Читать книгу Ядовитая кровь - Тимур Туров - Страница 3

Многие полагают, что в Харькове хорошая осень. И они, наверное, правы, если судить об осени по сентябрю и первой половине октября. Дни почти всегда солнечные, листья – золотые, ночи – прохладные, но необыкновенно уютные. Иногда идут дожди, но без надрыва и назойливости.

Это – до середины октября. Потом харьковскую осень может любить только уж очень большой оптимист и романтик. Ну, или как выразился столичный гость, только самозабвенный поклонник подгнившей готики.

Хозяин квартиры возражать не стал. Хозяин квартиры вообще старался гостю не возражать, ибо, хоть оба были не в мундирах, разница в количестве звезд на погонах имела место быть и к отстаиванию своих взглядов не располагала.

Собственно, хозяином квартиры подполковник Осокин был чисто номинальным. Квартира называлась явочной, использовалась для встреч с осведомителями, причем не самого высокого уровня. Однокомнатная квартира в хрущебе на третьем этаже, со старой пошарпанной мебелью если и имела достоинства, то только в месторасположении.

Улица Есенина отчего-то считалась чуть ли не центром Павлова Поля, а Павлово Поле имело статус чуть ли не элитного района города. Те, кто жил на Павловом Поле, ни под каким видом переезжать оттуда не хотели, а квартиры тамошние, при прочих равных, всегда были минимум на треть дороже аналогичных в любом другом районе города.

Но выбрали эту квартиру, естественно, не за элитность расположения. На это областному управлению было наплевать. Но вот удобство транспортных развязок, отсутствие отгороженных дворов, возможность маневра при выборе маршрута следования, даже находящийся почти под боком парк культуры и отдыха имени, естественно, Горького, причем самая запущенная его часть – все это делало квартиру действительно полезным приобретением.

Это подполковник Осокин успел объяснить киевскому гостю подробно. Гостя звали Андреем Ивановичем Петренко, был он полковником милиции и числился при министерстве внутренних дел. Чем именно он там занимался – Осокин не знал, виделся он с Петренко первый раз, но слышал о нем много разного.

В том числе и хорошего.

Но трудно было ожидать чего-либо хорошего от министерского полковника, прибывшего в город чуть не инкогнито, не явившегося в областное управление, а потребовавшего встречи в как можно более укромном месте.

И приказавшим вызвать на встречу, помимо подполковника Осокина, еще и одного из оперов областного управления. И если бы кого приличного. А то Владислава Гетьмана собственной персоной.

Правда, с Осокиным встреча была назначена на полдень, а Гетьмана повелели вызвать к восемнадцати ноль-ноль.

С двенадцати до шестнадцати Осокин отвечал на вопросы о Гетьмане, а два оставшихся часа заваривал чай, бегал за хлебом и колбасой в соседний магазин и слушал рассуждения полковника о преимуществах и недостатках харьковской погоды.

– Да... – протянул Петренко и отставил в сторону пустую чашку. – А ведь я раньше в Харькове частенько бывал. Своего первого я здесь и принял, между прочим. Еще в восемьдесят втором. Как раз в день смерти Леонида Ильича незабвенного.

– Интересно, – поддержал разговор Осокин. – А ведь мы могли и встречаться в то время...

– Не могли. Я тут был, так сказать, неофициально. Брали мужичка тихо, без шума. Привезли отсюда даже не в Киев, высадили по дороге, в Лубнах. И что потом с ним стало – до сих пор не знаю. Но мужик знатный был, одному нашему из группы руку сломал, второму щеку распанахал от глаза до подбородка... Да. Веселое было время.

У Осокина опять-таки было свое мнение по поводу веселья в восемьдесят втором, особенно после того, как пришедший на смену маразматику Брежневу гражданин Андропов принялся закручивать гайки не только у простых советских товарищей, но и у работников милиции. Аж резьба пищала.

В дверь квартиры постучали.

Осокин, вставая с расшатанного табурета, мельком глянул на часы – восемнадцать ноль одна. Небось стоял Гетьман возле подъезда, чтобы начальство точностью поразить. Хотя представить Гетьмана, старающегося поразить начальство подполковник Осокин не мог. Скорее наоборот.

Уже посмотрев в глазок и отпирая дверь, Осокин вспомнил, что забыл предупредить полковника о странностях капитана.

«Ну и черт с ним», – подумал Осокин, имея в виду полковника из министерства.

Сам выбрал кандидата, сам пусть и расхлебывает. Не шептать же сейчас, на пороге, Гетьману просьбы быть помягче с начальством. И не бежать же вперед, на кухню явочной квартиры, с торопливым предупреждением, что Гетьман, значит, при встрече руку никому не подает, даже при награждении в прошлом году поставил генерала с протянутой для поздравления рукой. Чуть было из органов не вылетел, чудом остался, но из приказа на поощрение исчез бесследно.

– Вечер добрый, – сказал Гетьман. – Прибыл...

– Привет-привет, – махнул рукой подполковник, закрывая за капитаном дверь. – Следуй на кухню.

Гетьман удивляться не стал и, не снимая мокрую от дождя куртку, направился куда велели. Осокин заметил, что, прежде чем пройти мимо двери в комнату, Гетьман притормозил на секунду, окинул быстрым взглядом помещение, и только тогда пошел дальше.

Осокин вошел на кухню как раз в тот момент, когда полковник Петренко протянул капитану Гетьману руку со словами:

– Будем знакомы.

– Будем знакомы, – не без сомнения в голосе согласился Гетьман, держа руки в карманах куртки. – Влад Гетьман.

Петренко глянул на Осокина, Осокин пожал плечами.

– Значит, такой вы... – протянул Петренко, опуская руку. – Я думал, преувеличивают. Присаживайтесь, у нас разговор будет долгий и, боюсь, трудный.

Гетьман посмотрел на предложенный табурет, перевел взгляд на окно, не прикрытое шторами. Аккуратно взял табурет и переставил в сторону, так, чтобы сидеть в пол-оборота к двери и не маячить в окне.

Осокин тяжело вздохнул, но Петренко смотрел на все эти манипуляции с видимым одобрением.

– Вы бы, подполковник, распорядились обеспечить квартирку шторами поплотнее, – сказал он. – Дом напротив в пятидесяти метрах. Нехорошо может получиться.

– Будет сделано, – кивнул Осокин. – Мне присутствовать или...

– А вы, извините, не могли бы достать пивка? – спросил с улыбкой Петренко. – А если с рыбцом – то бутылочки четыре. Я все равно останусь тут ночевать, могу себе позволить. Ну, и вы мне компанию составите.

«Если он сейчас еще и Гетьмана предложит в собутыльники, плюну на все и пошлю его в задницу. Вслух. И черт с ней, с карьерой, – решил Осокин и напрягся. – Подполковник я или нет?»

Но дальнейших унижений не последовало.

Выходя из квартиры, Осокин услышал, как Петренко сказал:

– Я с большим интересом прочитал ваше личное дело...

Входная дверь хлопнула.

– Да, дело интересное, но какое-то двойственное, что ли, – Петренко выбрал самую доверительную из своих интонаций, больше отец солдату, чем слуга царю.

Но на Гетьмана эта проверенная годами тактика особого впечатления не произвела. Он сидел неподвижно, прислонившись спиной к стене, выкрашенной ядовито-зеленой масляной краской, руки держал в карманах, лишь один раз вытер левой рукой капли воды с лица, оставшиеся после дождя.

И лицо у него было... нет, не спокойное, а просто неподвижное. Ровный взгляд, сжатые губы. Даже желваки не гуляли на скулах.

