Читать книгу Когда пируют львы. И грянул гром - Уилбур Смит - Страница 31

– Не намного дальше, – сказал Деннис Петерсен.

– Ну да, – проворчал Шон.

Его раздражало, когда кто-то начинает утверждать и без того очевидное; выходишь из Махобос-Клуф, и Бабуинов ручей у тебя слева, рядом с дорогой, и оттуда до Ледибурга пять миль. Как и сказал Деннис: дальше, но не намного.

Деннис закашлялся от пыли.

– Первая кружка пива у меня в горле закипит, – сказал он.

– Думаю, надо ехать вперед. – Шон вытер лицо, размазав по нему пыль. – Осталось совсем немного, Мбежане и остальные и без нас справятся.

– Я и сам как раз хотел это предложить. – Деннис облегченно вздохнул.

Почти тысяча голов скота заполонила дорогу впереди, подняв такую пылищу, что нечем стало дышать. Они уже двое суток находились в пути от Роркс-Дрифт, где их отряд распустили и отправили по домам.

– Нынче ночью подержим их в загоне для продажи, а с утра погоним дальше. Сейчас скажу Мбежане, что делать.

Шон ударил каблуками лошадь по бокам и развернул ее туда, где в конце стада бежал высокий зулус. После нескольких минут разговора Шон помахал Деннису рукой. Они объехали стадо каждый со своей стороны и встретились уже впереди.

– Слегка отощали, – оглядываясь, проворчал Деннис.

– А чего же ты хочешь, – отозвался Шон. – Два дня гнали без остановки.

Тысяча голов скота – доля на пятерых от всего стада Кечвайо: на Денниса с отцом, на Уайта, Шона и Гаррика. Погибшие тоже получили свою долю.

– Как думаешь, мы далеко впереди остальных? – спросил Деннис.

– Не знаю, – ответил Шон.

Какая разница, да и чего тут гадать: дурацкие вопросы так же раздражали его, как и очевидные утверждения. Шону вдруг пришло в голову, что еще несколько месяцев назад подобный вопрос послужил бы началом долгого обсуждения и даже спора, который мог продлиться не менее получаса. И что это значило? А это значило, что он сильно изменился. Найдя ответ на собственный вопрос, Шон язвительно усмехнулся.

– Ты чего это? – спросил Деннис.

– Да вот подумал, как сильно я изменился за последние несколько месяцев.

– Ja, – сказал Деннис.

И снова наступила тишина, только копыта вразнобой стучали о землю.

– Как-то странно будет без папы, – задумчиво продолжал Деннис. Мистер Петерсен тоже погиб при Изандлване. – Странно, что на ферме остались только мама и девчонки… ну и я тоже.

Снова какое-то время оба молчали. Думали о быстро пролетевшем времени, о событиях, которые изменили всю их жизнь.

Обоим еще нет и двадцати от роду, но оба уже во главе семейств, владельцы земли и скота, оба знают, что такое горе, что такое убить человека. Шон теперь выглядел старше, на лице появились новые морщины, и окладистая борода висит лопатой. Они оба отправились в рейд с отрядом, который в отместку за Изандлвану грабил и жег все на своем пути. В битве при Улунди, сидя под горячим солнцем на своих лошадях позади боевых порядков пехоты Челмсфорда, они спокойно ждали, пока Кечвайо соберет своих воинов в кулак и пошлет их на готовое к бою в открытом поле хрупкое каре солдат. Они ждали, слушая грохот выстрелов регулярной армии, эти размеренные залпы, и смотрели, как огромный черный зулусский бык разбивается о неприступное каре. И вот ряды пехоты расступились, и они помчались вперед, две тысячи крепких всадников, чтобы навсегда уничтожить могущество империи зулусов. Они гнали и убивали бегущего врага, пока их не остановила ночь, пока они не потеряли счет убитым.

– Вон уже и колокольня виднеется, – сказал Деннис.

Шон не сразу вернулся от воспоминаний к реальности. Они подъезжали к Ледибургу.

– А твоя мачеха где сейчас, в Теунис-Краале? – спросил Деннис.

