Читать книгу Амазонки - Татьяна Рудольфовна Разепина - Страница 4

Глава 4

Оглавление

Город Нивос стоял на берегу моря, его белые домики с коричневой черепицей постепенно поднимавшиеся от моря к скале, защищавшей город с севера, казались сказочными строениями. Жители с любовью относились к своим домам и содержали их в чистоте. Крепостная стена, выложенная из более твердого камня, окружала город, с другой стороны. Зубцы на ней сделанные с круглым изгибом, придавали узорчатый вид. Будто город обнесен кружевом, хотя стены и считались непреступными. Вход в город закрывали большие ворота, сделанные из дуба и окованные железом с замысловатыми фигурками и завитушками. Завершал эту красочную картинку замок коменданта, стоящий у самой скалы. Вдалеке протекала река, которая водопадом срывалась со скал впадая в море.

Ситим шел через городские ворота, рядом с ним не отступая ни на шаг гордо шагал пес. Высунув язык и презрительно поглядывая на охрану, стоявшую недалеко, он прошествовал за хозяином. Стражники только посмотрели в след этой неразлучной паре. Они часто видели их уходящими под вечер из города, поэтому не стали предупреждать, что ворота скоро закроются. Многие знали, что при живом отце парень остался круглой сиротой. Мать Ситима умерла, когда ему было шесть лет. Отец вскоре женился на другой. Заимев других детей, он стал им не нужен. Мачеха унижала, недокармливала его, но он никому не жаловался. Лишь подобрав щенка и вырастив его, он рассказывал свои обиды этому самому близкому для него существу. Поэтому и имя ему дал соответствующее – Друг. Рядом с щуплым парнишкой пес выглядел просто огромным, его густая длинная шерсть скрывала худобу, пес так же, как и его хозяин часто не доедал, хотя Ситим заботился о нем даже больше чем о себе.

В тот день мачеха превзошла самою себя и Ситим не выдержал. Взяв с собой провизии дня на два, ушел из дома. Вечерело и поэтому он решил переночевать в пещере, которую давно облюбовал и маскировал ее, закрывая ветками. Частенько, чтобы не подвергать злобным нападкам, оставался со своим псом, который не отпускал его одного никуда. Ему шел двадцатый год, был он худощав из-за постоянного недоедания, но жилист и силен. Работа на причале, куда нечасто приходили корабли, доставляющие товары и провизию для города, закалили его. Чтобы прокормиться он брался за любую работу, не брезговал он даже грязной, за которую платили гроши.

Разведя костер и улегшись рядом с псом, Ситим стал мечтать. Никто не кричал, не обижал – была тишина. Всполохи костра отражались в его больших голубых глазах, светлые волосы обрамляли его бледное лицо, на котором застыла загадочная улыбка. Он думал о том, что завтра не вернется в дом отца, уйдет в соседний город и найдет себе работу. Глубокий выдох освободил его от обид, и он успокоился. Постепенно сон взял свое, уткнувшись в теплую шерсть собаки, он уснул. Проснулся Ситим от того, что Друг резко соскочив забился в дальний угол пещеры и громко завыл.

– Что случилось, Друг? Успокойся, ты чего испугался, умница мой.

Обняв его за шею, прижал к себе. Но пес весь дрожал, как вдруг глядя в проем пещеры он грозно зарычал. Парнишка бросился к выходу, но сильная волна воздуха отбросила его назад. Все затряслось, к счастью свод его убежища выдержал, только вход завалило камнями. Пещера погрузилась в кромешную тьму. Ситим подполз к Другу и прижался к нему. Еще долго снаружи грохотало, слышно было как огромные валуны обрушивались с вершины горы. Когда перестало грохотать, из далека послышался надвигающийся шум. Шум был такой сильный, что сердце сжималось от него. На берег надвигалось цунами. Пещера находилась немного выше города и волна не была опасна для двоих друзей, закрытых обломками в пещере, но город, который пострадал от землетрясения, накрыло цунами, спастись оставшимся не было никаких шансов.