– До вашей командировки в Косово – просто загляденье. Приказы о поощрениях, досрочное присвоение, премии в размере заработной платы. Даже сама командировка в Косово – это не просто так. Мы ведь знаем, что туда попасть сложно. И деньги, и карьера... – Петренко ослабил узел галстука, обозначая, что беседу ведет неофициально и приглашая собеседника к откровенности. – Слышал, даже взятки некоторые предлагают. Или там через родственников. Но у вас ведь нет родственников.

Если полковник ожидал ответа и хоть какого-то участия Гетьмана в разговоре, то ошибся. Гетьман продолжал слушать молча.

– Да... – протянул Петренко, прикидывая, какие коррективы внести в стиль беседы и понимая: с таким характером старшему лейтенанту нужно быть очень толковым работником, чтобы до сих пор оставаться на службе. – Но вы вернулись... Кстати, а что там произошло, в Косово? Вы ведь вернулись досрочно, лежали в госпитале, чуть не комиссовались... Чуть ли не на инвалидность. Что случилось?

– На выезде попали в засаду, – сказал Гетьман. – Выжил я один. Был захвачен бандой, бежал.

– И все?

Гетьман молча кивнул.

– Ну, в общих чертах, так я и читал. Только вы, кажется, четыре месяца были в плену. И не бежали, а вырвались. Я не поленился, связался с Косово, там о вас какие-то легенды рассказывали. Неофициально, конечно. Что-то о вырезанной деревне и о том, как остатки банды обнаружили через четыре месяца. И вас, раненого и побитого, на скалах. И что вроде бы это вы всю банду... Человек тридцать.

– Голыми руками, – подсказал Гетьман. – И зубами. Махнул правой рукой – улица, левой – переулочек.

– Нечто в этом роде, – широко улыбнулся Петренко. – Врали?

Теперь улыбнулся Гетьман, чуть-чуть, самыми уголками губ. Но ярко-голубые его глаза остались холодными и спокойными.

– Ладно, что бы там с вами ни произошло, но здешняя комиссия признала вас годным. На работу вас, худо-бедно, взяли, капитана присвоили, но карьеры вам не видать – характер у вас после пережитого испортился. Заключение психологов и психиатра читается как триллер... Вызывает недоумение после всего этого только резолюция «годен без ограничений». И... Вы хотите стать майором? – неожиданно сменил тему Петренко и стал серьезным. – Вот так, разом бросить все, переехать, если захотите, в Киев. Или в любой другой город Украины, по вашему выбору. Или даже назад, в Косово. Или еще в какую загранкомандировку. Есть несколько вакансий на повышение квалификации для работы в Интерполе. С вашим послужным списком...

– С морковкой – понятно, – перебил полковника Гетьман. – С ослом – тоже. А что и куда тащить?

Петренко кашлянул смущенно. Он сам был циником, но все равно старался, по возможности, избегать слишком прямых формулировок. Его бы вполне устроило: «Что я должен сделать?» Но если оперу так удобнее...

– Вы выполняете задание. Одно. Сложное, но одно. Сразу же после этого получаете все, что я вам тут пообещал.

– Вы еще ничего не обещали, но это не важно. Вы Стругацких читали?

– Это...

– Опять-таки – не важно. Вы закончили преамбулу и можете переходить к амбуле.

Полковник тяжело вздохнул и перешел.

В Харькове, кажется, завелся серийный убийца. И, что показательно, работать стал активно и часто. И не оставляя следа. За два месяца он убил шестерых, и не похоже было, что на этом он остановится.

Убийцу нужно найти, сказал полковник Петренко. Но сделать это тихо, не привлекая внимания общественности. Есть свои резоны действовать так, а не иначе – тут Петренко особо не распространялся, а Гетьман и не настаивал. Слушал все так же молча, интереса не проявляя.

– Пока это все, – подвел итог Петренко. – Если вы соглашаетесь в принципе, то мы можем продолжить. Если вы, после согласия, попытаетесь съехать с базара и заявите, что передумали, то вылетите из органов в течение двух дней.

– Во-от... – удовлетворенно протянул Гетьман. – А я все ждал, когда появится кнут. Ну, уйду на вольные хлеба. В журналисты. У меня есть знакомые в самой что ни на есть желтой прессе, и первый мой материал будет о серийном убийце и странном поведении милицейского начальства. Ваш ход.

Петренко прочистил горло.

Гетьман ему определенно начинал нравиться. Нужно только правильно с ним обращаться, и тогда общение даже начнет доставлять удовольствие. Наверное.

– Вам интересно мое предложение?

– А вторую часть вы сразу же скажете или погодя?

– Сразу. Вы даете принципиальное согласие, я добавляю подробностей. И с завтрашнего дня... – Петренко улыбнулся почти искренне. – С завтрашнего дня вы приступите. Но подробности вас могут огорчить. Или напрячь.

– Ничего. Я согласен.

– Тогда... – Полковник встал с табурета, вышел в комнату и вернулся с ноутбуком в руках. – Это вам.

– Неожиданный подарок, – сказал Гетьман. – Это ничего, что день рождения у меня не скоро?

– Тут все материалы. Ознакомитесь на досуге. – Полковник подержал некоторое время ноутбук перед Гетьманом, но, сообразив, что тот брать его не собирается, поставил на кухонный стол. – Вы же умеете с такой штукой обращаться?

– Теперь – неприятный довесок. – Гетьман посмотрел прямо в глаза полковнику, и тот поежился, отводя взгляд.

– Вот визитка, – полковник достал из кармана пиджака картонный прямоугольник, блеснувший позолотой. – Позвоните после того, как ознакомитесь с материалами. В любое время суток.

Гетьман левой рукой взял визитку, посмотрел. Взглянул на полковника, только теперь уже с некоторым удивлением:

– С каких это пор Серый сотрудничает с министерством?

– Он не сотрудничает, – быстро ответил Петренко. – Он обратился к нам с просьбой и предложением...

– Не один хрен?

– Не один. – Петренко снял, наконец, надоевший галстук и бросил его на стол. – Мы тоже поначалу удивились, но потом... Материалы были очень уж... специфические, что ли. Вы посмотрите дела – сами поймете. Сергей Салунский...

– Да говорите уж просто – Серый.

– Хорошо, Серый. Он так сказал – либо к вам, либо к Патриарху. Можно в святую инквизицию. После того, как я это... – Петренко легонько похлопал ладонью по ноутбуку, – ...просмотрел – с Серым согласен на сто процентов. Поскольку в нечистую силу я не верю, в разных призраков и привидения – тоже, значит, все фокусы возможны в исполнении наших... в смысле, ваших коллег, из харьковской милиции. Слишком много случайностей, недоразумений и нестыковок. Посему дело должно расследоваться приватно, без привлечения крупных сил. И вообще, по минимуму привлекать местные силы.

– А я, значит...

– А вас рекомендовал сам Серый. Чем-то вы ему приглянулись, получается. Так и сказал – либо Гетьман, либо никто, сами разберемся. Крови будет много, но не захлебнемся. Нужно будет, сказал Серый, и водичкой святой глотки заливать станем, и костерок, если понадобится, сложим. Очень образно излагал Сергей Леонтьевич. И живо.

– А без него?

– Без него дело даже не возникнет. Не связаны эпизоды. Даже при первом прочтении понятно – не связаны они между собой. Но Серый клянется и божится, что все это один и тот же человек работал... Если человек. У Серого еще есть какие-то сведения, но это только для вас,капитан.

Гетьман покрутил карточку в руке. Положил на стол.

– Отказываетесь? – насторожился Петренко.

– Почему? Телефон запомнил, позвоню.

– Серый сказал, что карточка – как пропуск. Лучше носите при себе.

