Читать книгу Шассе-Круазе - Тамара Кандала - Страница 4

Утро выдалось гнусным. Душу мутило. Мысль была одна, и она была чернее языка повешенного – как от себя избавиться. Хотя бы на один день, лучше – на весь предстоящий weekend. На данный момент выход она нашла только один и немедленно им воспользовалась – накрылась с головой одеялом, нырнув в уютную влажноватую тьму, и попыталась опять уснуть. Но вместо вожделенного сна явились обычные мысли-блохи, заметавшиеся в ее черепе как угорелые. Она физически ощутила невыносимый зуд, и ей, как блохастому псу, неудержимо захотелось поскрестись лапой. Однако добраться до источника раздражения было не так-то просто.

Зудело воспоминание о вчерашнем вечере. Во-первых, нечего ей было туда тащиться – Лора ненавидела эти корпоративные вечеринки на вилле у шефа, предполагающие продемонстрировать его простоту и демократичность. К тому же она понимала, что обязательно столкнется там с женой Дэниса, дочерью этого самого шефа. Но уж очень хотелось покрасоваться свежим загаром, да и вообще проверить себя на «вшивость» – легкие провокации были в ее вкусе. Уж эти официальные приемы, всегда одно и то же – обнюхивание, возведенное в ранг церемонии. Внимательно-рассеянные взгляды, навостренные уши, киллерски-доброжелательные улыбки.

Но жены не было. И Лора цвела и сияла под восхищенными взглядами Дэниса, украдкой посылаемыми ей из всех точек его местонахождения. И позволила себе расслабиться и, как следствие, неосторожно приналечь на шампанское – с каждым глотком она чувствовала себя все неотразимей, все желанней и необходимей для этого бьющего копытом молодого жеребца. Впрочем, не пренебрегала она и другими взглядами.

Пока в дверях не появилась его жена. Яркая, стильная, благородно-бледная (в отличие от самой Лоры с ее загаром, который выглядит теперь плебейским), с ослепительной улыбкой, открывающей ее белоснежные зубы, и иронично извиняющимся взглядом – извините… опоздала… должна была закончить проект, – взмах руки от плеча в сторону благоверного, одновременно приветственный и снисходительный, и тут же светская беседа с ближайшим окружением. И его взгляд, метнувшийся от Лоры к жене и обратно. И понимающие улыбки окружающих.

Черт! Что бы ни говорили злые языки об этой женщине (а говорили, что у нее переделан нос, накачаны губы и даже уши, чуть топорщащиеся от природы, подшиты к черепу), выглядела она восхитительно. И Лора немедленно почувствовала свою второстепенность в жизни Дэна. И полную обреченность их отношений – таких жен не бросают, особенно если они по совместительству являются любимыми отпрысками босса. И, конечно же, с такими женами спят – иначе зачем он ей вообще нужен! Понимание было настолько же острым, насколько и трезвым.

Лора махнула подряд два бокала шампанского и, рухнувшая было самооценка, совершив кульбит, удержалась на приемлемом уровне. Правда саму Лору несколько качнуло, и она посчитала для себя разумным выйти на воздух. Но на пути у нее возник ее непосредственный начальник, а именно совладелец фирмы, в которой она работала, отец ненавистной жены любовника и хозяин дома, где происходил праздник, – вездесущий и монументальный Карл К.

Это был большой сильный человек с умным, проницательным взглядом серых глаз и лукаво-детской улыбкой. Правда, многие видели в этой улыбке скорее нечто акулье, нежели детское. Ему было пятьдесят с небольшим, но он обладал настолько живыми мозгами, мгновенной реакцией и ироничным складом ума, что мог дать фору любому из здесь присутствующих, включая своего собственного зятя, Лориного ровесника. Его подчиненные им восхищались и при этом побаивались. Он уже почти десять лет как был холостяком и, похоже, не отказывал себе ни в каких удовольствиях. О его любовных похождениях ходили легенды, но точно никто ничего не знал. Хитрый старый лис был скрытен и изобретателен. Или, наоборот, легенды были только легендами. Лоре, по крайней мере, никогда в голову не приходило рассматривать его иначе, чем строгого босса.

– Мисс Линкс! Лора, что-нибудь не так? У вас странный вид. – Карл участливо склонился над ней и даже слегка тронул за локоть в знак дружеской поддержки.

