Читать книгу Магистраль смерти – 4 - Валерий Атамашкин - Страница 3

***

Инна очнулась с лёгким головокружением и тошнотой. Такое чувство, будто она открыла глаза после многочасовой операции, где анестезиолог ввёл девушке общий наркоз и, мягко говоря, перегнул с назначенной дозировкой. Состояние разбитое и опустошенное одновременно.

Она долго смотрела прямо перед собой, не моргая, как будто забыв о том, что это следует делать, пока глаза не начали слезиться и сами по себе не закрылись. Рефлексы притупились, но и так бывает после долгого сна…

Сначала пришло отчетливое понимание, что она в горизонтальном положении – лежит, причём на ровной и вроде бы мягкой поверхности. Но устойчивой, достаточно удобной, с которой в ее нынешнем состоянии совсем вставать не хочется. Никакого физического дискомфорта Инна не испытывала, если не считать легкого недомогания. Но и недомогания постепенно превратилось в такое чувство, как, если бы она хорошенько выспалась на ортопедическом матрасе, специально подобранном под ее физиологические особенности. Мягенько, удобненько, нигде ничего не жмет и не давит…

Первая мысль, из осознанных, которая пришла ей в голову, было позвать мужа и тут же рассказать Игорю о своём страшном сне. Что сон был такой правдоподобный, реалистичный… настолько, что она даже поверила в него, как прожила наяву. Ей очень хотелось поверить в это. Мы ведь верим в реальность снов в первые мгновения после пробуждения? Верим. А когда хотим убедить себя, что все произошедшее ранее нереально – так тем более.

Но не сегодня.

Сегодня Инна не могла себя в этом убедить, хотя очень старалась это сделать, со всей свойственной себе прилежностью.

Не получалось.

Слишком осязаемую, почти что физическую боль приносили ей воспоминания о событиях последних дней после начала жуткой эпидемии. Откреститься не подучится. Как и попытаться себя переубедить, хоть на миг…

– Игорь, – мягко прошептала она разлипшимися губами. – Игореш…

Сил говорить громче все ещё не было, да и откуда им взяться на самом деле. Она широко зевнула, и тут же попыталась прикрыть рукой рот, продолжая говорить через зевоту.

– Дорогой, ты тут…

Она резко замолчала и даже не смогла нормально зевнуть. Рука, которой Инна хотела прикрыть рот, остановилась на половине пути, ладонь так и не коснулась губ. В сгибе локтя кольнуло!

Острая боль, какая бывает, если ударяешься рукой, согнутой в локте, об угол стола. По мышцам будто прошёл болючий разряд электрического тока. А потом Инна отчетливо почувствовала кожей, как по руке струится что-то тёплое – нет, не кровь, чуть более вязкое и, кажется, липкое, как абрикосовое варенье.

Что?

Она, силясь прогнать остатки сонливости, кое-как приподнялась на одном локте, внимательно взглянула на вторую руку и вскрикнула от неожиданности. У сгиба локтя висела канюля капельницы и из неё медленно струилась красно-коричневая субстанция неизвестного происхождения. Не кровь, нет – какой-то чужеродный химикат с достаточно резким запахом. Инна тотчас сорвала канюлю, крепящуюся лейкопластырем к коже и сжала руку. Пришло понимание, что ей намеренно закачивали вот эту непонятную красно-коричневую дрянь в вену. И судя по тому, что флакон оказался наполовину пуст, в ней сейчас несколько сот миллилитров гадости непонятного происхождения и предназначения. Да они вообще в курсе, что она беременна, что она ждет малыша, прежде чем вот так бездумно пичкать ее организм ЭТИМ!

Состав капельницы она не знала, на флаконе вовсе отсутствовала опознавательная надпись, однако сомнений, что в жидкости не содержится ничего хорошего, не было. Первое, что пришло в голову – попытаться вытащить из себя ЭТУ дрянь.

Как только, если жидкость уже вогнали в тебя и она ходит по венам вместе с кровью?

Инна попросту приложила губы к вене, к тому месту, куда была вставлена игла канюли и попыталась отсосать то, что закачали ей внутрь через проколы на коже. Дурацкая затея, она прекрасно это понимала. Но отсасывают же змеиный яд… Ну же!

Давай ну же…

Надо попытаться хотя бы. Ты не узнаешь работает ли метод прежде, чем не попробуешь его сам.