Ситим не знал сколько прошло времени, но когда перестало снаружи грохотать, он начал разбирать завал, закрывавший вход. К счастью площадка перед пещерой была небольшая и камней навалило не так много. На освобождение входа ушло почти сутки и только к следующему дню показалась расщелина в завале. Когда солнечные лучи проникли в пещеру и подул ветерок, принесший свежесть в закрытое пространство, он решил присесть отдохнуть. Пес чем мог помогал своему хозяину: брал мелкие камни и относил в глубь пещеры. Язык вывалился из-за рта, ему хотелось пить, но вода кончилась и воздух поступивший в пещеру взбодрил его. Взобравшись на груду камней пес высунул нос наружу и залаял, как бы прося помощи.

– Тише, тише Друг, сейчас отдохну и опять начнем. Ты у меня умный пес, потерпи, скоро выйдем. Пес подошел к хозяину и стал облизывать ему грязное лицо, по которому стекал пот.

– Да, да сейчас выйдем и умоюсь, ты тоже искупаешься, только спустимся к реке, там и попьем. До моря далеко, река ближе.

Он встал, собрав последние силы, начал расширять проем, чтобы можно было выйти наружу. Нестерпимо хотелось пить, поработав еще немного Ситим выполз из пещеры, за ним пролез и Друг. То, что он увидел повергло его в шок. Город, который должен был располагаться в стороне в стороне исчез, виднелись лишь развалины. Река изменила свое русло из-за упавшей скалы и перегородившей ее. Теперь она текла недалеко от пещеры, водопадом стекала по камням, внизу недалеко от моря впадала в старое русло. Море почти вернулось обратно, но кромки берега еще не было видно.

– Пойдем попьем, хорошо река стала рядом, заодно обмоемся.

Водопад стал намного шире, вода падала небольшими струйками. Ситим прямо не раздеваясь бросился в реку и стал наслаждаться такой живительной влагой, подставляя лицо под потоки воды и хватая ее ртом. Друг последовал его примеру. Напившись и обмыв с себя грязь, он стал осматриваться. В противоположной стороне от города должна была находиться Ведьмина гора, но сколько не вглядывался Ситим вдаль, ничего не видел. Он даже глаза протер, но все без толку. «Вот виновник всего всей беды – ведьмак.» – подумал паренек. Незадолго до этого дня, ведьмак хотел пройти в горд, продать свои поделки, которые пользовались спросом у женщин и кое-какие лекарства, травы. На вырученные деньги купить провизию, но стража по приказу коменданта города, не пустила его. Распродав около стен города свой товар и купив, здесь же хлеба, он потрясая руками произнес проклятье коменданту: «Да пусть провалится твой город, и да смоет его волнами в море.» Куда после девался никто не видел. Жил он на Ведьминой горе в доме доставшемуся после смерти матери, считавшейся злой ведьмой, хотя многие тайком обращались к ней за помощью. Никто не беспокоил, все боялись даже в лес ходить, в котором находился его дом. Самого ведьмака никто не боялся, по своей натуре он был добр, но считали, что дух его матери уничтожит всех, кто причинит вред ее любимому сыну. После ухода ее в мир иной, дар ведьмы перешел к сыну, и он продолжил заниматься ее ремеслом. Никогда никому не желал зла, это был единственный раз, когда он послал проклятие и то его слышали только Ситим и еще несколько женщин. Комендант решил проучить его, зато, что тот не дал ему бесплатно фигурку оленя и еще при всех сказал: «Не достоин бесплатного подаяния, ты итак с горожан всю кровушку выпил, дармоед.»

Многие были недовольны управлением в городе, но только один человек не боялся в открытую высказаться – ведьмак. Комендант даже если и захотел его арестовать, то ни один стражник не пошел бы выполнять его приказ. На горе случались провалы, так как она состояла из примеси известковых пород, вымывающихся дождевой водой. Вот в такой провал и провалился один вояка, решивший попугать ведьмака, еле спасли того. С тех пор никто не решался там появляться, даже под угрозой смерти. Стали говорить, что ведьма оставила ловушки защищая своего любимого сына, он лишь, усмехался городским выдумкам и байкам. Ему были выгодны эти слухи, его никто не беспокоил.

