Читать книгу Ричард III. Последний Плантагенет - Светлана Кузнецова - Страница 9

– Так вот! Удар оказался столь силен, что с рыцаря слетели щит и шлем, а латы треснули. Однако при этом он и сам пострадал, упав с коня. Дикон, ты меня слушаешь?

Джордж распинался более часа. Вероятно, он искренне верил, будто отвлекает Дика от плохих мыслей и боли. И наверняка преисполнялся собственного величия. Ведь, вместо того чтобы готовиться к пиру, герцог Кларенс пребывал у постели больного брата.

У Ричарда раскалывалась голова, но он не смел сказать об этом Джорджу. Тот оскорбится, если попросить уйти.

– Судьи долго решали, кого назвать победителем и в конце концов посчитали проигравшим упавшего. Потому как умелое управление боевым конем – одно из основных военных доблестей истинного рыцаря, – брат поднял указательный палец и погрозил высокому потолку.

Глостер решил пока не интересоваться, отличился ли сам Джордж во время турнира. Будь так, брат рассказывал бы о своей победе.

– И вообще менее постыдно упасть вместе с лошадью, чем быть выбитым из седла, – с уверенностью заявил Кларенс. – Тот, кто красиво и твердо держит копье, пусть оно и не сломалось от крепкого удара, заслуживает большей похвалы, нежели тот, кто нанес меткий удар, но при этом плохо управлял конем. Ты не согласен?

– Бесспорно, ты прав, – вздохнул Дик.

Брат говорил прописные истины, известные любому изучившему правила турнира. Но сказать об этом Кларенсу было сродни нанесению обиды.

Дик прикрыл глаза. Он испытывал страшную слабость.

– Что с тобой?! – испуганно воскликнул Джордж, схватил за плечи и пару раз встряхнул, вызвав у Ричарда мучительный стон. – Мне позвать кого-нибудь?..

– Нет… – взмолился юноша. – Не надо! Уверяю, мне тебя достаточно. Причем вполне.

Он открыл глаза и потянулся к кубку. Лекарь смешал в нем вино, воду и чудодейственные травы. Осмотрел Ричарда и вынес вердикт: крайнее утомление, вызванное концентрацией и приложением многих сил. С ребрами все оказалось хорошо.

– Вот и молодец! – похвалил Джордж. – Ты пей, пей и не пугай меня больше.

– Ты почему еще не на пиру? – не выдержал Дик.

– Ну… там. Я хочу побыть с раненым младшим братом!

– Я невредим, – заверил Ричард. – Просто устал.

– Вот я и жду, когда ты отдохнешь. Уорвик не знает, как тебе достался подобный соперник, представляешь? Это невероятно, но ты сумел победить…

– Джордж… – он проглотил пряную жидкость, отставил кубок и повалился обратно на кровать. – Про себя я знаю. Опекуну верю. Случайности возможны всегда. Но ты расскажи о себе лучше.

– Ну… там. Дикон, ты только не смейся.

– И когда же я делал это? – высмеивать промахи и неудачи младшего брата входило в привычки Кларенса. Вероятно, именно это стало стимулом к тому, чтобы Дик старался быть первым во всем. – Рассказывай.

– На пиру будут славить победителей, а я… Мне не повезло так, как тебе.

«И слава богу!» – чуть не вырвалось у Дика, но он вовремя прикусил язык. Джордж наверняка не понял бы этих слов.

– И потом… ты ведь знаешь, королевой любви и красоты судьи назвали Изабеллу. Она будет награждать отличившихся рыцарей, а ко мне даже не подойдет…

– Неужели ты влюблен?! – Дик приподнялся на локте и с удивлением и удовольствием понял, что чувствует себя намного лучше.

– Мне для того самое время, – фыркнул Джордж. – Мне скоро четырнадцать! В этом возрасте некоторые даже браки заключают!

– Ну, конечно, – примирительно улыбнулся Дик. – Ты зря беспокоишься. Мне кажется, ты тоже приглянулся старшей Невилл.

– А ты – младшей? – фыркнул Кларенс. – Не рассчитывай. Наследство Уорвика я тебе не отдам!

В этот момент скрипнула дверь, и Джордж тотчас замолчал.

– Я вижу, ты снова с нами! – в комнату вошел улыбающийся Ловелл и уселся на край кровати рядом с Джорджем.

