Читать книгу УР - Стивен Кинг - Страница 1

I – Экспериментируя с новыми технологиями

Оглавление

Когда коллеги Уэсли Смита спрашивали его – некоторые с усмешкой поднимая брови – что он делает с этим прибором (они называли его гаджет), он говорил им, что экспериментирует с новыми технологиями, но это была неправда. Он купил гаджет, называемый Кайндл, с желанием сделать назло.

– Я удивлюсь, если у рыночных аналитиков на Амазоне есть хоть один результат опроса купленных продуктов, – подумал он. Он считал, что этого нет. И это давало ему некоторое удовлетворение, но не столько, сколько он надеялся получить от удивления Эллен Сильверман, когда она увидит его с покупкой. Этого еще не случилось, но случится. Это небольшой кампус, и, в конце концов, он владеет всего одну неделю этой новой игрушкой (он называл его новой игрушкой, по крайней мере, в начале).

Уэсли Смит – преподаватель английского отделения в колледже Мура, Кеннтуки. Подобно всем преподавателям английского языка он думал, что имеет где-то внутри себя роман, который он напишет однажды. Колледж Мура – тип учебного заведения, который люди называют «хорошая школа». Друг Уэсли по английскому отделению (его единственный друг) однажды объяснил, что это означает. Друга звали Дон Оллман, и, когда он представлялся, ему нравилось говорить: «Я один из братьев Оллманов. Я играю на огромной трубе (в действительности он ни на чем не играл)».

– Хорошая школа, – говорил он, – это та школа, о которой никто не слышал на тридцать миль вокруг. Люди называют школу хорошей, потому что никто не знает, что такое плохая школа и большинство людей оптимисты, хотя они могут утверждать, что они вовсе не оптимисты. Люди, которые называют себя реалистами, часто самые большие оптимисты, чем все.

– И это делает тебя реалистом? – однажды спросил его Уэсли.

– Я думаю, мир в большинстве своем заполнен дерьмом, – ответил Дон, – и именно ты обнаружил это.

Колледж Мура не был хорошей школой, но не был и плохой. Среди всех высших учебных заведений школа располагалась как раз немного ниже уровня посредственности. Большинство из трех тысяч студентов оплачивали счета и многие из них получали работу после окончания учебного заведения, хотя мало кто продолжал получать (или пытался сделать это) следующую ступень образования. В колледже изрядно пили, и, конечно, часто праздновали, и в масштабах этих школьных праздников колледж Мура находился чуть выше уровня посредственности.

Они выпускали государственных деятелей, но обычно мелко плавающих, даже когда те использовали взятки и крючкотворство для достижения цели. В 1978 году один из выпускников был избран в Палату Представителей, но он умер от сердечного приступа через четыре месяца. Его сменил выпускник Бейлора.

Единственными признаками исключительности колледжа были футбольная команда Третьего Дивизиона и женская баскетбольная команда Третьего Дивизиона. Футбольная команда Мур Меркатс была одна из худших команд в Америке, победившая только в семи играх за последние десять лет. Постоянно говорили о расформировании команды. Нынешний тренер был наркоман, которому нравилось говорить людям, что он видел «Рестлер» двенадцать раз и никогда не плакал, когда Микки Рурк рассказывал своей отчужденной дочери, как его рвали на куски.

Женская баскетбольная команда, однако, была исключительно на хорошем счету, особенно принимая во внимание, что большая часть игроков, ростом не более пяти футов семи дюймов, готовились для работы, как маркетологи, оптовые продавцы или (если повезет) персональными помощниками руководителей. Леди Меркатс побеждала в восьми конференциях, возглавляя список последние десять лет. Их тренер – бывшая подруга Уэсли, ставшая бывшей в предыдущем месяце, Эллен Сильверман, и есть причина злости, которая заставила Уэсли купить Кайндл на Амазон Инкорпорейтед. Да, Эллен и еще парень Хендерсон в классе введения в современную английскую литературу.

