Читать книгу Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера - Терни Дафф - Страница 7

Часть первая
Глава 3

Оглавление

Февраль 1994 года

Я вижу один свободный стул. Конференц-комната «А» находится во внутренней части здания, поэтому здесь нет окон. Семь женщин и двое мужчин, все примерно моего возраста, уже сидят вокруг глянцевого овального стола на комфортабельных черных стульях. Все женщины выглядят привлекательно и пребывают в полной боеготовности. Перед большинством на столе лежат открытые блокноты и ручки со снятыми колпачками. Двое мужчин в комнате кажутся чуть более расслабленными. Они одеты точно так же, как и я: дешевый костюм и галстук. Я занимаю свободный стул и поднимаю глаза на Стефани. Улыбка, которую я помню по собеседованию, больше не появляется на ее лице. Вид у нее суровый, почти злой. Она ждет, пока в комнате установится тишина. И это вынуждает двух других парней сесть прямее и сконцентрироваться на нашем боссе. «Добро пожаловать в отдел услуг для частных клиентов», – говорит она. Мой дядя сказал, что именно этот отдел по сути своей наиболее близок к продажам из тех, куда я могу сейчас попасть. Здешние брокеры управляют огромными состояниями частных лиц, а не организаций. Они – розничные брокеры, но их клиенты не соседи и не знакомые. Они управляют деньгами только тех людей, чье состояние больше десяти-двадцати миллионов долларов. «Я знаю, что некоторые из вас уже работают в «Морган Стенли» пару недель, а остальные, – и тут она посмотрела прямо на меня, – начинают только сегодня».

Она начинает ходить по комнате. «Моя работа – привить вам навыки и научить быть лучшими ассистентами по продажам на планете. – Она останавливается на минуту и вдруг смеется. – Также среди моих обязанностей – следить, чтобы вы не плакали». Она опять хохочет. Я осматриваюсь, но никто больше не смеется. Она снова становится серьезной, как будто у нее есть кнопка включения-выключения смеха, и продолжает медленное движение вокруг нас.

«Знаете ли вы, как долго я работаю в этой фирме? – спрашивает она. Она в упор смотрит на одного из ребят. – Двадцать лет. Хотите знать, почему я работаю здесь на протяжении двадцати лет? И я скажу вам… потому что есть «Морган Стенли» и есть все остальные». Она говорит словами Генри Моргана или Гарри Стенли: «Из «Морган Стенли» можно уйти только один раз».

Она выдерживает паузу, чтобы все смогли усвоить ее слова. Я замечаю, что некоторые женщины записывают их в блокнот. Про себя я думаю, что мне здесь не место. Я хочу быть в торговом зале, который выглядит скорее как компания парней, которые неплохо проводят время. А тут все серьезно. Стефани снова начинает ходить по комнате. У меня возникает ощущение, что я нахожусь в какой-то зловещей игре типа «Утка, утка, утка… Гусь».[20] «Большинство из вас будут «плавающими» сотрудниками, – говорит она, делает несколько шагов, затем останавливается и встает ровно за мной. – Прошлый набор стажерской программы МВА был самым многочисленным за всю историю, и его выпускники скоро начнут искать себе новых ассистентов по продажам. Кто-то из вас получит работу, а остальным придется уйти. – Мне кажется, что она может ударить меня по голове в любой момент. – Поэтому, пока вы здесь еще не закрепились, вы должны доказать свою ценность этим брокерам. Именно они будут решать, нужны ли вы им в качестве ассистентов или нет».

В следующие пять минут Стефани рассказывает, что нам нужно сдать два экзамена (серии 7 и 63[21]), научиться пользоваться телефонами и компьютерами, «читать» результаты исследований, а также познакомиться с работниками почтовой комнаты[22] и бэк-офиса.[23] Я стараюсь «впитать» в себя все, что она говорит, но роль губки мне не слишком удается. Я смотрю на двух других ребят: они кажутся уверенными в себе, даже высокомерными. По их виду не скажешь, что они ощущают что-то подобное. Мысль, что эта работа мне не подходит, потихоньку гложет меня.

Теперь наша очередь представиться. И по мере того, как каждый из моих новых коллег рассказывает о себе, наше общение все больше напоминает телепередачу «Кто есть кто» среди самых талантливых и одаренных; их университеты – из первой десятки рейтинга «Принстонского обозрения».[24] Они упоминают и Дьюк, и Стэнфорд, и Гарвард. Меня никогда не смущало то, где я учился. Я люблю Университет Огайо и считаю его лучшим в мире. Но, когда я говорю: «Меня зовут Терни Дафф, я из Кеннебунка, штат Мэн, учился в Университете Огайо», парень на другом конце стола, который учился в Университете Виргинии, выкрикивает: «Бакайс!»[25]

«В Университете Огайо, а не Университете штата Огайо»,[26] – говорю я.

«Это как бы Майами штата Огайо», – вставляет реплику кто-то еще, но он также ошибается.

«Вообще-то, Афины, – говорю я. – Бобкэтс? Зеленые и белые?[27] Слышали?»

Все смотрят на меня со смущением. Теперь мне кажется, что я сижу на допросе в полицейском отделении, и лампа светит прямо на меня. Я надеюсь спасти ситуацию во второй части этого представления, когда мы все рассказываем о себе что-нибудь интересное. Я говорю, что люблю писать. Надеюсь, что мои коллеги отнесутся к этому, по крайней мере, с таким же интересом, как к достижениям остальных: вхождению в число лучших студентов университета по итогам года, обладанию любимым домашним животным, а также истории жополиза из Вирджинии, который рассказал Стефани, что он на досуге торгует акциями, используя свой собственный счет. Но никакой реакции не последовало, мои слова были явно неуместны. Я чувствую, как у меня на лбу собирается пот. Стефани улыбается, но я не понимаю, сочувствует она или наслаждается этой некомфортной для меня ситуацией.

