Читать книгу Люди солнца - Том Шервуд - Страница 14

На всём пути к «Шервуду» я настойчиво подгонял лошадь: обещанное время моего возвращения уже прошло, и мне не хотелось, чтобы Эвелин сидела в томительном ожидании у окна.

Домчавшись до въездной башни, я не сдержал довольной улыбки: белые кости – то ли козы, то ли собаки – были убраны, а дорога от башни до каминного зала оказалась посыпанной ярко желтеющим речным песком. Конечно, это Дэйл направил свою армию малышей на полезное дело. Не забыть бы их похвалить!

Мои размышления вдруг прервал Тай, внезапно шагнувший на дорогу из проёма заброшенной кузни. Подхватив испуганно прянувшую лошадь под уздцы, он коротко мне сказал:

– Опасности нет.

И так же внезапно скрылся. Успокоив и пустив шагом лошадь, я покачал головой. Что-то он говорил мне о своей добровольной работе, названия которой нет в английском языке. Какой опасности нет? Что он имел в виду? Определённо, пора посидеть с ним за бутылкой рома и подробно всё выспросить. И тут же, словно в подтверждение моих намерений, открылась неожиданная картина! За мостиком, на площадке перед зданием с каминным залом, сверкали лаком две незнакомые мне кареты. Дорожка, ведущая от них к конюшне, была часто бита копытами.

Привязав лошадь у дверей, я поспешил внутрь.

Затворив за собой дверь, я сделал шаг, но в ту же секунду замер. Подле цветных ширм будуара, обнявшись, стояли Эвелин и незнакомая мне очень красивая женщина. Они разом посмотрели в мою сторону, и я увидел, что их лица залиты слезами. Женщина, быстро поцеловав Эвелин в щёку, метнулась ко мне и обняла, крепко прижавшись. Несколько мгновений я стоял, растерянно разведя руки в стороны. Легко ступая, подошла Эвелин и обняла нас обоих. Я подумал, что эта гостья – какая-нибудь дальняя родственница Эвелин, только что узнавшая, что у нас скоро будет наследник. Но правда оказалась иной! Невероятной!

Отстранившись, прекрасная гостья осветила меня родственным, солнечным взглядом и с явным неанглийским выговором произнесла:

– Как я рада вас видеть!

В эту минуту распахнулась дальняя дверь и в зал вошли Готлиб, Носатый, и с ними – четверо незнакомцев в неанглийской одежде. Я едва успел уловить тень неясной догадки, – что-то узнаваемое почудилось мне в их манере держаться, – а один из них вдруг побежал ко мне, грохоча каблуками. Женщины расступились, и он, схватив мою руку, с силой пожал её, а потом стиснул меня в объятиях – да так, что у меня хрустнули кости. Вот тут-то я их и вспомнил.

Сдёрнув треуголку, я шагнул к столу на вдруг ослабевших ногах, сел на лавку.

– Ярослав? – произнёс я, и голос мой дрогнул.

Как-то очень быстро все расселись рядом, окружив торец стола. Один из гостей, старательно выговаривая английские слова, стал громко, торжественно говорить.

Носатый, мелькая за спинами, быстро покрывал стол приборами, бутылками с ромом и вином, бокалами, а громкоголосый гость рассказывал о нашей встрече в английской фактории в Турции, в Басре, и о своём походе к Адору. На глазах моих тоже затеплились незваные слёзы, и смахнуть их я не мог: одну мою руку сжимала в своих ладонях Эвелин, вторую – бывшая пленница Хосе, спасённая мною на тростниковых плантациях Джо Жабы. Вдруг за дверью послышались голоса, смех, и в зал ввалилась компания малышей. Увидев нас, они разом смолкли и остановились в растерянности. Носатый, шагнув к ним, что-то тихо сказал, и они, словно стайка птенцов, быстро расселись вдоль стола. Гость всё рассказывал – о схватке в таверне фактории, о плантациях, о племени Тамбы, погонях, пиратах, о том, как они разыскивали и, наконец, разыскали владельца английского трёхмачтовика под названьем «Дукат».

– У вас, – сглотнув ком, обращаясь к гостье, хрипло произнёс я, когда говоривший умолк, – такое непривычное имя…

– Власта, – поспешно подсказала она, – Власта! Неизменно помнящая о вас и благодарная вам на все времена.

– Ты никогда не рассказывал мне, – прижимаясь щекой к моему плечу, всхлипнув, проговорила Эвелин.

– Это правда, – я обвёл взглядом гостей. – Я никогда не рассказывал жене… о страшном.

– Простите нас, – Ярослав прижал руку к груди. – Мы не подумали об этом.

– Давайте радоваться! – воскликнул громкоголосый. – Всё было уже весьма давно, и, миссис Шервуд, заметьте, благополучно закончилось!

– Кажется, пора! – вдруг многозначительно произнёс Готлиб.

Носатый тут же предложил дамам бокалы с ярко-алым вином, а мужчинам передал кружки, почти доверху наполненные мутноватым, коричневым ромом.

– В самое время! – согласился я, приподнимая и отправляя в общий круг тяжёлую матросскую кружку. Состукнув их, мы все посмотрели друг другу в глаза – и выпили. Каждый – до дна.

– Когда мы с сестрой выяснили, где вы живёте, – сказал Ярослав, – то стали думать, с каким подарком к вам приехать.

– Я была против, – сообщила Власта, – считая, что подарок, который выбрал мой брат, не очень уместен. Но он настоял.

– Да, – кивнул Ярослав, – настоял – и привёз. Только вот сюда его будет трудно доставить.

– Что это может быть, что трудно доставить? – поинтересовался Носатый, вновь наполняя кружки.

– Я долго думал, – сказал Ярослав, – что самое лучшее есть в России, и чего нет в Англии? И придумал. Власта уверяла меня, что это в качестве подарка это не годится, – но уж как вы сами, мистер Том, расцените.

Ничего не говоря, я вопросительно посмотрел на него.

– Дерево, – сказал Ярослав. – Мы сгрузили в порту и оставили под охраной.

– Два штабеля? – дрогнувшим голосом спросил я. – Кедровые стволы, такие длинные, что их, наверное, пришлось везти, уложив на верхней палубе?

– Именно так, – подтвердил Ярослав.

– Готлиб! – я вскинул голову. – Немедленно скачи, братец, в Бристоль. Скажи Давиду, что тот англичанин, которому иностранный купец привёз подарок – это я. – И, глядя на гостей, пояснил: – Замок, который я недавно купил, нуждается в объёмном ремонте. И это дерево для меня – безценно. Два часа назад я оставил в Бристоле близкого друга с поручением – во что бы то ни стало найти хозяина штабелей и купить столько, сколько удастся.

– О, как ты был прав! – воскликнула, глядя на брата, Власта. – О, как я рада! И как это я могла с тобой спорить?

Мы искренно, от души, рассмеялись, и нам стали вторить тоненькие детские голоса, и смех уже перерастал в хохот, и Носатый проворно распоряжался вновь наполненными кружками и бокалами, и я наклонился и быстро поцеловал Эвелин, делая вид, что это от хохота у меня выступили слёзы.