* * *

Дон Оллман заявлял, что и факультет был посредственностью. Не ужасно, подобно футбольной команде, – что, по крайней мере, было интересно – но определенно посредственно.

– А что касается нас? – спросил Уэсли.

Они находились в офисе, который делили на двоих. Если студент приходил на консультацию, то один из преподавателей уходил. Большинство осенних и весенних семестров так вопрос не стоял, так как студенты никогда не приходили на консультации до самого финала. И даже тогда приходили только старшекурсники-льстецы, часть из которых делали это с начальной школы. Дон говорил, что иногда фантазирует о соблазнительной студентке, одетой в футболку с надписью «Я ПЕРЕСПЛЮ С ТОБОЙ ЗА ХОРОШУЮ ОЦЕНКУ», но этого никогда не случалось.

– Что о нас? Посмотри на нас, брат.

– Я собираюсь написать роман, – сказал Уэсли, хотя даже то, что он сказал, угнетало его. С тех пор, как от него ушла Эллен, всё угнетало его. Когда он не был в депрессии, он чувствовал злость.

– Да! И Президент Обама собирается наградить меня званием нового Поэтического Лауреата! – воскликнул Дон. Затем он указал на захламленный стол Уэсли. Кайндл лежал как раз на книге «Американские Мечты», учебнике Уэсли, который он использовал в литературном классе.

– И как это работает?

– Замечательно, – ответил Уэсли.

– И ты заменишь этим книгу?

– Никогда, – ответил Уэсли. Но он уже начал сомневаться.

– Я думал, они продаются белого цвета, – сказал Дон.

Уэсли посмотрел на Дона так свысока, как на него самого смотрели в английском отделении, когда он впервые появился с Кайндлом.

– Ничего не приходит белым, – сказал он, – это Америка.

Дон подумал над этим и затем сказал:

– Я слышал, ты и Эллен разбежались.

Уэсли вздохнул.

* * *

Эллен – его друг, и один из самых достойных, была таковой четыре недель назад. Она, конечно, не работала в английском отделении, но мысль забраться в постель с кем-то из английского отделения, даже с Сюзанной Монтанари, которая только слегка привлекательна, приводила его в содрогание. Эллен, пятьдесят два года, голубые глаза, стройная, с копной коротких вьющихся черных волос, что делало её отдаленно похожей на эльфа. У неё энергичная фигура и поцелуй дервиша (Уэсли никогда не целовался с дервишем, но мог себе это представить). И её энергия не ослабевала, когда они находились в постели.

Однажды, задыхаясь, он повернулся на спину и сказал:

– Я никогда не буду равным тебе, как любовник.

– Если ты будешь говорить так высокомерно, как сейчас, то ты не будешь моим любовником надолго. У тебя все о'кей, Уэс.

Но он предполагал, что все не так. Он предполагал, что в этом отношении он как раз что-то типа посредственности.


Однако это не из-за его низкой сексуальной способности завершилась их связь. И не в том причина, что Эллен строгая вегетарианка с соевым сырным бутербродом в холодильнике. И не потому, что она иногда лежала в постели после любовных игр, говоря о баскетбольных тактических навыках и неспособности Шауны Дисон чему-то научиться, и которую Эллен называла «старые садовые ворота». Фактически, эти монологи иногда погружали Уэсли в глубочайшие, сладостные и освежающие сны. Он думал, что это происходит из-за её монотонного голоса, который отличался от пронзительных криков ободрения (часто непристойных), которые она позволяла себе, когда они занимались любовью, – визг, который похож на крик, издаваемый во время баскетбольной игры, бегая туда-сюда у боковой линии, подобно зайцу (или белке, взбирающейся на дерево), призывая девочек «Отдай мяч», «Бросай в кольцо» и «Веди игру». Иногда в постели она кричала «Сильнее, сильнее, сильнее». Точно так же, как в оставшиеся минуты игры, она способна призывать не более чем «Забей, забей, забей».

Некоторым образом они отлично подходили друг другу, по крайней мере, на короткий период. Она – горячее, твердое железо из горна, и он – в его квартире, напичканных книгами – та вода, в которой она охлаждала себя.