«Пойдемте, – говорит она, поворачиваясь к двери, чтобы проводить нас. – Давайте я вам покажу, где столовая». Я пристраиваюсь в конце группы рядом с девушкой из Университета Дьюка.

«Что такое «плавающий» работник?» – шепчу я ей.

Офис – шириной с городской квартал и длиной с футбольное поле. Все брокеры и ассистенты сидят в открытом пространстве. Рабочие столы сгруппированы в кластеры, по шесть в каждом, и они занимают целый этаж. Все столы похожи друг на друга, на каждом – компьютерный монитор, телефон, ячейки для писем и клавиатура, а также семейные фотографии, интересные цитаты и разные сувениры. На этаже постоянно находятся от двухсот до трехсот человек. По большей части это мужчины тридцати-сорока лет и девушки около двадцати. По периметру этажа расположены кабинеты, в которых сидят работники в возрасте лет пятидесяти с очень серьезными выражениями на лицах.

«Плавающие» работники, как я узнал, приходят в офис каждый день и помогают любой группе, которой по какой-либо причине не хватает ассистента. Приходя в офис, мы даем знать об этом Стефани, и она распределяет среди нас работу на день. Это всего лишь немногим лучше, чем быть временным сотрудником. Идея в том, что спустя какое-то время ты понравишься брокеру или группе брокеров, и они попросят, чтобы тебя прикрепили как постоянного работника.

В свой второй день я получаю задание отправить 18 страниц с ценами на облигации по факсу одному из клиентов брокера, что я и делаю. Но клиент звонит моему брокеру и говорит, что он ничего не получил. Я отправляю их еще раз. В этот раз он перезванивает и говорит, что получил 36 пустых страниц по факсу. Я просто положил их не той стороной. Брокер не разговаривал со мной до конца дня. Спустя несколько дней я сижу на телефоне, отвечая на звонки для другой группы. Система работает так: телефон звонит, я поднимаю трубку. Затем я записываю информацию, которая поступает из торгового зала, встаю и выкрикиваю ее двум брокерам и трем ассистентам, которые сидят за мной. Технология чуть более современная, чем коммуникация с помощью двух консервных банок, соединенных проволокой, но на дворе – 1994 год, и так уж это работает. В первый раз, когда звонит телефон, я снимаю трубку, и голос на другом конце начинает что-то тараторить. Я стараюсь записать это настолько быстро, насколько могу. Но так же стремительно мой собеседник вешает трубку. Я смотрю на лист бумаги. На нем написано: писатель Грейс устроит нам пир. И что мне с этим делать? Мне становится плохо. Все брокеры и ассистенты уставились на меня; а я делаю вид, что все еще что-то пишу, чтобы не смотреть на них. Но я понимаю, что рано или поздно мне надо будет что-то им сказать, поэтому я встаю, держа в руках лист бумаги, как будто собираюсь читать стихи. «Писатель Грейс, – говорю я со всем мужеством, которое мне удалось в себе найти, – устроит нам пир». Воцаряется коллективная пауза. Затем следует взрыв хохота. Я стараюсь посмеяться вместе со всеми, но мое лицо горит, и я знаю, что оно красное, как знак «Стоп». Наконец главный ассистент подходит к моему столу.

«Думаю, они сказали: председатель ФРС настроен на мир, – говорит она, стараясь сохранить серьезное лицо. – Но я могу ошибаться».

Мои дни, недели, а потом и месяцы в качестве «плавающего» работника очень напоминают подборку из романтических комедий, в которых главный герой ходит на неудачные свидания одно за другим. Сначала был сумасшедший брокер, который матерится без повода; потом – команда брокеров, которые хотят видеть в качестве своего ассистента горячую телочку, а не парня; брокеры-латиноамериканцы, чьи клиенты не говорят на английском; женщина-брокер, которая ненавидит меня, как и вообще всех мужиков; брокер, который разводится и поэтому плачет весь день (он пытается позвать меня на ужин, чтобы поговорить о его бывшей жене); брокер, который не разговаривает со мной и шепчет все в трубку, потому что думает, что я могу быть русским шпионом, который пытается выведать секретную информацию; брокер, с которым мне бы хотелось работать, но у него уже есть два ассистента. Все, чего мне хочется, – найти свою команду, но дни проходят, и создается впечатление, что я ее никогда не найду.

С проблемами на работе было бы легче справиться, если бы на остальных фронтах моей жизни все было спокойно. Но нет. Нью-Йорк еще остается большой загадкой для меня. Например, Западный Бродвей – это не западная часть Бродвея. «Пиццерией Знаменитого Рэя» владеет вовсе не Рэй. Загадочным образом у водителей такси и ребят из доставки еды не бывает с собой сдачи каждый раз, когда все, что у меня есть, – двадцатидолларовая купюра. Парень без ног, сидящий около моей станции метро, должен был бы использовать те 20 долларов, которые я ему подал, на новую пару ботинок для баскетбола, потому что он в него играет в нашем же квартале. Зонтики, которые продают по два бакса, когда светит солнце, стоят уже десять, когда на улице начинается дождь. Даже детские садики могут быть престижными или непрестижными. Тут принято говорить «Счастливых праздников!», а не «С Рождеством!» Консьерж не оценит коробку леденцов в качестве чаевых в конце года. На «Канале 35» поздно вечером показывают очень пикантные передачи. Девочки, которые спрашивают у меня, не хочу ли я сходить на «свидание» в Мясоразделочный квартал,[28] могут оказаться вовсе не девочками. Водителям автобуса наплевать, если ты зашел не в тот автобус. Бары открыты до четырех утра. А Двадцать третья улица находится не в Даунтауне.

