Читать книгу Рыжим всегда везёт - Светлана Дениженко - Страница 4

Тягостное чувство не то досады, не то разочарования сменилось мимолетным падением, послышались резкие звуки, в полуприкрытых глазах замелькали яркие всполохи, а потом полная тишина и тьма такая, будто сидишь на дне глубокой ямы, которая закрыта плотной крышкой. С одной стороны – хорошо. Никто не беспокоит, ничто не тревожит. С другой – жутко. Томит надоедливая мысль: «Вдруг это навсегда?»

Отмахиваюсь от нее. Я знаю, что всё пройдет. И паника постепенно отпускает. Сны без сновидений – редко, но случались в моей жизни.

Пробуждаясь, услышала легкое поскрипывание половиц, затем бабушкин голос, немного забытый, но очень родной.

– Вставай, Наденька. Идем, погуляем. Чудесная погода нынче…

Просыпаться совсем не хотелось. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, но я послушно зевнула, открыла глаза. И слегка опешила: где это я? Место моего пребывания меньше всего напоминало бабушкину горницу.

Утро, правда, выдалось солнечным. Я зажмурилась, а потом уставилась на высокий светлый потолок, по которому резвились солнечные зайцы. Он не шел ни в какое сравнение с тем, что был в моей квартире – серым и давно требующим побелки.

Через чуть распахнутое окно проникал прохладный ветерок и перебирал темно-синие, с легким орнаментом по краю, занавески.

Тахта подо мной слегка заскрипела, когда я попробовала сесть. Голова закружилась, а к горлу подступил тошнотворный ком.

«Блин! Меня же сейчас стошнит!» – панически подумала, соскакивая с постели. Ухватилась за стену, чтобы не упасть, так как комната расплывалась кругами. Я постаралась как можно быстрее найти в чужой квартире унитаз. К счастью, долго идти не пришлось. Выглянув в коридор, быстро сообразила, что в одной из дверей напротив меня должно быть искомое. И не ошиблась. Поговорив по душам с «Ихтиандром», поняла, что выпила вчера лишнего и стало стыдно за себя. И еще очень хотелось узнать: где, вернее, у кого все-таки нахожусь? Оторвала туалетную бумагу, вытерла лицо, смыла за собой и, поднявшись на дрожащие ноги, выглянула в коридор. Откуда-то доносился незнакомый голос. Чуть хрипловатый, но все-таки женский. По звуку закипающего чайника, поняла, что разговаривают на кухне.

На цыпочках я прокралась к ванной, включила свет и ужаснулась своему отражению. Нечто бледно-зеленое, взлохмаченное, с кругами под глазами выглядывало на меня из зазеркалья.

– Ой, мамочки… – произнесло оно со мной в один голос.

И все сомнения отпали. Этим чучелом была я.

Умывшись ледяной водой, согнала с себя сон, правда, головная боль отчего-то только усилилась. Вздохнув, я пригладила топорщащиеся во все стороны волосы, решила еще раз взглянуть в зеркало. Впрочем, отражение почти не изменилось. Чем привело меня в ужас: «Мне ведь на работу собираться надо!» От одной мысли, что приду в таком виде – захотелось провалиться сквозь землю. Моя одежда была порядком измята. Некто, приютивший меня на ночь, наверное, не решился переодеть свою гостью. С одной стороны, может быть, это и к лучшему. С другой – в таком виде нельзя появиться даже на лестничной клетке, чтобы вынести мусор. Соседи примут за бомжа, не иначе.

Я вышла из ванной и направилась в сторону доносившегося до меня голоса. Хотелось отблагодарить хозяина (или хозяйку) за приют, да попрощаться. Нужно было заехать домой, и потом что-нибудь придумать в оправдание для начальства. За прогул меня явно никто по головке не погладит, но идти сегодня в офис – очень не хотелось.

– Да-да, хорошо! Всех целую! До завтра, – услышала все тот же неизвестный голос и, приоткрыв кухонную дверь, хотела было поздороваться, но опешила.

– А-а-а! А-а-а-а-а-а!! – заголосила я что было мочи и отступила на шаг назад, пытаясь найти рукой что-нибудь тяжелое, чтобы швырнуть в это вылупившееся на меня чудовище и орущее вместе со мной в один голос.

Некто или нечто зелёномордое, в красных пупырышках, в розовом халате и разноцветных бигудях вызвало не то что страх, а ужас в моем больном воображении.

