Читать книгу Свободные пьесы - Вадим Александрович Климов - Страница 3

Двери
Парареализм.

Оглавление

По методу профессора А. Е. Строгонова

«Трансдраматическая терапия»

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Он – мужчина.

Она – женщина.

ПЕРВЫЙ АКТ

(Он сидит у двери. В прихожей. Под музыку The Doors «Hello, I Love You»)


ОН. «Я люблю тебя.

Не откроешь своё имя?

Я люблю тебя.

Не позволишь поучаствовать в твоей игре?»

Дорогая я вернулся. Как прошел день? Наверное, как всегда, много думал про тебя.

Мне так трудно без тебя. Сегодня я вспоминал отпуск, наш последний отпуск, ты с розовым бантом, нарядная, мы гуляем по бульвару Княгини Мари Луизы.

Я держу тебя за ручку, она такая гладкая, приятно держаться. Изгиб ее великолепен. Разговариваю с тобой и тяну тебя к храму, потому что все дороги ведут к храму.

Храм святого Александра Невского, врата его ты помнишь? Это не бедная Айя-София при Сулеймане II, о которой скрепя сердцем думаешь, потому что мечеть и музей.

О чем это я…

Как прошел день? Как обычно. Коридоры, двери, люди. Я иду, открываю двери, ко мне идут, открывают двери, нас разделяют двери и они же нас соединяют.

Я все помню.

«Она высоко держит голову, Словно статуя в парке

Её руки нежны, а ноги длинны.

А когда она движется – в моей голове раздаются звуки этой песни!»

Вот я перед тобой, это не мечта, это судьба. Я стучу тебе та-та-та (Стучит в ритм музыки.) слышишь, я стучу тебе. Потому что жду, можно да?

Что-то я сегодня лирически настроен, ты не находишь? Может это любовь? Ты полагаешь?

Наверное, я просто устал, сегодня хотел хлопнуть дверью и уйти, уйти туда, где нет дверей и коридоров. Идти по дороге или напрямую, но потом подумал: «А как же я без тебя?»

А еще сегодня весь день давит левая туфля. Да вот ни с того ни с сего, просто жмет. И от этого у меня такая дурацкая улыбка. Целый день люди оглядываются на меня, и удивляются, чему это я так криво улыбаюсь, не сошел ли я сума? Один даже посоветовал: «Обратитесь к врачу, идите вы,.. – говорит. – …к доктору Строгонову – это известный профессор».

Послушай, как страшно. Если человек улыбается просто так или от того, что у него жмет туфля, или вспомнил любовь, то его принимают уже за ненормального.

А когда ты шла босиком по Софийской улице, к Площади Независимости, такая вся воздушная, смешная, веселая, хлопцы и дивчины махали тебе рукой. Все было так мирно, синее небо, золотые маковки.

Я пел тебе тогда или нет?

Помню, прислонился к тебе, и мы сидели так до утра на набережной и ели французскую булку.

И болонка смотрела на нас с завистью. А хозяин ее, толстый дядька, насвистывал мотив «Американы» твоей любимой Софи Лорен. Помнишь, мы смотрели с тобой в летнем кинотеатре «Леди свобода». Ох.

«Все дороги льнут к её ногам,

Как собаки выпрашивающие лакомства.

Неужто ты надеешься заставить ее увидеть тебя, дурачок?

Неужели ты рассчитываешь присвоить это сокровище?!»

Сегодня приходил инженер и раскрыл тайну, тут не обошлось без магии – он видел двойную радугу и загадал желание. Он такой умный я тоже хочу.

Хочу, чтобы ты была рядом, чтобы за дверью не скреблась кошка, чтобы мы не рубили окно в Европу, а ходили как белые люди через дверь, чтобы не биться о косяк, ну ты понимаешь?

У меня складывается впечатление, что я всегда жду тебя под дверью.

Не подумай что это какое-то извращение, скорее всего это из детства, я всегда ждал маму. Сяду, оденусь, уже обую свои красные сандалики и сижу, смотрю как мама перед зеркалом, наряжается, а я сижу и жду.

Мама много во мне воспитала, главное – терпение. Она настоящая женщина, я ждал ее долго. Мне так хотелось бежать на улицу, прыгать через лужи, потому что в лужи нельзя заходить и наступать на солнце, которое в них отражается. Как можно наступать на солнце?

Я ждал, я стал терпеливым, и теперь я жду, жду тебя. Сижу, прислонившись к двери, прислушиваюсь и болтаю. Ты никогда не спросишь, как прошел день, я работаю молча и думаю о тебе.

Ну, выходи уже! Ты готова.

