Читать книгу Орфей курит Мальборо - Вадим Саралидзе - Страница 6

…Гермес, здравствуй! Как поживаешь? Все ли хорошо, всем ли доволен? Почему спрашиваю? Видишь ли, я тут на одной свадьбе играл. У кого? Ну, это не важно, Гермес. В общем, много мне про тебя наговорили. Ты только не сердись, но это правда, что ты украл корову у Геры? А трезубец Посейдона и щипцы Гефеста? Да ты что… Слушай, неужели ты еще и Геракла в рабство продал? Ну а с бараном… ой, все-все, умолкаю! Плохо дело, Гермес, с репутацией у тебя не очень, если честно. Нехорошо, когда про великого бога говорят, что он воришка.

Спрашиваешь, что делать? Гермес, у меня есть план, как это поправить. Для начала давай немножко по-другому расставим акценты. Я предлагаю стать тебе шефом всех купцов. Купил-продал-заработал – это ведь почти то же самое, что воровство, только выглядит поприличнее. Согласись, что бог торговли – это звучит! А тут и до покровителя удачи и богатства недалеко, правда? Это же совсем другое дело – и жертвоприношения пожирней, и самому приятно. И смело говори, что выполняешь поручения Зевса. Ну и что, если соврешь – у него все равно никто не спросит, всем ведь страшно! Геракл проданный, баран этот дурацкий – какая разница? Вали все в кучу: сказал и забыл, а пару раз повторишь – запомнят. Ну а я, так и быть, напишу пару-другую гимнов о великом Гермесе – могучем покровителе всех богатых и умных.

Ты спрашиваешь, что мне от тебя надо? В общем-то, совсем немного. Я знаю, Гермес, что ты владеешь искусством проходить в мрачный Аид и так же быстро возвращаться назад. А еще ты умеешь усыплять и давать разные поручения во сне. Знаешь, если бы ты меня научил этим простеньким фокусам, то очень скоро я рассказал бы о твоей истинной силе и предназначении всем – и в этом мире, и в потустороннем. Ведь даже бог не всегда знает, где надо подстелить соломки, чтобы больно не упасть! Правда, Гермес?

Ник проснулся совершенно разбитым, сразу же вспомнив во всех подробностях странный и такой необычно подробный сон. Он так и просидел в гостиничном кресле в полускрюченной позе до самого утра. «Что за чудеса? Вот ведь приснится же спьяну такое! Гвозди-колки-грибы, телевизор, револьвер, мужик какой-то загадочный! – он покосился на гитару, лежащую на полу. – Похоже, это и называется муки совести». В красной коробочке «Мальборо» лежала одна-единственная помятая сигарета. «Кажется, я не только выпил вчера, но и покурил неплохо. Идиот, никакого здоровья не хватит», – с типичным похмельным раскаянием пробормотал Ник и полез в ванну.

Ему было ужасно жалко свой инструмент и стыдно за то, что он так нехорошо с ним обошелся. Вернувшись домой с гастролей, Ник немедленно поехал к известному гитарному мастеру Фролову.

– Валера, здорово! Дело на сто миллионов, срочное!

– Ник, ты чего? Новый год на носу, все водку пьют и по корпоративам бабки зашибают, а ты с работой пристаешь? – Фролов прекрасно знал, что Ник принципиально не играет на праздниках и вечерниках, и решил подковырнуть его этим.

– В жопу иди, Фролов! – совершенно спокойно произнес Ник, доставая из кофра «Орфея». – Поработаешь немного, не надорвешься.

– Ник, что это? Где ты откопал это чудо? – Фролов брезгливо посмотрел на выложенный перед ним инструмент.

– Где надо. Короче, работа срочная. Приведешь его в порядок, понял?

– Да что тут приводить, Ник? Ты в себе? Это же не гитара, а дерьма кусок!

– Еще раз скажешь такое – будешь не рад, что на свет появился! Делаешь все, что можно и что нельзя, восстанавливаешь дерево, меняешь электрику, правишь гриф, колки – все! Мне надо, чтоб через пару недель инструмент звучал не хуже любого «Телекастера» или «Страта».

