Читать книгу Исповедь проститутки - Татьяна Николаева - Страница 22

Вернувшись домой, я попросила родителей ни о чём меня не спрашивать и просто оставить в покое. Я лишь сказала, что рассталась с любимым человеком, что мне очень тяжело, и что меньше всего мне сейчас нужны расспросы и выпытывания. Спасибо, домашние меня поняли и обеспечили мне полный покой.

Первые дни я вообще никуда не выходила, никого не хотела видеть. Я сидела в своей комнате, перебирала в памяти воспоминания, и слёзы нескончаемыми потоками лились из моих глаз. Мне было обидно и гадко от того, что со мной так обошлись, что об меня вытерли ноги, втоптали в грязь, ещё и проехались катком для пущей уверенности, чтоб уже не поднялась. Мне было вдвойне обидно и больно, потому что я продолжала любить Виктора. Ничего не могла с собой поделать. Даже сейчас, после всего, что он мне сделал, я с тоской и любовью вспоминала наши ночи, его нежность, наши стоны и вздохи, наш «супер-секс». Какое лицемерие, какая подлость! Спать со мной, терять рассудок от бешеных оргазмов, говорить такие нежные слова, и быть готовым в любой момент отдать меня в руки головорезов, хоть прямо из постели. Я рыдала и проклинала тот день и тот час, когда встретила его.

С ужасом и отвращением я вспоминала последнюю встречу с Игорем в квартире девочек. Я содрогалась всем телом при одном воспоминании о том кошмаре. Синяк на лице потихоньку сходил, мои раны и вывихи понемногу заживали.

Прошло ещё несколько дней. Моё тело почти полностью излечилось, следов насилия практически не осталось. Только душа моя не излечилась, сердце не успокоилось. Мой мозг закипал от возмущения. Боль и стыд постепенно сменились гневом.

За ту неделю, что я провела дома, я много выплакала горьких слёз обиды, и много всего передумала. Неужели я вот так возьму и откажусь от свих первоначальных желаний?! Неужели я просто закончу свой колледж, получу никому не нужный диплом и вернусь домой, как побитая собака – зализывать раны?!

«Конечно, – думала я, – эти сволочи, эти животные в штанах унизили и растоптали меня, как женщину, серьёзно подорвав мою самооценку и веру в себя. Но я не хочу отдавать им победу, не хочу быть поверженной их преимущественной силой и вседозволенностью. Теперь я просто обязана добиться успеха, стать богатой и знаменитой. Я должна подняться над ними всеми! И цена в данном случае не имеет значения!»

И вот тут бы кто-то должен был появиться и сказать: «Остановись, София! Ты выбираешь неверный путь, очень тяжёлый, тернистый, и совсем не обязательно он приведёт тебя к победе. Оставь всё как есть. Твоё счастье ещё ждёт тебя, но не там, не в том иллюзорном мире, куда ты так стремишься. Там всё неискренно, всё ложь и неправда. Твоя цель, путь к ней и победа, в конце концов, опустошат тебя, иссушат твою душу. Остановись. Подумай ещё».

Но, к сожалению, никто не пришёл и ничего такого мне не сказал.

Господи, как мне нужна была сейчас Тома. Как я хотела, чтобы рядом оказалась моя дорогая, моя бесценная Томочка и посоветовала бы мне. В голове моей уже назревало решение, пока только размытое, далёкое. Но мне очень нужен был совет моей Томы. Вот, как она сказала бы, так я и поступила бы. Но её рядом не было.

Зато вскоре произошёл забавный случай – мелкий, незначительный, но решивший мою дальнейшую судьбу.

Роясь как-то в сумочке в поисках помады, я наткнулась… на что бы вы думали? На чёрную визитку с золотыми буквами. Я уже и позабыла давно о ней. И вот сейчас она сама попала мне в руки. Достав её из сумочки, я очень удивилась. Ведь я не встречала её целый месяц, с того самого дня, когда впервые повстречала Вениаминова Михаила Васильевича. Где она могла быть всё это время, и почему я её нашла только теперь? Для меня это оставалось загадкой.

«Ах, Томочка, Томочка, – пронеслось у меня в голове, – мне так нужен был твой совет. Если бы ты наотрез запретила мне это делать, я послушалась бы тебя и порвала бы тотчас эту карточку. Но тебя рядом нет. А если я не сделаю этого прямо сейчас, то потом уже вряд ли решусь».

С замиранием сердца я набрала на телефоне номер с визитной карточки и стала ждать. После нескольких гудков в трубке послышался шум и знакомый мягкий голос ответил:

– Слушаю.