Инопланетянка вдруг замолчала, и рявкнула на меня с укором в голосе:

– Надька – сука! Ты чего орешь? Ошалела что ли? Так и до инфаркта недолго! – она схватилась за сердце, – Напугала, блин, до мурашек!

– Марина?! – я тоже замолчала и, оглядывая изменившуюся до неузнаваемости подругу, спросила, – А ты чего позеленела?

– Поживешь с моё – квакать научишься! – ехидно ответила она и вдруг захохотала.

Я, схватившись за живот, присела рядом с ней, не удерживая истерический смех…

– Блин, я шла тебя будить, а ты тут орешь, как полоумная! – сквозь смех ответила она, – Я все утро тебя отмазываю на работе, а ты тут подкрадываешься…

– Прости, Марин… не узнала, – хихикнула я, – у тебя такой вид!

– На себя посмотри, – буркнула Марина. – Я и тебе приготовила маску для лица из водорослей и лесных ягод. Садись, сейчас из тебя человека делать буду.

Спустя десять минут, я стала копией подруги, вернее, зелёномордого чудовища. Теперь нас было двое. И позвонившая в дверь соседка, которая якобы пришла за солью, побледнев сказала, что зайдет попозже.

Марина закрыла за ней дверь и, оглянувшись на меня, удивленно проговорила:

– Странно, и чего все пугаются? По-моему, очень даже симпатично. Главное, эффект потом такой – будто заново родилась! Идем смывать!

Еще минут через пятнадцать я, действительно, приняла человеческий вид и, глядя на себя в зеркало, больше не хотелось – ни вопить, ни хмуриться. Вполне себе получилось симпатичное личико.

– Вот! Что я тебе говорила! – Марина светилась счастьем. Потом посмотрела на часы, – О! Давай допивай кофе и вперед. Через полчаса ты должна быть в офисе.

Благодаря стараниям подруги, я чувствовала себя теперь совсем даже неплохо. Анти-похмелин, контрастный душ, маска для лица и крепкий кофе – сделали-таки из меня человека. Марина подобрала мне блузку из своего гардероба и юбку, которая оказалась немного широкой мне в поясе, но мы решили проблему с помощью симпатичного ремешка. Затянув его на мне, чуть присборили юбку – вышло вполне прилично.

– Значит так: вот, держи мой талончик. Ты была сегодня у стоматолога. Я сказала всем, что будешь к одиннадцати, так что у тебя ровно пятнадцать минут, чтобы добраться до офиса – инструктировала меня Марина в прихожей, пока я подкрашивала губы, – Если спросят – кто лечил, ответишь – крупный дядька, с еврейской фамилией. Фамилию ты не помнишь. Поняла?

– Почему не помню? – возразила я. – Память у меня хорошая.

– Да я сама запомнила её со второй попытки – Цымпельман Эдуард Альбертович – запомнишь?

– Цымпельмен…

– Ман! Цымпельман! – улыбнулась Марина, – Я же говорила. Но, если не запомнишь – не беда, скажешь как-нибудь. Кукушкина тоже ходит в ту поликлинику, проверит ведь, зараза. Специально спросит. Талончик ей покажешь, я там единицу, на четверку исправила, но вроде незаметно.

– Хорошо, Марин. Спасибо!

– Да, ладно тебе. Беги, а то опоздаешь! – подруга обняла меня, чмокнула в щеку и вытолкнула за дверь, – Остановка возле дома, автобус восьмой или одиннадцатый. Ехать – пять минут! Удачи!

Нужный мне транспорт подошел быстро, время в запасе – имелось, но я влетела в офис, как ошпаренная. Не любила опаздывать, а тут еще и задержалась довольно прилично. Не умею врать, поэтому очень обрадовалась тому, что никто из начальства по пути мне не встретился. Поздоровавшись с охранником, я быстренько прошмыгнула в кабинет, где кроме Галины Петровны, хозяйничала невысокая худощавая девушка. Её рыжие волнистые волосы были собраны в хвост. Незнакомка стояла ко мне спиной и что-то искала на полке шкафа, стоящего между нашими столами.

– Блин, теть Галь, а эта новенькая, куда она мою папку с курортными зонами впихнула? Ты не видела?

– Нет, не видела, – Галина Петровна хмуро окинула взглядом, мол, где меня с утра черти носят. – Да вот, и она, наша Надя. Опоздала, но хоть пришла. У неё про свои папки и спрашивай.