Ничего не вышло.

Как не старалась Инна, как не изощрялась, но все усилия лишь привели к тому, что на коже появился засос. Такие раньше любил ей ставить Игорь, когда они только начали встречаться. Вокруг места укола расплылся синяк, быстро наливающийся лиловым. Во рту появилась неприятная горечь, которую Инна тут же сплюнула. На вкус жидкость была такая же отвратительная, как и по запаху. Но все это лишь крохи от того, что нелюди успели вкачать ей внутрь. Она понимала, что ничего не изменит, как бы не хотела обратного.

Она тщательно вытерла губы, огляделась. Несмотря на наличие капельницы, место в котором она оказалась, не имело ничего общего с больничной палатой, как она предположила сперва. На вид – это самая обычная комнатушка, ничем не примечательная, размером едва со спальню в панельной пятиэтажке. Крохотная, достаточно низкий потолок, куда ниже стандартного, настенное освещение в виде бра, люстры нет. Никаких тебе белых стен, плитки тоже нет. Вокруг соответствующая «домашней» обстановка: шкафы, полки с пылящимися книгами, давно забытыми. Телевизор стоит напротив кровати, тоже с внушительным слоем пыли на экране, вряд ли его включали последние несколько месяцев, если вообще включали… Сама Инна сидела на удобной двуспальной кровати из натурального дерева. Широкой, с белыми простынями, даже правильнее сказать стерильно белыми. Совсем новый спальный набор, приятно пах свежестью, такая бывает лишь тогда, когда используешь белье в первый раз.

Больно кольнуло воспоминание о том, как она оказалась в этом месте. Как-то совсем не билась окружающая и вполне себе уютная, домашняя обстановка с подземными катакомбами, куда как полагала Инна, ее отвели захватчики. Здесь вы было дружелюбно, даже располагало к себе и подсказывало: «этому месту можно доверять, а значит следует доверять людям, которые привели тебя сюда». Вот только Инна знала, что доверять нельзя никому.

Совершенно растерянная, сконфуженная, девушка продолжала осматриваться, пытаясь сопоставить свои обрывочные и эпизодные воспоминания из последних минут, которые она провела на свободе и в сознании с тем, что видела сейчас.

ГДЕ ИГОРЬ?

Вдруг больно стрельнуло в сознании. Эта мысль заставила ее встать с кровати тотчас, но Инна поспешила – головокружение все ещё не прошло. Кровь стремительно прильнула к голове, в результате девушка, оказавшись на ногах, начала терять равновесие и схватилась за стенд с раствором капельницы. Тот сразу же перевернулся, ёмкость с красно-коричневой субстанцией не разбилась, а закатилась под кровать. Из-под кровати через несколько секунд расплылось большое красно коричневое пятно раствора. И воняет так отвратительно, то ли спиртом, то ли ацетоном, то ли растворителем несет… других характеристик, по которым можно понять, что это – их попросту не оказалось…

Зато Инне удалось удержаться на ногах, правда для того чтобы не опуститься обратно на кровать, девушка держалась за стену одной рукой, пялясь на дурацкие и совершенно неуместные здесь обои с большими розовыми бабочками. И у кого интересно такой извращенный вкус, делать обои с бабочками, еще и такими девчачьими?

Она увидела, что на ней обычная ночная рубашка и при ее виде, Инна вздрогнула, как то нехорошо сразу стало. Что же это получается, ее раздели… Раздели догола, а потом эти нелюди касались тела Инны своими грязными руками, пока она находилась без сознания и никак не могла среагировать на происходящее. И вообще ей достоверно неизвестно, что еще они делали в этот момент с ней. От этой отвратительной по своей природе мысли, девушка сжалась, обняв себя руками.

Беспокоила другая не менее настойчивая мысль, поедающая сознание – где ее муж и все ли с ним в порядке сейчас? Хотелось верить, что Игорь помещён в другую комнату и его жизни и здоровью сейчас ничего не угрожает. В комнату с точно такими же дурацкими обоями с бабочками, пыльными книжными полками, телевизором, которым никто не пользуется и большим вещевым шкафом… Она вообразила, что ее муж пришел в себя и точно также осматривается и пытается понять, что происходит вокруг. И он ведь наверняка думает о том, куда делась его супруга.