«Жалко ведьмака – думал Ситим – Хороший был человек, довели его, как меня мачеха. Даже свою гору не пожалел, все разрушил. Не знал, что в проклятии такая сила. Надо сходить посмотреть, если что похоронить придется. Сегодня не успею, надо в пещеру вход расширить, чтоб не на пузе вползать, поохотиться надо бы. Но скорей всего не успею. Хорошо, что лук и стрелы всегда есть в пещере, завтра поохочусь.» Он принялся снова отбрасывать камни только уже снаружи, но наткнувшись на большой валун, закрывающий половину входа, остановился.

– Как нам его убрать, а Друг? Вот бы ты мог говорить, подсказал мне.

Друг встал со своего места и пошел в сторону леса.

– Ты куда? – удивился Ситим, взглядом следя за ним.

Пес дойдя до молодого до молодого сломленного деревца, взял его в зубы и стал тянуть, и когда оно застревало, тот рычал, упираясь всеми лапами в землю, но не отпуская его.

Ситим понял, подойдя перехватил у собаки деревце и потащил его.

Так с помощью такого необычного рычага, они сдвинули валун, и он падая вниз, увлек за собой еще груду камней образовавшаяся при разборе завала не помешает ему, а на оборот из нее можно сделать лежанки, если их хорошо уложить, а сверху насыпать травы. Так он и сделал. Вечерело, найдя свой котелок в пещере сходил к водопаду, набрал воды, он решил развести костер. Одежда на нем за день почти высохла, но все же была влажной и поэтому нужен был огонь, чтобы согреться.

Усевшись возле разведенного костра, Ситим достал последний каравай хлеба. Посмотрев на него, он разделил на две половины. Пес был большой, с такими собаками ходили на волков, поэтому большую часть он отдал ему. Проголодавшийся за день, Друг за один мах съел этот кусок и попив воды из котелка, улегся у ног хозяина. Уставшие за день они наслаждались отдыхом. Пес прикрыв глаза дремал, иногда тяжело вздыхая. Ситим же сидел на сделанной им лежанке и ел медленно хлеб, запивая его водой. Можно было бы повесить котелок над огнем и заварить травы, запасенные заранее. Но тогда Другу пришлось бы пить ходить к реке, а он не хотел его отпускать от себя даже на мгновение. После пережитых бедствий он боялся оставаться один. «Если с ним что-нибудь случиться я не смогу это пережить. Он заменял ему мать и стал еще ближе за эти дни.» Подбросив в костер толстых палок, улегся обратно на лежанку. Позвал к себе его:

– Друг, иди ко мне. Вдвоем теплее, хотя тебе и так не холодно, но я то мерзну, иди сюда.

Но пес не шелохнулся, навострив уши и негромко рыча уставился на проем.

– Что опять, нет я больше такого не выдержу. Пойдем наружу…– не договорив он замер.

То, что, произошло дальше повергло его в шок. От которого отнялись ноги, перестали слушаться руки, а волосы встали дыбом. В проеме пещеры появился ведьмак, на плече его висела сумка, из которой выступала кровь.

– Чур меня, чур меня, сгинь нежить. Прочь от меня, не надо меня трогать. Ты же умер, а я еще жить хочу, не тронь меня, прочь от меня, прочь. – он стал пятиться назад, но вдруг пес завилял хвостом и подойдя к ведьмаку лизнул ему руку.

– Ты, что сдурел, почему я должен умереть. Да и мертвецы, не ходят на огонь.

– Но твое жилище и гора разлетелись после встряски. Здесь так трясло, что даже меня чуть не похоронило в пещере, а тебя и подавно там засыпало.

– Да я ходил в соседний город мне надо было попасть к судье, чтобы найти управу на коменданта. Там тоже трясло так, что пол города в руины превратилась. Туда на попутных лошадях с караваном торговцев быстро добрался, а вот обратно пришлось долго добираться. В сторону Нивоса никто не хотел ехать. Добрался увидел, что с горой стало. Не знал куда податься, увидел огонек решил на него идти, думаю добрый человек не прогонит, злого сам прогоню. Вижу ты, думаю сирота не прогонит ночью одинокого путника, завтра в город пойду…

– Нет больше города. – перебил его пришедший в себя Ситим.