– Доброе всем утро! – сказала я и, как ни в чем не бывало, протопала к своему рабочему месту. То, что незнакомка – это вернувшаяся из отпуска Катя, я догадалась почти сразу. Папка, которая ей была так необходима, стояла на своем месте, в правом углу. Но снизу девушка не могла её заметить, рост не позволял. Я легко дотянулась до нужного корешка и подала увесистый том с документами, неприветливо смотревшей на меня из-под очков, сотруднице. – Эта нужна?

– Угу. В следующий раз ставь её на две полки ниже, – буркнула она и отвернулась, ушла работать за свой стол.

Я включила компьютер и пока проверяла почту да планировала день, откуда-то вернулась Тамара Васильевна.

– О, Наденька! А мне Кукушкина сказала, что ты заболела. Что случилось? Где ты была? – похоже, она оказалась единственным человеком в нашем кабинете, кому я не была безразлична.

– Да, все в порядке, Тамара Васильевна. Я просто к стоматологу ходила… – ответила, пряча взгляд.

Ни Галина Петровна, ни Катя не подняли от своих папок головы, будто бы не слышали нашу беседу.

– А-а. Ну, тогда – не беда, – подмигнула Тамара Васильевна мне, зарываясь в папки с бумагами и бухгалтерскими отчетами, – Это дело поправимо.

День принял свой обычный ход. Я разбирала путевки предстоящего сезона, подбирала отели и туры, когда раздался внутренний звонок. Подпрыгнув от неожиданности, сняла трубку:

– Да, слушаю.

– Кто это? – раздался мужской голос, который явно принадлежал шефу. – Надя или Катя?

Мы с ним не виделись со дня моего собеседования. Почти три недели я не слышала его голоса и тут даже растерялась, не зная, чего от него можно ждать. Мне рассказывали, что наш руководитель весьма импульсивный и непостоянный человек. С ним приходилось нелегко, особенно доставалось его помощникам и секретарю.

– Надя.

– О, вы-то мне и нужны! – обрадовался шеф, а у меня вспотели от волнения ладони, – Зайдите ко мне, да захватите с собой блокнот и ручку. Будете записывать.

Я положила трубку и, прихватив с собой требуемое, выскочила за дверь. В кабинет директора протиснулась бочком. Чувствовала себя неловко, все время казалось, что юбка съезжает на бок, а блузка слишком открывает декольте. Я нервничала, но старалась сохранять хладнокровие. Шеф коротко кивнул и указал на кресло, при этом сам с кем-то разговаривал по телефону. Я удобно устроилась и раскрыла блокнот, приготовилась записывать распоряжения начальства.

– Да. Жду, – директор положил трубку и задумчиво посмотрел на меня, будто вспоминая за чем позвал. – М-мм, Надежда Викторовна, вы взяли блокнот? Отлично. Эх, мало времени…

Всеволод Константинович раздраженно посмотрел на часы и поднялся из-за стола, прошел мимо меня к окну, потом вернулся обратно:

– Идемте к машине, там и поговорим. До магазина я вас подброшу, благо по пути, назад приедете сами.

– До какого магазина? – удивленно моргая, я поднялась из кресла и машинально поправила юбку, наблюдая за действиями мужчины.

– «Охотник и рыбак», – невозмутимо ответил тот, складывая в карман пиджака какие-то документы и ключи от машины. – Я еду встречать нашего возможного партнера. Сам не успеваю. Поможете мне вы. Не на секретаршу же мне надеяться? А Марина в отпуске. Берите там ваши… что там у вас – сумочку, документы? И бегом! Времени в обрез!

Я пулей влетела в кабинет, подхватила сумочку и на ходу всунула в нее блокнот с ручкой.

– Надь, ты куда это? – успела спросить Галина Петровна.

Отвечать я не стала. Может быть, это было и невежливо с моей стороны, но на тот момент предпочла поспешить к выходу. Тем более, что моё промедление грозило вылиться в неприятности. Лероев ждал у лифта. Едва я вошла, он отпустил кнопку. Оказавшись рядом, так близко, что чувствовался немного пряный, но довольно приятный запах его дорогого одеколона, я опустила глаза, делая вид, что рассматриваю носки своих туфель. Директор же, не стесняясь, разглядывал меня, будто впервые увидел. Чувствовала его взгляд, но не успела на него ответить, лифт вовремя распахнулся. И мне ничего не оставалось, как почти бегом следовать за Всеволодом Константиновичем до его серого БМВ, отмечая, что у шефа довольно быстрая летящая походка. Или, быть может, он просто очень торопился.