Спустя какое-то время, к декабрю 1994 года, обстоятельства наконец начинают складываться удачным для меня образом. Сначала Стефани вызывает меня в конференц-комнату. Я ни во что не вляпался, но все равно немного переживаю. Да и все немного переживают, когда приходит время выплаты бонусов. Вне зависимости от того, в какой ты фирме работаешь – солидной, со столетней историей, или же в паевом инвестиционном фонде, которого завтра может и не быть, – одна и та же сцена разыгрывается бесчисленное количество раз на Уолл-стрит. Называют твое имя, и весь офис смотрит, как ты направляешься в комнату, чтобы услышать свой приговор. Эта прогулка – нечто среднее между ощущениями невесты, идущей к алтарю, и сильного претендента на титул, выходящего на ринг. Ожидания и страх буквально кипят у тебя в крови. В пустой конференц-комнате твой босс (или боссы) сидит, как правило, с каменным лицом. В этот день они надевают свои лучшие костюмы, неизменно мрачные и консервативные. Несмотря на то что наступает Рождество, то есть праздничное время, они делают вид, что ничего праздничного в том, что скоро произойдет, нет.

Стефани говорит, что фирма дает мне бонус в две тысячи долларов и спрашивает, доволен ли я. Я пытаюсь улыбнуться, но неожиданно мне становится трудно контролировать дыхание. Кажется, все эмоции захлестнули меня разом. Две тонны баксов – это огромная сумма для меня. Я трясу головой в попытке выдавить из себя «спасибо». Видимо, Стефани кажется, что я пытаюсь ответить «нет» на ее вопрос, и она говорит: «Тогда как насчет трех?», и остатки воздуха покидают мои легкие. Вспоминая прошлое, я думаю, что мог бы получить и все десять тысяч, если бы совсем перестал дышать. Позже в тот же самый день мы с остальными «плавающими» работниками разговаривали в почтовой комнате. Когда мы начали сравнивать размеры наших бонусов, я понял, что только мне досталась дополнительная тысяча. И с тех пор я решил пожимать плечами при любом упоминании размера моего бонуса.

Спустя несколько месяцев у меня случился новый прорыв. Стефани позвала меня в свой кабинет. Когда я вошел, я увидел, что два брокера, Энди и Джош, с которыми я работал последние пару недель, уже сидят там. У Энди – красное лицо и очки с толстыми линзами. Он никогда не упустит случая упомянуть, что у него много денег.

«Эй, Энди, как тебе игра Никсов вчера?»

«Да неплохо, только перед ней я попросил своего водителя остановиться около моей квартиры на Парк-авеню, и только затем я поехал в Гарден[29]», – скажет он.

У Джоша кожа оливкового цвета и примерно такие же очки. Можно сказать, он чересчур мил для Уолл-стрит. Энди пользуется джентльменством Джоша. Но вместе они – золотые мальчики фирмы. Они получают лучших клиентов, лучшие заказы и все ресурсы, которые им нужны. «Мы бы хотели предложить Терни позицию в нашей команде», – Энди говорит Стефани.

Где-то в середине 1990-х годов отделы разных фирм, такие как отдел услуг для частных лиц в «Морган Стенли», пережили решающий поворот в своем подходе к получению прибыли. Раньше эти брокеры помогали клиентам в торговле и получали прибыль за счет комиссий. Новая модель – собрать «активы под управлением» и использовать вес 10-миллионных, 20-миллионных или даже 100-миллионных инвестиций в долларах, выставляя счет за управление активами. Несмотря на то что сделки для частных клиентов все еще составляют значительную часть бизнеса, именно в области управления активами крутятся серьезные суммы. Энди и Джош хотят сосредоточиться на поиске все больших объемов капитала, чтобы получать свои менеджерские проценты. Но им все равно нужен кто-то, кто будет сидеть в офисе и осуществлять сделки для клиентов. На самом деле это скорее предложение Энди. Именно он – вожак в этой команде, главарь, и он видит во мне потенциал стать его протеже. Когда он говорит, что они хотят предложить мне позицию, мой пульс учащается. Я вспоминаю о своем первом собеседовании и о торговом зале в «Братьях Леман». И хотя это не совсем то же самое, я буду торговать.

Но, возможно, для меня еще важнее, что постоянная позиция подразумевает увеличение дохода. Пятьдесят тысяч. Практически в два раза больше той суммы, что я получал в качестве «плавающего» работника. Это та сумма, которая может изменить жизнь. Мне больше не потребуется занимать деньги у моего соседа Джейми по четвергам каждые две недели, чтобы купить билет для проезда на метро и добраться до работы. Не исключено, что я даже смогу ездить на такси. Какая роскошь! Спать на двадцать минут дольше, никогда не беспокоиться об остановке поездов, не стоять весь путь на работу, никто не будет наступать мне на ноги. Возможно, на выходных я куплю новый костюм у «Братьев Брукс».[30] А в понедельник я буду держать в руках «Доктор Пеппер»[31] и «Уолл-стрит Джорнэл», который куплю в газетном киоске. Скажу таксисту адрес офиса и сяду на заднее сиденье, чтобы наслаждаться поездкой. Я чувствую, что моя карьера состоялась.