– Даже так? Может, себе оставите такую нужную вещь?

– А я уже оставил. – Петренко достал из нагрудного кармана вторую визитку и помахал ею в воздухе. – От таких подарков не отказываются...

* * *

Когда подполковник Осокин с пивом вернулся в квартиру, Петренко стоял посреди комнаты, задумчиво глядя в стену.

– Получилось? – спросил Осокин.

– В лучшем виде, в самом лучшем виде, – ответил Петренко. – Вы когда сможете повесить наружку?

– За Гетьманом? – удивился Осокин.

– Нет, за папой римским! – взорвался Петренко. – Конечно, за Гетьманом. И жучка ему в квартиру. Машины у него нет?

– Нет.

– Жаль. Но если есть любовница – к ней прослушку. В кабинет рабочий. В задницу. И чтобы хвост за ним ходил неотступно...

– Я разве вам не говорил? – удивился подполковник, сообразил, что до сих пор держит пакет с пивом и воблой в руках, и поставил его на пол, к стене. – За ним нельзя ходить. В смысле – можно, но лучше не нужно.

– Почему?

– Ну... Он «хвост» определяет с ходу, потом некоторое время делает вид, что не заметил, а потом... потом могут быть неприятности. В мае ребята из УБОПа на спор с нашими решили походить за Гетьманом. Три человека, не пацаны.

– И?..

– Легкое сотрясение мозга у одного и побои средней тяжести у других. Причем, бил не Гетьман, все трое клянутся, ну, и алиби у Гетьмана на это время железобетонное.

– Смешно... – сухо констатировал Петренко. – А что прикажете мне делать? У меня совершенно четкие указания – не выпускать из виду.

– Я подумаю, – сказал Осокин. – Есть вариант.

* * *

Влад, выйдя из дома, постоял на крыльце, прикидывая, каким маршрутом уходить. Был очень сильный соблазн двинуться через парк – безопасней и надежней. Обычные люди по промокшему насквозь парку шляться не будут, особенно если шагать через болотце, расположенное почти сразу за станцией подвесной дороги.

Но и сам он в таком случае наверняка привлечет излишнее внимание любого стороннего наблюдателя. Получалось, что топать нужно было к одной из станций метро.

Влад поднял воротник куртки и шагнул под усилившийся дождь. Прохожих не было. Это, в общем, ничего не значило, наблюдать могли из окна любого соседнего дома, передав потом по рации или телефону эстафету поджидающему в отдалении специалисту.

Или могли следить каким-нибудь другим способом, экзотичным и трудно определяемым. И тут ничего не поделаешь. С этим нужно просто смириться и реагировать только в самом крайнем случае.

Все, что рассказывал полковник, нужно было обдумать. Он согласился сразу не потому, что так уж хотел повышения в звании и прочих пряников. Да и в милиции Влад остался до сих пор не из-за того, что боялся потерять работу, лишиться удостоверения, оружия и власти.

Влад ждал. К нему должны были прийти, рано или поздно. Так или иначе, но его в покое не могли оставить, Хозяин ему все подробно объяснил. На примерах и очень доходчиво.

Сердце замерло, напомнив Владу, что Хозяин относится к воспоминаниям запретным. Стоило начать вспоминать, и мир снова становился совсем чужим, враждебным и несправедливым.

За ним должны были прийти – пришли. Он еще мог поверить, что полковник поручил это странное дело ему, Владу, из-за простого стечения обстоятельств. Повесить мутного откровенного глухаря на мента, самозабвенно рубящего сук под собой – сам бог велел.

Если что накопает – слава достанется начальству. Если сломает себе на этом голову – туда ему и дорога. Поверить в такую схему Влад мог.

Не поверил поначалу, но это только по той причине, что последнее время не верил вообще никому. Но вот когда появилась визитка Серого – тут уж ни о каких совпадениях речи быть не могло.

Вынырнувшего из-за угла Осокина Влад заметил в последний момент, резко изменил направление и влетел в пропахший кошками подъезд. Не хотелось сейчас встречаться ни с кем, а тем более с подполковником Осокиным. Хотя бы сегодня. Завтра тот наверняка вызовет к себе и будет занудно инструктировать, передавая последние указания начальства, а то вдруг потребует предварительный план розыскных мероприятий. С него станется.

Ведь сделает простецкое лицо, будто не понимает, что организацией розыска должен заниматься уж никак не опер. И вообще, прокуратура пусть работает. В самый раз...

Осокин прошел мимо крыльца, позвякивая бутылками в пакете. Влад осторожно выглянул, убедился, что подполковник дошел до подъезда, в котором находилась явочная квартира, и совсем уж собрался выйти на улицу, но замер, а потом шарахнулся обратно.

Здоровенная псина, почти неразличимая в темноте, не торопясь, протрусила к тому самому подъезду, где скрылся Осокин, как-то задумчиво посмотрела на дверь, подняла голову, словно пытаясь рассмотреть за окнами на лестничных клетках, как подполковник поднимается на третий этаж.

Темно-серая, волчьего окраса зверюга осмотрелась и медленно пошла вдоль дома.

Влад перестал дышать, когда собака остановилась напротив подъезда, в котором стоял он.

Это просто обычная собака, попытался обмануть себя Влад. Много их сейчас по городу бродит. Даже волки, говорят, начинают бродяжничать среди людей. Отличить волка от собаки сможет только охотник или биолог, а если даже и поймет кто – ну, позвонит в милицию. И всех делов.

«Просто собака», – повторил мысленно Влад.

Это не одна из тех тварей, что пытались убить его в Косово. Пусть даже волк, но обычный волк. Самый обычный.

Сейчас зверь постоит немного и пойдет дальше, к мусорным бакам.

Пальцы правой руки, сжимавшие пистолет в кармане куртки, свело судорогой. Можно стрелять, промаха не будет, он был уверен. Свалить тварь пулей в голову, потом – подойти и добить. Расстрелять всю обойму. Лучше – две. И бежать.

Не просто уносить ноги с места преступления, а бросить все и бежать из города. Но тогда придется бежать всю оставшуюся жизнь – это Хозяин ему тоже объяснил очень доступно и доходчиво.

Остаться в подъезде? Так ведь учуял его зверь. Наверняка учуял. От кого прятался капитан милиции? От подполковника Осокина – чушь. Подполковник уже прошел, а он, Влад Гетьман, все стоит в вонючем подъезде, держась за дверную ручку, словно барышня, спрятавшаяся от хулиганов.

От собаки прячется Гетьман. А почему он от нее прячется? Отчего крутой капитан так боится лучшего друга человека? Или он подозревает, что если эта тварь и чей-то лучший друг, то никак не его, капитана Гетьмана?

Времени на раздумья не осталось совсем. Еще пара секунд – можно уже не выбирать вариант, а просто открывать пальбу. Можно даже просто себе в голову.

«Ладно, – сказал Влад сам себе. – Ладно».

Капитан спрятался от подполковника. Подождал, пока тот пройдет, потом еще с минуту дожидался, чтобы тот не вздумал возвращаться, а потом...

Дверь, оснащенная мощной пружиной, открылась нехотя, словно давая Владу еще один шанс сделать правильный выбор. «Подумай!» – простонала пружина.

Влад вышел из подъезда, придержал дверь, чтоб не хлопнула, и посмотрел на окна явочной квартиры.

Все нормально. Все в порядке. Его волнует только подполковник Осокин. А собака напротив подъезда – ерунда. Привычная деталь городского пейзажа.

Стоит, серьезно рассматривая человека, вышедшего под дождь, превратившийся уже в ливень.

– Привет, собака! – сказал Влад. – Мокнешь? Ну, а я пойду.