Мы опаздываем, сколько можно испытывать мое терпение?

(Закрывает дверь.)

ВТОРОЙ АКТ

(Открывается дверь, в проеме нарядная дама в вечернем платье с туфлями в руках.)


ОНА. Это была песня Софии Ротару. Дурачина, ты простофиля.

«Опять любовь ко мне приходит, входит…

Я не спрошу – откуда гостья, вовсе…

Сияю я – всегда ей рада! Правда!

Любовь повсюду меня находит…

Меланхолия… Сердце мне пронзила

Сладким мотивом песня волшебных чувств…

Меланхолия… Меланхолия…

Неразделимы счастье, любовь и грусть…»

Что испугался? Не боись, я пошутила. Я не живу прошлым, у меня светлое будущее, но ты так мил в своей хандре среднего возраста. Ты такой лапочка, такой котик. Фи, самой противно, нас ждут великие дела. Дорогой, ты будешь прикрывать тыл.

«Нырнем с тобой в лунный свет,

И, наперекор теченью,

Ворвемся в вечерний сумрак

Где укрывается от опасностей сонный город…»

Я буду сегодня шалить, и буду звонко смеяться, пить вино, подмигивать незнакомым мужчинам. Ведь тыл мой прикрыт. Как тебе моя внутренняя сторона?

О. О. О. О.

Я вульгарна в этих глазах напротив, из меня сочится попса. Я разрушаю мечты, но я готова идти с тобой и это главное. Отбрось воспоминания. Поедем сегодня в бордель. Ах, в этом городе нет ни одного приличного борделя, только дешевые рестораны.

Интересно, в самом большом ресторане этого города можно танцевать на столах и бросаться розами в красоток-старлеток из местного танцевального ансамбля, или в старых телочек, которые все еще в поиске. Да, я груба, потому что откровенна, мне надоела притворство, это сопливая девичья скромность.

«Пустимся сегодня в плавание, милая —

Сегодня наша очередь

Провести ночь у океана

В лунных странствиях.»

Давай будем оригинальными, вплетем в волосы цветные полосы и будем целоваться под дождем. Вода будет струиться по голым ногам и между лопаток, ты будешь смешно ежиться, я буду убегать от тебя по лужам. Я покрасила ногти красным. Как тебе? Только попробуй сказать, что не хорошо, я захлопну дверь, мой преданный звереныш. А это дверь куда? Молодец, угадал с первого раза, эта дверь в спальню. Как легко управлять мужчиной. Аристофан ты мой, Аристофанушка.

«Когда ж всех стран соединятся женщины

Коринфянки, спартанки, беотиянки

И мы, – так вместе мы поможем эллинам…

Вот в этом-то и сила и спасение,

В шафрановых платочках, в полутуфельках,

В духах, в румянах и в кисейных платьицах…

Знай, того добьемся мы,

Что копья в землю все воткнут копейщики.»

Я люблю! Потому что я девочка, это не нужно вбивать в голову, это заводится в нас сразу с бабочками в животе. Я девочка! Я буду девочкой в 50 и в 150. Мне нужно платье. Я умею закручивать саморезы и рожать детей. Я все могу, а ты нет. Не переживай, ты можешь меня радовать. Ну радуйте же меня, радуйте. Так весело смотреть на забитого мужчину. Я Венера в мехах. Он боится сказать, он боится даже думать, потому что может выдать себя. А вдруг я сейчас как заору или прыгну обижено в угол, забьюсь и заплачу. А если я замолчу? Мой котеночек будет думать, не он ли меня обидел. Да, зая?

«…Наверное, ты не выдержишь боль

У меня есть что-то,

Я могу поделиться с тобой.

И эта алая дверь, И эта алая дверь

Войди сюда, мой мальчик,

И ты будешь рад…»

Это из Гребенщикова, только мотива не помню, хотя он у него один. Смотри на меня, можешь не слушать это не важно, смотри и восхищайся. Я как картинка, как портрет Ермоловой, а если лягу как Маха в раме. Я такая загадочная, как непрозрачная дверь в ванной комнате. Этот манящий звук воды, этот смазанный образ, зацитированная рука на запотевшем стекле. Не бойся, я тебя спасу мой драгоценный. И не плач, не утонет в речке мяч.

Хватит. Теперь серьезно. Купил молоко детям, зашел в аптеку маме за лекарством? Записал меня в салон красоты на 30 декабря? Спасибо, родной. Я постирала твои носки и приготовила тебе компот с котлетами. Ну, пойдем, драгоценность моя.

«С небо звездочка упала прямо милому в штаны

Ты гори там, что попало лишь бы не было войны.»