Мой стол, как я могу его теперь называть, стоит рядом со столом Энди. Все наши рабочие места сгруппированы вместе, включая столы Гейла и Мишель, двух других ассистентов. У Гейл, матери двоих детей, пушистые каштановые волосы, розовые щеки, она знает, как делать свою работу, а еще она знает все сплетни. Она в фирме уже много лет. Мишель – моего возраста и очень привлекательна (хотя тщательно старается это скрыть, надевая старомодную одежду и очки с толстыми стеклами). Еще она пугающе умна и является самым скрупулезным человеком, которого я когда-либо встречал. Я уверен, что с обеими найду общий язык. Джош и Энди, кажется, обрадованы тем, что я присоединился к их команде и очень милы со мной. А потом звенит звонок к открытию.

Энди начинает быстро говорить мне цифры. «ITG, я купил пятьдесят по одной второй, двадцать пять по пять восьмых и двадцать пять по три четвертых, мне нужен средний показатель», – говорит он. А я даже ручку взять не успел. Что? Он понимает, что я в затруднении, поэтому повторяет те же цифры, но теперь еще быстрее. Мишель, которая краем глаза наблюдает за этой сценой, начинает что-то записывать на листке бумаги. Я все еще стараюсь вспомнить, что сказал Энди, когда Мишель передает мне листок. На нем идеальным почерком написано: «50 тысяч по 1/2, 25 тысяч по 5/8 и 25 тысяч по 3/4». И я до сих пор не могу понять, что с этим делать. Я начинаю умножать 50 тысяч на 0,5, а затем – 25 тысяч на 0,75, но не понимаю, что такое 5/8. Я начинаю делить 5 на 8, чтобы получить десятичную дробь. Энди кричит: «Мне нужно мое среднее значение, прямо сейчас». Пока я занимаюсь подсчетами, Мишель передает мне листок с написанным на нем ответом.

В ту ночь я обдумывал, каково было бы поехать в Кеннебунк и попробовать устроиться тренером футбольной команды университета. Мысль не очень приятная, но вариант надежный. Я не собираюсь сдаваться. Я ни разу в своей жизни не сдавался. По крайней мере, в том, чем мне нравилось заниматься. Может быть, именно мысль об университете в Кеннебунке натолкнула меня на идею. Я составляю шпаргалку из дробей и десятичных знаков, которую на следующее утро хочу наклеить на свой стол в офисе. Забавно. В школе я думал, что дроби бессмысленны, а теперь они – чуть ли не самое главное в моей жизни. Если бы я знал, что мне предстоит здесь работать, я бы больше внимания уделял математике.

Это приходит не сразу, но с каждым днем я считаю все лучше и спустя шесть месяцев могу выкрикнуть Джошу и Энди среднее значение, даже не подглядывая в свою шпаргалку. Я работаю так же быстро, как и другие ассистенты, – за исключением, пожалуй, Мишель.

К 1995-му, моему второму году в «Морган Стенли», в бизнесе происходит критическое изменение. Теперь у каждого, у кого есть компьютер, есть и доступ к Интернету, и он приносит с собой как новые возможности, так и страхи. Мир вокруг нас начинает набирать скорость; торговые операции, которые раньше требовали пять дней, теперь занимают три. Большим плюсом является то, что распространение технологий и электронной почты расширяет поле деятельности для таких игроков, как я, и, возможно, даже дает преимущество.

Теперь, когда надо решить проблемы, я пишу электронные письма. Возможно, прикосновение к клавиатуре пробудило во мне дремлющее писательское воображение – во всяком случае, умение управляться со словами очень выручает. Например, у нас есть так называемся форма «удалить и исправить», которую мы используем, когда необходимо скорректировать ошибку в тикете.[32] Если вам нужно изменить данные больше чем по трем сделкам за месяц, ребята из операционной команды будут брать с вас по 50 баксов за каждое последующее исправление. Энди и Джош очень недовольны, когда мы получаем вычеты, потому что это моя ошибка. Однажды, сочиняя письмо о четвертой ошибке, я решил поставить в заголовок фразу «Персональная реклама». Затем я набрал: «Одинокий белый мужчина атлетического телосложения, ассистент по продажам, ищет парня из операционной команды, который помог бы удалить и исправить ошибку. Парень также должен любить высокую кухню и длительные прогулки по пляжу». Ответ из бэк-офиса пришел мгновенно. Они не выставили нам счет за исправление этой ошибки. Именно тогда я осознал, что коммуникативные навыки на Уолл-стрит могут быть не менее полезными, чем получение степени МВА в одном из университетов Лиги Плюща.

Несмотря на то что мои дела в отделе услуг частным клиентам идут неплохо, прошло уже три года, а вакансии в торговом зале так и не появилось. Один-два раза в месяц я хожу на этот этаж, чтобы просто поздороваться и провести там немного времени. Я хочу, чтобы те, кто работает там, знали меня. Надеюсь, что тогда, если у них вдруг откроется вакансия, они вспомнят обо мне. Я хочу быть среди этих «дядей Такеров» на Уолл-стрит, я не хочу стать похожим на Энди. Торговый зал не такой формализованный, как мой отдел. Он гламурный, яркий, заполнен молодыми ребятами моего возраста. Несмотря на то что я немного занимаюсь продажами, большая часть моей работы – административная. Я решаюсь попросить помощи у Стефани.

Когда я легонько стучу в дверь ее кабинета, уже зайдя внутрь, она немногословно приветствует меня: «Чего тебе?» На Стефани, как всегда, черный костюм. Если ей вдруг понадобится срочно пойти к кому-нибудь на похороны, ей даже не придется менять одежду. Она пытается выдавить из себя улыбку, но, похоже, ее раздражает мое присутствие.