Проблемой были книги. Книги и тот факт, что он назвал её безграмотной сукой. Раньше он никогда не называл женщин такими именами, но она удивляла и раздражала его так, как он и не подозревал. Он посредственный преподаватель, как предполагал Дон, и роман мог оставаться внутри него (подобно зубам мудрости, которые никогда не вырастут и, по крайней мере, избегут возможности гнить, инфицироваться и получать дорогое лечение, что подразумевает хорошее обезболивание), но он любил читать. Книги – вот его ахиллесова пята.

Она пришла раздраженная, что уже бывало, но очень сильно раздраженная – а он не понял этого состояния, потому что никогда раньше не видел её такой. Кроме того, он перечитывал «Избавление» Джеймса Дикки, упиваясь вновь, как хорошо Дикки овладел поэтической чувствительностью, по крайней мере, в повествовании, и он как раз читал завершающий эпизод про несчастных байдарочников. Он понятия не имел, что Эллен была вынуждена уволить Шауму Дисон из команды, и что они дрались, крича друг на друга, в зале на глазах у всей команды, плюс – мужская баскетбольная команда, которая ожидала своей очереди попрактиковать свои посредственные навыки, и что Шаума Дисон, выйдя наружу, бросила камень в ветровое стекло Вольво Эллен, и за это действие она, безусловно, будет отчислена. Он понятия не имел, что Эллен сейчас обвиняет себя, горько обвиняет себя, потому что «она должна была быть взрослее».

Он услышал эту часть – Я должна была быть взрослее – и сказал «Ух» в пятый или шестой раз, что стало первым разом для Эллен, огненный темперамент которой не исчерпал себя в этот день после всего. Она выдернула «Избавление» из рук Уэсли, швырнула её через комнату, сказав слова, которые будут преследовать его весь следующий месяц:

– Почему ты не читаешь с компьютера, как мы?

– Она действительно так сказала? – спросил Дон, заметив, что Уэсли вышел из транса. Он понял, что только что рассказал всю историю товарищу по офису. Он не хотел, но сделал это, и обратно уже не вернуть.

– Да. А я сказал: это была первая редакция книги, которую я получил от отца, ты безграмотная сука.

Дон молчал. Он лишь пристально смотрел.

– И она ушла, – сказал Уэсли грустно, – я не видел и не говорил с ней после этого.

– Ты даже не позвонил, чтобы извиниться?

Уэсли попытался позвонить, но услышал только механический голос автоответчика. Он подумал о том, чтобы приехать к ней в дом, который она снимала в колледже, но мысль, что она может всадить вилку ему в лицо или в другую часть тела. Также он не считал, что случившееся только его вина. Она даже не дала ему шанс. Плюс – она безграмотна, или близко к этому. Она рассказала ему однажды в постели, что она прочитала для удовольствия единственную книгу, по крайней мере, по приезду в Мур – «Взобраться на вершину: дюжина вариантов для достижения успеха». Она смотрела телевизор (преимущественно спортивные программы) и, когда хотела получить более обширные сведения о новостях, читала газету Дрэдж Рипот. Она не безграмотна, как компьютерный пользователь. Она восхищалась локальной сетью Мура (которая была превосходной, а не посредственной) и нигде не появлялась без ноутбука на плече. На футболке спереди рисунок от Тануки – кровь из рассеченной брови, текущая по лицу – и надпись Я ИГРАЮ КАК ДЕВОЧКА.

Дон сидел молча, стуча пальцами по узкой груди. За окном ноябрьские листья пролетали мимо прямоугольника окна. Затем он сказал:

– Имеет ли какое-то отношение это к уходу Эллен? – Он кивнул на новый электронный прибор. – Она ушла, не так ли? Ты решил читать с компьютера, как все мы. И что? Это вернет её обратно?

– Нет, – сказал Уэсли, потому что не хотел говорить правду: он еще не полностью понимал, что он купил гаджет, чтобы вернуть её обратно. Или посмеяться над ней. Или что-то еще.

