Читать книгу Удачи вам, Сеньор! - Том Волков - Страница 1

Я сидел на палубе этой чёртовой посудины и тупо пялился на клочок бумаги, попавшийся мне в корабельном гальюне. Я бы использовал его по назначению, но, бросив беглый взгляд на этот клочок испанской колониальной газеты, я, остановленный надписью «Некролог», чисто машинально продолжил читать: «Сегодня, такого-то числа, мы скорбим о погибшем в сражении графе Педро Гарсия Ме…». Здесь некролог обрывался, видимо, его продолжением уже воспользовались. Твари! Они даже некролог не смогли напечатать на главной странице, а впихнули его между колонкой частных объявлений и ценами на колониальные товары. Я ещё раз взглянул на дату моей кончины, и тут меня вдруг словно холодной водой облили: они же похоронили меня через три недели после нападения на форт, когда я трясся в горячке на больничной койке. Как они могли узнать, что я убит, ведь если кто и выжил в форте, то не мог ещё добраться до Санто-Доминго, a настоятель миссии отправил гонца только на третий месяц моего пребывания у них. Они же, получается, приговорили меня. Я же не должен был вернуться из этой ссылки живым. И постепенно, по мере того как я объяснял себе всё произошедшее со мной в последнее время, в моей голове начала складываться картина. A сны, снившиеся мне раненому и повлиявшие на моё решение, наконец-то стали обретать реальное значение. Во сне мне являлась одна из моих сестёр, которую я не помнил, но во сне я точно знал, что она моя сестра, и до самой беседы с настоятелем умоляла меня не возвращаться в Санто-Доминго. И ведь она была права. Я никому не был нужен живым! Никому!!!

Выпив, наверное, полбутылки рома и пялясь в этот клочок газеты, я пытался разобраться в себе, и мысли опять уносили меня в прошлое. Когда же всё это началось, когда? Спустя три года после моего прибытия в Новый Свет? Наверное, да. Мы только что вернулись в форт, славно повеселившись на португальской стороне, хорошо поживившись в разграбленном нами пограничном португальском форте и приведя несколько сотен пленных индейцев. Это был наш знак возмездия чёртовым португальцам, и так отхватившим неприличный кусок, но всё равно не прекращающим попыток пощипать соседей: то нападали сами, то подстрекали индейцев. Вот так в последней стычке с индейцами мне достался удивительный трофей: серебряные доспехи, кираса и шлем морион, отделанные искусными узорами и клеймом толедских оружейников и, видимо, снятые с убитого офицера несколько столетий назад во времена конкисты под руководством Кортеса.

Последняя решительная баталия с индейцами была скоротечной. Безумцы пытались отбить своих соплеменников, коих мы согнали в захваченную нами португальскую крепость, да и крепостью это нельзя было назвать: пара деревянных строений, обнесённых по периметру деревянным частоколом. Веря в своё численное превосходство над нами, они выстроились в несколько шеренг перед крепостью и, словно предавшись какому-то дикому безумству, выкрикивали какие-то угрозы в наш адрес, сотрясая при этом оружием. Несколько дружных залпов из-за стен крепости изрядно сократили их численный перевес, а когда безумцы решились на штурм, то последующие залпы позволили лишь каким-то единицам добежать до стен, чтобы тут же умереть под ними.

Я очень хорошо помнил этот момент, когда, оглядывая поле битвы перед крепостью, я ощущал, как во мне зарождалось какое-то чувство триумфа, словно я Франсиско Писарро, только что одержавший победу над инками и пленивший их вождя Атауальпу.

Исследуя вместе с солдатами поле, заваленное телами индейцев, я обратил внимание на одного из них, нет, мне не было никакого дела до мёртвого индейца, но вот то, что на нём была одета кираса и рядом с ним валялся шлем…

Подойдя ближе, я поднял шлем: он был весьма стар и потрёпан временем, но на нём явно проглядывался чей-то герб, и это лишь прибавляло ему прелести. Чудесная реликвия словно несла память о былых сражениях Кортеса, Писарро и прочих аделантадо, что завоёвывали Южную Америку или пускались в авантюру поиска Эльдорадо. Передав шлем солдату, следовавшему за мной, я попытался снять кирасу, но тут до этого мёртвый индеец вдруг очнулся и, выпучив в предсмертной агонии глаза, заговорил что-то на своём наречии, отплёвывая при этом кровавые брызги, но в булькающем клёкоте из-за простреленного горла я ничего более не смог разобрать, кроме произнесённых по-португальски «sangue»11 и «morte»22, и тут солдат, стоящий рядом со мной, нанёс ему удар прикладом по голове, закончив его мучения.

– Зачем? Что он говорил, ты понял что-нибудь?

– Сеньор лейтенант, он говорил, что если вы хотите жить, то должны сначала умереть! Он не только проклинал вас, но ещё и читал какой-то заговор, и я лишь не дал ему шанса наслать на вас жуткое проклятие.

– Откуда ты знаешь? Я понял лишь два слова: «sangue» и «morte».

– Поверьте мне, сеньор, я провёл год у них в плену, я хорошо изучил их язык, я такого натерпелся от них, я… – и в подтверждение того, как он их ненавидит, ещё раз со всей ненавистью ударил мёртвого индейца по голове.

– Стой, сначала сними с него доспехи, а потом хоть на части его режь, – и, брезгливо пытаясь оттереть капли крови, попавшие на мой мундир, я зашагал обратно к крепости, но в голове какой-то занозой засела фраза: «Умереть, чтобы жить».

Но вскорости всё это забылось, а когда наш отряд во всём великолепии победителей вступил в предместье форта Санто-Доминго, то эйфория праздника напрочь выкинула из памяти этот неприятный момент. Надев поверх мундира доспехи доблестного воина и ощущая себя не меньше чем римским центурионом, победившим очередных варваров, я ехал впереди колонны пленных индейцев. Всё скудное население предместья форта выбежало на улицу встречать новоявленных триумфаторов. Оглядываясь по сторонам, я встречал лишь ликование толпы, улыбки женщин и одобрительные взгляды. Кираса и шлем на радость мне сверкали на солнце, озаряя мой триумф вполне ощутимыми лучами света. Это была победа. Победа, которую стоит отметить.