«Я просто хотел напомнить о себе. Я здесь уже третий год и всегда думал, что планировалось устроить меня в торговый зал». Она встает и проходит около меня, чтобы закрыть дверь.

«Искать тебе новую работу не мое дело, – говорит она. Я чувствую, как кровь прилила к моему лицу. – Если ты не хочешь быть здесь, у меня есть сотни резюме желающих занять твое место».

«Я благодарен за свою работу, – говорю я. – Я просто…»

«Просто что? – спрашивает она. – Просто мне нужно взять свою волшебную палочку и сотворить для тебя место трейдера, зарабатывающего миллионы долларов? Сделай это сам». Нужно как-то снять напряжение. Я говорю ей, что понимаю. «Тебе нужно самому выделиться, – отвечает она, немного успокоившись. – Возможности не даются кем-то, их нужно самостоятельно создавать». Несмотря на то что ее слова банальны, она, похоже, испытывает гордость за свою фразу. Чувствую, у меня появилась возможность более-менее достойно выйти из положения. Я должен показать ей, что я командный игрок – она любит жесткость.

«Ты права, – говорю я. – Спасибо за поддержку. – Я встаю, чтобы выйти из ее офиса. – Мне закрыть дверь или оставить открытой?» – спрашиваю я.

«Оставь открытой».

Я уже отошел на пару шагов от ее кабинета, когда она говорит: «Подружись с Мэттом ДеСалво или Дэвидом Слейном. Угости их выпивкой, – и хихикает. – Это их зацепит».

Идея заискивать перед ДеСалво или Слейном не приходила мне в голову. Они – управляющие директора отдела торговых операций, и их уровень гораздо выше, чем те круги, в которых я вращаюсь.

* * *

Июль 1996 года


Я окружен женщинами. Бар «Сайт» находится напротив нашего офиса и пользуется популярностью у нас в фирме. Я только недавно начал куда-то ходить с коллегами после работы. Если быть честным, то я не очень комфортно чувствую себя на всех этих официальных совместных выходах в свет на Уолл-стрит. Я бы с удовольствием носил джинсы и ходил в самые обычные бары. «Сайт» – это, скорее, ресторан, и нужно признать, что у этого места определенно есть свои преимущества, среди которых – закругленный бар и интимное пространство. Стаканы для вина просто огромны, да и бармены не жалеют напитка, когда наливают. В типичный вечер в «Сайт», произносимом порой как «Сай-ти», чтобы название было созвучно слову «Па-ти»,[33] у бара собираются десять-пятнадцать женщин с нашего этажа и пять-десять мужчин из операционного зала. И эта точка в баре не является какой-то секретной. Многие истории «любви на одну ночь» начались именно здесь.

Я стою у бара рядом с Дри и Керин. Они обе возглавляют синдикатный отдел[34] на нашем этаже. Дри – сокращение от Андрэа. У нее пронзительные голубые глаза и небольшая расщелинка между передними зубами, что смотрится очень сексуально. Она почти так же наивна, как и я. Во всех видит хорошее. Мне нравится ходить с ней куда-то. Мы все время хихикаем. У ее ассистентки Керин глаза еще более голубые. У нее яркий загар и блестящие черные волосы. Ребят к ней притягивает как магнитом. И, так уж распорядилась судьба, сегодня она и сама на взводе.

Через несколько стульев от переполненного бара сидит Дейв Слейн. На Уолл-стрит все его знают. Его рост – 182 сантиметра, он мускулист; у него тело профессионального футболиста. Правда, тонкие каштановые волосы придают ему практически мальчишечий вид. Но не дайте себя обмануть. Заводится он с полуоборота и из-за своего темперамента уже стал легендой этажа. Он – глава отдела внебиржевых сделок; управляет целым циклом сделок по продаже. Когда он зол, а зол Слейн практически всегда, он разговаривает с людьми сквозь зубы. Если торговля идет не так, можно практически увидеть, как струя пара вырывается из его ушей. Про Слейна часто рассказывают одну и ту же историю, у которой несколько версий. На самом деле не важно, ел ли он в тот момент сам картошку фри и кто-то его постоянно доставал, или кто-то не поделился с ним этой картошкой, или он просто обозлился на электронный терминал. Все версии этой истории заканчиваются одинаково: он вырвал клавиатуру из компьютера и бросил ее через всю комнату. Дейв пугает меня. Он пугает всех. Но, когда Керин с ним здоровается, я вспоминаю банальный совет Стефани.

Слейн наклоняется к Керин. Когда она представляет меня, он слегка кивает в мою сторону, даже не отводя от нее глаз. Мы с ним уже знакомились. Но он не вспомнит. Я сижу на своем стуле и жду удобной возможности, чтобы вставить какой-то комментарий в беседу. Надо как-то себя проявить или что-то сказать. Делаю большой глоток из своего бокала.

С другой стороны бара я вижу своих коллег Хизер и Нору, которые ничуть не менее привлекательны, чем Дри с Керин. Хизер – блондинка, такая типичная бунтарка-чирлидерша, всегда готовая к приключениям. В Норе определенно есть что-то латиноамериканское. Я машу им. Одно из преимуществ жизни со старшими сестрами – я умею обращаться с женщинами. Это происходит естественно. Я знаком абсолютно со всеми женщинами нашего отдела. Я знаю, где они выросли, имена их парней (если таковые есть), и я знаю, как заставить их улыбнуться. То, что они все красивы, больше говорит о кадровой политике Уолл-стрит, чем о какой-то предвзятости с моей стороны.

