Читать книгу Уголёчки - Светлана Нагибина - Страница 26

Святочная радость одарила белыми днями, в которых хруст мороза легко сменялся сероватой взвесью искрящейся и будто висящей в воздухе снежной мелочи. В такие дни, часы и минуты Фотинии казалось, будто белёная воздушная стена, словно живая, показывается людям неслучайно, являя собой особую милость Бога.

Светлана стояла у окна в учительской. Для коллег она всё ещё была Светланой Анатольевной, учителем русского языка и литературы, но по внутреннему своему ощущению давно стала Фотинией. Учительница смотрела в новое пластиковое окно именно в такой искрящийся святочный день.

– Дарья Андреевна, вы видите эту серебристую переливающуюся стену за окном?

– Да, Светлана Анатольевна, она необыкновенная!

Дарья Андреевна, Дашенька, в её глазах была продолжением этой волшебной серебристой материи своим юным возрастом, прекрасным нежным образом учительницы изобразительного искусства. Спокойная, тихая, несовременно добрая, милая лицом и характером, Дашенька была любима детьми и учителями. В глазах молоденькой учительницы Фотиния часто замечала милость и всегда первая заводила разговор.

Учительская работа началась стремительно, будто и не было промелькнувших в один миг зимних каникул. Светлана Анатольевна окунулась в круговорот обыденных школьных дел, будни вернули её в привычный ритм жизни. Работа подкинула вопросов пятнице и, оставив их нерешёнными до понедельника, отправила уставшую к концу недели Фотинию домой.

До крещенского сочельника оставалось всего несколько дней. Суббота растянулась до обеда в блаженном покое, дала время Фотинии побыть наедине с собой, привести в порядок мысли и прибраться в душе. Внешняя жизнь учительницы не была насыщена событиями, ограничивалась школьными уроками и немногочисленными литературными мероприятиями. Жизнь плавно перетекла из двадцать первого в двадцать второй год, пребывая в терпеливом ожидании.

– Здравствуй, сынок! Проходи, ты на службе? Минутка есть? Кофейку налить?

– Что у тебя? У меня мало времени, служба.

– Не могу сама разобраться, – протягивая телефон, вся так и просияла Фотиния.

Сыночек забежал по пути и решил все её проблемы. Уже через минуту Фотиния смотрела в окно своей крохотной кухоньки, с молитвой крестила уходящего взрослого сына, провожая его слёзными глазами.

– На всё воля Твоя, Господи! – только и повторяла Фотиния, благодаря Бога за всё. И верила, и видела милость Его во всякой вроде бы мелочи, происходящей вокруг.

День вошёл в силу, ему оставалось пару часов до сумерек. Наскоро собравшись, Фотиния вышла в город. Святочные дни такие белые, такие особенные! Она не спеша вышла на свою улицу, ставшую особенно дорогой после смерти мужа. Вдова всегда выходила в город, продолжая внутренний диалог с любимым.

– Сейчас купим очки в «Антее», а потом пройдёмся до парка Победы?

– День-то какой белый сегодня! Конечно, прогуляемся.

Он всегда отвечал ей, потому что был в её сердце. Он жил там, ему там было тепло и уютно. Такое положение вещей устраивало обоих, и жизнь продолжалась.

Очки купить в тот день не удалось.

– Сегодня уже все разобрали. А завтра я отложу вам на плюс один семьдесят пять, – добрым словом отозвалась продавщица.

– Благодарю сердечно! В понедельник зайти не смогу, родительское собрание. А во вторник непременно забегу к вам.

Дорога до парка сплетала мысли в тугой пучок. Один квартал пути с северным ветром вперемешку старался подобраться к ней поближе, охладить её горячее сердце, посеять в нём тревогу, что придётся вернуться домой без порции свежих размышлений. Шаги. Шаги, как мысли, не думай о холоде. – И вот уже берёзки встречают. Да-да, сестрички любимые, они всегда ждали её, всегда приветливо встречали.

Фотиния переходит дорогу – и вот она в парке. Дома. С некоторых пор к ней приходило ощущение дома в парке, что рядом с её храмом Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Только нога её ступала на парковую дорожку, как мысли сами собой обращались к Богу, а глаза поднимались к небу, словно ища родительской заботы и тепла. Из сердца шла молитва, свободная и белая, похожая на неповторимо белый святочный день.

– Здравствуйте, мои хорошие. Соскучились? Я по вам – очень. Красавицы мои, берёзоньки, в любое время года я с вами. Вы и есть моя родина, островки правды, света, простоты.

