Читать книгу Бестиарий пьес - Тимофей Юргелов - Страница 4

Явление первое

В кресле сидит, подавшись вперед, Иван Петрович в гимнастерке и смотрит сериал по телевизору. Из кухни выходит, вытирая руки о полотенце, Мария Семеновна в фартуке, садится на стул и тоже всматривается в телевизор.

Мария Семеновна. Меня этот профессор уже раздражает. Жулики под носом у него орудуют, как хотят, а он в облаках вечно витает.

Иван Петрович. Выдавливают уже из пальца ― не знают, что еще выдавить. Кстати, эта артистка-цыганка во многих сериалах снимается – приятная такая сама по себе.

Мария Семеновна. Если не ошибаюсь, в «Кармелите» она была. Я думаю: что еще всплывет. Тут все внезапно исчезают и появляются. Вон Денис Евгеньевич выплыл из небытия, также Антон и Слава…

Пауза. Смотрят внимательно телевизор. Начинается реклама.

Иван Петрович. Я за Бориса очень переживаю: получится его афера или нет? Теперь вся семья вынуждена расплачиваться за предыдущие фокусы. Как вы думаете, удастся ему уговорить отца переехать, или опять сорвется?

Мария Семеновна. Не знаю… Мне уже все едино… (Держится за бок).

Иван Петрович. Не представляю, как мы все тут разместимся. Это же уму непостижимо: взять и выкинуть стариков с насиженного места! Я, главное, удивляюсь, как вы на это согласились…

Мария Семеновна. А куда деваться?! Пристал с ножом к горлу: мама, выручай – пропадаю!..

Иван Петрович. Да-а… Нарочно не придумаешь! Такое даже в сериал не вставишь. А если и вставишь, то все скажут, что это чушь полная, из пальца высосанная. Свести вместе в одной квартире бывшую жену с бывшим мужем!.. Это ж нормальному в голову не придет!

Мария Семеновна. Может, он еще не согласится, у меня на это одна надежда. Хотя, с другой стороны, где тогда Боря деньги возьмет, чтобы рассчитаться с долгами?

Иван Петрович. Да и я, дурак, пошел у них на поводу. Боря ваш чудит без баяна, а расхлебывать всю эту кашу без масла мы должны на старости лет…

Звонок в дверь ― оба замирают, смотрят друг на друга.

Мария Семеновна. Кто бы это мог быть? Борис, наверное. (Идет открывать).

Явление второе.

В прихожей слышны радостные восклицания: «Ой, Галчонок, а мы тебя ко вторнику ждали! Как отдохнули?..» Входит Мария Семеновна и Галина с пакетом, ставит его на стул, за ней появляется Дарина.

Галина. Вот решила сюрприз сделать… (Удивленно.) О! Иван Петрович? ― здравствуйте. Ну как вы тут без меня? Как дела? Как себя чувствуешь? (Целуется с матерью, посматривая на Ивана Петровича).

Иван Петрович. Здоро́во.

Мария Семеновна целует Дарину, та отворачивается.

Мария Семеновна. Дариша, как выросла, настоящая русская красавица!

Галина. Да не целуй ты ее. Две недели не видела ― и сразу выросла. Тьфу на нее! (Откинув скатерть, стучит по столу).

Мария Семеновна. Тьфу-тьфу-тьфу на тебя: не выросла совсем. (Уходит на кухню, возвращается и прыскает водой изо рта в лицо Дарине. Затем с Галиной ловят ее, наклоняют, и Мария Семеновна трижды вытирает ей лицо полой халата).

Дарина. Че надо-то? Надоели, блин…

Галина. Ну-ка! Я те дам щас ― «надоели»! Ты как с бабушкой разговариваешь?

Дарина недовольно что-то бормочет.

Галина. Побухти еще!.. Ну, как вы тут?

Мария Семеновна. Да неважно…

Галина. Что такое? (Обе садятся).

Мария Семеновна. Да-а… То ― то, то ― то.

Галина. Да что такое, говори? (Опять смотрит на Ивана Петровича.).

Мария Семеновна. Вишь, какие у нас пертурбации? Вон Ивана Петровича ко мне подселили… Со дня на день еще мужа бывшего привезут.

Галина. Какого мужа?

Мария Семеновна. Отца вашего, Леонида Борисовича, ─ у меня один муж был…

Галина. Как так? С какой радости?

Иван Петрович. Обчежитие у нас тут образовалось, навроде свалки для отжившего хлама! Богадельня, короче, для старых идиотов!..

Галина. Боренька, братец, опять замутил? Я угадала?

Иван Петрович. Он самый ― решил нажиться на стариках.

Галина. Как так нажиться? что за белиберда? (Дарине.) Да не маячь ты ― сядь посиди!

Дарина продолжает бродить вокруг стола, нажимая кнопки на телефоне.

Иван Петрович. Кредитов опять набрал, а отдавать нечем, вот он и сдал наши квартиры в аренду. Да еще такая сумма ― уму непостижимо! Как такое, вообще, возможно, чтобы какому-то проходимцу ни с того ни с сего столько денег отвалили!

Мария Семеновна. Как вы можете: Боря не проходимец!

Иван Петрович. Проходимец ― раз по улице мимо банка проходил, а ему столько дали ни с того ни с сего.

Мария Семеновна. И не по улице он проходил ― у него знакомый в том банке работает. Он же не на какую-нибудь ерунду брал, а на развитие бизнеса, для всей семьи старается.

Галина. Это зачем ему кредиты понадобились?

Мария Семеновна. Как он мне объяснял: хочет запустить полный цикл с переработкой макулатуры, чтобы не тратиться на сырье.

Галина. Та-ак… значит, братец расширяется. А мне ничего не сказал… Вот как полезно иногда появиться, будто снег на голову… Я как чувствовала!.. А деньги за аренду себе, конечно, присвоил, вам ничего не перепало?

Иван Петрович. Нет, отвалил по полной! Я же говорю: нажиться наш Боря решил на стариках.