Пристегнувшись, мы сорвались с места, так, будто за нами гналась стая разъяренных волков – не иначе. Впрочем, водил Лероев первоклассно, этого нельзя было не отметить. Следя за дорогой, он отдавал мне четкие указания по поводу покупок. Я записывала все в блокнот, боялась упустить хоть слово, тем более, что совсем ничего не понимала в рыбоводческой кухне. Оказалось, что приезжал какой-то важный француз – ресторатор, миллионер, меценат. Директор имел на него определенные планы, хотел заключить взаимовыгодную сделку. И, чтобы как-то расположить к себе гостя, решил вывезти его на рыбалку, тем более, что тот был заядлый рыболов.

– Вот только, Надежда Викторовна, у меня беда, – продолжил вводить меня в курс дела шеф, – Удочка сломалась, а новую так и не купил, все забывал. Так что сегодня вы отвечаете за успех в нашем деле. Успели записать названия?

– Да.

– Покажите.

Пробежав взглядом по моим записям, Всеволод Константинович удовлетворенно кивнул.

Мы свернули в проулок и остановились у довольно приметной вывески. Лероев вынул из кармана объемный конверт:

– Здесь должно на все хватить: и на удочку, и на… – тут он немного замялся, а я уже вышла из машины и выжидательно уставилась на него. Потом шеф все-таки нашел, что сказать, но лучше было бы ему промолчать, – Я бы хотел, Надежда Викторовна, чтобы вы присутствовали на банкете. Но в таком виде не годится. Купите себе что-нибудь на вечер.

Немного опешив от откровения руководителя, я захлопнула дверцу, и БМВ сорвался с места. Когда он скрылся из виду, во мне закипела ярость. Кроме того, что из меня сделали девочку на побегушках, еще и мой внешний вид его не устраивает? Да по какому такому праву он указывает – в чем мне ходить? И банкет – да не собираюсь я там быть и точка!

Топнув с досады ногой, я закусила почти до крови губу, чтобы не разреветься, и отправилась за рыболовными принадлежностями. Зашла в магазин. Мелодичный звонок на входе оповестил о моем прибытии продавца и тот, поздоровавшись, незамедлительно предложил свои услуги. Я достала блокнот: так, что там у нас первым по списку?

– Мне нужно: две катушки для спиннинга Daiwa REGAL XIA 3500, Воблер Vib Mia J-302, Воблер Pony Crank M-Shad… – пока перечисляла, в голове родился план, как насолить шефу.

Из магазина я вышла в приподнятом настроении и, вызвав такси, минут через пятнадцать была на месте. Рассчиталась с таксистом деньгами Лероева и, напевая, пошла к зданию офиса, держа в руках увесистые пакеты с покупками.

Недолго думая, со всем своим «богатством» в виде двух удочек и всяких нужных для них штук, я направилась к секретарю. Орлов, столкнувшись со мной на входе, присвистнул да едва не вывернул себе шею – так заинтересовало его содержимое пакетов:

– Надь, никак рыбачить собралась?

– Точно, – ответила, не оборачиваясь, – выходные ведь впереди!

Сегодня на посту была Люда. Девушка удивленно уставилась на меня, вернее на то, что торчало в моих руках.

– Э-э… это что? – привстала она с места и вышла из-за стола, – Удочки что ли?

– Да. Они самые, – я опустила пакеты на стул в углу и обернулась к секретарше.

– Значит так, Людмила. За это имущество отвечаешь головой! Лероев мне велел всё это купить, а тебе – сохранить до его приезда в офис. Как появится он со своим гостем, передашь ему. Но так, чтобы гость не заметил. Поняла?

– Как это, чтобы не заметил? – захлопала девушка пушистыми ресницами, – Они же длинные…

– Думай, Людочка, думай, – пожала я плечами и поспешила уйти с поля боя.

Интересно было бы посмотреть, как она справится с задачей, но в то же время – очень не хотелось больше попадаться на глаза шефу.