– Пойду я, пожалуй, – поморщился тот, – там уже вовсю празднуют… наверное.

От Ричарда не укрылся полный бессильной ненависти взгляд, подаренный Френсису братом. Кларенс немедленно вышел и хлопнул дверью.

Дик удивленно приподнял бровь.

– Благодаря мне означенный герцог оказался выбитым из седла, – злорадно сообщил Ловелл.

После столь показательной демонстрации недовольства, выказанной братом, Френсис выглядел смущенным, оскорбленным и довольным одновременно. И выражение его лица соответствовало моменту. Друг состроил такую гримасу, что Дик вначале не сумел сдержать улыбки, а затем и громко рассмеялся. Весело и заразительно. Ловелл не смог не присоединиться к нему.

– Я вижу, ты не унываешь и полон сил, – отсмеявшись, заявил виконт. – А я, если честно, решил, будто ты откажешься от моей дружбы.

– С чего вдруг? – Дик стер с лица выступившие слезы. – Хватит с тебя Джорджа. Да и он отходчив.

– О! – Френсис покачал головой. – Вот как раз в отношении герцога Кларенса меня устраивает все. Более чем! Предпочту вежливый нейтралитет, знаешь ли.

– М-мм?..

– Никогда не замечал, как он себя ведет? – продолжил Ловелл. – Стоит к нему обратиться с просьбой, как Джордж подожмет губы и посмотрит свысока с упреком. Чуть что, – сразу Кларенс! Не обратишься, снова обидится. Вскинет голову, а в глазах тот же упрек. Вновь его обошли важным делом! Чем это он заслужил такое недоверие?! Кажется, никогда в помощи не отказывал…

Френсис на удивление точно передал интонации. А уж какую скорчил рожу! Дик упал на подушку, спрятав лицо в ладонях, и безуспешно пытался сдержать хохот.

– Хватит!.. – сквозь смех выдавил он. – Мне и так плохо!

– Э, нет, – заметил виконт. – Тебе хорошо. Допивай и пошли. Нельзя пропускать пиры, особенно когда они устраиваются в твою честь.

Дик окончательно подавил приступ смеха и встал. Голова уже не болела, лишь кружилась немного.

– Только обожди с вином, пока не объявят победителей, – предупредил Френсис. – Не слишком налегай на мясо и, если почувствуешь слабость, немедленно скажи, – наверняка, прежде чем прийти в покои Глостера, друг разыскал лекаря и расспросил со всей тщательностью. Советы благообразного старца, которые тот втолковывал младшему Йорку, совпадали с распоряжениями Ловелла слово в слово. – Зато потом дай себе волю. Если понадобится, я тебя обратно потащу на собственной спине.

* * *

Под громкую музыку труб рыцари вступили в зал, где уже накрыли столы. Облаченные в яркие одежды мужчины занимали места под знаменами со своими гербами. Самым храбрым и отличившимся отводились наиболее почетные.

Дик с радостью понял, что сидеть будет рядом с другом. Ловелл располагался всего через несколько человек от него. При желании они даже могли перекинуться парой фраз. Глостер старался не пить вина, как советовал лекарь. Смотреть на еду не тянуло вовсе. Прислушиваться к разговорам оказалось намного интереснее, чем есть и пить.

– А что Людовик? Народ его не жалует и предпочитает Филиппа, – заметил сосед слева, высокий темноволосый рыцарь вдвое старше Ричарда. – Франция слишком раздроблена и вряд ли в состоянии диктовать свою волю.

– Сейчас, возможно, – возразил сидящий напротив мужчина. Светлые волосы рассыпались по плечам. Острый взгляд серо-голубых глаз устремлен на собеседника, но и на всех сидящих в непосредственной близости. Рыцарь словно постоянно следил, не находится ли рядом какой-нибудь его враг. – Но Людовик хитер.

– Он трус! – вклинился в разговор еще один рыцарь, небольшого роста, зато широкий в плечах.

– И именно это делает Людовика особенно опасным, – произнес светловолосый и неожиданно обратился к Дику: – Таких людей нельзя недооценивать, мой юный принц, помните об этом.

– Помилуйте, зачем мне опасаться того, кого я даже не знаю? – Ричард хотел отшутиться, но улыбка невольно померкла, стоило холодно-стальному взгляду пробежаться по его лицу.

Некоторое время незнакомый рыцарь вглядывался, словно стремясь прочесть мысли Ричарда, затем ответил:

– Зато он знает вас. И более того, вы мешаете ему.