– А именно? Вы разглядели ветвистые рожки на моей голове?

– Разве у женщин бывают рожки? – улыбнулся Карл. – Я всегда считал это привилегией мужчин. Просто у вас такое выражение лица, как будто вы получили под дых.

– Так оно и есть, – подтвердила Лора. – А остальные выражения лиц вам нравятся?

– По-разному, – огляделся Карл, ни на ком не задержав взгляда. – Есть забавные.

– Вон видите, жена нашего кассира, вроде смазливая, но так старается быть «на уровне», что выражением лица напоминает музу, у которой постоянный запор. – Лоре не было свойственно ехидство, но в этот момент на нее, что называется, накатило: – Мой друг, патолого-анатом, утверждает, что внутренняя красота человека сильно преувеличена.

– А вам на язык лучше не попадаться.

– Это смотря чем! – заметила Лора и тут же спохватилась: – Боже, что я несу.

– Вы о-очень смешная. Как говорят французы, belle, drôle et intelligente[1]. Большая редкость для деловой женщины.

– Это от растерянности, – призналась Лора.

– О господи, к тому же вы честны. Это уж вовсе выходит за рамки правил светскости, которой здесь все так озабочены.

Тут Карл, неожиданно для самого себя, с выражением человека, внезапно вспомнившего, что забыл дома включенный утюг, схватил Лору за плечи и уставился на нее совершенно неприличным образом:

– Боже мой, вы же мне снились сегодня! И так странно снились! – Он был явно ошеломлен этим открытием.

– Я много кому снюсь, – довольно вяло отреагировала Лора. – Это, как правило, к неприятностям.

– Честное слово. Я вам клянусь. Я сам только что вспомнил.

– Что-нибудь неприличное? – уточнила Лора.

– Да… Нет… Не знаю, – смутился Карл. – Что-то глупое… Верхом на каком-то странном существе… вроде огромного человеческого глаза… и голая.

– Ну это-то нормально, что голая. Как все ведьмы, консультантши по вкладам.

Карл, к своему удивлению, смутился еще больше. А смутить его было делом непростым.

– Ну какая же вы ведьма?! Вы бесценный работник. И просто ослепительная женщина. – Карл был в ужасе от своего беспомощного лепета, но остановиться не мог: – И глаза у вас – нежные пропасти.

Тут уж наступила очередь Лоры удивиться – их «великому и ужасному» боссу подобные лирические отступления были несвойственны. Он если и позволял себе шутки с сотрудниками, то вполне нейтральные, порой грубоватые, в основном обращенные к мужскому контингенту. А уж об ухаживаниях на работе не могло быть и речи – профессиональная этика для него была превыше всего. В отличие от его зятя.

– Вы в порядке? – обеспокоенно заглянула ему в глаза Лора. – У вас очень странный вид. Да и речи… несколько неожиданные.

Карл и сам прекрасно осознавал некоторую неадекватность происходящего, но у него было ощущение полной бесконтрольности своего поведения, как если бы в голове поселился маленький чертик и забавлялся там, дергая его за язык.

– Они и мне неожиданны, – простодушно сознался Карл. – А вы сегодня одна? В смысле… ээ… вас никто не сопровождает?

– Ну как вам сказать… Если и сопровождает, то не меня. – Ответ был невнятен, однако ничего лучше Лора не придумала.

– Пойдемте, я покажу вам кое-что, – решительно проговорил Карл и, цепко ухватив Лору за локоть, повлек ее за собой.

Он провел ее через пару комнат и открыл дверь в дубовый кабинет-библиотеку. Стены, не занятые шкафами с книгами, были увешаны картинами.

– Посмотрите на мое последнее приобретение. – Карл протянул руку почти в торжественном жесте, указывая на одно из полотен: – Бэкон, один из самых, самых… во всех смыслах, включая цену.

Это был огромный портрет в золоченой раме, на котором был изображен сам хозяин дома в полный рост, с тростью в правой руке и почему-то в пижаме, из которой вылезал разверстый живот с неаппетитными внутренностями. Сходство было поразительным, несмотря на далеко не реалистичную манеру письма.

– Ну как? – хитро прищурился Карл.

– На картине на вас намазано краски гораздо больше, чем в жизни, – задумчиво произнесла Лора. – Но это, наверно, нормально – все-таки живопись.