Портфель с ноутбуком Серого он зажал под мышкой и побежал. Не ускоряясь особо, стараясь избегать луж – так обычно ведут себя люди под дождем, понимая, что все равно вымокнут, но выполняя ритуал.

До метро «Ботанический сад» можно было добраться через дворы, наискось, но Влад побежал прямо, по улице, ведущей к проспекту Ленина.

Собака могла быть не одна. Влад прекрасно отдавал себе отчет, что справиться со сворой в темном дворе у него шансов нет. Просто не хватит патронов.

А на освещенном проспекте...

Влад бежал ровно, не оглядываясь. Он не слышал, бежит ли собака следом. Обычный человек не станет проявлять такой уж большой интерес к дворняге.

Не станет.

Теперь нужно было принять еще одно решение – направляться к метро или садиться в автобус. Быстро. Вести себя нужно естественно, но терять время – нельзя.

Неожиданно для себя Влад шагнул к проезжей части и поднял руку. И, опять-таки, неожиданно, «Ауди» с желтым гребешком на крыше сразу же остановилась рядом.

– На Жуковского, – сказал Влад, открыв дверцу.

– Садись, – согласился водитель и присвистнул, глядя мимо Влада. – Ни хрена себе...

– Что? – спросил Влад, усевшись на переднее сиденье и устраивая портфель на коленях. – Что такое?

– Откуда они здесь? – удивленно сказал водитель. – Совсем обнаглели!

Влад посмотрел и захлопнул дверцу, надеясь, что сделал это не слишком резко.

– Собаки? – спросил он.

Он должен был спросить – удивление водителя было глубоким и искренним.

– Какие, на фиг, собаки? Волки. Две штуки в центре города. И здоровенные...

– Откуда здесь волки? Собаки. Да, громадные, но... – Влад почувствовал, как его запоздало начинает бить мелкая дрожь.

– Ага, сейчас, – водитель тронул машину с места, оглянулся, чтобы вклиниться в поток. – Я охотник. Двадцать лет с ружьем, и волков видел в своей жизни миллион. Но чтоб в городе... Тут же школа неподалеку. Ментам сказать?

– Скажи, – кивнул Влад. – Ты бы мне поверил, если б я тебе про волков рассказал?

Водитель помолчал, потом тяжело вздохнул:

– Таки – да. Таки – не поверил бы.

Он посмотрел в зеркало заднего вида, но, естественно, ничего не увидел, кроме света автомобильных фар, дробящегося в дождевых каплях.

– Чего только не бывает в жизни, – сказал водитель чуть погодя.

– Да, – сказал Влад.

Чего только не бывает.

Волки могли напасть или просто проводили случайно подвернувшегося Гетьмана. А на самом деле они следили за подполковником Осокиным. Или даже за самим полковником из министерства.

Влад вытер лицо и закрыл глаза.

* * *

– Если они станут на твой след, – говорил ему Хозяин, – если решат тебя достать, то обязательно достанут. Хочешь выжить – постарайся всех их перебить, убежать все равно не сможешь. От них нельзя убежать.

Голос у Хозяина неприятный, словно клокочет что-то у него в горле, нехотя складываясь в слова. Словно полощет он горло словами, выплевывая время от времени.

– От меня тоже нельзя уйти, – сказал Хозяин. – Ты и сам не захочешь уйти, ведь правда?

Хозяин протянул руку, худую белую руку с длинными сухими пальцами к лицу Влада, дотронулся до его лба. Неверный свет старой керосиновой лампы отразился на когтях, появившихся из кончиков бледных пальцев и снова исчезнувших.

– Кровь... – сказал Хозяин. – Есть в людях и что-то хорошее. Меня это примиряет с вашим существованием. Я бы позволил Наблюдателю тебя увести, но мне время от времени нужна кровь, а мою деревню...

* * *

– Где на Жуковского? – спросил водитель.

Влад вздрогнул и осмотрелся.

Он имел в виду поселок Жуковского, но не назвал точного адреса, и водитель привез его на проспект, носивший то же имя. Теперь придется возвращаться.

– Вот здесь, возле мебельного. – Влад достал из кармана деньги, отдал водителю. – Спасибо.

– Тебе спасибо. А все-таки то были волки.

Влад подождал, пока «Ауди» уедет. Огляделся. Дождь почти прекратился, лишь легкая морось висела в воздухе.

Снизу, от Даниловки, послышался собачий лай.

Влад сунул руку в карман, снял пистолет с предохранителя. Он сам себя ненавидел за этот страх, понимал, что так нельзя, что сходит с ума, но ничего не мог с этим поделать.

«Ты не сможешь победить, – сказал ему Хозяин. – Ты сможешь только отсрочить свою смерть».

Это было очень унизительно – стараться выжить. Не жить, не бороться, а выживать, день за днем, месяц за месяцем. Этому Влада также научил Хозяин. Четыре месяца он учил Гетьмана новым правилам, рассказывал ему о том, как на самом деле устроен мир, и жестко указывал место, какое суждено Владу в этом мире занимать.

В мире, где существуют такие вещи, как магия и пришедшие на Землю еще в глубокой древности чужаки.

Тогда все было вроде понятно, но теперь...

Теперь, после возвращения в Харьков, время от времени у Влада возникало желание плюнуть на все, выпрямиться в полный рост и перестать прятаться.

Бросить в рожи этим нелюдям, что он видит их насквозь, прекрасно видит, кто они на самом деле. И умереть. Быстро. Или очень, очень медленно, испытав на себе всю ненависть, накопленную за тысячи лет этими тварями.

Влад прошел мимо девятиэтажки, резко свернул за угол и остановился. Он не мог себе представить, что станет делать, если вдруг кто-то действительно следил за ним и вот сейчас, выскочив из-за угла, окажется лицом к лицу.

Ударит? Или просто глянет в глаза.

Никто не появился.

Где-то неподалеку пьяно орали песню, из приоткрытой форточки доносился визгливый женский голос, требовавший от кого-то сделать хоть что-то, если этот кто-то хоть чуть-чуть мужик.

– Нужно сделать что-то, – пробормотал Влад. – Если мужик.

Его нашли? Ладно. Можно уже не убегать. Можно спокойно заняться делом. Что-то же им от него нужно? Хотят использовать? Для чего? Об этом тоже можно не думать.

Можно позволить себе спокойно зайти в «Сергеевский», купить что-то на ужин и на завтрак. А можно, не торопясь, начистить картошки, мелко настрогать сала из морозильника, и картошечки нажарить на этом самом сале. Да еще с лучком. Можно еще все это запить чем-нибудь веселым, но в одиночку Влад сегодня пить не хотел. Ну, не собирался, во всяком случае.

Потом можно опять-таки, не торопясь, съесть жареную картошку прямо со сковороды, вымыть сковороду, вытереть, сделать себе чашку кофе, черт с ним, пусть растворимого, но обязательно большую чашку, и чтобы сахара было много.

Потом взять эту самую чашку и отправиться в комнату, сесть за письменный стол и включить, наконец, ноутбук.

Спать сегодня все равно не получится. Это Влад знал. Уснуть – да. Уснуть он сможет. Но только снов не будет, будут воспоминания, будет крик, колотящееся сердце, холодный пот на лице и боль, саднящая боль там, куда прикасались тонкие белые пальцы Хозяина.

Влад осторожно дотронулся до небольшого шрама на лбу. Там, где некоторые подозревают существование третьего глаза.

Из-за этого шрама Влад не любил свое отражение в зеркале.

* * *

...Когти, стремительно появляющиеся из кончиков тонких белых пальцев, и капли крови на этих пальцах, и мертвенно-бледное лицо с глазами, горящими красным...