– Как нет?

– Смыло его водой, ты же сам этого пожелал.

– Когда я такое пожелал? Что-то не припомню.

– Когда тебя в город не пустили.

– Ты, что, я просто со злости сказал, не думал о таком совпадении. Как же теперь быть? Уходить надо от сюда.

– Куда, сейчас везде наверно разрушения, кому мы нужны? Корабли в порту стояли, не успели в море уйти, значит и они погибли. Другие если и придут, Кому они будут нужны в разрушенном городе. Посмотрят и уйдут обратно.

– Ты прав, потом решим, что делать дальше. Сейчас перекусим, голодному плохо думается. Подкинь в костер, у меня мясо есть поджарим, кабан по дороге раненый попался, пришлось добить. Что смог снял, остальное птицы доклюют. Только хлеба осталось немного и соли нет.

– Соль у меня есть. В прошлый раз разгружали мешки с солью, ей и рассчитались. Домой не понес, думал отсыплю, остальное отнесу, не успел.

Ситим стал наблюдать как ведьмак разделывает мясо, нанизывает его на стрелы и очень умело располагает над костром. Еще внимательней за ним наблюдал Друг, он следил за каждым его движением, но гордость не позволяла ему просить и лишь капающие слюни выдавали его. Ведьмак взглянув на него, улыбнулся и кинул ему кусок мяса. Пес налету поймал его и урча начал есть.

– Как тебе удалось спастись?

– Да я здесь часто ночую, вот и в ту ночь мы с Другом, решили ночевать остаться в пещере, что нас и спасло, а ты меня чуть до смерти не довел. Я так испугался, что думал сейчас с матерью встречусь, если бы не Друг… Почему тебя он не тронул, сначала зарычал, а потом давай руки лизать, хотя он не каждого подпустит ко мне. Ты заговоренный?

– Не знаю, меня все собаки любят, редкая гавкнет, и та после ластится. Мать говорила, что отец у меня был такой-же и оберег мне оставил, я его не снимая ношу.

– Отец-то где твой, помер что ли?

– Не знаю. Он у меня кочевой был, на одном месте не жил. Мать как узнала, что под сердцем носит дитя, так и осела здесь. Отец же ушел, сказав ей, что если он останется жить с ней, то подвергнет опасности и ее, и дитя, которое родиться. С той поры он не появлялся. Мать знала много о травах и как делать лекарства из них, стала людей лечить. Часто пользовалась заговорами, а один раз отказалась лечить доносчика, он все про нее всякие гадости говорил. Да еще вслед ему добавила: «Как такого земля носит, не место тебе среди людей.» А он взял и помер на следующий день, многие тогда с облегчением вздохнули, но его жена долго кричала на мать, что та ведьма. Один скажет другой подхватит, с той поры и пошло – ведьма. Вот и ты решил – наслал ведьмак беду. Своей головой то не подумал, как я смог такое сотворить, да еще на свой дом.

– Да думал, ты свои силы не рассчитал, разбушевался. Хотел завтра идти искать тебя под обломками, чтоб похоронить по- человечески.

– С ума сошел, там даже обломков не видно, но что-то внизу, под водой виднеется, только я не смог близко подойти, какая-то сила не пускает ближе подобраться. А ты здесь хорошо устроился. Все необходимое есть.

– Эту пещеру я давно присмотрел и все что мог потихоньку сюда приносил, котелок вон унес, так мачеха долго искала. Не найдя так отлупила – день отлеживался. Но все равно так и не признался, он им уже не нужен стал, они другой заимели. Пить хочешь, я сбегаю к реке. Она сейчас очень близко от пещеры.

– Слышу, что шумит. После встряски что ли река русло поменяла?

– Ну там видно скала обвалилась. Мы с Другом, еще не ходили в город. Сегодня только утром выбрались из пещеры, завал разбирали.