– Нет, я просто экспериментирую с новой технологией.

– Да, – сказал Дон, – а я новый Поэтический Лауреат.

* * *

Его машина была на стоянке, но Уэсли предпочел прогуляться две мили к своей квартире, что он часто делал, когда хотел подумать. Он поплелся вниз по проспекту Мура, вначале пройдя группу домов, затем жилые дома, из окон которых доносились взрывные рок и рэп, а затем мимо баров и ресторанов, которые обеспечивают жизнь каждого маленького колледжа в Америке. Здесь находился также книжный магазин, специализирующийся на использованных книгах и прошлогодних бестселлерах, предлагаемых на пятьдесят процентов ниже. Он смотрелся пыльным, подавленным и часто пустым. Потому что люди читали дома с компьютера, как предполагал Уэсли.

Коричневые листья шуршали между ног. Его портфель стучал об колено. Внутри учебные тексты, книга, которую он читал для удовольствия (2666, Роберто Болано), и тетрадь в переплете с красивой обложкой под мрамор. Подарок от Эллен на его день рождения.

– Записывай идеи для твоих книг, – сказала она.

В июле, когда между ними еще было что-то возвышенное, они жили в кампусе в большей степени для себя. Пустая тетрадь более двухсот страниц, и только первый из них помечен большими, плоскими каракулями.

В верхней части страницы (печатными буквами): РОМАН!

Ниже: мальчик обнаруживает, что его отец и мать оба имеют любовников

И

Молодого парня, слепого от рождения, похищает его сумасшедший дед, который

И

Подросток влюбляется в мать своего лучшего друга и

Ниже последняя мысль, написанная вскоре после того, как Эллен бросила книгу через комнату и ушла из его жизни.

Застенчивый, но преданный преподаватель колледжа и его сильная, но неграмотная подруга ссорятся после

Это, пожалуй, лучшая идея – написать то, что ты знаешь, все эксперты соглашаются с этим, но он просто не мог начать. Беседовать с Доном достаточно тяжело. И полной откровенности не возникло. Например, о том, как сильно он хотел вернуть её.


Когда он приблизился к трехкомнатной квартире, которую он называл домом, – Дон Оллман иногда называл её «корзиной для бакалавра», – мысли Уэсли вернулись к парню Хендерсону. Как его звали – Ричард или Роберт? Уэсли закрыл это для себя, не так, как заблокировал проблески любых отрывочных формулировок о своем романе, но, вероятно, это как-то связано между собой. Он понимал, все такие блоки, вероятно, обусловлены страхом и основывались на истерическом характере, как если бы мозг определял (или мысли определяли) какого-то неприятного зверя и запер его в клетке со стальной дверью. Ты мог слышать, как он колотится и прыгает там, как бешеный енот, чтобы укусить, если подойдешь, но ты не видел это.

В футбольной команде Хендерсон – полузащитник или защитник или что-то подобное и, это, как роман ужасов на футбольном поле, потому что он хороший парень и довольно хороший студент. Уэсли он нравился. Но все-таки он был готов оторвать голову парню, когда он увидел его в класс с тем, что, как предположил Уэсли, был КПК или новомодный сотовый телефон. Это произошло вскоре после того, как Эллен ушла. В те первые дни разрыва Уэсли часто находил себя в три часа утра, поглощавшим с удовольствием литературу с полки: обычно, его старые друзья Джек Обри и Стивен Матурин, об их приключениях рассказывала Патрика О'Брайен. И даже это не мешало ему вспоминать хлопанье двери, когда Эллен оставила его жизнь, возможно, навсегда.

Таким образом, находясь в дурном настроении, он был готов к дерзкому ответу, когда подошел к парню и сказал:

– Убери. Это литературный класс, а не интернет-клуб.