* * *

Придя домой, Влад, не раздеваясь, прошел в комнату, сел к письменному столу. Нужно просто успокоиться. Так дергаться нельзя, надолго его не хватит. Несколько раз глубоко вздохнув, Влад встал из-за стола и прошелся по комнате. Сегодняшняя встреча с волками выбила его из колеи. Он уже и не думал, что может вот так испугаться, надеялся, что испуг выгорел навсегда, остался легким белесым пеплом возле той проклятой деревни в Косово.

* * *

«Когда ты будешь умирать, – сказал Хозяин, – то будешь благодарить меня за смерть. Ты еще не понимаешь, насколько мучительной может быть жизнь. У тебя еще был шанс уцелеть, если бы ты не прозрел. Пелена... Пелена была создана три тысячелетия назад не столько для того, чтобы обманывать, сколько для того, чтобы спасать. Нас – от людей. Людей – от безумия, от правды, которую лучше не видеть. А тебя... Вот с тобой – сложнее. Я еще не понял, что ты такое... Нет, то что ты сосуд, наполненный пьянящей кровью, я понимаю... и приветствую. Но привкус твоей крови... Он что-то напоминает... далекое... ускользающее...»

«Я вспомню, – сказал Хозяин. – Обязательно вспомню. И, может быть, расскажу тебе. Или – не расскажу. Осушу до дна и выброшу, как выпитую бутылку. Или, – Хозяин даже засмеялся, что с ним бывало редко, – или, как потерпевший кораблекрушение, вложу в опустевшую посуду послание и пущу ее по волнам океана...»

* * *

«Ты не собирался пить в одиночку», – напомнил себе Влад, достал из холодильника бутылку водки и отхлебнул прямо из горлышка.

Постоял на кухне, не включая свет и глядя в окно. Почти все окна девятиэтажки напротив светились, обитатели занимались своими обычными делами. Окна десятого, невидимого этажа, тоже светились, но неприятным, сине-зеленым светом.

Гетьман уже почти привык к этому, но тогда, после возвращения в Харьков, испытал даже не шок – ужас. Город напомнил ему человека, тело которого поражено странной болезнью, изъедено язвами и покрыто опухолями. Облик, привычный Владу с детства облик родного города был изуродован.

Шар, венчающий правую башню Госпрома, призрачная эстакада от здания горсовета к Успенскому собору и от него к монастырю – Влад целыми днями ходил по городу, пытаясь понять, осталось ли хоть что-то нетронутым из того, что составляло его Харьков. Хоть что-то...

Он искал и не находил.

Влад поставил бутылку в холодильник и вернулся к ноутбуку.

Серый выбрал его. Сам Серый. Это значило, что ставки будут высокими, что не только его, Влада, жизнь будет поставлена на кон. Ее-то как раз отобрать было просто.

Отдать команду волкам. Или...

С балкона послышался громкий шорох – Влад резко обернулся к балконной двери, рука нащупала пистолет. Сердце замерло, потом заколотилось, как сумасшедшее.

«Спокойно, – приказал себе Влад. – Это – просто звук. Ветер рванул старую газету на балконе. Это – обычный звук, не призрачный звук из-за Пелены».

Влад заставил себя встать из-за стола, подойти к балкону и открыть дверь. Холодный влажный ветер тут же ворвался в комнату и сбросил со стола несколько листов бумаги.

«Нет здесь никого», – сказал себе Влад.

Чудовища остались там, в горах. А если бы и пробралась одна из тварей на балкон, то стекла не остановили бы броска чудовищной силы. И еще... еще он почувствовал бы взгляд. Обязательно почувствовал бы.

Влад вышел на балкон. Холодно. Сыро.

Над центром города – вспышки. Роскошные, застилающие полнеба, прихотливо окрашивающие тучи в яркие тона. Если присмотреться, то, наверное, можно увидеть крылатые тени, скользящие между разноцветными огнями.

Темный силуэт бесшумно скользнул сверху, завис на мгновение в метре от Влада. Влад стиснул зубы и, облокотившись о холодные перила, посмотрел вниз.

Он не должен видеть крылатого.

И вспышки предназначены не для него. И не для людей. Значит, он ничего этого не видит. И нет здоровенного детины, взмахивающего крыльями перед самым его, Влада, лицом.

Крылатый рванул вверх и исчез.

Влад выдохнул.

В комнате зазвонил телефон.

Влад, не торопясь, закрыл за собой балконную дверь, задернул штору. Телефон продолжал настойчиво звонить – кому-то не терпелось пообщаться с капитаном Гетьманом – Влад мельком глянул на настенные часы – в половину первого ночи.

Возникло желание плюнуть на все, выключить телефон и, допив бутылку, лечь спать. Хоть на час. Пусть с кошмарами, с воспоминаниями и болью.

Телефон продолжал трезвонить.

Если бы звонили с работы – звонили бы на мобильник.

Влад снял трубку:

– Да?

– Привет. Спал?

– Нет. Но собирался.

– Я так понимаю, ты еще в мой ноутбук не смотрел?

– Отчего такая уверенность? – спросил Влад.

– Если бы глянул – уже мне отзвонился бы.

– Уверен?

– На все сто. Но я чего звоню...

– От мерзости характера, – подсказал Влад. – Чтобы, значит, менту не дать выспаться.

– Не. От мерзости характера я людям глаза выдавливаю, – Серый даже засмеялся. – А тебе я звоню, чтобы пригласить на свидание.

– Ты не в моем вкусе.

– А я не к себе.

– Всегда ты был похож на сутенера.

– На другого я бы обиделся, – после небольшой паузы сказал Серый поскучневшим голосом. – Но ты же у нас контуженый. С головой у тебя проблемы – на таких не обижаются. Ты и до заграницы своей был на полголовы больной, а после приезда – на всю. Без обид, лады?

– Лады.

– Так я машину к твоему дому уже подогнал. Спускайся. Ноутбук можешь не брать, я тебе и так все расскажу. И покажу.

– Днем. В четырнадцать ноль-ноль.

– Не-а! Сейчас. Тебе полкан из министерства уже указание дал?

– Дал.

– Значит, выезжай, не телись. Тут у нас седьмой жмурик образовался.

Влад посмотрел на открытый ноутбук.

– Бросай все – выезжай. Ментам еще не сообщили о покойнике, сможешь все посмотреть сам. Чтобы без неувязочек. Вашим я все равно не верю. Приедет какая-то ссученная сволочь, улики приберет, следы затопчет. Я полковнику излагал...

– Я знаю. Выхожу.

Влад положил трубку. Оглянулся, прикидывая, что надеть. Решил, что переодеваться смысла нет. Куртка просохнуть не успела, но на дворе все равно дождь.

«В холодильнике еще почти полбутылки водки», – подумал Влад, махнул рукой и вышел из квартиры, захлопнув дверь.

Лифт уже не работал, пришлось спускаться по лестнице.

Черный бумер стоял перед подъездом. Как только Влад вышел на крыльцо, задняя дверца открылась.

– Привет, – сказал Серый, когда Влад сел на заднее сиденье.

– Время, – вместо приветствия ответил Влад. – Я этой ночью еще поспать хочу.

– Ну да, – сразу согласился Серый. – Водочки, я понимаю, приняли, и спатки собрались. Но – работа есть работа.

Бумер рванул с места.

– Там у нас ямы на дороге, – предупредил Влад.

– У них там ямы на дороге, – сказал Серый водителю.

Водитель хмыкнул и прибавил скорость.

– Я могу тебе налить, – Серый говорил вальяжно, по-барски. – Если ты дома не допил, то можем догнать до кондиции. Хотя лучше бы ты вначале все посмотрел, а потом уж укушался.