– Ник, зачем тебе это? Не проще новую гитару купить?

– Валера, у меня гитар этих – штук десять. Мне нужна эта! – с этими словами он нежно погладил «Орфея» по грифу. – Насчет оплаты не беспокойся, плачу любые деньги. Любые, понял? – Ник знал, что у Фролова вечные проблемы с финансами – то ли ипотека, то ли что-то еще.

Он похлопал слегка обалдевшего мастера по плечу, прощаясь таким образом, и напомнил еще раз:

– Две недели. Сразу после Нового года позвоню. Пока.

Фролов позвонил ему сам, через десять дней. По всей видимости, пришла пора очередного платежа, и мастер решил максимально ускориться. Обновленная гитара была великолепна, Фролов сотворил с ней маленькое чудо. Он заменил практически все, начиная от корпуса и звукоснимателей, заканчивая винтиками на колках. Даже огромная вмятина на нижней деке была полностью выправлена и заполирована. Единственным знаком происхождения был крупный логотип «ORPHEUS», тоже подкрашенный и приведенный в порядок. Ник с удовольствием поиграл на «Орфее», торжественно сообщил Фролову, что он лучший и что звук, как он и просил, напоминает его собственный «Телекастер», только еще круче.

– Ник, ты если что – обращайся! – Фролов забрал деньги, настроение у него было замечательное. – Вдруг у тебя еще какие-нибудь дровишки завалялись? Ты ж в курсе, мне из говна пулю слепить – как нефиг делать.

– Валера, спасибо тебе! – Ник стал неожиданно серьезен. – Ты даже не представляешь, как ты мне помог!

Он забрал гитару и поехал домой, предвкушая то, как сейчас в удовольствие помузицирует. Но перед домом его ждал сюрприз – у подъезда маячила тощая фигура директора их группы. Лет пятнадцать назад, в самом начале их карьеры, в одном уральском провинциальном городке к ним в гримерку ворвалась какая-то молоденькая нахальная девчонка. Она безапелляционно заявила, что ее зовут Нина и что отныне именно она будет вести их дела. Ник и музыканты, расслабленные удачным концертом и алкоголем, дружно поржали над ней и ради прикола согласились.

В результате уже почти тринадцать лет она преданно избавляла их от любых проблем и обеспечивала коллектив работой. Судя по всему, на личную жизнь ей просто не хватало ни времени, ни сил. Нина была безответно и абсолютно безнадежно влюблена в Ника, поэтому свой женский инстинкт она удовлетворяла, став для музыкантов своеобразной «мамой». Помимо организации концертов и графика поездок, ей не раз приходилось выручать загулявших артистов из местных ОВД или спасать их от одуревших поклонниц, что зачастую были страшнее любой полиции. Нина даже пыталась отучить Севана от регулярного употребления всякой сильнодействующей дряни. Со временем он втягивался в этот разрушительный процесс все сильнее и сильнее, и это серьезно стало напрягать и Ника, и его товарищей по сцене. Севан послушно таскался с Ниной по врачам и экстрасенсам, но, к сожалению, безуспешно.

– Ник, привет! У тебя телефон выключен, не могу дозвониться!

– Здорово! Разрядился, похоже. Пойдем в дом, – он открыл дверь в подъезд и вошел вместе с ней.

– Ну, чего стряслось, Нин? Ты не в себе чего-то, заболела? – оказавшись на кухне, Ник налил ей кофе и уселся на высокий стул, обтянутый красной кожей. Нина села напротив.

– Я… не совсем… я… А есть выпить чего-нибудь?

Ник удивился, так как Нина почти не пила спиртного. Он никогда еще не видел ее в таком вздернутом состоянии. Молча достал из бара бутылку и налил обоим.

– С кофе лучше коньяк. Давай, колись!

Нина достала пачку «Житана», сделала большой глоток и немедленно поперхнулась. Ник хлопнул ее по тощей спине, она прокашлялась и закурила.

– Мне нужны деньги.

– Нин, мне тоже! – Ник попытался развеселить верную боевую подругу.