– Ты видимо в рубашке родился, раз остался жив, а может и дух твоей матери тебя хранит. Ну сбегай тогда водички, на костер котелок повесим и травы заварим, у тебя вон сколько собрано, а у меня кое-что вкусненькое есть.

Ситим побежал, за ним виляя хвостом отправился и пес. Вернувшись обратно он увидел, как ведьмак смешивает его травы.

Ты молодец, знаешь толк в растениях. Ничего лишнего не сорвал и высушил правильно. Давай подвешивай котелок над огнем, закипит заварим. Кстати меня Ханом зовут, а тебя?

– Ситим, люди тебя все ведьмаком звали, я думал это имя твое.

– Тебя- сироткой или горемыкой, поэтому я тоже не знал твоего имени.

– И еще мачеха звала меня дармоедом. Хотя ничего плохого в жизни ни я ни моя собака ей не сделали и делать все по дому старался.

– Ладно ешь пока мясо, уже готово, давай соли, посолим.

Наевшись досыта мяса, Хан достал из-за пазухи завернутые в холщевую тряпицу два крупных красных комочка. Один сунул себе в рот, а второй дал Ситиму и стал запивать из кружки горячим заваренным настоем трав. Парнишка долго не решался сунуть этот камень в рот, но видя, как ведьмак причмокивает и улыбаясь смотрит на него, он решился и тоже положить себе в рот. Такую вкусность он еще в жизни не пробовал. Ведьмак подмигнул ему.

– Ну как?

– Это что? Я такое не пробовал никогда.

– Это мед с сушеными ягодами, смешанный еще с чем-то. Мне одна старушка, все время дает, когда я к ней заезжаю. Когда-то я вылечил ее сына и в благодарность она меня угощает. Никогда не отпустит без подарка. Запивай горячим настоем, еще вкуснее будет.

Ситиму давно не было так хорошо и спокойно, как сейчас, в пещере стало тепло от костра дым уходил через отверстие, проделанное сбоку в своде потолка, пахло жаренным мясом, которым он наелся досыта и настой трав успокоил его. Глаза начали смыкаться.

– Где мне можно, прилечь? Не выгонишь надеюсь наружу.

– Ложись, ложись, мы тут лежанку устроили, всем места хватит, а посредине ляжет Друг, он теплый, нас согреет.

– Да давай укладываться, только я с краю. О добрая у вас лежанка. Но завтра придумаем что-нибудь получше.

Лежанка действительно была широкая, хоть из камней, но толстый слой травы делал ее мягкой и боле-менее теплой. Друг лег между людьми, согревая их своим теплом. Все заснули, лишь пес нет-нет да вздыхал во сне и дрыгал лапами.

Утром все проснулись от грохота. Соскочив с лежанки и выбежав наружу, поняли, что это грозовые раскаты. Небо было затянуто темными тучами, дождь лил одной не просветной

– Тьфу ты, опять день насмарку.

– Не плюй на землю, она наша кормилица без нее мы никто. – Строго сказал ведьмак

– Да я так, не на нее.

– И так не надо. Меня матушка за это по губам один раз нашлепала, все больше не плюю и другим не даю плевать. Давай лучше две лежанки сделаем из одной, но сначала подкрепимся. Что у нас здесь осталось?

– У меня немного хлеба, кусочек не большой.

– Мясо еще запеченное, я вчера под костром ямку вырыл, завернул в листочки и оставил, сейчас само-то, готовое и теплое, а собаке твоей сырое дадим, оно ей полезнее.

– Оно не пропало?

– Да нет, вчера еще засолил, твоей солью.

– Да, что моей, теперь нашей, куда я без тебя, куда ты туда и я.

– Уже не боишься меня, а то вдруг съем. – ведьмак звонко рассмеялся.

Ситим замер, какой у него звонкий смех, словно колокольчик.

– Что испугался?

– Нет, нет, просто так же смеялась моя мама. Я хорошо помню. Засмеется звонко, а в глазах словно солнечные зайчики прыгают. Никогда не смеялась злобно, никого не обижала, как ты.