Карл разразился таким громоподобным смехом, как если бы он в жизни ничего смешнее не слышал – даже хрустальные бра на стенах отозвались легким позвякиванием.

– Никогда не слышал более точной оценки произведения искусства, – веселился он как ребенок.

Лоре же было не до смеха, у нее кружилась голова, а саму ее слабо подташнивало.

– Пойдемте, я выведу вас на воздух, – галантно подставил ей свой локоть Карл.

На террасе воздух был такой плотности и влажности, что его хотелось распробовать небом и языком. К тому же сильно пахло какими-то экзотическими цветами. Искусственно подсвеченная бирюзовая вода в бассейне и алмазные звезды в черном небе на мгновение давали ложное ощущение свежести и прохлады. Лора набрала полные легкие этой невидимой субстанции, называемой воздухом, и попыталась задержать ее там как можно дольше. Туман в голове немного рассеялся.

– Состояние влюбленности, – выдала Лора глубокомысленно, – это когда у вас выдернули задницу из-под спины. Извините за грубое слово.

– И эта сентенция стоила вам долгих размышлений? – полюбопытствовал Карл.

– Нет, так говорит моя подруга. А она знает толк в жизни.

– О! Глубоко! Поэтесса?

– Нет, нормальная. Как и все мы млекопи-тающая-сявая, – запуталась Лора в сложном слове, окончание которого извивалось, как хвост ящерицы.

– А что еще она говорит из того, что вам нравится?

– Еще она говорит, что это женская народная забава – сама придумала, сама обиделась, – выдала Лора.

– Наболело? – посочувствовал Карл.

– Натерло, – зло отмахнулась Лора. – И тут же спохватилась: – Простите меня ради бога, у меня сегодня с головой совсем плохо…

– Что вы, что вы, – расхохотался Карл. – У меня давно не было такой интересной собеседницы. А вашу подругу я, похоже, знаю, она не художница?

– Вот именно – Томки.

– Ну конечно же, она полна мудрых мыслей – у нее разум не проблесками, а целым стратегическим массивом, – констатировал Карл и направился к бару, расположенному тут же.

Вынув из него бутыль темного стекла и два стакана, Карл плеснул в каждый из них янтарной жидкости.

– Вот выпейте, вам сразу полегчает. Волшебный нектар, магическое снадобье – растворяет наши безумные трагедии, обращая их в простые недоразумения. Тридцатилетней выдержки. Для особо почетных гостей.

Лора сделала глоток и почувствовала, как жидкость расплавленным золотом потекла по пересохшей гортани в желудок и тут же растеклась по жилам.

Ох уж эти фиалковые сумерки – самое опасное время.

После второго глотка ей стало ужасно весело и дурашливо беззаботно. Карл стоял к ней в профиль, и Лора впервые заметила в нем каменную рубленность ацтека – такой профиль можно было высечь на скалах. И руки – большие, красивые, очень мужские руки. И вдруг подумала, что неплохо было бы попасть в их объятия.

Лора обошла по кромке бассейна, покачиваясь на высоченных каблуках кораллового цвета туфелек, и, дойдя до Карла, пошатнулась, как бы потеряв на мгновение равновесие. Он немедленно подхватил ее своими сильными руками, и она оказалась у него в объятиях. Длинный киношный поцелуй оказался неизбежным завершением. Ей понравилось. В следующую секунду они оказались на ближайшем шезлонге целующимися с неподдельной подростковой страстью.

В этот момент на террасе появилась фигура. Сделав шаг в их сторону и вступив в отблеск света, исходящий от бассейна, темный силуэт стал более определенным и принял очертания Дэниса. Он сделал еще пару шагов к шезлонгу и остановился как вкопанный, вглядываясь в целующуюся парочку, не замечавшую в тот момент ничего вокруг. Потом резко повернулся и скрылся в доме.

Сама же Лора, целуясь со страстью прыщавой гимназистки с этим далеко не молодым человеком, почувствовала нечто странное – ей показалось вдруг, что она выпала. Выпала из пространства, из времени, из своего собственного тела, как птенцы выпадают из гнезда. Но вместо того чтобы шмякнуться об землю, она поплыла, очутившись в некой нерациональной реальности, качаясь на волнах потока, несущего ее в неведомое. Лора попыталась ухватиться за края этого эластичного мгновения, но они уплывали у нее из рук, исчезая в прошлом и будущем. Ощущение было настолько сильным и необычным, что проще было смириться с промелькнувшей мыслью о кратком обмороке, в котором потеря сознания была неполной.