Конечно, не честно было с моей стороны подставлять девушку, но своя шкура ближе. Да и самое большое, что могло произойти, если она неправильно выполнит мое поручение – Лероев просто поорет на неё, впрочем, при госте вряд ли станет спускать на Людочку «всех собак». Может, поворчит немного для порядка и всех дел-то. Встречаться в этот день еще раз с директором я не собиралась, потому что прекрасно понимала – зачем он хотел меня приодеть. Француз прилетает к нему, вот пусть сам его и развлекает. Банкет в мои вечерние планы – никак не вписывался. Я чуть ли не молилась, чтобы рейс задержался, а потом, чтобы шеф с гостем попали в жуткую пробку, и к моменту их приезда в офис, мой рабочий день уже бы закончился.

– О, явилась, не запылилась! – встретила меня такими словами Галина Петровна. – Куда летала-то?

– Ездила по поручению руководителя, – ответила ей спокойно, но так хотелось нагрубить, сказать, что вообще-то это не её дело, она мне не начальница, чтобы следить за каждым шагом. Но наживать себе врага в первый же месяц работы было, по крайней мере, глупо и я сдержалась. Прошла на своё рабочее место.

– А-а, так вот как теперь это называется… – Галина Петровна, видимо, очень хотела поскандалить.

– Галя, перестань! – осадила её Тамара Васильевна.

– Нет, отчего же? Пусть продолжает, – возразила я, – И как же по-вашему, Галина Петровна, можно это назвать? То есть, если я по поручению руководства буду ездить за покупками в магазин или, допустим, в аэропорт встречать гостей – вы это назовете по-своему. Мне очень интересно, как?

– Никак, – Галина Петровна отвернулась к монитору и пробурчала будто лишь для себя, но услышали её все, – хвостом перед мужиком крутить во все времена одним словом называется…

– Теть Галь, – пока я приходила в себя, Катя впервые подала голос, – Это уже перебор. Лероев сам кому хочешь голову вскружит, Надя тут ни причем. Что ты на нее так взъелась?

– А ты бы не встревала! – Галина Петровна продолжала концерт, – Я что слепая, не вижу ничего?

– Галина Петровна, с вашим отличным зрением вам не здесь работать надо, а в полиции, в отделе нравов, – я рассмеялась, – Нет, увидеть такое, о чем я и подумать не могла. Простите, но это полный бред! Вы, наверное, не выспались сегодня?

– Галь, действительно, какая тебя муха укусила сегодня? – Тамара Васильевна все еще пыталась решить конфликт мирно.

– Нет, она еще и хохочет! – Галина Петровна завелась не на шутку. – Совсем стыд девка потеряла! Работает тут две недели и все туда же – в постель!

После этих её слов в кабинете повисла звенящая тишина. Теперь все зависело от моей реакции. С одной стороны мне было чертовски обидно. Меня приняли за шлюху, но с другой стороны – поддаться истерике, значит, показать свою слабость и фактически подписаться под словами нашего экономиста.

Я обвела всех взглядом и спокойно произнесла:

– Мне приятно, что мой моральный облик так волнует моих коллег. Я уважаю вас, Галина Петровна, и ваше мнение. Но на этот раз вы не правы. Считайте, что последней вашей реплики я не услышала. А сейчас, извините, мне надо работать, да и вам тоже, – с этими словами я отвернулась к монитору и занялась теми путевками, от которых меня оторвал Лероев. Сосредоточившись на делах, постаралась заглушить в себе обиду.

– Пойдем, покурим? – возле меня присела Катя и, подмигивая, шепнула, – Выйдем, обсудить кое-что надо.

Я нехотя вышла за ней, догадываясь о том, что именно будем обсуждать. В курилке – месте, специально выделенном на лестничной клетке, за лифтом – никого кроме нас не было. Я прислонилась к приоткрытому окну и выжидательно сложила руки на груди. Катя не спешила с разговором. Она с наслаждением травила себя табаком вкупе с ментолом. После очередной затяжки, Катерина решила-таки подать голос:

– Ты не сердись на теть Галю. Она не со зла. Сейчас проревётся, прощение у тебя попросит. Просто… столько тут до тебя уже девчонок побывало, и почти каждая прошла через Лероева. Вот она и подумала… Зря, конечно.

– И ты прошла? – почему-то спросила я. – Через Лероева?

– И я… – она сделал новую затяжку. Выпуская дым, проговорила так же спокойно, как и раньше, – он умеет сделать так, что и не заметишь, как окажешься с ним на одной койке, а потом – найдет тебе замену. Да так, что и в обиде не останешься. Он мне мать вылечил, брата от тюряги спас. Так что мы в расчёте с ним, по полной.