Парень Хендерсон поднял голову и мило улыбнулся. Это не изменило дурное настроение Уэсли ни в малейшей степени, но убрало гнев. Большей частью потому, что он не злой человек по натуре. Он полагал, что он депрессивен по своей природе, может быть, даже с депрессивным неврозом. Разве он не подозревал, что Эллен Сильверман слишком хороша для него? Разве он не знал, в глубине души, что хлопающая дверь ожидала его с самого начала, когда он проводил вечера, разговаривая с ней на скучных факультетских вечеринках? Эллен играла, как девушка, он играл, как неудачник. Он даже не мог оставаться разъяренным со студентом, который дурачится со своим карманным компьютером (или Нинтендо, или что там было) в своем классе.

– У него есть назначение, мистер Смит, – сказал Хендерсон (на лбу большой лиловый синяк от последнего выхода за команду), – это задание Павла. Посмотрите.

Парень повернул прибор к Уэсли, чтобы было видно. Плоская белая панель, прямоугольная, менее половины дюйма толщиной. На вершине написано Амазон Кайндл и улыбка-логотип, который Уэсли хорошо знал, он не был полностью неграмотен в компьютерном отношении, и заказывал книги через Амазон много раз (хотя обычно он старался брать в книжном магазине города, отчасти из жалости, потому что даже кот, который провел большую часть жизни в нем дремлющим на окне, выглядел недоедающим).

Однако, самое интересное в приборе парня не логотип наверху или маленькая клавиатура (компьютерная клавиатура, конечно же!) внизу. В середине прибора экран, и на нем не заставка или видеоигра, в которой молодые мужчины и женщины с красивыми телами убивали зомби в руинах Нью-Йорка, а страницы истории Виллы Казер о бедном мальчике с разрушительными иллюзиями.

Уэсли потянулся к нему, и затем отдернул руку.

– Можно?

– Вперед, – сказал парень Ричард-или-Роберт Хендерсон, – это довольно просто. Вы можете скачать книги как бы из воздуха, и вы можете сделать шрифт таким большим, как хотите. Кроме того, эти книги дешевле, потому что нет бумаги и переплета.

Холодок прошел через Уэсли. Он осознал, что большая часть класса наблюдает за ним. Как тридцатипятилетний человек, Уэсли понимал, как трудно решить, принадлежит он к представителям старой школы (как древний доктор Венс, который смотрелся в костюме-тройке в высшей степени, как крокодил) или новой школы (например, Сюзанна Монтанари, которая любила ставить пьесу Эврил Лавижн «Подружка» в классе современной драматургии). Уэсли полагал, что его реакция на прибор поможет им в этом.

– Мистер Хендерсон, – сказал он, – книги будут существовать всегда. Бумага и переплет будет всегда. Книги являются реальными объектами. Книги – это друзья.

– Да, но! – ответил Хендерсон с милой улыбкой, ставшей несколько хитрее.

– Но?

– Книги это еще мысли и эмоции. Вы сказали это в самом начале.

– Да, – сказал Уэсли, – говорил. Тут вы меня подловили. Но книги не исключительно мысли. Книги имеют запах, например, Запах, который с годами становится всё более ностальгическим. Означает ли это, что у вашего прибора есть запах?

– Нет, – ответил Хендерсон, – нет. Но когда вы листаете страницы… здесь, вот этой кнопкой… они порхают, как и в реальной книге, и я могу перейти на любую страницу, куда захочу, и когда прибор спит, на экране портреты знаменитых писателей, и это сохраняет заряд батареи, и…

– Это компьютер, – сказал Уэсли, – ты читаешь с компьютера.

Хендерсон забрал прибор обратно.

– Вы говорите о нем, как о плохой вещи. Но это задание Павла.

– Вы никогда не слышали о Кайндле, мистер Смит? – спросила Джози Квин. Сейчас она похожа на антрополога, любезно спрашивающего аборигенов Новой Гвинеи, слышали ли они когда-либо об электрических печах и эскалаторах.

– Нет, – сказал он, и это не было правдой – он видел нечто, называемое МАГАЗИН КНИГ ДЛЯ КАЙНДЛОВ, когда покупал книги через Амазон Онлайн – потому что он предпочел бы восприниматься ими, как представитель старой школы. Быть представителем новой школы казалось как-то… посредственно.