– Нет, переехала в город, у нее там дом на Проти-стрит.

– Наверно, как Гаррик женился на Анне, не захотела мешать.

Шон сразу нахмурился.

– Как это Гаррику удалось захомутать Анну… – Деннис усмехнулся и покачал головой. – Двадцать против одного, у него не было ни шанса.

Шон слушал и вовсе уже смотрел волком. Ну да, Гаррик сделал из него шута горохового. Ведь у них с Анной еще ничего не закончилось.

– Про них что-нибудь слышно? Когда приезжают? – спросил Деннис.

– В последний раз их видели в Питермарицбурге. Прислали маме телеграмму, что поженились. Она получила ее, а через два дня и я вернулся из Изандлваны. Два месяца назад это было. И больше, кажется, про них ничего не было слышно.

– Да-а, похоже, Гаррик здорово влип, ломом не выковырять.

Деннис снова усмехнулся, на этот раз как-то уж очень игриво. Шон вдруг ярко представил Гаррика верхом на Анне, а она ноги задрала, голову откинула, глаза закрыла и сладострастно постанывает.

– Заткнись, скотина! – злобно прорычал он.

Деннис растерянно заморгал:

– Ну прости, я просто пошутил.

– Нечего шутить над моими родичами… он мой брат.

– А она была твоей подружкой, так ведь? – пробормотал Деннис.

– Ты что, в морду захотел?

– Да успокойся ты, шучу я!

– А я не люблю таких шуток, понял?

– Ну ладно, ладно тебе. Успокойся.

– Грязные у тебя шуточки…

Шон отчаянно пытался избавиться от картины: в порыве дикой страсти она вцепилась ногтями в задницу Гаррика.

– Господи, с каких это пор ты стал святошей? – спросил Деннис. Пустив лошадь в галоп, он обогнал Шона и направил ее к гостинице.

Шон хотел было позвать его обратно, но передумал. Он свернул в тенистый переулок. Дом, где жила Ада, был третьим от начала. Уайт купил его три года назад – решил вложить деньги в недвижимость. Местечко было очаровательное: дом с выбеленными стенами, крытый тростником, утопал в тени деревьев, в саду радовало взор изобилие цветов, а вокруг этого райского уголка шел заборчик из штакетника.

Шон привязал лошадь у калитки и пошел по дорожке к дому.

Открыв дверь, он увидел в гостиной двух женщин. От неожиданности обе вскочили, но, когда узнали его, удивление мгновенно сменилось восторгом. У него на душе сразу потеплело – что ни говори, приятно, когда тебя так встречают.

– Ах, Шон, мы ведь не ждали, что ты сегодня вернешься! – Ада быстро подошла к нему.

Он поцеловал мачеху и успел заметить, что горе не прошло для нее бесследно. Его охватило смутное чувство вины за то, что смерть отца не оставила на нем столь очевидных следов. Шон слегка отстранил от себя Аду.

– Прекрасно выглядишь, – сказал он.

Она сильно похудела. Глаза казались огромными, и в них поселилось горе, как прохладная тень в лесу, но она все равно улыбалась и даже смеялась.

– Мы думали, ты приедешь в пятницу. Я так рада, что ты раньше вернулся!

Шон перевел взгляд:

– Здравствуй, Строберри Пай.

А та уже сидела как на иголках: когда же он и на нее посмотрит?

– Здравствуй, Шон.

Глядя ему прямо в глаза, она слегка покраснела, но взгляда не отвела.

– А ты повзрослел, – добавила она, едва ли замечая, что лицо его сплошь покрыто толстым слоем пыли, которая припудрила ему волосы и ресницы; глаза от пыли тоже покраснели.

– Ты просто давно меня не видела, забыла наверно, – сказал Шон и снова повернулся к Аде.

– Ничего подобного, – прошептала Одри, но так тихо, что ее никто не услышал. Грудь ее переполняли нахлынувшие чувства.

– Садись, Шон. – Ада подвела его к большому креслу как раз напротив камина.