«Это Дейв», – представляю я его Хизер и Норе. Вот так мы с Дейвом оказались в окружении самых красивых женщин в этом баре.

«Хотите чего-нибудь выпить? – спрашиваю я. Я чувствую, что внимание всей группы переключилось на меня. Даже Дейв, кажется, заметил, что я стою рядом с ним. – Хизер хочет увеличить грудь, – говорю я. – Дейв, что ты думаешь?» Хизер игриво хлопает меня по плечу и с улыбкой показывает из-под кофты свой бюстгальтер второго размера. У Дейва на лице застыло выражение ступора, в духе «я-не-могу-поверить-что-этот-парень-только-что-сказал-это». Но его глаза широко раскрыты и моргают. Я чувствую, что расту в его глазах. Я отхлебываю немного из своего бокала.

«На мой взгляд, они великолепны», – говорит он.

Хизер очень уместно вмешивается в разговор: «Думаю, мне подойдет четвертый размер», – заявляет она, руками показывая будущие объемы. Все смеются. Я пытаюсь заставить Дри и Нору тоже показать свой размер груди, но они не понимают меня. Я заказываю всем по напитку и подзываю еще пару других девчонок с нашего этажа, Анджелию и Лиз, а затем Лорен, красивую девушку из Техаса ростом 182 сантиметра. Я проработал с ними почти три года. И тут я наконец оказываюсь в своей стихии. Я ощущаю, что непринужденно контролирую ситуацию. Только оглядываясь назад, я понимаю, насколько критически важным был тот момент. Я никогда бы не смог выделиться своими профессиональными качествами. Для этого мне не хватает опыта, связей и образования. Но здесь, с бокалом в руке, у меня неплохие шансы на продвижение. Возможно, это даже самый верный вариант. Когда кто-то предлагает перебраться в другой бар, я вступаю в разговор.

«Давайте берите свои пальто», – говорю я.

Мы всемером, я, Дейв и пять из семи женщин, которые были с нами в баре, запрыгиваем в такси. Я говорю водителю адрес: угол Десятой авеню и Семнадцатой улицы. Уверен, что Дейв и Керин спокойно отнесутся к тому месту, в которое я задумал всех отвезти, но другие девочки, возможно, будут немного в ужасе. Это один из моих любимых баров; я хожу туда почти каждые выходные. Наше такси доезжает до места первым. Вместе с Дри, Лорен и Керин мы стоим у деревянной двери, покрытой наклейками с логотипами веломагазинов, напитков и музыкальных групп. На углу нет фонарей – улицу освещает только неоновая вывеска бара. Мы – на задворках Мясоразделочного квартала, Семнадцатая улица больше похожа на темный коридор. До нас доносятся отголоски того, как люди хорошо проводят время внутри. Черная вывеска с красными буквами «Ред Рок Вест» над окнами выглядит так, как будто может упасть в любую минуту. Девочки хотят узнать, куда я их веду.

«Увидите», – говорю я.

Спустя несколько минут Хизер, Нора и Дейв выпрыгивают из своего такси. Когда я открываю дверь в бар, нам в лицо летят слова песни группы «Деф Леппард»: «Тебе нравится сахар?» «Один кусочек или два!» – ревет в ответ толпа байкеров, панков и ковбоев.

Бар полон. Это помещение среднего размера, внутри темно, но от неоновых реклам пива исходит красный и голубой свет. На стене за барной стойкой можно увидеть еще больше наклеек, номерных знаков автомобилей, значков «Харлея», обручей, открыток, фонарей и светильников, свисающих с огромного зеркала. В воздухе стоит густой запах выдохшегося пива. Две женщины-барменши, одетые в откровенные кожаные топы, джинсы и черные говнодавы, ходят вокруг, пританцовывая. Из колонок раздается песня «Насыпь на меня немного сахара». На барной стойке лежит девушка с задранной до шеи рубашкой, открывающей бюстгальтер, а бармен вливает виски в ее пупок. Главная барменша видит меня и машет рукой. Она целует меня, затем запрыгивает на барную стойку, садится на девушку и высасывает виски из ее пупка. Толпа неистовствует. Все поднимают вверх кружки с пивом «Бад», «ПиБиАр» and «Роллинг Рок», чокаются, и жидкость расплескивается. Музыкальный аппарат взрывает толпу музыкой. Все поют. Две девушки-барменши начинают целоваться, и толпа заводит их еще больше. Я заказываю восемь бутылок пива «Бад» по 0,6 и поворачиваюсь, чтобы передать их своим ребятам. Девочки стоят с широко раскрытыми глазами и не понимают, что происходит. Дейв чокается со мной пивом.

* * *

Июнь 1997 года


Где-то в июне 1997 года Стефани вызывает меня в свой кабинет. Думаю, я вляпался. Она выглядит очень сурово, как будто произошло что-то плохое. Стефани говорит мне сесть и закрывает дверь. Я знаю, что я сделал. Возможно, меня уволят. Недавно в «Морган Стенли» начались проблемы с мышами. Мы получили несколько электронных писем с напоминанием о том, чтобы мы не оставляли еду на своих рабочих столах ночью. Моя соседка по столу Мишель до ужаса боится мышей. И вот на прошлой неделе, когда она ушла на обед, я залез под ее стол. Там было слишком тесно, поэтому мне пришлось открыть черную металлическую дверку под столешницей, чтобы заползти в пространство, где мы прячем наши компьютеры и все телефонные провода. Я еле уместился. Когда Мишель вернулась с обеда, она сняла туфли. Я так и знал. Идеальный розовый педикюр. Могу поспорить, в выходные она носит сексуальные вещи и открытые босоножки на высоких каблуках. И вот я начал имитировать мышиные укусы большим и указательным пальцами. Это был самый громкий крик, который я когда-либо слышал. Она отскочила от стола. Ее обед взлетел в воздух. Наверняка именно поэтому Стефани вызвала меня к себе в кабинет. Наверняка все слышали этот вопль. Глаза моего босса мечут молнии. Стефани поднимает телефонную трубку и набирает номер. «Привет, Джон, я просто хочу подтвердить то, о чем мы с тобой говорили», – говорит она.