«…И голос вечности зовет с неодолимостью нездешней» – прошелестели у нее в голове знакомые строки.

Оторвавшись наконец от своего партнера, Лора заглянула ему прямо в глаза – проверить свои ощущения – вдруг и с ним происходило нечто подобное? Но увидела в них только подростковый восторг и откровенное вожделение. И тут же беззаботно решила, что ничего против подобных чувств не имеет. К сексу надо относиться как к веселой игре, вспомнила она один из тезисов неиссякаемой Томки. Плюс алкоголь и смутное желание отомстить женатому любовнику. И Лора сделала нечто, абсолютно ей несвойственное – практически оседлала Карла, задрав свою легкую шелковую юбку, и попыталась развязать ему галстук, чуть при этом не задушив. Карл счел, что разумнее будет освободиться от галстука самому, а Лора с таким нетерпением раздернула его рубашку, что отлетевшие пуговицы разлетелись в стороны как расстрелянные гильзы. Карл нежно поцеловал ее в шею и, расстегнув заколку, рассыпал темно-медовую гриву волос по ее плечам. Лора почувствовала себя сидящей на вулкане, принялась за ремень на его брюках и молнию.

В этот момент на террасу с хохотом вывалилась целая группа гостей с бокалами и бутылками шампанского. Раздалась пара хлопков от открытых бутылок, и в бассейн полетели пробки. На обжимающуюся в темноте парочку никто не обратил внимания. Тем не менее Карл счел за лучшее не обнаруживаться. Он быстро запахнул рубашку и, заправив ее в брюки, застегнул молнию.

Гости, прокричав что-то вроде «гип-гип-ура!» и опустошив бокалы, вернулись в дом.

Атмосфера, однако, была безнадежно испорчена. К тому же у Лоры возникло новое чувство, практически уверенность, что за ней кто-то наблюдает. Причем непонятно откуда. И именно за ней, а не за ними обоими. Это было настолько же ирреально, как и предыдущее ощущение «выпадения». И настолько же реально.

– Пожалуй, мне пора, – сказала она и решительно встала, стараясь сделать это максимально изящно, что было непросто в ее состоянии.

– Куда? Это нечестно, – запротестовал Карл, – мы даже не доцеловались.

– На сегодня с меня хватит, я и так уже нарушила все мыслимые правила приличия. Мало мне одного члена семьи!

– Ничего, от него не убудет, – беспечно ответил Карл, подтверждая тем самым ее подозрения, что абсолютно все были в курсе ее связи с зятем шефа. – Он, кстати, только что нас застукал.

– К тому же кокетничать с собственным боссом – пошлость и безвкусица. Это я о себе.

– Так это было только кокетство?

– Можете считать это попыткой изнасилования собственного начальника.

– О господи, пусть вас это не заботит! Вы находите, что в данный момент я похож на босса? Скорее на влюбленного мальчишку. В меня, похоже, только что выпустил весь свой запас стрел резвящийся Амур. И если бы в вашей прелестной и умной головке не поселился мой болванский зятек, вы бы это заметили.

– Вы считаете, что он болван? Муж вашей дочери и главный консультант вашего банка.

– Абсолютный долбоеб, извините за грубость. Но на деньги нюх хороший. И что вы… Можно на «ты»? И что ты в нем нашла?

– А ваша дочь? Твоя единственная дочь?

– Ну, она специальный случай. Ей главное сделать назло мне. Она этому практически всю свою жизнь посвящает.

– Стра-а-нно… – протянула Лора. – Она выглядит такой благополучной и уверенной в себе, что я ей почти завидую.

– Завидовать тут совершенно нечему. И не следует доверяться первому впечатлению, которое производит человек. А уж моя дочь тем более.

Теперь Лоре показалось, что то, что за ней наблюдало, как-то странно хихикнуло.

– Вы уверены, что в кустах никто не затаился? И не наблюдает за нами? У меня какое-то странное чувство, будто мы здесь не одни.

– Если за нами кто-то и наблюдает, то не из кустов, а сверху. И, похоже, с явным удовлетворением от результатов своего труда.