Мария Семеновна. Ну, что вы такое говорите! Почему сразу нажиться! Просто ему деньги срочно понадобились на развитие бизнеса, вот он и попросил их временно пожить у меня, а в ихние квартиры пустил пока квартирантов. Сказал: как только у него наладится, так сразу на книжку переведет всю сумму, и еще с процентами.

Галина. Ага, как же! Есть квас, да не про нас! Он у меня в прошлом году две тысячи занял: до сих пор несет ─ с процентами!.. Ладно, я это так не оставлю.

Иван Петрович. И у меня триста рублей занял и сейчас только отдал и то, потому что квартира моя понадобилась.

Галина. Ну ладно, мама ― слабая женщина, а вы как согласились, Иван Петрович? Вы же бывший офицер, артиллерист.

Иван Петрович. Так он же не сам, а через Ленку действовал. Та в ноги: «Выручай, папочка, а то Борю в асфальт укатают ― не ради нас, ради внуков»…

Галина. Я сама готова его в бетон укатать! А мне почему не сообщили? Чего молчали?

Мария Семеновна. Как же тебе сообщишь? ― ты в Турции: там роуминг такой дорогущий ― а сама не звонишь. Как отдохнули-то? ― рассказывай.

Галина. Да как? ― отдыхать всегда хорошо. Отель, конечно, не ахти попался… Так все нормально: спа со снегом, каскад бассейнов, сервис, кухня, ― на уровне, но дискотека под окном до трех ночи. С трудом на фэмили рум поменяла, и то с доплатой сто баксов. Чуть не забыла: я же тебе сувенир привезла ― мочалку из натуральной губки и мыло из оливкового масла. Очень полезно для подкожного кровообращения, также от целлюлита хорошо помогает… (Достает из пакета).

Мария Семеновна. Ой, спасибо ― зачем? ― не надо… Давайте я вас покормлю борщом свежим, только что сварила.

Галина. Мы из дома ― я есть не хочу. (Дарине.) Ты будешь борщ? (Дарина, высунув язык, корчит мину отвращения.) А у этой только чипсы на уме ― дети индиго. Это вам, Иван Петрович, ― от сглаза амулет «синий глаз», турецкий. (Отцепляет брелок от автомобильного ключа и протягивает Ивану Петровичу.) У меня еще один такой есть.

Иван Петрович. Спасибо, конечно, только мне цеплять его некуда: ни ключей нет, ни квартиры… Жильем не обеспечен ― люблю бывать на природе. А вы что-то почти не загорели?

Галина. Погода неважная была, не совсем удачно попали: штормило почти все время на море. А загореть я и здесь в солярии смогу. Вы рассказывайте ― что тут у вас? Что это Борька удумал? ― недаром ему козлиное имя дали.

Все садятся, смотрят в телевизор.

Мария Семеновна. Ну зачем ты так, он же для семьи старается. С лица совсем спал, похудел из-за всех этих неурядиц.

Галина. Ах, ты ж бедненький ― с лица спал! Ему похудеть не мешает: разжирел, как боров. Жалеешь ты его, мама, ― а я бы на вашем месте послала куда подальше: сам вляпался в дерьмо, сам и расхлебывай…

Мария Семеновна. Ну, как не жалеть: он же сынок мой родненький! И вы бы, доча, не собачились: вот помру, кроме брата, у тебя ближе человека нет и не будет ― ну Даринка еще. (Держится за бок).

Галина. Ерунду не городи… Что болит? Ты к врачу ходила? (Мария Семеновна глядит в телевизор.) Когда пойдешь? Ты что, совсем с головой не дружишь?

Мария Семеновна. Да схожу, схожу… На следующей неделе и схожу ― вот только разгребусь со всем этим.

Галина. Смотри ― ты обещала. (Смотрит телевизор.) Очень мне этот актер нравится. Ему бы играть в сериалах посерьезнее, в реальном мужском кино, где реальные мужики решают проблемы, а не сидят под юбками у полоумных баб и не обсуждают план мести немощному старику. В каком-нибудь ментовском сериале, например, ─ нет, не в «Мухтаре», само собой, а посерьезнее. Или в боевиках себя попробовать, или еще в какой крутой картине: ему бы камуфляж пошел супер. А так на него будут смотреть как на актера мыльных опер.

Звонок по домофону ― все замирают, смотрят друг на друга.

Мария Семеновна. Кто бы это мог быть?

Иван Петрович. Кого опять черти несут!

Галина. Если Борька, не говори, что я здесь. Я в той комнате спрячусь.

Мария Семеновна идет открывать – слышны переговоры по домофону, ― выглядывает из прихожей.

Мария Семеновна. Боря…

Иван Петрович. Ну вот, на ловца и зверь…

Галина (Дарине). Не дай бог, ты у меня пикнешь, чтобы тихо сидела!

Дарина. Задолбали, блин…

Галина. Я тебя еще не долбала, вот начну долбать, тогда узнаешь!..

Галина заталкивает дочь в другую комнату и прячется там сама. Через секунду выскакивает, забирает губку, мыло, пакет и быстро уходит.

Явление третье

Мария Семеновна и Иван Петрович. Входит, как после бега, Борис, достает два рулона туалетной бумаги. «Запах полыни – новый аромат!» ─ нюхает и ставит на стол, рядом выставляет банку с чем-то белым. Падает в кресло, трет руками лицо.

Борис. Уф, наконец! Тут барсучий жир ─ друзья с охоты привезли, ─ будешь лечиться. Здравствуйте, Иван Петрович.

Иван Петрович. Здорово.

Мария Семеновна. Ой, куда столько? себе хоть оставили?

Борис. Оставили… Меня с собой звали ─ с собаками пять барсуков взяли. Но разве бросишь дела ─ а так хотелось съездить, отдохнуть от суеты. Вдохнуть всеми легкими студеный кипяток, жахнуть по стаканчику у костра… А? Петрович?

Иван Петрович. Я не охотник.