Мне не нравится, как это звучит. Но, как только она кладет трубку, серьезное выражение превращается в большую сияющую улыбку. «Я хочу, чтобы ты организовал вечеринку», – говорит она. Спустя секунду я осознаю, что никуда не вляпался. Тем временем Стефани начинает мне рассказывать, что уровень боевого духа у нас на этаже слишком низкий. И, очевидно, департамент выделяет три «штуки», чтобы этот дух поднять.

«Я согласен», – отвечаю я ей. Я знаю, как закатить крутую вечеринку. Я специализировался на этом в университете. Дойдя до своего стола, я понимаю, что Стефани, должно быть, разговаривала по телефону с Джоном Страусом. Он возглавляет департамент, он – босс босса моего босса, самая верхушка нашей «пищевой цепочки». Не думаю, что он хотя бы знает мое имя. Я восхищаюсь им. Он как генерал, но способен стоять на линии огня. Он – семейный человек с ценностями. Седые волосы намекают на его возраст и придают ему значительный вид.

Я нашел бар на углу Тридцать седьмой улицы и Третьей авеню. В нем узкая комната с длинной деревянной барной стойкой, музыкальным аппаратом, а по стенам – неотделанный кирпич. В заведении, на самом деле, нет ничего особенного, кроме огромного заднего двора бара. После одной поездки туда, двух телефонных звонков и отправленных по электронной почте трех писем вечер запланирован. И теперь я должен сделать все, чтобы обеспечить вечеринке успех. Я знаю, что и Стефани, и Джон Страус собираются прийти. Не хочу выглядеть полным неудачником в глазах двух самых важных людей в офисе. У меня появляется план. Я звоню своему университетскому другу Крису Арене, который переехал в Нью-Йорк раньше меня. Он работает на НБА[35] в их главном офисе в центре города. У него там есть компьютерная программа, которую я хочу использовать. Крис встречает меня у бокового входа в собор Святого Патрика на Пятой авеню; его офис – через дорогу. Пока мы идем через лобби и заходим в лифт, я объясняю ему свою идею – написать новостную брошюру. В кабинете Криса я сажусь за его компьютер, смотря на пустой экран. Я люблю пустой экран. Все, что я хочу сделать, – заполнить его.

Единственная цель моей новостной брошюры – заинтересовать людей вечеринкой, но я также хотел бы, чтобы читать ее было весело. Информация о том, где и когда вечеринка состоится, кто на нее приглашен и какова главная тема, занимает всю первую страницу. Я добавляю иллюстрации: несколько бутылок модного шампанского и летающий серпантин, а также оглавление. Я знаю, что не могу рассказать своим коллегам ничего о работе, чего они бы уже не знали. Это должно выглядеть бесхитростно, как подсвеченный выход из супермаркета. Просто, как разговор у кулера с водой. Когда я понял это, истории начали буквально сыпаться из моей головы. Я озаглавливаю первую: ИтакТы хочешь стать порнозвездой? Спустя восемь часов, которые пролетели незаметно, я заканчиваю последнюю свою заметку. Все, что осталось, – дать моей новостной рассылке имя. Я пишу «Лента Терни» крупным жирным шрифтом на самом верху страницы.

Я решил подождать до вторника, чтобы раздать брошюры. Думаю, мои коллеги должны получить их незадолго до вечеринки, тогда они не забудут о ней. В то утро я проснулся на 30 минут раньше обычного, чтобы добраться до офиса и сделать двести пятьдесят копий «Ленты Терни». Я должен напечатать их на продолговатых листах бумаги, чтобы брошюры выглядели как настоящая новостная рассылка или небольшие газеты. Я попросил парня в почтовой комнате показать мне, как это сделать. Я решил, что обед – лучшее время, чтобы распространить их, потому что я не хочу, чтобы брошюры затерялись в утренних сводках и запросах от клиентов.

В полдень я смотрю на пачку брошюр и начинаю размышлять, не совершил ли я огромную ошибку. Есть, по крайней мере, пятьдесят процентов вероятности того, что шутка удастся. Но что, если никто не будет смеяться? Когда я встаю, мое беспокойство только увеличивается. Было бы достаточно тяжело распространить даже результаты моего исследования. Наверняка и в этом случае мне не удалось бы избежать ехидных комментариев и критики. Но новостная брошюра с офисными сплетнями? О чем я только думал?

Передо мной растянулся открытый офис длиной в городской квартал. И хотя большинство брокеров и ассистентов все еще работают, разговаривая по телефону или с усердием изучая компьютерные мониторы, на столах появились первые признаки обеденного перерыва: картонные коробки с едой на вынос, салаты и бутерброды из кафетерия. Я глубоко вздыхаю и начинаю свой путь. Я раздаю копии «Ленты Терни» по одной. Останавливаюсь у каждого стола. С ассистентами по продажам получается легко, потому что я их всех знаю. Брокеры настроены чуть более скептично. Видимо, они думают, что это какая-то официальная информация от «Морган Стенли» о запуске нашего нового продукта или что-то в этом духе. Но по мере того, как я раздаю брошюры, уверенности во мне прибавляется. Я говорю себе, что мне уже плевать. Я делаю это.