– Чем же? – рассмеялся рыцарь слева.

Светловолосый не обернулся, продолжая смотреть на Дика и говорить только с ним одним:

– Вы забыли об исконных землях Плантагенетов…

– И мы отвоюем их! – воскликнул Ричард.

– Непременно!

– Да!

– Во имя Англии! – поддержали его сидящие поблизости рыцари.

– Вот вы и ответили на собственный вопрос, мой юный принц, – заметил светловолосый. – Именно потому не удивляйтесь, когда король Франции попытается сжить вас с братьями со свету. Он ненавидит вас уже сейчас, в день вашего триумфа.

Дик вздрогнул. Слова неизвестного показались дурным пророчеством:

– Я сделаю все от меня зависящее…

– Непременно, – рыцарь поднялся и спешно вышел из зала.

– Кто он? – голос дрогнул, но Дик даже не заметил этого.

– Гвэндин Довад, – пожал плечами кто-то из сотрапезников.

– Не обращайте внимания на его слова, – усмехнулся темноволосый слева. – Все шотландцы безумны.

Ричард вздрогнул вторично. В голове молотом отдавалось: «Неизвестно, что взбредет в голову этому сброду»… Неужели и то нападение разбойников могло оказаться покушением со стороны французского короля?.. Нет! Это невозможно. Как можно убивать исподтишка тех, кто лично тебе не сделал ничего плохого?!

– Я должен поговорить с ним, – он собрался последовать за шотландцем, но трубы возвестили о приостановке пиршества. Пришлось остаться на месте.

Герольды торжественно представили дамам самых достойных рыцарей. Услышав свое имя, юноша поднялся со своего места, чтобы на него могли посмотреть. По залу пронесся удивленный шепот, а Уорвик, как и обещал, во всеуслышание объявил Ричарда констеблем Корф-Кастла.

Все время чествования Дик не отводил взгляда от Анны. Девочка сидела рядом с сестрой и улыбалась. Пусть не она оказалась избранной королевой турнира, это не значило ничего. Для Ричарда она являлась большим – дамой сердца.

Со своего места поднялась Изабелла и, плавно прошествовав по залу, одарила призами коленопреклоненных рыцарей. К каждому из них она обращалась с особой похвальной речью.

Изначально участники турниров не только демонстрировали свою доблесть и отвагу. Рыцари могли и неплохо улучшить свои дела. Победитель получал доспехи и лошадь проигравшего соперника. Их стоимость ценилась невероятно высоко, колеблясь от тридцати до пятидесяти голов скота. Более того, в плен брали и самого поверженного в надежде получить за него выкуп.

Знаменитый Уильям Маршалл, возглавивший впоследствии конную стражу короля, сколотил на турнирах целое состояние. За десяток месяцев 1177 года он пленил сто три соперника.

Лишь в XIII веке этот обычай стал символическим: победитель получал только часть доспеха, например шпору или плюмаж шлема. Но в это же время устроители турниров стали награждать победителей из своих средств. Подарки были почетными и часто дорогостоящими: доспехи, боевые лошади, оружие, кубки, охотничьи соколы. Уорвик тоже не поскупился.

Френсис получил пиршественную чашу, инкрустированную драгоценными камнями. Дик – дагу в посеребренных ножнах, усыпанных россыпью сапфиров и диамантов. Раньше кинжал для левой руки, как окрестили его испанцы, считался оружием простолюдинов, но с началом века стал распространен среди рыцарей. В Англии основным его применением стал удар милосердия, прекращающий муки смертельно раненного противника. Ричард обнажил клинок. Тот оказался узок и короток и казался особенно хрупким в сравнении с усиленной гардой.

– А ваш опекун любит глаголить без слов, – заметил рыцарь слева. Он получил из рук Изабеллы золотую шпору.

– Что вы имеете в виду? – юноша нахмурился.

– Ваш соперник вряд ли увидит рассвет.

Стоило Изабелле удалиться, как зазвучали песни менестрелей, прославлявших подвиги, храбрость, отвагу и настоящую любовь. Однако Дик не мог больше радоваться. На душе стало муторно и неспокойно.

Он сидел, переводя взгляд с одного пирующего на другого. А когда увидел знакомого оруженосца, нервно передернул плечами. В тепло натопленной зале словно подул пронизывающий ветер, и стало холодно.