Влад не ответил, поднял воротник куртки и закрыл глаза.

– Твоя воля, – сказал Серый.

Машина проскочила Померки и разогналась еще больше. Сумская была пуста, светились вывески магазинов и кафе, над площадью все еще полыхало – Влад открыл глаза, когда под колесами застучала брусчатка.

– В цирке давно был? – поинтересовался Серый.

– Давно.

– Будет повод. Представления не обещаю, но зрелище будет, – машина проскочила мимо исторического музея. – Я еще сам не смотрел, но по телефону сказали – красиво. Ярко.

Остановились возле служебного хода в цирк. На крыльце кто-то стоял.

– Пошли, что ли, капитан? – Серый вышел из машины. – Привет, Кроха!

В Крохе было росту два метра десять сантиметров и весу без малого полтора центнера. Впечатление Кроха производил сильное, однако казался существом малоподвижным и неповоротливым. Если бы сам Гетьман не видел, как Кроха умеет бегать – в жизни бы не поверил. Еле догнал его перед самым отъездом в Косово старший лейтенант Гетьман. Чуть даже не выстрелил на поражение, но ограничился предупредительным.

За что Кроха, как оказалось потом, Владу был благодарен.

– Ты же еще сидеть должен, Крохмалев, – вместо приветствия сказал Влад.

– А за примерное поведение, – ответил Кроха. – Уже год как.

– Рано.

– Я им тоже сказал – рано, хочу еще немного поработать на благо и для, а они заладили все в один голос – иди, Генка Крохмалев, гуляй. Без тебя Харьков – не Харьков, – Кроха широко, почти по-детски улыбнулся. – А к покойнику лучше через главный ход пройти. Я покажу... Да вы и сами увидите.

Действительно, Крохе пояснять не пришлось ничего. Высокая стеклянная дверь была открыта – так поначалу показалось Владу. Присмотревшись, он понял, что дверь сломана. Не разбита, а, скорее, порвана.

Будто была сделана не из сантиметрового стекла, а из тонкого полиэтилена. Петли и засовы были на месте, но стекло просто выгнулось и прорвалось, когда кто-то потянул за металлическую ручку. Тонкие стеклянные нити слюной висели от петель.

– Впечатляет, – сказал Серый. – А тебя, капитан?

Влад подошел к двери, внимательно осмотрел, достал из внутреннего кармана куртки фонарик. Осветил по очереди петли и замок, потом ручку:

– Никто ничего не трогал?

– Зачем? – удивился Кроха. – Позвонили мне, я – Серому. Он сказал, что привезет мусора...

Кроха осекся, но извиняться не стал. Только улыбка из приветливой стала вызывающей.

Влад тоже улыбнулся. Краем глаза он заметил, что Серый с интересом смотрит на него сбоку, ожидая реакции.

– Значит, не трогали, – сказал Влад. – Не может не радовать... Наверное, мусор, которого привезет Серый, будет очень доволен. А я, пожалуй, поеду домой.

Влад успел спуститься по ступеням на бетонные плиты площадки перед зданием цирка, прежде чем сзади послышался удар, потом – через мгновение – тяжелый шлепок.

– Нам внутрь, – сказал Серый. – Урод – напутал.

Кроха сидел, прислонившись спиной к стеклянной стене, голова безвольно свесилась набок. Видимых повреждений не было, только спокойно стоявший рядом Серый ласково потирал правый кулак ладонью левой руки.

«Тут нужно удивиться, – напомнил себе Влад. – Выразить, так сказать, удивление. Свалить Кроху одним ударом... И не кувалды, а всего лишь кулака».

– Сильно! – сказал Влад. – Тренируешься постоянно на пацанах?

– Обязательно, – кивнул Серый. – Особенно на тех, кто язык не может за зубами держать. Нас ждут, пойдем.

– Покойник? – спросил Влад, переступая через ноги Крохи.

* * *

Как сломанная игрушка. Эта фраза из какого-то романа всплыла в мозгу Влада, когда он вошел в зал и увидел то, что лежало в ослепительно белом круге света.

Голова лежащего была вывернута лицом к спине, руки и ноги выгнуты так, будто не было в них костей.

Влад подошел к арене, оперся рукой о край и перепрыгнул. Опилки слабо прошуршали под ногами.

Подходить к трупу смысла не было никакого – почти все видно и так. Влад сел на барьер манежа. Руки он привычно сунул в карманы куртки.

Кто мог сделать такое? Нужно иметь недюжинную силу, чтобы вот так изломать тело. Не судорога же, в конце концов, случилась у циркача перед смертью.

Кроме покойника, Влада, как оказалось, ожидала почти вся труппа – человек тридцать.

Они расположились на сиденьях первого ряда. Верхний свет в зале не горел, только два белых луча от пушек высвечивали лежащее на арене тело, поэтому Влад обратил на циркачей внимание не сразу.

– Когда? – спросил Влад, ни к кому особо не обращаясь.

– Его нашли полтора часа назад, – ответил низкий рокочущий голос, Влад не разобрал, какой именно из черных силуэтов ответил.

Да это было и не нужно.

– Кто нашел?

– Охранник. Услышал шум. Пришел сюда, увидел. Сразу позвонил мне...

– Мне – это кому? – уточнил Влад.

– Директору труппы, – пояснил голос.

– Директору труппы... А почему не в милицию?

– Потому что мне. Потому что я ему доплачиваю за аккуратность...

– И бдительность. Понятно. Кто-то из ваших здесь был? Из сторожей зверинца, например. Вы же зверей сторожите?

– У нас дрессированные звери, – после паузы сказал директор. – Их сторожить не нужно.

– И то верно, – кивнул Влад. – И то... Охранник где?

– Ушел отдыхать. Здорово перенервничал, я его отпустил.

Влад кашлянул, оглянулся через плечо на стоящего возле входа в зал Серого. Цыкнул зубом.

Потом неожиданно прыгнул вперед, сделал кувырок, легко вскочил и поднял руки:

– Ап!

Тишина.

– А я говорю – ап! – сказал Влад, поворачиваясь лицом к черным теням за границей света. – Где аплодисменты? Где цветы? Вы же на клоуна смотрите? Вы же здесь подурачиться собрались! Разве нет? Иначе – зачем? Не так, Серый?

– Браво, – Серый пару раз хлопнул в ладоши. – А сальто – можешь? Понравишься – возьмут в циркачи.

– На корм, – добавил молодой девичий голос из темноты. – Хотя свинина в рацион не входит...

– Вот, – Влад поднял указательный палец. – А ты говоришь – расследование, ссученные менты и все такое... Им и так хорошо – сидят, на покойника смотрят. Не удивлюсь, если они потом пирожки на поминки мясом виновника торжества начинят...

Влад улыбнулся вызывающе, мелькнула даже дурацкая мысль пнуть лежащее тело, но – только мелькнула.

– Владик, не зарывайся, – посоветовал из темноты Серый.

– Это почему? Они же не хотят сотрудничать. Им не нужна милиция. Единственный свидетель ушел... Директор труппы не знал, что менты захотят со свидетелем пообщаться? Есть ведь такая глупая привычка у ментов – трепаться с очевидцами и свидетелями. А я лишен этого удовольствия. Почему?

– Он все уже сказал, – медленный голос директора гулко отозвался под куполом. – Услышал шум, вышел. Увидел открытую дверь в зал... Осветил фонариком. Потом позвонил мне.

– Он шум услышал или крик?

– Шум. Сказал, будто что-то заскрежетало.

– А крика, значит, не было?

– Не было.

Влад кивнул, присел возле трупа, протянул руку к шее, потрогал.