Примерно в это время я слышу первый смешок позади себя. Я поворачиваюсь и вижу ассистента, который высоко держит новостную брошюру, показывая на одну из статей своему коллеге. Я смотрю и убеждаюсь, что они оба улыбаются. И потом я слышу, как кто-то хихикает. Еще один смешок раздается через несколько шагов от меня. Потом подходит брокер и спрашивает у меня копию.

Раздав копии всем брокерам, ассистентам, ребятам из операционной команды и портфельным менеджерам, я иду к стеклянным офисам, где сидят управляющие директора. Я на цыпочках вхожу по очереди в каждый офис, вежливо улыбаюсь и оставляю брошюру на столе. Потом я добираюсь до самого большого углового кабинета на всем этаже и вхожу внутрь. Слава богу, он пуст. Я не уверен, хватило ли бы у меня мужества передать копию самому Джону Страусу, если бы он был там. Я оставляю брошюру у него на столе и пулей вылетаю из кабинета.

Пока я иду обратно к своему столу, я осматриваюсь по сторонам, и, кажется, все читают мою брошюру и смеются. В тот день очень многие ассистенты и брокеры подошли ко мне, чтобы поздравить. Что еще лучше, практически все очень заинтересовались вечеринкой. «Лента Терни» определенно стала хитом.

Чуть позже я слышу знакомый голос недалеко от меня: «Где Терни? Где стол Терни?» У Джона Страуса закатаны рукава, а его красный галстук болтается туда-сюда, пока босс приближается ко мне большими шагами. Несмотря на то что расстояние до меня все еще большое, я вижу, что у него в руках копия «Ленты Терни». Я быстро поворачиваюсь к своему компьютеру. Босс идет ко мне. Я хватаю одну из моих ручек и начинаю катать ее между ладоней. Кошусь на компьютерный экран и делаю вид, будто провожу какие-то серьезные математические вычисления в голове. Затем слышу голос прямо за спиной. «Терни? – спрашивает Страус. Я поворачиваюсь и приветствую его. Я чувствую, что сотни глаз со всех сторон устремлены на меня. – Ты когда-нибудь думал заняться чем-нибудь, кроме продажи акций и облигаций? – спрашивает он. На секунду я задумываюсь, комплимент это или оскорбление. Я пожимаю плечами и смотрю на него в упор, ожидая оглашения своего приговора. Именно тогда на лице Страуса появляется широкая улыбка. – Это великолепно», – говорит он. И эта улыбка куда ценнее, чем любой годовой бонус, который я когда-либо получал.

На вечеринку пришло очень много людей. Успех оглушительный. В один момент Джон Страус подходит ко мне и кладет руку на мое плечо. Он обнимает меня. «Ну, Терни, расскажи, откуда ты?» – спрашивает он. Я вижу сквозь толпу, как Стефани улыбается. В тот момент ко мне приходит осознание. Я сделал свой первый шаг к серьезному успеху.

20

Правила игры «Утка, утка… Гусь»: участники садятся в круг, ведущий встает за пределы круга. Ведущий ходит по кругу, дотрагивается до участников внутри круга и говорит по очереди «утка», одному из участников он говорит «гусь». Когда это происходит, задача участника – «гуся – догнать ведущего, а цель ведущего – занять место «гуся».

21

Экзамены серии 7 и 63 – это экзамены, проводимые Агентством по регулированию деятельности финансовых институтов США (FINRA), сдача которых подтверждает квалификацию инвестора, необходимую для совершения различного рода сделок с корпоративными бумагами (акциями и облигациями).

22

Почтовая комната – отдельное помещение в крупном офисе, где происходит обработка входящих/исходящих отправлений

23

Бэк-офис – подразделение банка, брокерской компании, выполняющее операции по оформлению, учету и регистрации сделок с ценными бумагами, расчетам с клиентами; в отличие от фронт-офиса (англ. front-office), где происходит непосредственное заключение сделок.

24

«Принстонское обозрение» – компания, оказывающая целый комплекс услуг в области подготовки и поступления в высшие учебные заведения; не связана с Принстонским университетом.

25

«Бакайс» (англ. Ohio State Buckeyes) – студенческая футбольная команда, представляющая Университет штата Огайо.

26

Университет Огайо (англ. Ohio University) и Университет штата Огайо (англ. Ohio State University) – два разных университета.

27

«Бобкэтс» (англ. Ohio Bobcats) – команда по футболу Университета Огайо. Цвета команды – зеленый и белый.

28

Мясоразделочный квартал – исторический район на западе Нижнего Манхэттена.

29

Речь идет о «Мэ́дисон-сквер-га́рден» – спортивном комплексе в Нью-Йорке, где проводятся международные соревнования по нескольким видам спорта; также это домашняя арена для команд НХЛ и НБА.

30

«Братья Брукс» (англ. Brooks Brothers) – одна из старейших марок мужской одежды в США.

31

«Доктор Пеппер» (англ. Dr Pepper) – газированный безалкогольный прохладительный напиток.

32

Тикет сделки – это документ внутреннего учета сделки; записка, в которой указаны такие данные о сделке, как дата, направление сделки (покупка или продажа), участники, цена, количество и т. д.

33

Пати (англ. party) – вечеринка.

34

Синдикат – группа, создаваемая на непродолжительное время для того, чтобы обеспечить продажу нового выпуска ценных бумаг по цене, установленной в предварительном соглашении.

35

НБА (англ. N. B. A., National Basketball Association) – мужская профессиональная баскетбольная лига Северной Америки, в частности США и Канады.

Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера

Подняться наверх