– Мой господин просит вас пройти к нему, – произнес оруженосец. Он оказался выше и немного старше Глостера.

Дик поднялся и, не произнеся ни слова, отправился за ним.

Комната раненого была просторной, но приглушенный свет, духота и запах лечебных настоек превратили ее почти в келью. У Ричарда закружилась голова, напомнив о сегодняшнем бое, но он смог взять себя в руки и войти.

На кровати распростерся человек. Немолодой. Голова в неверном свете казалась седой, а кожу на лбу расчертили то ли морщины, то ли застарелые шрамы.

– Не бойся и подойди, – тишину разрезал хриплый, но все еще полный внутренней силы голос. – Я хотел лишь посмотреть. Мне сказали… я не поверил, что меня победил мальчик.

Дик повиновался, присев в изножье постели.

– Ты Ричард. Принц, доверенный графу Уорвику в обучение, верно?

Юноша кивнул, говорить что-либо показалось ему неуместным. Дик не видел повязок на теле рыцаря, но это ничего не значило. Могло начаться внутреннее кровотечение, а подобное намного опаснее открытых переломов и ран.

– Ты очень храбр для своих лет и невероятно силен, Ричард. Запомни мои слова, когда ты вырастишь, не каждый рыцарь отважится выйти против тебя, – мужчина помолчал. – Однако не всякую битву можно выиграть. Иной раз необходимо отступить или даже сдаться на милость победителя…

– Нет! – Дик и сам не понял, как выкрикнул это. Хотел же выслушать волю умирающего спокойно и с достоинством. Однако внутри уже поднялась уязвленная гордость. Стыд и ярость опалили щеки.

– Это твой первый бой, мальчик. Будут еще.

– Все равно, – повторил Ричард со всей присущей ему твердостью. – Для меня плен неприемлем!

Рыцарь не стал спорить, лишь поднял руку, подзывая кого-то.

Из темноты соткался силуэт оруженосца. Каким образом тот оказался в комнате, Дик не понял. Герцог был полностью уверен, что проводивший его юноша остался за дверью.

– Отдай ему.

Оруженосец отвернулся к небольшому низкому столику, уставленному склянками, чашами с протираниями и настойками. Когда он выпрямился и шагнул к Дику, то сжимал в руках амулет – небольшой мешочек на тонком шнуре.

– В нем святая земля. Храни… И передай достойному.

Ричард принял реликвию с почтением, но надевать не стал. Это показалось неправильным.

– Я погибну в бою, это лучше бесчестья, – произнес он едва слышно. – К тому же… Плен не гарантирует сохранения жизни. Однако, – голос Дика обрел силу, – в таком случае я могу не успеть исполнить вашу просьбу.

– Храни, – усмехнулся рыцарь. – От поверженного к победителю должна перейти хотя бы одна вещь. Но мой доспех цел, да и шпоры на месте, – он окинул Дика внимательным взглядом и хитро прищурился. Светло-голубые глаза смеялись, их не трогала муть обморока или агония боли. – К тому же я при всем желании не могу представить тебя срывающим плюмажи со шлемов побежденных.

Дик потупился:

– Как скажете. Я исполню вашу просьбу.

Обратно его провожал тот же оруженосец.

– Твой господин умрет? – решился спросить Ричард.

– На все воля Божья, – ответил тот. – Сэр Томас посвятил меня в рыцари после боя, и я надеюсь оправдать его доверие!

– Прими мои поздравления, сэр…

– Уильям, – бросил бывший оруженосец.

– Сэр Уильям, – повторил Ричард и потянулся к поясу. Он так и не решился надеть реликвию умирающего. – Тогда это твое.

Новопосвященный рыцарь застыл на месте и уставился на Дика. Лицо отразило неподдельное волнение и бурю эмоций. Радость, неверие, гнев и непонимание попеременно сменяли друг друга.

– Он сказал, чтобы я передал его достойному, – объяснил Ричард. – Но я вижу такового перед собой. Сейчас. И мне незачем ждать следующей встречи.

Уильям преклонил колено и потянулся к мешочку чуть подрагивающими пальцами.

– Я готовлюсь к походу в Святую землю, – признался он.

– Да будет так, – Дик вложил реликвию в руки рыцаря, улыбнулся и быстро ушел. Более герцог Глостерский никогда не встречал ни сэра Томаса, ни его бывшего оруженосца.