Борис. При чем тут это. А красота какая: осень золотая, небо синее-синее, бездонное… Солнышко не жарко, ласково пригревает ─ сидишь на припеке у норы, и так хорошо: все проблемы остались далеко-далеко, где-то на другой планете…

На экране несколько охотников с ружьями ведут вдоль осеннего леса ягдтерьеров на поводке. Они же сидят у костра, смеются, пьют водку. Видео начинается под сентиментальную музыку, как мечты Бориса, захватившие всех присутствующих. Вот охотники приближаются к норе, заглядывают в нее. Следующий вид изнутри. Очертания выхода из норы остаются до конца спектакля: сначала неясные, едва различимые, потом напоминают не то бледное солнце, не то луну. Далее в него видны небеса, ночью ─ звезды, могут мелькать документальные кадры войн и политических потрясений. Действующие лица иногда прислушиваются к тому, что происходит снаружи.

Борис. Ну ладно, все это так… В общем, насилу уболтал ― завтра переезжаем! Есть, что поесть? Давай из печи все на стол мечи!..

Мария Семеновна (садится, встает и вновь садится, берется за бок). Как переезжаем? Ты что, уговорил отца?

Борис. Ну-у, я бы и не уговорил! Правда, он условие поставил, чтобы у него была отдельная комната, не проходная…

Мария Семеновна. То есть как ― непроходная? Где же мы возьмем ему непроходную? Ты же знаешь, у меня обычная трехкомнатка: две изолированные и одна проходная. Мы же договаривались, что он будет тут, в зале, спать.

Иван Петрович качает головой.

Борис. Давайте думать…

Мария Семеновна. Я не собираюсь ему свою комнату уступать.

Борис. Может, Иван Петрович, пока в зале поживет?..

Иван Петрович. Так, я сегодня же собираю манатки и возвращаюсь в свою квартиру!..

Борис. Я просто спросил ― что, уже и спросить нельзя! Может, вам общество нравится, и вы захотите…. Всё-всё! Я пошутил. (Встает, садится к столу.) Давай порубать, а то с утра не жрамши ― там что-нибудь придумаем.

Мария Семеновна. Ты смотри, как быстро распорядился! Никого не спросил ― и уже обещал поселить его в изолированной комнате. Как будто тут хоромы четырехкомнатные, как у вас, ― вот бы и брал его к себе. Почему ты его к себе не возьмешь? ― он же тебе отец родной как-никак…

Иван Петрович. Ага, а мы не люди, и у нас нет своего мнения.

Борис. Всё-всё, я же говорю: пошутил! Давай корми сына!

Мария Семеновна уходит на кухню, Иван Петрович качает головой, надевает очки и читает телепрограмму, отмечая что-то ручкой.

Борис. Что это вы смотрите? «Обручальное кольцо»? Мне этот сериал даже больше, чем «Огонь любви», нравится ― там мура была полная. А этот с удовольствием смотрю, и актеры хорошо играют. Только времени постоянно не хватает.

Иван Петрович. Да и тут тоже настоящий сумасшедший дом образуется со всем набором диагнозов. У Марины крыша совсем съехала из-за Гриши, Степанов патологически ревнует и всех подозревает ― раньше надо было проверять, коли так. Мне лично как-то больше «Заколдованная любовь» понравилась.

Борис. Я не совсем понял, почему Дима не убил Игоря, а то я, может, что пропустил?

Иван Петрович. Не успел просто, Игоря отпустили на свободу.

Мария Семенова (появляясь из кухни с тарелкой). Еще потому, что Игорь спас ему жизнь. Вы будете борщ, Иван Петрович?

Борис. М-м, борщец ― мой любимый! Лучше ни у кого не пробовал, чем мамин борщ.

Мария Семеновна. Вам налить, Иван Петрович?

Иван Петрович. Я попозжай, спасибо. Ем много, но с большим отвращением.

Борис внимательно смотрит на Ивана Петровича, после чего начинает есть, уставившись в телевизор.

Борис. А может, вас того… поженить? И жили бы в одной комнате.

Мария Семеновна (с испугом). Кого поженить? Ты что? Я с ним тридцать лет не виделась ― и еще бы столько же не видала…

Борис. Да нет, не с отцом – с Петровичем… А что? Вы тут две недели скоро сожительствуете, пора бы уже и того…

Мария Семеновна. Чего того?..

Борис. Ну того… подружиться организмами.

Мария Семеновна. Ты че несешь такое! Как у тебя язык поворачивается! По чьей милости мы тут сожительствуем? (Бьет его полотенцем, Борис изображает испуг, закрывает голову).

Борис. Шутка…

Иван Петрович (закашлявшись). Наше дело не рожать: сунул-вынул ― и бежать…

Мария Семеновна. Иван Петрович!.. Вроде интеллигентный человек, артиллерист…

Борис. Молодец, Петрович! Вот и флаг в руки!..

Мария Семеновна. Как тебе не стыдно такое матери предлагать! Дождалась на старости лет!

Борис. С другой стороны, что тут такого? Сейчас это в порядке вещей: дети выросли ― пора для себя пожить.

Мария Семеновна (держится за бок). Как для себя! Ты что тут устроил? ― проходной двор!..

Борис. Что, опять болит? Ты когда к врачу пойдешь?

Мария Семеновна. Ну тебя! Сначала доведет до белого каленья, а потом о здоровье спрашивает…

Иван Петрович. Мария Семеновна, вам, правда, провериться нужно.

Мария Семеновна. Да ну, не хочу… Боюсь я этих больниц: как попадешь туда, так потом живая уже не выйдешь…

Борис. Или давай, правда, с отцом сойдетесь? Жили же молодые. Это он тогда корки мочил, а сейчас давно уже успокоился ― хотя тоже с тараканами в голове. Усищи вот такенные из ушей торчат ― белые. Альбиносы, наверно. (Встает из-за стола.) Глядишь, у вас тут настоящая «Санта-Барбара» образуется. Все, некогда ― потом расскажете, чем закончилось.

Мария Семеновна. Ну уж нет, я лучше сама буду в проходной комнате жить, чем с твоим папашей сходиться!

Борис выходит в прихожую, открывает входную дверь, но возвращается.