– Ладно не грусти, дождь пройдет, сходим сначала в город, а потом на мою гору. Что-то там не ладно. Не может она сама по себе взорваться. Порох у меня конечно был, но совсем мало. От такого количества не то что гора, дом не взорвался бы. Да и чудно, что за сила такая, не пускает к морю спуститься.

– Тебе не страшно?

– Нет, конечно берет небольшая оторопь, но любопытство сильнее. Давай есть. Все готово. Вон Друг уже доедает, а мы еще и не начинали. Скоро дождь закончится. Надо сходить сегодня, а то завтра опять нагрянет.

– Вот ты откуда знаешь, что завтра опять пойдет, а еще не ведьмак говоришь.

Ведьмак уплетая мясо, хитро щурился и усмехался сквозь бороду, смотря на парнишку, который пытался не отставать от него.

– Да я, брат за природой наблюдаю. В лесу живу, то есть жил. Ты внимание не обращаешь, а вот в это время года дождь начнется то недолго пройдет, а если гроза, то дня два – три, и все. И еще, после грозы не стало свежо, осталась духота – начнет опять поливать, или ночью, или на утро.

– Умный ты, все знаешь, оказывается.

– Много, немного, но стараюсь все запомнить и всему научиться. – сделав все дела, Хан предложил:

– Давай собирайся, пошли сходим в город. видишь солнце выглянуло, надо успеть, чтоб под дождь не попасть, к вечеру пойдет.

Отойдя от пещеры, на приличное расстояние, они увидели каменную насыпь. С трудом перебравшись через нее, попали на дорогу, ведущую в город. Хотя дорогой назвать, то что осталось, было трудно. Дождь смыл грязь, принесенную морем, но само покрытие, состоящее из булыжников местами размыло. Везде валялись вырванные с корнями деревья и камни, обвалившиеся с гор, преграждали иногда дорогу. Но пес выбирал самый безопасный путь и двое мужчин шли за ним. Наконец-то дойдя до городских ворот, они остановились. Ворота стояли на месте поддерживаемые столбами, а вот стены вокруг их не было. Подальше от беды ворота не стали открывать и прошли через пролом. Везде валялся мусор, перевернутые телеги, домашняя утварь. Ведьмак увидел лопату и взял ее.

– Не бери, вдруг хозяин найдется, обвинят в воровстве. – тихо прошептал Ситим.

– Не обвинят, никого в живых видимо нет, а вот трупы придется нам закапать. Прямо здесь и закопаем, среди развалин. Никто город восстанавливать не будет, но если не убрать мертвяков, начнут разлагаться и придет болезнь, животные и птицы разнесут ее по округе. Нельзя такое допустить, начнем. Я копаю, ты притаскиваешь, сверху камнями надо обложить, чтоб звери не добрались.

– Я боюсь мертвяков, вдруг заберут мою душу.

– Не бойся, со мной не тронут, или забыл, кто я? – улыбнулся Хан, от его спокойствия на душе у парнишки полегчало, страх отступил. «Действительно, со мной ведьмак, кто меня может забрать, его все боятся.» – подумал он.

Они начали, где-то рыли ямы и в них закапывали, где-то просто засыпали землей и облаживали камнями. Когда большая часть была захоронена, Хан остановился:

– На сегодня довольно, надо спешить, часа через два дождь пойдет, а нам надо еще еду найти или добыть. Лук твой зря не взяли, кого-нибудь да подстрелили бы.

– Там у развален пекарни, я видел мешки с мукой раскиданы, видно на подводе привезли и не разгрузили. Можно набрать немного, хоть мокрая, но еще не пропала. Лепешки слепить можно. Сходим?

– Давай сходим, ложки, чашки, миски подбирай, все пригодиться. Ведь даже твоему псу нужна отдельная…

Он недоговорил, услышав протяжный, громкий, словно стон звук. Друг повернулся и зарычал. Из-за кустов появилась…корова. Она быстро бежала к людям и толи мычала, толи кричала. Добежав до Хана, остановилась уткнувшись ему в живот.