Держась рукой за стену, она простояла так несколько долгих затянувшихся минут, пока головокружение не начало проходить. Никто не спешил появляться в комнатушке, как будто тем, кто привёл ее сюда, теперь не было до девушки никакого дела. Но Инна понимала – за ней наблюдают и возможно делают это прямо сейчас. По крайней мере, видеокамера, какая-то чужеродная и совсем не вписывающаяся в домашнюю обстановку этого места, была подцеплена под потолком. Объектив видеокамеры смотрел точь в точь на Инну. И через объектив на нее смотрели чьи-то глаза, она отчетливо чувствовала на себе чужой взгляд.

***

Красный огонёк на камере настойчиво мигал с интервалами в несколько секунд. Инна не отрываясь смотрела в объектив пристально, сосредоточенно. Интересно, а вот эта лампочка на видеокамере, что она сейчас значит? Что ведётся запись или, наоборот, красный цвет указывает на то, что камера отключена и видеозапись все-таки не ведется. Инна попыталась вспомнить, что говорил Игорь о работе видеокамеры, когда они с Палычем, Алексеем и тогда ещё живым Сашей, оказались у входа в психбольницу в области. Там тоже горел такой же огонёк. Но вспомнить бы какого он был цвета? Вспомнить никак не получалось, как Инна не старалась, да и те события, казалось, были так давно, что по немногу начали стираться из ее памяти. Ну и модель камеры, она ведь тоже могла быть совсем другой, не такой как в той психушке…

Она все-таки взяла себя в руки и отвела от камеры взгляд, понимая, что думает теперь совсем не о том, на чем следовало бы сосредоточиться в данную минуту. Те, кто привёл ее сюда и устроил все это, они ведь не стали бы вешать камеру просто так от нечего делать. Зачем неработающая камера этим людям? Какой от неё прок. Совершенно никакого, понятное дело. И камера кстати совершенно новая на вид. Поэтому можно считать, что ее пробуждение не осталось незамеченным для захватчиков. Чувство, что через объектив на нее смотрят чьи-то глаза – оно никуда не делось. Но с другой стороны, почему тогда никого здесь до сих пор нет, раз «там» в курсе о том, что пациент пришел в себя и шастает теперь по палате?

Ответа не нашлось, ни такого, какой бы устроил Инну, ни какого либо другого.

Мысли о камере все больше укрепили Инну в понимании, что в этом месте «что-то» пошло «не так» с самого начала.

Даже не что-то, а, пожалуй, абсолютно все, начиная с обстановки странной и нелепой комнаты с ее псевдомашним уютом, который совершенно ни к чему здесь и теперь только нервировал. Кончая тем, что никто так и не пришёл сюда после ее пробуждения. Хотя по комнате она уже бродит минут пятнадцать, вон капельницу с себя сорвала, пролила из флакона мутную и вонючую жижу. Вряд ли это понравится ее захватчикам, так точно не должно быть.

Хочется таки понять – с какой целью ее хватали у той заправки, для чего вели сюда. Ведь явно не для того, чтобы дать выспаться на удобном ортопедическом матрасе. Не для того… И точно не для того, чтобы по пробуждению она читала книги или смотрела телевизор.

Интересно, а телевидение вообще работает после всего случившегося?

Она не смогла подавить в себе появившееся желание проверить. Подошла к телевизору, щелкнула кнопку Power и экран тотчас засветился приятным свечением. В последний раз она смотрела ТВ несколько дней назад, но казалось, что с того момента минула целая вечность. Инна даже затаила дыхание, когда телевизор наконец включился, но девушку ждало разочарование – из динамиком раздалось громкое шипение (кто-то врубил звук на полную катушку) и на экране высветилась картинка «сражающихся муравьев». Она тотчас выключила телевизор, закрыла глаза, наслаждаясь вновь повисшей в комнате тишиной.

Но все же главный вопрос, на который ей предстояло ответить – что делать теперь?! Как она будет действовать дальше?

– ЧТО ДЕЛАТЬ? – Инна даже задала этот вопрос вслух.

А какие варианты есть?

Она крепко задумалась.

Сидеть и ждать, пока явятся те, кто разлучил ее с мужем несколькими часами ранее? Откровенно паршивый вариант, по определению, хотя та Инна, какой девушка помнила себя до этих жутких событий, так бы и сделала наверняка. Но Инна теперешняя, НОВАЯ Инна, которой столько пришлось пережить за последнее время с начала эпидемии, выбрала для себя другой вариант. И раздумывала над ним лишь мгновение, прежде чем решение было принято.