– Значит, это у меня с нервами что-то – мне показалось, там, в кустах, кто-то хихикает. Что неудивительно после такого количества выпитого. Сейчас мной можно легко воспользоваться. И в качестве жертвы я буду неотра-зима. – Лора поняла, что ее «несет», что язык ворочается у нее во рту сам по себе, без всякого контроля. Еще немного, и она отправится прямиком в постель к своему новому и неожиданному поклоннику. Тело ее горело, в животе сладко сжималось, а голова была наполнена гелием.

А из кустов продолжалось невидимое подмигивание.

– Легкие мячи не ловлю, – неожиданно отчеканил Карл. – Ненавижу пользоваться временными слабостями. Я рассчитываю на нечто большее. Например, что ты останешься навсегда. И совсем не в качестве жертвы. – У него в этот момент было чувство, что он летит головой в пропасть. И самое странное, что он от этого полета был в восторге.

С Лоры мгновенно слетел хмель.

– Надеюсь, вы шутите? – Снова перешла она на «вы».

– Ничуть. – Карл сам удивился своим словам. Но тут же понял, что это именно то, чего он хочет. Больше всего на свете. Это было как откровение.

– Э-ээ, извините, босс, мы сегодня оба хороши. Во мне тоже какой-то чертенок прыгает. Но я не хочу, чтобы мы позже об этом пожалели. – В Лоре совершенно не к месту заговорил здравый смысл. Бесшабашную Томки в ее голове сменила разумная Барбара, ее мать. Она почти материализовалась в воздухе и, строго сдвинув брови, погрозила дочери пальцем.

– Ну да, – разочарованно произнес Карл, – порывам в нашей жизни не место. Хорошо. Мой шофер отвезет вас… тебя домой.

– О’кей. – От неожиданности всего произошедшего в голове у Лоры прояснилось, и она поняла, что сейчас ей хочется только одного – в постель и забыться.

И вот теперь, под одеялом, воспоминания всплывали в ее бедной больной голове яркими картинками из дешевого комикса. Во рту пересохло, в висках пульсировало, мысли, из блох превратившись в тараканов, расползались во все стороны. И тут в ее черепной коробке всплыл спасительный образ – запотевшая от холода бутылка пива в холодильнике. И рот наполнился слюной от предвкушения, и язык затрепетал, как у завзятого алкоголика.

Лора вынырнула из-под одеяла и зашлепала босая в ванную. Взглянув в зеркало, она обнаружила там чье-то зеленое лицо, обрамленное торчащими во все стороны волосами. Решив, что не имеет к нему никакого отношения, она поплелась на кухню. Открыв холодильник, Лора обнаружила улыбающуюся ей вожделенную бутылочку, брошенную там в одиночестве неизвестно с каких допотопных времен. Первый глоток был восхитительно живительным – умирающий от жажды в пустыне припал к животворящему источнику, мираж оказался реальностью. С последним глотком пришло чувство умиротворения – господи, как же просто почувствовать себя почти счастливой!

Лора поставила вариться яйцо, также нашедшееся в глубинах волшебного царства холода, и поплелась в ванную – контрастный душ это то, что поможет окончательно привести себя в чувство.

Навизжавшись вдоволь под холодными струями и выплеснув таким первобытным образом отрицательную энергию, Лора, закутавшись в подогретый пушистый халат, готова была бодро приступить к завтраку. Вынув и остудив под холодной водой яйцо, она вставила его в сине-белую фарфоровую подставку и занялась приготовлением кофе по-турецки, перемешав в джазвейке тончайше размолотые зерна с кардамоном и хорошей дозой тростникового сахара. Поставив смесь на медленный огонь, Лора намазала маслом выскочивший из тостера румяный квадратик хлеба и, положив его на такую же, сине-белую, тонкой работы фарфоровую тарелочку, вернулась к столу, собираясь вкусить первую субботнюю трапезу.

И здесь случилось ЭТО!

Яйцо в подставке уставилось на нее ЖИВЫМ глазом.

Глаз был синим, под цвет фарфорового кобальта, в темных густых ресницах, слегка дрожавших как бы от сдерживаемого веселья. Во внутреннем углу глаза образовалась даже смешливая слезинка и, не удержавшись, скатилась по гладкой поверхности яйца.

Это было уже слишком!

– Merde[2], – произнесла вслух Лора. – Доигралась! Галлюцинации!