На каминной полке стоял дагеротип с изображением Уайта.

– Сейчас налью тебе чашечку чая.

– Может, лучше пива, а, мама? – сказал Шон и опустился в кресло.

– Конечно, сейчас принесу.

– Нет! – вскочила Одри и быстро направилась к кухне. – Я принесу!

– Пиво в кладовке, Одри! – крикнула Ада в спину девушке, а потом обратилась к Шону: – Такой милый ребенок.

– Посмотри внимательнее, мама, – улыбнулся Шон. – Она давно уже не ребенок.

– Жаль, что Гаррик… – начала Ада и тут же осеклась.

– Что – Гаррик? – спросил Шон.

Она секунду молчала. Ей было жаль, что Гаррик нашел себе не такую девушку, как Одри, а…

– Да нет, ничего, – сказала она и села поближе к нему.

– Кстати, от Гаррика никаких новостей больше не было? – спросил Шон.

– Нет, пока не было, но мистер Пай говорил, что через банк прошел чек: деньги были обналичены в Кейптауне.

– Ого, даже в Кейптауне? – Шон вскинул бровь. – Наш мальчик решил ни в чем себе не отказывать.

– Да, – согласилась Ада, припомнив сумму, обозначенную в чеке. – Это уж точно…

Вернулась Одри с подносом, на котором стояла большая бутылка и стакан. Она подошла к Шону. Тот прикоснулся к бутылке: холодненькое.

– Наливай поскорей, красотка, – подбодрил он ее, – умираю от жажды.

Первый стакан он осушил в три глотка. Одри налила еще, и с полным стаканом Шон поудобнее устроился в кресле.

– Ну а теперь, – сказала Ада, – рассказывай.

В атмосфере теплого радушия – мышцы приятно побаливают, ладонь холодит стакан с пивом – и рассказывать было приятно. Он и подумать не мог, что о своих приключениях может говорить хоть до утра. Тем более что стоило ему хоть на секунду умолкнуть, как Ада или Одри задавала вопрос, и рассказ лился рекой дальше.

– Боже мой, – ахнула наконец Одри, – уже совсем темно! Мне надо бежать!

– Шон, – сказала Ада, вставая, – ты не проводишь девушку домой? Мало ли что…

Они шли рядышком в полумраке, под кронами огненных деревьев. Молчали, потом Одри заговорила:

– Шон, а ты все еще влюблен в Анну?

Вопрос прозвучал ни с того ни с сего, и Шон, как всегда в таких случаях, разозлился. Открыл было рот, чтобы сказать ей что-нибудь резкое, но вовремя остановился. Вопросик-то правильный, хотя и непростой, даже щекотливый. А был ли он в самом деле влюблен в Анну? Раньше он никогда не думал об этом и теперь вертел вопрос в голове, разглядывая его со всех сторон, чтобы дать правдивый ответ. И вдруг на душе стало легко – отвечая ей, он улыбался:

– Нет, Строберри Пай, нет, я никогда не был влюблен в Анну.

Тон он выбрал правильный – сразу видно было, что не врет. Сердечко у Одри так и замерло от радости.

– Не провожай меня до самого дома, – сказала она.

Она в первый раз обратила внимание на грязную одежду Шона и подумала: а вдруг его увидят в таком виде родители и ему будет стыдно? Ей хотелось, чтобы с самого начала все было без сучка и задоринки.

– Хорошо. Постою здесь, пока ты дойдешь до двери, – ответил Шон.

– Завтра, наверно, отправишься в Теунис-Крааль? – спросила она.

– Да, встану – и домой, – подтвердил Шон. – Там работы по горло.

– Но ты ведь будешь заходить к нам в лавку?

– Конечно. – Шон посмотрел на нее такими глазами, что она вспыхнула и тут же возненавидела свои нежные щечки, с такой легкостью выдающие ее чувства.

Одри быстро пошла по дорожке, потом остановилась и оглянулась:

– Шон, больше не называй меня Строберри Пай, пожалуйста.

– Ладно, Одри, – усмехнулся Шон, – я постараюсь.