Борис. Есть еще один вариант… (Внимательно смотрит на Марию Семеновну.) Ну да ладно, потом… Завтра готовьтесь к встрече ― попробую его еще обработать. У меня там квартиранты уже на чемоданах сидят… Ну все, бывайте…

Входит Галина.

Явление четвертое

Те же и Галина.

Борис (испуганно). О, привет… Ты когда приехала? Чё не позвонила, я бы вас встретил… Как отдохнули?

Иван Петрович. Сейчас тебе хотелку-то надерут…

Галина. Хорошо отдохнули. Ты, я вижу, тут тоже времени даром не терял: с отцовской квартирой махинации проворачивал?

Борис. Ничего я не проворачивал… А ты что, подслушивала?

Галина. Ты зубы-то не заговаривай ― давай выкладывай, что удумал! Как такое, вообще, в твоей башке могло уместиться: беззащитных стариков упихать в одной квартире!

Борис. Да им-то какая разница? ― им так даже лучше!.. Вам же лучше, мама? И ухаживать за ними легче… Ты же не ухаживаешь совсем, ─ конечно, тебе все равно…

Галина. Как это не ухаживаю, а продукты кто покупал и привозил?!

Борис. Ну, может, два раза за год и привезла, а так Ленка ходит помогает…

Галина. Ленка твоя, можно подумать, упахалась! Ей один хрен заняться нечем…

Мария Семеновна. Галочка, мы сами согласились, никто нас не неволил…

Борис. Ну вот! Лучше, чем каждый в своей норе сидел: тут общение, совместный просмотр телепередач…

Иван Петрович. Ага, а телевизор не дал мой забрать ― приходится теперь к чужим желаниям подстраиваться.

Борис. Тому телевизору в обед сто лет… Я что, пустую квартиру должен сдавать ― кто ж туда пойдет? Обещал: новый куплю ― вот только разгребусь со всем этим…

Из комнаты входит Дарина, нажимая кнопки на телефоне. Все молча на нее смотрят.

Дарина. Мам, я схожу за чипсами? Дай денег.

Галина. Иди ─ на все четыре стороны!

Дарина. А потом погуляю…

Галина (смотрит на нее, молча достает из сумки кошелек, однако деньги дать забывает). Как ты вообще посмел отцовской квартирой распоряжаться без моего ведома! Ты что, не знаешь, что там пятьдесят процентов моих?

Борис. Какие пятьдесят! Мы же договорились, что тебе достанется семьдесят процентов материной жилплощади, а мне тридцать здесь и сто процентов батиной― такой уговор был?

Галина. Ха, молодец какой! Решали мы ― фифти-фифти: там пятьдесят и тут пятьдесят. А ты площадь там выделял, на которой имеешь право кого—то селить? Ты должен был сначала по обоюдному согласию со мной выделить площадь: какая тебе принадлежит, какая мне. Может, ты на моей жилплощади как раз поселил. Да и здесь тоже твоя площадь не выделена… Еще Ивана Петровича сюда перевез ─ мало того, что его квартира так и так вам достанется…

Борис. На ту квартиру ты вообще прав не имеешь ― та квартира моим детям принадлежит. Я же на твою не претендую…

Галина. Да ты что, хитро-мудрый какой! Там, значит, с квартирантов ты плату берешь, а здесь проживание, по-твоему, ничего не стоит?! Тут что тебе ― бомжатник какой-нибудь?

Иван Петрович. Эй, вы че, совсем нюх потеряли? Мы еще живы, между прочим! Вот помрем, тогда будете нашу жилплощадь делить.

Галина. Так это Боря ваш любезный дележку устроил ― я, что ли, к вам жильцов пускала?

Дарина. Ма, ну дай сто рублей.

Галина. Да отвяжись ты, худая жизнь!

Дарина. Ба-а, тебе жалко, что ли?

Галина. На ― и отвали! Только не долго ― скоро поедем.

Дарина. Ба-а… (Берет деньги и уходит).

Борис. Кому сколько жилплощади принадлежит, ты первая начала выяснять. Квартиранты полгода ― ну год от силы ― поживут и съедут, и Петрович с отцом вернутся по месту прописки…

Галина. Так год или полгода? На сколько ты сдал?

Мария Семеновна (растирает бок). Галочка, не надо ссориться ― надо все по-хорошему, мирно решать…

Галина. А я и не ссорюсь, я просто хочу выяснить, на какой срок он сдал ваши квартиры. Получается, что он и твою квартиру сдает, раз тут теперь общежитие.

Борис. Ну, на год – тебе-то что с этого?

Галина. И деньги сразу взял за год, я правильно понимаю?

Борис. Правильно понимаешь ― ты же мне не заняла, когда я просил.

Галина. Ага ― разогналась! Сначала две тысячи отдай, что в прошлом году у меня одолжил… Та-ак: ты сейчас при деньгах… Это, по самым скромным подсчетам, если две двухкомнатки сдал, каждая по десять тысяч в месяц ─ и это минимум, ─ за год должен двести пятьдесят кусков получить…

Борис. Какие двести пятьдесят ― тебе приснилось! Только за квартиру Ивана Петровича, которая тебя никаким боком не касается, ― и то не полностью, а всего за три месяца.

Галина. Ну деньги у тебя все равно есть ― давай гони две тысячи. Хотя свежо предание, что тебе всего за три месяца заплатили, ― я еще узнаю, какие там три месяца…

Борис. Да хоть заузнавайся ― ничего ты не узнаешь!

Галина. Посмотрим! Ты две тысячи гони ― бабки на стол!

Борис (достает несколько купюр из бумажника и бросает на стол). Да на ― зажрись!

Галина. Что значит «зажрись»? Во! ─ ты у меня еще чего получишь! (Показывает руку до локтя, смотрит на деньги.) Это что, здесь две тысячи? А где еще пятьсот рублей?

Борис. Я тебе две штуки давал ― считай лучше.

Галина. Здесь три пятисотки, и все.