– Значит, полтора часа...

– Полтора.

Влад огляделся, посмотрел на линялое покрытие манежа:

– А кто мне скажет, на что похоже положение тела? Драка здесь была? Или его просто принесли и положили? Какие есть мысли?

– Его бросили, – сказал директор. – Из-за манежа.

Влад кивнул. Верно гутарит циркач. Если бы кто-нибудь взял игрушку, помял в руках и швырнул – вот так, приблизительно, мягкий игрушечный Петрушка и упал бы. Голый Петрушка со всеми анатомическими подробностями, в полном соответствии с модными веяниями в игрушечной промышленности.

Жаль, что без одежды. Посмотрел бы, что у покойничка в карманах. А заглядывать в полости – лучше пусть этим займутся эксперты. Для всех лучше.

Значит, вызвать группу, откланяться и уехать. А завтра... то есть сегодня утром посмотреть отчеты и рапорта. Заодно познакомиться с труппой, выяснить, нет ли в ней какого-нибудь силача. Как там у них – силового жонглера, например. Или нижнего в пирамиде... Да еще – женатого. Да еще – ревнивого. Или не женатого, но ухаживающего за той же девушкой, что и покойный...

По лицу – лет двадцать покойничку. Но черт их разберет, этих уродов...

Влад тяжело вздохнул и, перепрыгнув через барьер манежа, пошел к выходу.

– Это все? – спросил Серый.

– А что еще? – ответил вопросом на вопрос Влад. – Тело я увидел, подачей – восхитился. То, что коллеги убитого будут молчать, даже если что знают – понял. Теперь пусть работают эксперты.

Влад вышел из зала в вестибюль, вытащил из кармана телефон.

– Не нужно, – сказал Серый, догоняя его.

– Что? – не понял Влад. – Что не нужно?

– Звонить не нужно, – пояснил Серый.

– Сам вызовешь?

– Никто никого вызывать не будет, – сказал чей-то голос сзади.

Влад обернулся.

Фразу произнес невысокий плотный мужчина лет шестидесяти на вид. Спортивный такой мужчина, крепенький. Директор труппы сам вполне мог быть силовым жонглером. В молодости.

– Мы согласились встретиться с вами только по просьбе... – директор глянул на Серого, – ...по просьбе уважаемого человека.

Директор скрестил руки на груди. Влад мельком глянул на крепкие, чуть удлиненные ногти циркача, скорее похожие на когти зверя, и отвел взгляд.

– Пока вы не ушли, я готов ответить на любые вопросы. Но как только вы покинете цирк – у нас ничего не произошло. Все живы.

– Ага, – кивнул Влад. – Покойничка скормите зверью, кости перетрете в муку...

Директор скрипнул зубами.

– Мы не будем это обсуждать, – помедлив, сказал он. – Обычно мы сами решаем свои проблемы.

– И сами хороните своих покойников! – патетически воскликнул Влад, взмахнув руками.

Он специально проделал это резко, так, чтобы правая рука его прошла перед самым лицом директора труппы. Но директор даже не дернулся.

– Ладно, – сказал Влад. – Нет, так нет. Фамилию охранника не сообщите?

– Какого охранника? – спросил директор спокойно.

– Действительно.

Драться с циркачом смысла не было никакого, да и вызывать подкрепление – тоже. Что-то подсказывало, что позвонить сейчас не позволят, а через пару часов искать тут уже будет нечего.

Смешная ситуация. И нелепая.

Крутые менты наездов не боятся. Крутые менты цедят обидные слова противнику прямо в лицо, мужественно встречают угрозы и...

Владу не угрожали. Просто из-за спины директора труппы не торопясь появились несколько циркачей. Бесшумно, словно и не ступая по мраморному полу, выскользнули они из темноты, растеклись цепочкой, охватывая Влада полукольцом.

С какой-то отрешенностью подумал Влад о пистолете в кармане куртки.

Оглушительно грохнуло стекло – двое циркачей чем-то тяжелым разбили сломанную дверь и принялись неторопливо отбивать мелкие осколки, застрявшие в петлях. То есть дверь была просто разбита неизвестными хулиганами.

Никаких странных событий с выгнувшимся и порванным стеклом.

– И на вопросы вы отвечать не будете, – констатировал Влад.

– Угадал, – сказал один из подошедших, по голосу – девушка, что говорила о рационе и свинине.

– Да чего тут угадывать... – тяжело вздохнул Влад. – Все понятно. А если я все-таки потребую? За ствол схвачусь?

Никто не засмеялся. Даже улыбок, насколько мог заметить Влад, не было. Крайне серьезные, сосредоточенные лица.

Владу очень не хотелось уходить просто так, вроде как струсив. Серый стоял чуть в стороне и явно не собирался помогать менту.... мусору сохранить достоинство. Прислонился в колонне, скрестив руки, и молча рассматривал Гетьмана.

Странный звук из-за спины заставил Влада оглянуться. Словно небольшой моторчик включился в темноте возле гардероба. И звук этот приближался.

– Вам пора, – сказал директор труппы.

Влад, не отрываясь, смотрел в темноту. Сгусток тени оторвался от стены и медленно двинулся к нему. Черное на черном.

Пантера подошла и остановилась. Здоровенная кошка, в холке – по пояс Гетьману. Пасть приоткрыта, из нее и вырывается этот странный звук. Котята так мурлычат. У пантеры это получалось гораздо внушительнее – желание почесать животинку за ушком у Влада не возникло.

– Мне действительно пора, – сказал он, отвернувшись от зверя.

Циркачи молчали. Влад прошел мимо них – битое стекло захрустело под ногами. Остановился над Крохой, потрепал того по щеке.

– А? – спросил Кроха.

– Вставай, прекрасное дитя, – сказал Влад.

Он не будет оглядываться, не станет высматривать – убрали циркачи пантеру или стоит кошка в пустом дверном проеме... Хотя – кошечку свою они, наверное, пожалеют, не пустят гулять по битому стеклу.

Кошечку – пожалеют. А вот в том, что в случае неповиновения тупого мента кошечку никто бы удерживать от свинины не стал, у Влада не возникло ни малейшего сомнения.

– А удар ты держишь слабо, – сказал Влад, протягивая руку Крохе. – Давай, помогу.

– Смотря какой удар, – ответил Кроха. – Я тут пока еще посижу... Как-то хреново мне.

– Заскочи в больницу, может – сотрясение мозга?

– Не смеши, гражданин начальник. Пацаны услышали бы – от смеха бы умерли, – Кроха сжал виски руками. – У меня – вдруг мозги... Скажешь тоже.

– Отвезти домой? – Серый, не останавливаясь, прошел мимо Влада и Крохи в сторону служебного входа.

Можно было гордо проигнорировать скрытое предложение, но тогда пришлось бы добираться на окраину своим ходом. Пешком, скорее всего, ибо вечерняя поездка на такси пробила в бюджете Влада изрядную брешь. Второго такси бюджет не выдержит.

Серый прошел к машине, даже не глянув – идет за ним Влад или нет. Приблизился к передней левой дверце, открыл, что-то сказал водителю. Тот из автомобиля вылез и направился к главному входу. Наверное, чтобы помочь Крохе.

– Садись вперед, – Серый устроился за рулем, завел мотор.

Влад, поколебавшись, сел на переднее сиденье рядом с ним.

– Как тебе представление? – спросил Серый, выводя машину на улицу.

– Смешно.

– У них нет в труппе клоунов, – Серый усмехнулся краем рта. – Представляешь – цирк, и без клоунов. Цирк зверей. И, между прочим, пользуются успехом. Где только не гастролируют – по всему миру. К нам ведь случайно попали, должен был приехать московский цирк, но кто-то у них там заболел в последний момент. Обратились ко мне, а у меня с Арсеном контакт.