(Закрывает дверь.)

ТРЕТИЙ АКТ

(Он и она стоят у закрытой двери.)


ОН. Взяла билеты?

ОНА. Проверить?

ОН. Проверь?

ОНА. Уже проверила.

ОН. Тебе не кажется, что мы сегодня с этими песнями как братья блюз. Или сбежавшие артисты дешевого мюзикла. Меня с утра так вставил Морисон, почему я о нем вспомнил, может тогда, когда прищемил палец на ноге, стараясь тихонько выйти из детской. Надо поменять там дверь, она так хлопает, давай купим новую.

ОНА. Тебе хочется возиться с дверью, разводить всю эту канитель? Как хочешь, дорогой. Давай, конечно. Ты какую хочешь? Я синюю.

ОН. Почему синюю?

ОНА. Не хочешь синюю, поставь красную с белой полосой. И будет твой «Спартак», а я люблю «Динамо». «Динамо Тбилиси», (Поет.) Аэ-лала-ла-ла-лалал. Чивадзе, Гия Тавадзе, Давид Кипиани вай-вай-вай. А ты не знаешь, как будет по-грузински сказать кричалку «Дайте мне женщину белую-белую, я из нее сине-белую сделаю. Дайте мне женщину синюю – я проведу по ней белую линию».

ОН. (Копается в смартфоне.) Гугл его знает. И Гугл не может этого произнести. Фу, на него, будем искать настоящего грузина, а не Брина.

ОНА. Олега Блохина я больше всех люблю, Бекхэм курит нервно в сторонке за воротами, когда слышит его имя. А по-украински Гугл знает?

ОН. По-украински – знает. А барнаульское «Динамо». Чо, а?

ОНА. А ни чо, барнаульское «Динамо», просто динамо.

ОН. Тебя что так зацепило сегодня футболом? Опять стояла на воротах, и какой счет?

ОНА. Сегодня дети играли в «Зенит» и «ЦСКА», разбили вазу, я стояла за «Зенит» между ванной и уборной. Туда бы тоже поменять дверь, а то пару раз попали в девятку и теперь она неплотно закрывается.

(Открывают дверь и стоят на пороге.)

ОН. Давай купим детям клюшки, пусть играют в «Авангард» и «Трактор».

ОНА. Как они будут играть в «Трактор», когда тут «Сибирь» кругом родная. Ох, милый, мы еще не отдали кредит за входную дверь.

ОН. С пробкой.

ОНА. Сам ты с пробкой. О, кстати, а не бабахнуть ли нам перед выходом из пробки. Я все приготовила. У меня в кустах рояль полусухой.

(Достает бутылку шампанского и два бокала.)

ОН. Не опоздаем к первому звонку?

ОНА. Как говорил классик: «Не пора ли, друзья мои, замахнуться на Вильяма, понимаете ли, м-м, нашего Шекспира. В честь его 450-летия. Успеем к первому тайму. Вспомнила, из Шекспира…

«Ах, дерзкие, ничтожные вы черви!

Мой дух был так же дерзок, как и ваш,

И отвечать имел он больше права

На слово словом, на укол – уколом.

Теперь я вижу, что оружье наше —

Соломинка, что слабы мы безмерно,

Считая силой то, что мнимо и неверно.

Умерьте спесь, – немного прока в ней, —

Склоните головы к ногам мужей.

Готова проявить я послушанье.

Лишь только муж мой выразит желанье.»

ОН. Хорошо быть умным и красивым, всего Шекспира шпарить наизусть. Я так влюблен в тебя уже 15 лет. А туфля жмет.

ОНА. Может не пойдем? Закроем все двери на засов, дом крепость наш, пусть мир уснет, мы тоже отдохнем.

ОН. Это пошло, в финале перейти на поростенький размер.

ОНА. Гасите свет, все в спальню.

ОН. В смысле в койку.

ОНА. Спать.

ОН. «Встретил свою любовь в то сумрачное воскресенье.

Она взглянула на меня и сказала:»

ОНА. «Ты – единственный в этом мире».

ОН. « Я встретил свою девочку…»

ОНА. «Моя девочка всегда будет ждать меня, что бы ни произошло»

ОН. «Она – моя. Она и есть – весь мир. Она – моя девочка. Ла, Ла, Ла, Ла.»

ОНА. «Ла, ла, ла, ла…»

(Закрывают дверь. Музыка. Затемнение.)


Конец.

«Трансдраматическая терапия, представляет собой универсальную схему трансформаций театральных систем в психотерапевтические методы».

Свободные пьесы

Подняться наверх