Борис (заглядывает под стол). Не знаю ― я тебе четыре пятисотки дал, может, одна где-нибудь завалилась…

Галина. На, смотри ― ты что, в шары долбишься!

Борис. Сама ты в шары долбишься, ― наверно, уже прикарманила пятьсот рублей…

Галина (вцепляется Борису в волосы). Ах ты сволота такая, и тут наебать хочешь! Я еще к отцу поеду скажу, чтоб он не переезжал!..

Борис (хватает ее за руки). Пошла на хуй, пидораска еба́ная!

Мария Семеновна (вскакивая). Дети, не деритесь!

Иван Петрович. Так его! Давай волосенки ему последние повыдергай!..

Входит Леонид Борисович.

Явление пятое

Те же и Леонид Борисович. Все смотрят на вошедшего.

Мария Семеновна (садится). О господи!..

Леонид Борисович. Всё деретесь? ― как в детстве.

Борис (приглаживая волосы). Ты как вошел?

Леонид Борисович. Дверь была открыта, двери-то надо закрывать перед дракой. (Оглядывается по сторонам.) А тут все, как было: торшер тот же, и сервант, что я еще покупал, и даже балерина на нем, с отколотой ногой. Ничего не меняется, а главное ― вы не меняетесь.

Борис. Ты зачем приехал? Мы же договаривались на завтра о переезде.

Леонид Борисович. Должен я посмотреть, где буду жить, ― вернее, с кем мне предстоит жить… Это, как я понимаю, Петр Иванович, твой тесть. (Подходит к Ивану Петровичу, протягивает руку).

Борис. Иван Петрович.

Иван Петрович (делает вид, что приподнимается). Здорово.

Леонид Борисович. Приятно познакомиться. И кресло это я еще покупал. Видишь, все тебе оставил, ушел, можно сказать, в чем мать родила. Здравствуй… (Целуется с Галиной.) Как отдохнули?

Галина. Папа, ты зачем согласился на очередную его аферу? Ты же знаешь: ни к чему хорошему это не приведет.

Леонид Борисович. А я еще не соглашался ― я сказал, что подумаю.

Борис. Как не соглашался? У нас же все договорено! Там люди уже на чемоданах сидят ― как, по-вашему, я буду выглядеть после этого?..

Леонид Борисович. Как есть ― мелким жуликом. Да тихо ты! Будешь мельтешить ― точно откажусь… (Останавливается перед Марией Семеновной.) Ну, здравствуй, Маша. Видишь, как бывает, ― а говорят два раза в одну реку войти нельзя. С нашими детками и не такое возможно.

Мария Семеновна. Леонид Борисович, вы Борю не подведите, пожалуйста. Я вам дальнюю комнату уступлю…

Леонид Борисович. А что это ты со мной на вы? ― не первый день вроде знакомы.

Мария Семеновна. Да за то время уже раззнакомиться успели ─ пока знакомы были…

Леонид Борисович. Ну-у… А комнату какую ты мне предоставить собираешься? Ту, что окнами на юг? Эту?.. (Открывает дверь в комнату, заходит туда. Все, кроме Ивана Петровича, следуют за ним).

Иван Петрович (в сторону). Хм, а я переезжать не хотел ― тут не хуже, чем в сериале намечается… Дальше, наверно, еще хлестче будет…

Все возвращаются.

Леонид Борисович. Да-а, ничего не меняется: мебель вся та же. Детки, один ― бизнесмен, другая ― в горадминистрации, себе евроремонт сделали: шкафы-купе, джакузи, ― а матери нового дивана купить не могут!

Мария Семеновна. Да мне ничего не нужно, ― главное, чтоб у детей все было.

Иван Петрович. Все лучшее детям ― все худшее старикам!

Галина. Это он беспокоится, потому что самому на том диване спать придется. Да, папа? А квартира так и так материна, это она ее за работу на химкомбинате получила. И здоровье там оставила.

Леонид Борисович. Вот змея! Пригрел, называется, на груди…

Галина. Не сильно-то и пригрел ― мама нас на себе тащила! От алиментов она отказалась, а зря. Посылал ты меньше, чем мог на своей профессорской должности.

Мария Семеновна. Гала!.. Перестань, ну что ты плетешь…

Борис. Ну что к отцу привязалась!..

Галина. Что перестань? ― не правда, что ли? Обещал помогать, пока будем в институте учиться, а сам ни копейки не дал. Мать корячилась на двух работах, чтобы нас выучить. Только жен менял, да катера и машины покупал…

Леонид Борисович (смеется). Не зря тебя Ленка «золовка ― змеиная головка» кличет. А что толку, что мать корячилась, ― все равно оба торгашами стали.

Борис. Это она торгашка, а я производитель.

Галина. Ага, производитель ― подтирочного материала. Туалетных дел мастер.

Борис. Деньги не пахнут.

Иван Петрович. Деньги не пахнут, они ─ воняют.

Борис. Зато спрос на бытовую технику может упасть, тряпки, которыми ты торгуешь, выйдут из моды, ― и только продукты питания, а следовательно, и туалетная бумага, всегда найдут своего покупателя…

Галина. Ты прям по бизнес-плану шпаришь… (Леониду Борисовичу.) А куда я еще могла пойти, кроме торговли? Скажи, куда?..

Иван Петрович. Торговля ― двигатель рекламы.

Галина. Когда такой же эгоист, который думал только о собственных удовольствиях, с малолетним ребенком на шее бросил? Ты же не помогал нам…

Леонид Борисович. Тогда не помогал ― зато теперь, чем могу, помогаю.

Галина. Ага ― когда уже ничего не осталось! Когда все, что можно, молодые жены оттяпали. Квартира была в центре ─ вторая жена забрала, два гаража и дачу третья хапанула, ─ первой только ничего не досталось, все профукал…

Борис. Всё, кончай на отца наезжать, достала уже, блин, своими наездами!

Леонид Борисович. А протекцию я тебе сделал, чтобы тебя на службу приняли? Этого мало, что ли?