– Ты не понял. Мне нужно много денег. Очень много, – она посмотрела на большой коньячный бокал в форме тюльпана, лизнула его край и выдохнула в стекло: – Сорок пять тысяч евро.

– Зачем? Решила на Новый год наконец-то купить «Мерседес»? – он знал, что Нина всегда была неравнодушна к хорошим машинам.

– Да какое там! Племянник заболел, и очень серьезно. Нужна срочная операция в Германии или Израиле.

– О как, – Ник тоже закурил. – Серьезная сумма. У меня сейчас больше штуки не найдется… Ты ж в курсе, все, что заработали за полгода, я ввалил в запись и студию.

– Да я все знаю лучше тебя, Ник. Я же платежи провожу, – она нервно вздохнула и пересела на подоконник. – Слушай, – сказала она очень тихо, глядя себе в коленки, – мне вчера звонил Мамин. Знаешь, кто это?

– Это тот, который с телевидения?

– Да, тот самый. У него три телеканала, с десяток радиостанций, газеты, журналы… А еще, говорят, и заводы какие-то – уголь, золото. Короче, до фига всего!

– И чего ему надо от нашего скромного коллектива?

– Ник, он просит сыграть для него и его друзей небольшой концерт.

– Надеюсь, ты послала его в жопу сразу?

– Нет. Он очень просил. И звонил, кстати, сам, не через секретаря. Ник, это маленький частный концерт, у него дома, будут только самые близкие друзья, человек пять! Оказывается, он твой поклонник уже много лет. Он мне даже пару песен твоих напел.

Ник перебил разошедшуюся Нину:

– Я смотрю, он тебя совсем очаровал. Но ты же в курсе, Нинка, я не работаю на корпоративах! Никогда, это принцип.

– Ник, прости. Пятьдесят тысяч евро. Ник, пятьдесят тысяч!!! – Нина спрыгнула с подоконника. – Такие деньги!! Час работы, причем без группы, за тебя одного с гитарой!! Более того, он сказал, что если мало, он доплатит, – она перешла на шепот от возбуждения, – а если ты согласишься, я попрошу их у тебя в долг и буду работать бесплатно, пока не верну все! Если я не найду денег, Миша умрет!

«Хорошо, что она не пользуется косметикой. Сейчас бы тушь потекла», – подумал Ник, увидев, что ее своеобразное скуластое лицо со слегка восточным разрезом глаз моментально оказалось совершенно мокрым. Он даже и не предполагал, что их директор – смелая и жесткая Танкетка, как звали Нину в музыкальной тусовке, – умеет плакать. Это зрелище потрясло его значительно больше, чем сумма обещанного гонорара. Когда ее сестре не с кем было оставить малыша, Нина иногда приводила его с собой в студию. По ее счастливым глазам и тому, как она обращалась с племянником, было видно, что мальчишка полностью овладел штурвалом управления своей боевой тетушки и вытворяет с ней все, что захочет. Музыканты старались не отставать от Нины, развлекали маленького гостя, как могли, а Купер даже иногда вручал ему палочки и разрешал стучать по своим барабанам.

– Нин, хорош! Не реви! – он бережно и крепко обнял ее и усадил на стул. – Когда играть надо?

– Тринадцатого, в старый Новый год! – Нина совсем расквасилась и ревела уже не сдерживаясь.

– Стоп! Умолкните уже, женшчина, – сказал он с характерным дедушкиным местечковым произношением (Нина улыбнулась сквозь слезы и замолчала). – Фиг с тобой, сыграем, для Мишки не жаль. Только не больше часа, ясно? С собой возьму Севана, пусть подыграет, в две гитары удобнее будет. Скажешь ему, что я работаю бесплатно. Кстати, это так и есть, – Ник подмигнул Нине и снова плеснул им коньяку, – а с Севаном рассчитаешься из моих за январь. Не ссы, Нинка, вылечим парня!

– Ник, даже не знаю. Спасибо тебе огромное! – она подскочила со стула и неловко расцеловала его в обе щеки, изрядно намочив ему отросшую щетину. – Я побежала договариваться, ладно? – и быстро скрылась в дверях.