Вчерашнее шампанское, «волшебный напиток», которым ее подпоил Карл, утреннее пиво! И все, начало делириум тременс, по-простому – белой горячки. Немного же надо такой слабой голове, как ее, чтобы поехала крыша.

На самом же деле все мгновенно проскочившие в ее голове слова забалтывали одно-единственное чувство – смятение. Главное – не поддаться панике.

Так не бывает.

Но так было.

Глаз широко распахнулся, как если бы понял ее тревоги, и улыбнулся, прищурившись и убежав зрачком. Потом, приветливо моргнув напоследок, исчез. Так же внезапно, как и появился.

Лора в изнеможении откинулась на спинку стула, надо было как-то все это переварить. И попытаться осмыслить. Но никаких вразумительных объяснений не нашлось. Вспомнились ее вчерашние объятия с Карлом и внезапное выпадение из этих объятий прямо во внеземное ощущение исчезающего времени и пространства. Но какое это имело отношение к дурацкому Глазу? Может, она сходит с ума? Надо бы порасспросить маму, не было ли в их роду умалишенных. Или каких-либо генетических заболеваний, связанных с психическими отклонениями.

Лора, всегда отличавшаяся отменным здоровьем, никогда не задумывалась над своей наследственностью. Сегодня же в свете последних научных открытий стало понятно, что это наиглавнейший источник всех возможных, скрытых и явных проблем индивидуума.

Есть расхотелось – для этого пришлось бы разбить скорлупу яйца, на которой только что моргал живой глаз. И неизвестно, что еще могло выкинуть само яйцо. «Хорошо еще, что я не сделала из него глазунью», – подумала она и тут же ужаснулась самому слову «глазунья» в образовавшемся контексте.

Кажется, в филологии такое называется ономатопоэтикой, всплыло в мозгу обозначение, которое она никогда бы не нашла, если бы искала специально. Говорят, после сильного шока человек может начать говорить на языке, которого никогда не изучал, – это было из той же серии.

В этот момент убежал кофе. Лора подхватила джазвейку и, вылив остатки кофе в чашку, почти залпом выпила обжигающую жидкость. Небо ошпарило, зато голову чуть отпустило.

«Пойду поплаваю, – решила Лора, – это единственное, на что я сейчас способна». Частный клуб – с бассейном, сауной и прекрасным массажистом – находился в десяти минутах ходьбы. Она быстро собрала спортивную сумку и почти бегом выскочила на улицу.

Лора отплавала почти километр и, предвкушая сауну, которая выведет из ее организма остатки алкогольного отравления, перевернулась на спину, решив сделать последнюю стометровку своим любимым стилем – кролем на спине.

Тут-то ГЛАЗ и появился снова.

Лора, не прерывая ритмичных движений, закрыла глаза, но ЭТОТ не исчез, как если бы находился прямо у нее в мозгу. Снова открыла – Глаз повис в воздухе, прямо над ее лбом и двигался вместе с ней.

«Сгинь!» – выкрикнула Лора мысленно.

Глаз только похлопал ресницами.

– Исчезни, – взмолилась она одними гу-бами.

Глаз, сопроводив ее до самого бортика, исчез только тогда, когда она, подтянувшись на руках, вылезла из бассейна.

В сауне Лора оказалась одна. Поддав водички, в которую она предварительно вылила из бутылочки, услужливо заготовленной предусмотрительным сервисом, смесь мяты, ромашки и эвкалипта, Лора сняла купальник и растянулась голая на полотенце. Чуть влажный пахучий жар обжигал и ласкал одновременно. Тело в ответ расслабилось, мышцы радостно распустились, и в спортивном, пребывавшем в постоянном тонусе силуэте проступили черты мягкой женственности. Ноздри ее жадно трепетали, вдыхая горьковатую смесь трав, на гладкой загорелой коже появилась бриллиантовая россыпь пота. Губы невольно растянулись в блаженной улыбке. И в этот момент она вновь узрела свой навязчивый глюк – Глаз осторожно опустился прямо рядом с ней, в нескольких сантиметрах от ее руки.

Лора, скосив глаза, пошевелила пальцами, как бы желая его потрогать. Тогда Глаз, засеменив ресничками, спрыгнул на пол и шустро, как паучок, на тонких ножках перебежал сауну и устроился на лавке напротив, в каком-нибудь метре от нее.

Глюк казался вполне материальным, и Лора неожиданно для себя заговорила вслух.