– Арсен – этот качок на пенсии?

– Ему до пенсии еще далеко. Но кадр потрясающий. Не поверишь – даже я его побаиваюсь. Ты когда рогом уперся, я уж было попрощался с тобой мысленно.

– А я мысленно дважды сменил подгузники, – кивнул Влад.

– Может, в кабак заедем? – предложил Серый. – За мой счет, естественно. Тут неподалеку, новый открылся.

– Я с уголовниками в кабаки не езжу. Мне это западло.

– Так и я не езжу с уголовниками, – Серый даже засмеялся. – Вчера ужинал с замначальника УИНа – и ничего. Кушал генерал-майор с аппетитом, кусок в горле не застревал.

– Генералу – уже можно.

– И тебе можно. Тем более, что в кабаке том первый эпизод твоего дела и произошел. Я предупредил, чтобы обслугу всю, которая в тот вечер работала, на сегодня вызвали. А завтра у нас с тобой экскурсия в гостиницу «Белый лебедь».

– Будем тебе нары выбирать?

– Будем третий эпизод оценивать. Я хотел все по порядку расположить для ознакомления, но послезавтра уже камеру, нас интересующую, приберут и начнут ремонтировать. График у нас плотный получается.

– Ладно, – вздохнул Влад. – В кабак так в кабак.

– И это правильно!

Машина свернула с Сумской на Совнаркомовскую, простучала по трамвайным рельсам Пушкинской и по Дарвина выехала в самый низ, к реке.

Влад не успел сообразить, в какой именно из переулков они свернули. Машина затормозила перед металлическими воротами. Серый хлопнул ладонью по клаксону – ворота медленно отъехали в сторону.

– Кабак, говоришь? – Влад с интересом осматривал здоровенный двор, в котором стояло десятка полтора крутых тачек.

Влад себе и представить не мог, что в этом районе, плотно застроенном одно – и двухэтажными домами еще позапрошлого века, может быть такое огромное свободное пространство.

– Только для членов клуба, – сказал Серый, выходя из машины. – О нем почти никто не знает.

– Я – так точно. – Влад окинул взглядом площадку перед скромным одноэтажным зданием. – И в жизни бы не подумал.

– Понты – это для дураков, – хмыкнул Серый. – Икру ложками, по две королевы красоты в сауну. Умные и серьезные таким не балуются.

– Вот как ты?

– Как я? – переспросил Серый. – Я себе этого позволить не могу – положение обязывает. С пацанами в кабак, потом с девками – в сауну, потом на Ибицу или в Паттайю. Я с людьми работаю, между прочим...

– Типа – отдел кадров?

– Типа – отдел кадров. И еще пиар, и пресс-атташе... Приходится крутиться. А вот тут я могу себе позволить немного расслабиться. В хорошем смысле этого слова.

– Ты поэтому водилу отпустил?

– И поэтому. И еще за Крохой нужно проследить, я как-то удар не рассчитал. Думал просто поучить... – Серый сделал паузу, и Влад подхватил:

– Язык за зубами держать. Так?

– Так.

Возле входа их встретил привратник. И вход был не особо пышным, и привратник был так себе – обычный, без наворотов типа парика, ливреи и других антикварных штучек. Скромный темно-серый костюм, под пиджаком – светло-серый гольф. И ствол под левой рукой, отметил Влад, в очередной раз сделав вид, что ничего особого не замечает.

Конечно, привратник мог держать в кобуре под мышкой газовый пистолет или травматический, но что-то подсказывало Владу, что на подобную ерунду в таком респектабельном заведении размениваться не будут.

Их впустили без вопросов, лишь мельком глянув на Влада. Сразу за входной дверью была гардеробная, но Влад сделал вид, что не заметил вопросительного взгляда тамошнего служителя – в кармане куртки у Влада был пистолет, оставлять его где попало он не привык, а перекладывать оружие из кармана в карман на глазах у заинтересованных зрителей получалось как-то неспортивно, что ли.

Ну, и не на банкет сюда приехал капитан милиции Влад Гетьман, а разобраться в деяниях вроде как маньяка.

«Интересно, – подумал Влад, – тутошнего покойничка тоже кто-то изломал и выбросил?»

За гардеробной широкая лестница вела вниз – темное дерево, тускло отсвечивающая бронза, свечи... Влад вначале себе не поверил, но свечи были настоящие и распространяли запах разогретого воска.

Лестница выводила в довольно большое помещение, исполнявшее, видимо, роль вестибюля или чего-то в этом роде – Влад не был силен в планировке ресторанов и элитных клубов. Но даже он мог сообразить, что еще одна лестница, ведущая на этот раз наверх, была слишком длинной, чтобы вместиться в одноэтажное здание.

По прикидкам выходило, что, поднявшись на самый верх лестницы, с зеркалами и канделябрами по бокам, они должны были миновать чердак дома и оказаться метрах в трех над крышей.

Влад краем глаза заметил заинтересованный взгляд Серого и опять сделал вид, что все нормально. Хотя... Ну не мог небритый тридцатилетний парень в мокрой кожаной куртке, потертых джинсах и разбитых ботинках ощущать себя нормально на мраморных ступенях, покрытых красной ковровой дорожкой.

Перед высокими дверями Серый остановился и указал вправо:

– Нам сюда. В зал, извини, тебе нельзя даже сейчас.

– Рожей не вышел?

– Фейсконтроль не прошел. Там клиенты отдыхают, а на тебя смотреть им совершенно никакого удовольствия. А вот тутошний администратор нас примет с удовольствием.

И Серый оказался прав – администратор разве что целоваться не кинулся.

Он так живо вскочил из-за стола, когда Серый и Влад вошли в его небольшой кабинет, таким неподдельным счастьем вспыхнула улыбка на его розовощеком лице, так живо и даже празднично полыхнули зайчики от здоровенного прозрачного камня в перстне на его правой руке, что любой другой на месте Влада растаял бы от умиления.

Любой другой.

– Здравствуйте, господа! – воскликнул администратор. – Я вас ждал. Столик вы не заказывали, но я могу распорядиться, чтобы накрыли прямо здесь...

Администратор замер, вопросительно глядя на вошедших. Все в его внешности говорило, что он жаждет услышать согласие, что он будет просто счастлив исполнить любое желание гостей.

– Не, – протянул Влад. – Я не буду, у меня понос.

Ему очень хотелось, чтобы на холеном лице хозяина кабинета улыбка стерлась и проступило что-нибудь более человеческое – раздражение или даже злость, но улыбка осталась, из гостеприимной превратившись в заботливую:

– Так вам что-нибудь из нашей аптечки? Могу рекомендовать великолепное средство...

– Потерплю, – ответил Влад. – Кого тут у вас убили?

Администратор чуть приподнял правую бровь и посмотрел на Серого. Тот прошел к столу и опустился в одно из кресел, предназначенных для посетителей. Указал Владу на второе, напротив:

– Садись, Владик.

Влад молча сел, решив сегодня на грубости и наглость не реагировать. Тем более что и сам сегодня был груб до наглости.

«Это, наверное, от испуга», – сказал себе Влад.

Многовато сегодня всего – от волков до пантеры и от лежащего без сознания Крохи до озверевшей цирковой труппы.

Администратор сел в свое кресло за столом, поправил чистый лист бумаги перед собой, легким движением руки стряхнул невидимую пылинку с полировки.

– Вам вкратце или подробно?

– Все по порядку, – сказал Серый.

– А ваш приятель... мнэ... не обгадится? – с самым светским выражением лица спросил администратор.