Ей казалось, она знает каждую, что у каждой свой характер, своя судьба, своя песня. Песня была, но Фотиния слышала её только в особые дни, когда душа затихала, наполняясь светом.

Сегодня её размышления были об уголёчках. Фотиния напряжённо искала образ будущей книги. Итак, уголёчки. Что-то горячее, раскалённое добела, какое-то открытие, пришедшее с верой. То, что в руках долго не удержишь, жжёт. То, что нужно отдать, непременно отдать другим для тепла, для радости, а может быть, для спасения?..

Шаги-мысли привели её на главную аллею парка, взгляд скользнул по привычному виду, и вдруг она замерла. С обеих сторон на стелах «горели» списки кировчан, героев Великой Отечественной войны. Здесь были имена Героев Советского Союза и полных кавалеров Ордена Славы, всего более двухсот имён героев, её земляков.

Она поняла как-то сразу, что все сейчас были с ней, на этой дорожке. Это понимание пришло к ней не страхом, не тревогой, но радостью, тихим светом. Фотиния смотрела на заиндевелые каменные плиты с выгравированными фамилиями и званиями и понимала, что все эти люди отдали жизни «за други своя», за Родину, что все они святые перед Богом.

Тепло шло от их светлой памяти, от них, от крепких корней, от великой правды её народа, который всё сдюжит в любые времена. Уголёчками памяти стали для Фотинии святые имена героев-земляков.

– Как же нам надо жить, родные, чтобы не подвести вас, чтобы не осквернить ваш бессмертный подвиг?

Вопрос попал в мягкую глубь выходящей из долгой спячки души, остался без ответа.

Субботний день долгим искристым взглядом наблюдал за Фотинией. Она медленно шла по зимнему снегу, по знакомым тропинкам парка, то разглядывая веточки с комочками снега, то поднимая глаза наверх, туда, где осиротелые с осени кроны ловили уходящую радость белого святочного волшебства.

Сумерки уже показались из-за соседних девятиэтажек и были готовы обнять всё: и парк, и берёзки, и аллею героев, и маленькую женщину, что-то беспокойно ищущую то ли в себе, то ли в этом засыпающем парке. От чёрной парковой решётки начиналась дорога домой. Сколько сказано и спето об этой дороге? Фотиния шла знакомыми дорожками к своему дому. На ходу думалось легко, она искала ответ на вопрос, который уже несколько дней не давал покоя.

– Что изменилось в жизни, когда ты узнала о другом мире? Чем отличается духовный мир от привычного земного? Что ты поняла о себе?

Вопросы, вопросы. Они могли остаться без ответа долгое время или исчезнуть из поля её зрения совсем. Только у Бога всё вовремя, всё нужное человеку и полезное для него. И ответ ей был дан.

«Я увидела людей, – легко подумала Фотиния. – Других людей. Не хороших и плохих, но только хороших, как малых деток».

Сравнение людей с детьми было понятным и очевидным. Малые детки. Все они такие разные. Но есть главное отличие: послушные и непослушные. Так и люди: все любимы Богом, все Его дети. Все созданы по образу и подобию. Господь даёт свободу каждому по большой отеческой любви. Человеку остаётся лишь выбрать, с кем быть, каким быть, послушным и благодарным или своенравным и горделивым.

Ей стало по-настоящему жалко людей. Пронзительное чувство искренней, какой-то незнакомой доныне жалости согрело её сердце. Она была грешна, как все, и признавала это. Фотиния понимала, что человеческие страсти – это страдание, которое может исцелить Бог.

На память пришёл известный афоризм Тертуллиана: «Душа по природе своей христианка». Да, все добрые у Бога. Это уже потом, после своего выбора, душа найдёт в земной жизни столько грязи, что тошно делается, если увидит себя однажды в истинном свете.

Уголёчки снова обожгли ладошку Фотинии. На этот раз уголёчками стали люди. Разные, всякие: чужие и знакомые, верующие и не очень, совсем не верующие и сомневающиеся. Первые секунды осознанной жалости к человеческой немощи обожгли уголёчками веры, согревая студёное сердце.

Первый раз в жизни пытливой душе все люди казались хорошими, правда, с «болячками» греха. Так к Фотинии пришёл новый опыт, тот самый другой мир, о котором узналось только теперь.

Немощным людям-детям нашлось сочувствие. И опять в радости благодарного сердца взглянула Фотиния на календарь с изображением иконы Троицы Рублёва, что висел на стене в её комнате. Бог слышал её молитвы.

15.01.2022