– Вы должны купить это, – сказал Хендерсон, и когда Уэсли ответил, без раздумий, – может быть я куплю, – класс непроизвольно захлопал в ладоши. Впервые после ухода Эллен Уэсли чуть повеселел. Потому что они хотели, чтобы он читал книги с гаджета, а также потому, что аплодисменты подсказали ему, что они видят в нем представителя старой школы. Обучаемый представитель старой школы.

Он не рассматривал серьезно вопрос о покупке Кайндла (если он был представителем старой школы, то книга определенно его выбор) в течении нескольких недель после этого. Однажды по дороге домой он представил, как Эллен видит его с Кайндлом, идущего через двор и жмущего пальцем на маленькую кнопку СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.

– Что вы делаете? – спросит она. Обращаясь к нему, наконец-то.

– Читаю на компьютере, – сказал бы он, – как и все вы.

Язвительно!

Но плохо ли то, что сказал Хендерсон? Он подумал, что его злость своего рода метадон[1] для влюбленных. Было ли это лучше – переносить ломку? Возможно, нет.

Придя домой, он повернул на своем рабочем столе компьютер Dell (ему принадлежал ноутбук, и он гордился этим) и отправился на Амазон. Он ожидал, что гаджет продается за четыреста долларов или около того, может, больше, если там модель высшего уровня, и удивился, что это дешевле. Тогда он пошел в МАГАЗИН КНИГ ДЛЯ КАЙНДЛОВ (который он так успешно игнорировал) и обнаружил, что Хендерсон был прав: книги там до смешного дешевы, романы в твердом переплете (что переплетено, ха-ха) по цене значительно ниже бумажных обложек. Учитывая то, сколько он тратил на книги, Кайндл сможет оплачивать себя. Что касается реакции его коллег, – всех тех, кто с усмешкой поднимает брови – Уэсли обнаружил, что он в восторге от перспективы. Что привело к интересному пониманию человеческой природы, или, по крайней мере, природы человека из академической среды: один любит восприниматься своими студентами, как представитель старой школы, но быть со своими коллегами, как новой школы.

– Я экспериментирую с новыми технологиями, – сказал он, представляя себя.

Ему нравилось, как это звучит. Это полностью новая школа.

Ему также нравилось думать о реакции Эллен. Он перестал оставлять сообщения на ее телефон, и он начал избегать мест – Яма, Пицца Гарри – где он может столкнуться с ней, но это могло бы измениться. Неужели я не читал работы на компьютере, так же как и все остальные, – это была слишком хорошая линия отхода.

О, как он мал, – он ругал себя, когда, сидя перед компьютером, смотрел на изображение Кайндла. Эта его злость настолько мала, что, возможно, не привела бы к смерти новорожденного котенка.

Верно! Но если злость единственное, на что он был способен, то почему бы не проявить её?

Итак, он нажал на поле Купить Кайндл, и гаджет доставили через день, в коробке с логотипом улыбки и словами ДОСТАВКА ОДИН ДЕНЬ. Уэсли не выбирал эту опцию при заказе, поэтому собрался опротестовывать запрос, если он появится на счете его пластиковой карты, но он распаковал своё новое приобретение с удовольствием – похожим на то, которое он почувствовал при распаковке ящик с книгами, но ярче. Потому что почувствовал погружение в неизвестность, как он предположил.

Нет, он не ожидал, что Кайндл заменит книги или станет на самом деле гораздо более интересным занятием внимания покупателя в течение нескольких недель или месяца, чтобы затем забыть гаджет и оставить его собирать пыль рядом с кубиком Рубика на полке с барахлом в гостиной.

И еще ему не показалось особенным, что Кайндл Хендерсона белый, а его – розовый.

Не тогда.

1

Метадон – слабый наркотик, используемый для лечения наркозависимости – прим. переводчика.

УР

Подняться наверх