Я посмотрела на Катю другими глазами. В принципе, если убрать с её лица уродливые очки, она довольно симпатичная. Но представить эту девушку рядом с Лероевым все равно не получалось. Слишком разные весовые и материальные категории. Впрочем, мужчин трудно понять, почему они порой проходят мимо умных красивых женщин и выбирают себе глупых дурнушек. Катя была милой и только. Что еще меня поразило, так это её полное равнодушие к собственной судьбе, чувствам, в конце концов. Даже Галина Петровна выразила своё отношение, причем так, что запомнится надолго, да и не только мне.

– Ты его любила? – решилась я ещё на один вопрос.

– Хм… любила… – она посмотрела на меня так, словно только что увидела. Поправив очки, ответила вопросом на вопрос, – Разве такого можно – не любить?

– Тогда я не понимаю, – действительно, у меня в голове не укладывалось, как можно так спокойно говорить о любимом, пусть и в прошлом, человеке. Холодно. Отстранённо, будто о чужом.

– И не поймешь, пока на себе не испытаешь силу его обаяния, а потом – презрения. Он умеет добиться своего, уж поверь мне. Умеет и разжечь огонь и потушить так, что еще и благодарить станешь за то, что не обжег. – Катя затушила сигарету. – Идем, мне ещё для Кукушкиной список напечатать надо.

Обдумав все вышесказанное Катей, я пришла к выводу, что зря подставляю Люду. Очень уж не хотелось бы нести ответственность за еще одну сломанную судьбу. В то, что шеф не оставит девушку без внимания – как-то верилось с трудом, поскольку внешние данные Людочки впечатляли даже женщин, а мужчины так и застревали взглядом на её высоких стройных ногах и выдающемся бюсте. Потеряв в качестве спутницы меня, Лероев легко мог переключиться на симпатичную сотрудницу. Да, дилемма.

Вернувшись в кабинет, я получила в качестве извинения шоколадку и искренние заверения в том, что Галина Петровна больше так не будет. Впрочем, словесное объяснение шло от Тамары Васильевны, так как наш экономист, украдкой вытирая слезы, пила валерьянку, успокаивая расшалившиеся не ко времени нервы.

– Мир, так мир, – сказала я. – Спасибо за шоколад, я как раз пообедать забыла.

За такими волнениями, можно было забыть и не это. Вздохнув, взяла сумочку и прошла в коридор. Там стоял кулер с водой и автомат с кофе как раз напротив поста охранника.

– Надь, ты что ли Галину до слез довела? – Орлов с любопытством поглядывал на меня из-за своего пульта наблюдения.

– Можно и так сказать, – ответила, набирая в стаканчик воды и, чтобы сменить тему разговора, спросила о шефе, – Лероев не звонил?

– Как же! Звонил. Кукушкина минут пятнадцать, как убежала его заказ выполнять. В ресторане сегодня будут гостя услаждать. Вначале в офис заявятся, потом туда, – Орлов прищурился, – А ты что? Не в курсе? С ним же вроде ездила…

– Ну вот, и вы о том же! – рассердилась я, будто сговорились все – обвинить меня во всех смертных грехах. – Я одна ездила, по его просьбе. А где шеф и с кем – не моя забота.

– А раз не твоя, чего тогда спрашиваешь? – почесал в затылке Вадим Михайлович.

– Удочки хочу отдать.

– А-а, так это его?

– Ну, не мои же, – улыбнулась я, – Я и рыбачить-то не умею.

– Понимаю… О, лёгок на помине. Вот, идут сюда! – воскликнул Орлов, распахивая перед гостями дверь.

Я чуть не выронила стаканчик из рук. Убежать теперь не получится при всем желании. Меня заметили. Оставалось лишь перейти в наступление.

Директор с явным неодобрением качнул головой, пробегая взглядом по моей скромной персоне. Видимо, он желал видеть меня в вечернем платье.

«Ну, уж нет, господин Лероев, не на ту напали! Исполнять любой каприз, даже за ваши деньги, я не намерена!» – подумала между тем и, улыбаясь, смело протянула низенькому, чуть пухленькому французу руку для приветствия.

– Bonjour monsieur!

Когда заметила, как при этом на меня посмотрел Всеволод Константинович, захотелось сбежать подальше, но я ни одним жестом не выдала свой страх. Вот еще! Мой прадед при Бородино сражался, так мне ли отступать перед французами?!