Галина. Да от твоей протекции ни холодно, ни жарко! Мне бутик пришлось, самый лучший, отдать, чтобы туда пробиться. Так что никто мне не помогал, сама всю жизнь дорогу себе прокладываю.

Борис (декламируя). «Грудью широкую, светлую, к счастью дорогу проложим себе…»

Галина. Да, и грудью тоже, и другими местами! А как одинокой женщине пробиться, когда еще ребенка надо поднимать? У тебя, видно, давно проверок не было ― надо к тебе проверку послать.

Борис. А ты почему бизнесом занимаешься? Ты знаешь, что госслужащим это запрещено?

Галина. Ты бы еще тут не вякал ― пятисотку зажал и вякаешь!

Борис. Тебе лучше переписать свои магазины на кого-нибудь, а то сейчас с этим строго. Хочешь, на меня можешь…

Галина. Во! (Показывает кукиш.) Я на тебя перепишу. И во! ― я тебе еще денег займу. И за сданную квартиру пятьдесят процентов гони!..

Борис. С какого перепугу? Квартира отцовская, и сдает ее отец ― он пока еще жив, кстати. Ведь так, папа? Она специально воду мутит, чтобы ты отказался переезжать – чтоб сделка сорвалась! Всю жизнь мне палки в колеса вставляет.

Леонид Борисович. Ну-ка цыц! Тихо, паршивцы! Мало я вас в детстве драл.

Мария Семеновна (растирая бок). Дети, не надо ссориться, вы же родня! Галочка, пожалуйста, не вставляй Боре палки в колеса!

Галина. Я ему не в колеса, я ему в другое место вставлю!

Леонид Борисович. И вы не меняетесь: какие были хапуги, такие и остались. Как вырывали друг у друга в детстве игрушки, так и теперь вырываете, ― только игрушки у вас другие: квартиры, дачи, машины…

Галина. Ах, ну конечно, куда нам!.. А когда мать заболела, ей нужны были деньги на операцию, ― ты что сказал?..

Борис. Сестра!

Галина. Что, брат?! Пятьсот рублей хочешь отдать?

Мария Семеновна. Гала…

Галина. Сорок лет уже ― Гала! Что, неправда это?

Борис. На свою пятисотку ― хоть я тебе уже отдал. (Протягивает пятьсот рублей.) Пошли поговорим.

Галина (смягчившись). О чем нам с тобой разговаривать?..

Борис. Дай матери с отцом пообщаться ― они столько лет не виделись. Пойдем: разговор есть.

Галина. Ну, пойдем…

Уходят в другую комнату.

Явление шестое

Мария Семеновна, Леонид Борисович, Иван Петрович.

Леонид Борисович. Ну и детки у нас: не дадут помереть. А помрешь ― из-под земли достанут. Особенно Галка ― вся в меня, поэтому, наверно, ругаемся постоянно.

Мария Семеновна. Леонид Борисович, прошу вас: только вы Борю не подведите!

Леонид Борисович. Что ты все со своим Борей носишься! Забудь про него хоть на минуту: ничего с ним не случится. Как сама-то? Как живешь? ― рассказывай.

Мария Семеновна. Не знаю даже, что рассказывать… Да вы и так все через детей знаете.

Леонид Борисович. Да что ты все «вы» да «вы» заладила, словно мы с тобой первый раз видимся!

Мария Семеновна. Не знаю… Не могу я с вами на «ты», ― может, потом смогу, а пока не получается.

Иван Петрович. Знаете анекдот про тыдру?

Леонид Борисович. Что еще за тыдра такая?

Иван Петрович. Идет бобер по лесу, а навстречу ему выдра. «Здорово, тыдра!» ― «Я не тыдра, а выдра». ― «Ну еще не хватало всякую сволочь на „вы“ называть».

Леонид Борисович. Это вы к чему?

Иван Петрович. Может, тоже на «ты» перейдем, раз нам вместе тут предстоит стажироваться?..

Леонид Борисович. Ну-у, давай попробуем.

Иван Петрович. Еще есть похожий анекдот про выхухоль…

Леонид Борисович. Слушай, Петрович, сходил бы куда-нибудь? ─ за сигаретами, что ли…

Иван Петрович. Не курю – и пить тоже не брошу.

Леонид Борисович. Не понял… Водку-то пьешь?

Иван Петрович. Не пьянства ради, а токмо чтобы печень не работала вхолостую.

Леонид Борисович. Говоришь как-то непонятно. А в покер играешь? Да вижу: не играешь. Дома у меня компашка была, мы каждый вечер партейку сооружали…

Иван Петрович. Только в секу и храп.

Леонид Борисович. В шахматы хоть играешь?

Иван Петрович. На любительском уровне.

Леонид Борисович. А то в преф могли бы перекинуться. Как раз три человека набирается.

Мария Семеновна. Нет, мне сейчас не до игр совсем.

Леонид Борисович. Это почему?

Мария Семеновна. Ну как же, у детей неурядицы: ссорятся между собой, мира нету в семье… У Бори проблемы с налоговой, такую взятку нужно давать, что не приведи, господи…

Леонид Борисович. А-а, так он от налогов бегал! А говорит, что кредит платить надо… Понятненько…

Мария Семеновна. Ну вот, кто меня за язык тянул?

Леонид Борисович. По Бориске, значит, тюрьма плачет… А то: «Деньги на развитие бизнеса нужны». И сколько налоговая просит?

Мария Семеновна. Ой, не знаю я ничего… Сколько, он не говорит, ― знаю только, что много…

Иван Петрович. А мне пел: кредитов набрал ― новую линию пускаю ― вся прибыль на покупку оборудования пошла.

Мария Семеновна. Ох, и влетит же мне за мой язык. Ладно, скажу, только Боре, пожалуйста, не говорите…

Леонид Борисович и Иван Петрович мычат и разводят руками: мол, само собой разумеется.

Мария Семеновна. Ну, смотрите же, вы обещали… Линию он тоже пускает, но тут бывший партнер по бизнесу хочет с ментами завод у него забрать… Он его, можно сказать, в люди вывел, в свой бизнес пристроил. Такие хорошие отношения были, семьями дружили, вместе на отдых ездили. И он же его обокрал и еще ментов натравил…

Леонид Борисович. Все ясно: история старая, как мир. Вор у вора украл, а потом его же и сдал.

