем-то Тей и Тео.

– Как думаешь, что Стиви удумает в этом году?

– Не знаю, но это определенно будет нечто грандиозное.

Дело в том, что каждый год на каждое свое Единственное День Рождения Стивен устраивает что-то запоминающееся, ни разу не повторяя одной и той же задумки из года в год. Каждый праздник просто обязан запомниться какой-нибудь выходкой, которую именинник выполняет сам. Например, в прошлом году он завез прямо в дом тренажер-быка, встречающийся в любом заведении с ковбойским уклоном, и продержался на нем почти 15 минут, попутно осушая пинту пшеничного пива. После этого «подвига» ему никто не завидовал… А в прошлом году он пробежался по улицам, полностью покрытый взбитыми сливками (он очень был похож на снеговика) с праздничным колпаком и висящей на груди табличкой «СЕГОДНЯ В УДАРЕ». Поэтому выходка года становилась настоящей интригой вечера для всех. Кроме самого Амелла о ней никто ничего не знал, даже Энджела была в неведении.

Наш разговор продлился недолго. Совсем скоро затихла музыка, и гости затаили дыхание. Виновник торжества залез на кофейный столик посреди заполненной комнаты и поднял обе руки вверх, призывая замолчать и посмотреть на него. Черные волосы уже не были идеально уложены, а на губах играла широкая заговорщицкая улыбка.

– Прошу внимания! Как вы все знаете, ни один год не обходится без особого события, отмечающего его. – В толпе раздалось радостное улюлюканье. – И этот год будет отмечен кое-чем особенным. Прямо сейчас я попрошу всех вас выйти на улицу!

Стиви спрыгнул со стола, гордо последовав к входной двери. Удивленно переглянувшись, остальные потянулись за ним прямиком к подъездной дорожке. Нам с Энджи довелось идти почти что в хвосте и, приближаясь к выходу, мы слышали свисты вперемешку с прочими способами выражения подогревающего интерес удивления. Легкий ветерок вечерней прохлады приподнял в воздух несколько прядей волос. В свете уличных фонарей блестели два длинных и черных как ночь лимузина.

– Ничего себе! – присвистнул возникший рядом Тео. – Я решил, он решил снова продемонстрировать всему Брэдфорду свои розовые трусы.

– Вот это да! – восхитилась тут же находящаяся Тейлор. – Кто-то явно начал взрослеть.

Пробравшись в один из лимузинов, Стивен высунулся из люка на крыше и воскликнул:

– Садитесь, нас ждет шикарная ночь!

Новая волна торжествующего крика оживила засыпающую улицу. С неутихающим гомоном толпа распределилась по машинам. Как только лимузины тронулись с места вверх по улице, внутри разгорелось что-то новое, похожее на адскую смесь адреналина, восторга, счастья и предвкушения грандиозного. Как и в доме, здесь громко звучала музыка, шипели бутылки, смешивались голоса, но разница была в том, что сейчас мы неслись по дорогам ночного Лондона – одного из самых прекрасных городов из всех существующих. За окном кипела оживающая ночная жизнь, многие любители этого времени суток надевали свои лучшие наряды, выбирались на вечеринки, и теперь город не казался серым и унылым. Он переливался красками вывесок клубов, пабов, зажигающихся оформлений улиц. Я смотрела в окно, чувствуя острое желание высунуться из люка.

– За Амелла! – кто-то смачно стукнулся бокалами, и на ум пришла мысль, не разбили ли они их. Остальные тоже зазвенели, поздравляя именинника десятый раз за вечер.

Я улыбнулась Стиви.

– За тебя, братишка.

Парень ухмыльнулся в ответ, быстро опрокинув стакан.

– Ну, кто хочет наверх? – переполненный энтузиазмом и вином, потер друг о друга ладони черноволосый виновник торжества. Не раздумывая, я вскинула руку вверх, прокричав сквозь «Somebody Else»2 «Я хочу!»

– Шикарно, Крис. Прошу!

Прислушиваясь к сладостному стуку сердца, ощущая новую влившуюся в кровь волну адреналина, я, пригнувшись, поднялась с места и мелкими шагами переместилась в центр салона. Прямо над головой зияло прямоугольное окно с кусочком неба. Глядя на этот кусочек, я начала медленно и осторожно выпрямляться, постепенно оказавшись наполовину снаружи. Освежающие потоки воздуха приятно скользили по лицу, развивая и спутывая позади волосы. За мной тянулись тонкие линии уличных фонарей, стирались в яркие пятна подсветки, почерневшие деревья, люди – на скорости мир кажется нечеткой фотографией, размытыми штрихами на огромном бесконечном полотне. Лимузин несся вперед, обгоняя, казалось, само время. Адреналин превратился в нечто другое, более масштабное и значимое – в свободу. С потоками ветра в каждую клеточку тела словно проникала свобода, во всей своей полноте. Первобытная свобода, которой всегда будет жаждать человек, охватила меня в те секунды, растянувшиеся до размеров вечности. Невероятное чувство окрыленности. Я раскинула в стороны руки, пытаясь хотя бы отдаленно ощутить себя на месте парящей над землей птицей, и прикрыла глаза. Легкие рукава платья поднимались в воздух, безостановочно колышась, чем отдаленно напоминали перья. Я – птица, свободная птица в своем безмятежном полете. В салоне продолжали играть The 19753, и внезапно возникло желание закричать, чтобы каждый услышал мой клич, понял, что творится во мне прямо сейчас. И я закричала. Так громко, как только позволяли силы: срывая голос, улыбаясь, как безумец, чувствуя облегчение после тяжелого груза последних недель. Внизу послышались слова поддержки и повторяющийся звон стекла. Все вокруг словно менялось. Я смотрела на мир другими глазами, понимая, что видела лишь только поверхностное. В такие моменты понимаешь, что ты больше, чем просто пылинка в необузданном мире. Как бы хотелось продлить этот момент.… Из-за прохладного ветра вскоре стало слишком холодно для оголенных рук и вообще платья. Кинув последний взгляд на несущуюся навстречу ленту дороги, я нехотя вернулась вовнутрь.

Кто-то положил мне на плечо руку. Под воздействием впечатления мне не сразу удалось понять, кто это был. В ушах до сих пор свистели отголоски той непередаваемой свободы.

– Ну, что? Круто, правда? – с широкой улыбкой заглянула мне в лицо Тейлор. С губ никак не сходила улыбка, словно решившая навсегда застыть на лице, внутри щелкнул переключатель, вернувший прежнюю Кристину, Кристину подростка, вечно попадающую в целый ворох приключений, понятия не имеющую о сложностях взрослой жизни. Захотелось забыться хоть на одну ночь. Глаза забегали по салону лимузина и, найдя усилитель громкости, я сделала музыку слышной не только одному городу, но и всем существующим в мире. Все вновь завизжали, торжествующе вознеся наполненные бокалы