– Ты откуда здесь, напугала вон парнишку, стоит побледнел. Видимо сорвалась с привязи и убежала в горы, когда трясло. Животные они чувствуют беду, вымя то расперло, не доенная столько дней. Ситим быстро найди какую-нибудь посуду и придержи ее за рога.

Найдя широкий таз, он подал, взяв корову за рога, стал наблюдать.

Первые струйки, ведьмак выдоил на пол, остальное молоко в таз. Корова тихо подрыгивала ногами, но стояла. Ситим видя, что корова стоит, отошел. Вернулся вскоре, но с поклажей – большим мешком.

Ведьмак, доя корову, разговаривал с ней как с человеком:

– Милая, как ты столько дней терпела? Стой моя хорошая, стой. – он еще что-то бормотал и в конце она успокоилась, облегченно вздохнув.

– Ты, ведьмак, даже доить умеешь?

– В, жизни все пришлось испытать и всему научиться. Да и не зови меня ведьмак, мне приятно, когда по имени зовут. Это комендант начал так меня называть, в крайнем случае лучше лекарь. Ну псина хочешь молока? Иди полакай.

– Мне можно?

– Можно, только оно перегоревшее, завтра будет лучше.

– Мы, что ее с собой заберем?

– Конечно, не оставлять же ее здесь, волки съедят. Найди веревку, уведем и привяжем ее у себя. Там недалеко от пещеры, я видел лужайку хорошую с раскидистым деревом, первое время от дождя ей укрыться. Давай поторапливайся, берегом пройтись надо. Крабы из моря выйти должны, они мертвых далеко чуют, может поживимся. Пошли, давай веревку, корову я поведу, а то она твоего Друга боится, еще лягнет. Сумку тоже давай, мешок ты сможешь унести?

– Смогу, только вместе не получится идти. Как мост пройдем, там крутой спуск с дороги, с коровой не спуститься. Давай с Другом, схожу, а ты с ней иди к пещере. Только поклажу заберешь с собой, мне с ней крабов не наловить.

Пройдя мост Ситим сбросил с плеч мешок и побежал к морю, за ним последовал неизменный помощник. Хан подняв мешок, даже присел. «Такую тяжесть нес один и даже не жаловался, видно силен, хоть на вид не скажешь.» – подумал он.

– Мне такую тяжесть долго придется переть. Ну, что коровка поможешь? – обратился к корове, как будто она понимала его. Привязав ей мешок и сумку на хребет, отправился в путь. Найдя более пологий склон, они начали подниматься. Осторожно ступая по тропинке, корова медленно передвигалась, неуверенно ставя ноги на узкой тропе. Хан не торопил и сильно не тянул ее за веревку, как сзади послышался возглас парнишки:

– Вот это придумал. А, до меня бы не дошло, так сделать. – он догнал их уже почти на верху, но был без рубахи, держащим, что-то на плечах.

– Где рубаха? Сняли что ли?

– Да я, рубаху завязал и крабов туда наложил и черепаху небольшую.

– Молодец, иди разводи костер, а я пока пристрою корову. Ты что не сказал, что мешок тяжелый.

– Да, привык уже. В порту мешки бывают тяжелее, то есть были, а не можешь поднять уходи, других наймут. Вот и приходилось хочешь, не хочешь, поднимай и тащи. Вон дождь начался, поторопись.

Пес уже по знакомой тропинке побежал к пещере, за ним поднялся и Ситим. Пока Хан привязывал под деревом корову, дождь разошелся, начало греметь. Дерево было очень старое, разросшиеся ветки плотно прилегали друг к другу, делая крону практически непромокаемой. От усталости корова сразу легла на сухое, пока что, место.

– Вот и ладненько, вот и хорошо. Сколько настрадалась, лежи отдыхай. Позже приду еще подою.

В проеме пещеры были видны всполохи костра. Ситим, как заправский хозяин, уже доставал сваренного краба из котелка с кипящей водой, висящего над ним. Пришел Хан тяжело дыша, через плечо висела сумка, а мешок он нес положив на оба плеча.

Амазонки

Подняться наверх