– Ничего себе, здесь почти девяносто градусов! Тебе не жарко?

– Нет, – отозвался Глаз. – Я не чувствую ни жары, ни холода.

Лора обалдела, она никак не могла понять, откуда исходит голос. У глаза же никак не могло быть речевого аппарата. Да и насчет интеллекта, способного реагировать на человеческий язык, она весьма сомневалась. «Наверное, я разговариваю сама с собой, – решила она, – все происходит в моем собственном мозгу – и видение и диалоги».

– А что ты здесь делаешь? – на всякий случай поинтересовалась она.

– С тобой общаюсь. – Ему нельзя было отказать в логике.

– А может, я не хочу, чтобы на меня, голую, пялился какой-то глаз. Может, ты извращенец? Или глаз извращенца, – поправилась она.

– Во-первых, я женского рода, и твоя нагота меня нисколько не интересует.

– А что же тебя интересует? – полюбопытствовала Лора.

– Твой мозг. Вернее, твоя суть.

– Ага! Это такой довербальный язык, который лингвисты называют ментальным, – произнесла Лора. – Даже не язык, скорее матрица смыслов, способная в долю секунды сгенерировать сложную цепочку логически связанных мыслей, окрашенных определенной эмоцией, – всплыла из глубин ее почти абсолютной памяти информация, полученная на одном из многочисленных семинаров.

– Что-то вроде того, – подтвердил Глаз.

С Лоры катился пот, как если бы открылись сразу все поры. Ей показалось, что у нее вспотел даже мозг. Она взглянула на песочные часы – они, похоже, уже давно оставались в перевернутом положении.

– А это не ты случайно за мной вчера подглядывал? У бассейна? – озвучила Лора проскочившую в ее голове догадку.

– Я, – легко признался Глаз. – Только не подглядывал, а наблюдал. Обозревал. Я уже некоторое время тебя изучаю.

– Зачем?

– Чтобы понять.

– Отлично, только этого мне и не хватало – всевидящего Ока! И чем я это заслужила?

– На самом деле, ничем. Так пересеклись линии.

Лоре показалось, что у нее сейчас лопнет голова. Осмыслить происходящее ей было не под силу.

Вытащившись из раскаленной сауны, она погрузилась в бочку с ледяной водой. Еще. И еще раз. Вынырнув на свет божий, она закуталась в полотенце и разлеглась в приятно затемненной комнате отдыха, на удобном каменном мозаичном лежаке с разогревом. Слух ублажала тихая восточная музыка, а на специальном столике стоял термос с зеленым чаем, настоянном на свежей мяте.

Проклятый глюк исчез. От души отлегло. К Лоре снова вернулись покой и нега. Она прикрыла глаза и задремала.

И привиделось ей нечто очень странное.

Лора оказалась в центре раскручиваемой некой бешеной силой вертушки. Подобные вертушки виртуально конструируют для всяких научно-популярных передач для школьников, пытаясь проиллюстрировать понятие «Большого взрыва». То есть, как оценило ситуацию неспящее сознание, Лора попросту очутилась в эпицентре Big Bang. Больше того, она как бы сама ИМ и была. Ощущение было таким захватывающе острым, наполненным такой радостной силой и первозданной мощью, а главное, таким реальным и естественным, что она на мгновение почувствовала себя НАЧАЛОМ ВСЕГО, той самой точкой, из которой родилась Вселенная. Она пульсировала, взрывалась и изрыгала из себя Вселенную, находясь при этом в абсолютном космическом покое, во времени, когда еще не было ВРЕМЕНИ, в пространстве, которое было НИЧЕМ. Она была бесконечно мала и бесконечно велика. От нее зависело ВСЕ и НИЧЕГО. Масштаб был от МИНУС бесконечности – до ПЛЮС бесконечности.

В следующее мгновение Лора рассыпалась на мириады звезд, солнц и планет. Ее тряхнуло с такой силой, что, казалось, оборвались все внутренности. Она открыла глаза и нашла себя на холодном мозаичном полу, бьющейся в оргазмических конвульсиях, не сравнимых по силе ни с чем, что она испытала в своей жизни до этого момента. Глаз она обнаружила висящим под потолком и внимательно за ней наблюдающим.

– Это была Инициация № 1, – прокомментировал он и запорхал прекрасной бабочкой перед ее изумленным взором.