Мария Семеновна. Леонид, не надо так о Боре! Боря для семьи старается, для детей. Сейчас по-другому нельзя: у нас условия для бизнеса такие…

Леонид Борисович. Да бог с ним совсем, с этим бизнесом. Как же это случилось, что так быстро мы постарели? Кажется, вчера еще были молодыми: ты ─ маленькая певунья, «солнышко лесное», ― пела постоянно. Я, носатый губошлеп, просиживал целыми днями в библиотеке за книгами. Так полжизни и просидел: то кандидатская, то докторская, а надо было вам больше внимания уделять. Может быть, семью сохранил…

Мария Семеновна. Что было, то было. Я тоже мало, что в жизни видела: только работа и семья ― потом внуки пошли. Вы-то, говорят, за границами побывали, а я и за границей ни разу не была.

Леонид Борисович. Мы со второй женой Кристиной… Стой! ― какая вторая жена?! С третьей! Ты ― первая, Валентина ― вторая, Кристя ― третья. Мы с ней всю Европу объехали…

Иван Петрович. В трех женах заблудился…

Леонид Борисович. Что?.. Сначала в две тысячи втором году по дорогам Европы проехали четыре с половиной тысячи километров. Побывали в Дрездене, Париже, Брюсселе, Амстердаме, Берлине, Варшаве. Затем в две тысячи четвертом посетили прекрасную Италию. Побывали в Риме, Падуе, Венеции, во Флоренции, в Пизе…

Иван Петрович. В Пизе мы все побывали.

Леонид Борисович. Ты был в Италии?

Иван Петрович. Нет, только в Пизе был ― и сейчас там.

Леонид Борисович. А-а, это юмор такой… Со второй женой, Валентиной, мы прошли весь Кавказ ― перевалы, ущелья, вершины…

Звонит домофон.

Мария Семеновна. Я сейчас… (Идет в прихожую, слышен ее разговор по домофону).

Из комнаты выходят Борис и Галина. Возвращается Мария Семеновна.

Мария Семеновна. Это ― внуки…

Леонид Борисович. …Получили удостоверения «инструктор горного туризма». Купили мотолодку «Прогресс-2», а потом «Прогресс-4», с мотором «Вихрь-25», и посетили в водных походах все заповедные уголки Обского бассейна. На автомобиле «Жигули» проехали по всей, можно сказать, европейской части нашей родины…

Появляются Дарина с чипсами, Игорь и Антон с большим пакетом. Игорь таскает чипсы у Дарины.

Игорь. У тебя, смотрю, новый пирсинг появился?

Дарина (показывает, поворачивая голову). Ага, здесь и здесь, и в ухе еще растяжка.

Игорь. Скоро живого места не останется.

Дарина (польщенно). Ага-а ─ еще не скоро!

Леонид Борисович. …Прокатились по «Золотому кольцу», посетили города Псков, Новгород, усадьбы Пушкина, Некрасова, Толстого и других. Это было здорово! «Призрачно все в этом мире бушующем, есть только миг ― за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим ― именно он называется жизнь». Песня из кинофильма «Земля Санникова». Лучше о жизни не скажешь. Она невероятно быстротечна. Поэтому, мои дорогие внуки, надо успевать все, что задумали, а то в два счета у разбитого корыта окажетесь. Так что успевайте жить и выполнять все, что наметили, ― так как жизнь ― это миг! Понятно вам?

Игорь (представляет товарища, но никто не реагирует). Это ― Антон.

Леонид Борисович. Я спрашиваю: понятно вам или нет?

Борис. Ну, отвечай деду!

Игорь. Понятно.

Леонид Борисович. (Дарине, которая ест чипсы.) А тебе?

Дарина. Да блин, чего еще?

Леонид Борисович. Ну-ка, подойди сюда, давно я тебя не видел.

Галина. Ладно, все это я уже слышала. Дарька ― поехали!

Леонид Борисович. Дай с внучкой пообщаться.

Галина. Когда выросла, всем сразу общаться с ней понадобилось ― что отцу, что деду. Пока в пеленки гадила, никому не нужна была. Нам еще в десять мест заехать надо. (Целует Марию Семеновну).

Дарина. Какие пеленки? – ба-а!

Мария Семеновна. Давайте я вам хоть борща с собой налью в банку.

Галина. Господи, не выдумывай, мама. Я еще узнаю, на каких условиях он квартиры сдал: это проверить ― раз плюнуть…

Галина с Дариной уходят.

Леонид Борисович. А это кто? твой друг?

Игорь. Антон его зовут.

Леонид Борисович. Очень приятно, Антон.

Антон. Взаимно.

Леонид Борисович. А чем занимается твой друг?

Игорь. Борьбой.

Леонид Борисович. Борец, значит… Это лучше, чем по подворотням ошиваться, я сам в молодости самбо занимался. (Пытается неуклюже осуществить захват, но Антон легко уклоняется.) Всегда говорил, что современная молодежь ничуть не хуже, чем в наше время…

Игорь (берет у Антона пакет). Ладно, дед, нам некогда. Бабуль, у Антона холодильник сломался ― можно он к тебе пока мясо положит, чтоб не испортилось?

Мария Семеновна. Не знаю даже, есть у меня место в морозилке… (Уходит на кухню.) Игорек, давайте я вас борщом покормлю.

Игорь идет вслед за ней.

Леонид Борисович. Вольник?

Антон. Че?

Леонид Борисович. Борьба вольная или классическая?

Антон. Нет, «без правил».

Игорь возвращается уже без пакета. За ним выходит Мария Семеновна.

Игорь. Да нет, мы в пельменной пообедали. Как только холодильник починят, он его заберет.

Леонид Борисович. Ну какие-то правила все равно есть?

Антон. Нет ― вообще нет. Правило одно: отсутствие всяких правил.

Мария Семеновна. Зачем вы эти пельмени едите ― желудок портите: неизвестно, что в них положили. Приезжайте ко мне, я вас всегда покормлю. (Антону.) С трудом ваш пакет упихала. Что там такое увесистое?

Игорь. Я же говорю: мясо.

Антон. Голова свиньи.

Мария Семеновна. Свиная голова, а по форме не похоже…

Антон. Нет, голова свиньи.

Игорь. На холодец…

Леонид Борисович. Какая разница: голова свиньи или свиная голова. Вы мне вот что, Антон, лучше разъясните: этот панкратион, или как он там называется?..

Игорь. Ладно, дед, в следующий раз. Всё, нам некогда.

Борис. Мы тоже сейчас уезжаем, давайте я вас подвезу.

Игорь. Да нет, нам в другую сторону.

Борис. Тебя когда домой ждать?

Игорь. Не скоро.

Игорь и Антон собираются уходить.

Иван Петрович. Они такие же борцы, как я балерина: ихняя борьба ― «Майн кампф», вот как называется.

Леонид Борисович (удивленно). Да ну!

Иван Петрович. А то живешь и не знаешь, чем твои внуки интересуются.

Леонид Борисович (Игорю и Антону строго). Ну-ка, постойте!..

Игорь. Всё, до свиданья. (Уходят).

Мария Семеновна. До свиданья, заходите еще.

Борис (Леониду Борисовичу). Ну что, едем?

Леонид Борисович. Ты почему врал, что тебе деньги на погашение кредитов нужны, а сам в налоговую задолжал?

Мария Семеновна. Леня!.. Леонид Борисович!

Борис. Мама!.. Зачем?!

Мария Семеновна. Ой, сама не знаю, как-то само собой вырвалось…

Леонид Борисович. Ты зачем государство обманываешь? Ты знаешь: что другое, тебе простят, а за это ноги выдернут…

Борис. Как раз за это не выдернут. Сейчас все у государства воруют, а ноги вырвут, если частника нагреешь. Времена изменились. Просто на жадноватых ребят нарвался. Все поехали, у меня еще дел по горло ― я тебя завезу.

Леонид Борисович. Ну, видишь, значит мало, что меняется, если тебя все-таки прижучили.

Борис. Никто меня не прижучил. Такие же жуки и прижучили. Ладно, мама, мы поехали. (Целует мать).

Мария Семеновна. Прости меня, Боренька!

Борис. Галке-то хоть не сказала? (Мария Семеновна крутит отрицательно головой.) Галке только не говорите, а то она меня заклюет.

Леонид Борисович пожимает Ивану Петровичу руку, с Борисом уходит. Мария Семеновна провожает их.

Иван Петрович. Да-а, чувствую, тут не соскучишься. Не хуже, чем в «Маргоше», закручивается. А Борис-то умник, бизнесмен хренов! Надо же такое отчебучить. Говорил я ему: иди работай ― дольше на свободе пробудешь. Что-то я устал от всех этих пертурбаций, пойду прилягу. Не проспать бы: во сколько новая серия начинается? (Берет программу и уходит).

Явление седьмое

Мария Семеновна возвращается, убирает со стола и останавливается с тарелкой в руках.

Мария Семеновна. Теперь еще за Борю душа болеть будет: хоть бы у него все устроилось. И Гала ─ такая жестокосердая, совсем его не жалеет. С детства была жесткая девочка: никогда уступить не могла, всегда на своем настоять старалась. Хотя и ее понять можно: Дарина ─ такой сложный ребенок, и торговля у нее не идет, и неурядицы на работе… Господи, как обидно за детей: что за жизнь им досталась! Бедненькие мои! (Вытирает слезы.) Боренька, Галочка, Даринушка, Игорек… Не ссорьтесь, пожалуйста, ― прошу вас! Что вы все время ссоритесь? Друг друга совсем не жалеете. Кругом столько злых людей: только и думают, как вас обобрать. Надо же друг за дружку держаться, чтоб все беды и радости общие были! Так выжить гораздо легче. А будете каждый сам за себя, все у вас отнимут, ничего внукам не достанется. Боренька, ты, пожалуйста, не влезай больше ни в какие аферы, сынок. Будь с людьми поосторожнее, никому не доверяй. С государством тоже не связывайся, плати все, что скажут, исправно. Государство никогда в проигрыше не останется… Галочка! Не будь такой жестокосердой, жалей брата. Вся злоба всегда на человека возвращается. Правду говорит батюшка в церкви: мысль она материальна ― и что пожелаешь другому, то с тобой сбудется. От этого, может быть, у тебя и личная жизнь никак не сложится… Игорек, родной, выбирай друзей осмотрительней. Этот Антон еще – откуда он взялся? Мне он не очень как-то нравится. Странный какой-то, и жесткое лицо у него такое ― ох, и за тебя сердце кровью обливается… Даринушка, куколка моя, не водись, с кем попало, а то Галочка жалуется, что друзья у тебя неважные и ночевать домой уже два раза не пришла. Учиться тебе сейчас нужно, внученька, все это у тебя еще будет, все успеется. Вон посмотри: Игорь – какой молодец, уже на третьем курсе университета. И тебе мать репетиторов нанимает ― учись, внученька… (Садится с тарелкой на коленях.) Была я у врачей, деточки, ─ все очень плохо. Метастазы на всех внутренних органах ― недолго осталось… Как тяжело и больно за вас, как вы будете без меня… Ох, и сердце мое не на месте ─ и болит же, проклятое! Сильней, чем опухоль. Зачем столько боли в человеке заложено? А еще больше в человеке злобы. Что вы всё злобитесь? Правильно Леонид Борисович говорит: жизнь ― это миг. Не успеешь оглянуться – и нет ее. Надо любить, жалеть друг друга, дети мои дорогие. Не давать в обиду чужим… Ох, уж эти мне чужие! Я бы им горло вырвала, паразитам окаянным, – кабы силы… Эх, нет больше сил, все вам отдала. Простите меня, мать вашу, никудышную… Простите и ─ прощайте… (Плачет).

Занавес