После решительно двинулась к двери.

Отсюда следует уходить. И чем быстрее, тем лучше. Но для начала следует найти Игоря, своего мужа, отца ее будущего ребенка, Инна здесь не бросит ни за что. На самом деле неважно, знают ли их захватчики о ее недавнем пробуждении, потому что это не изменит  решения.

Выходом из комнаты служила обычная дверь, даже не металлическая – обыкновенное межкомнатное полотно из фанеры, хлипкое на вид и не вызывающее доверие. Кстати, на вид дверь тоже новая, как и ее белье в кровати, как будто совсем недавно установленная. Это слегка не сочетается со слоем пыли на телевизоре… но может напылили в тот момент, когда ставили эту самую дверь? Ну в смысле сначала телевизор принесли, а потом остальное…. Инна пожала плечиками – кто ж знает, как было на самом деле.

Она остановилась перед дверью и несколько секунд простояла в замешательстве, озираясь по сторонам.

Заперто?

Придётся ломать?

Она даже начала присматривать то, с помощь чего можно вскрыть дверь, но не нашла ничего подходящего. Да и ломать не понадобилось. На двери не оказалось замка, девушка увидела это не сразу. Как-то не укладывалось в голове, что захватчики могут держать ее не взаперти. А тут, выходи – не хочу, проходной двор. Выходит ее никто не держит взаперти. Еще один вывод, который не вяжется с тем, что происходило ранее и рушит всю картину.

Она медленно положила руку на рукоятку двери – холодную и блестящую. Приятный холодок тут же разлился по ладони, неся такое же приятное возбуждение, распространяя это чувство по ее телу. Она провернула ручку и та с легкостью поддалась… дверь открывалась внутрь.

Медленно, боясь, что послышится скрип петлей, Инна потянута ручку на себя, водя языком по сухому небу. Дверь открылась плавно, петли оказались хорошо смазаны. Ну, конечно, дуреха, она ведь новая эта дверь, какие еще на ней могут быть петли, если не смазанные. Из появившейся небольшой щели подул едва ощутимый сквознячок, принявшийся озорно щекотать ее запястье. Воздух по ту сторону двери ничем не пах, разве что чуть-чуть сыростью, самую малость, как в погребе. Но ведь это нормально, когда пахнет сыростью, это ведь НИ О ЧЕМ не говорит?

За дверью располагался коридор. Оттуда шёл тусклый свет освещения, даже более тёмный, чем от бра, установленного в комнатушке, будто приглушённый. Свет желтый, немного неприятный и почему-то будоражащий, как бы слегка раздражающий нервную систему. Прежде чем выходить наружу, Инна выглянула наружу… и за малым не захлопнула дверь обратно!

В коридоре установили датчики, реагирующие на движение, поэтому стоило Инне высунуться за пределы дверного проёма, как снаружи, прямо над входом в ее комнату, загорелся яркий свет после короткого щелчка сработавшего датчика. А потом десятки, если не сотни ламп одна за другой включались по всему остальному коридору, освещая пространство тяжелым леденящим светом.

Инна застыла на пороге, щурясь от яркого света, слепящегося глаза. Слышалось размеренное потрескивание ламп накаливания, от которого по коже побежали мурашки.

Коридор…

Нет, это нельзя было назвать коридором в привычном смысле. То, что Инна увидела снаружи, напоминало скорее исполинскую трибуну стадиона с множеством секторов-этажей и мест-дверей. «Коридор» тянулся бесконечностью во все стороны, немного закругляясь, едва заметно, что позволяло Инне отчетливо видеть сотни других дверей, таких же, как дверь в ее комнату. Совершенно одинаковые двери на первый взгляд, только пронумерованные.

Катакомбы?

Вряд ли это помещение имело хоть что-то общее с теми подземками, о которых Инна знала и некогда читала. Там были заброшенные, неухоженные ходы, отчасти обвалившиеся, отчасти забетонированные.

НО ЧТО ЭТО ЗА МЕСТО ТОГДА?

Вот это предстояло выяснить в самое ближайшее время. А заодно найти Игоря, он наверняка находится в одной из этих палат. В какой только?

И есть ли другие люди в остальных палатах?

Инна собрала волю в кулак и шагнула наружу, по привычке закрывая за собой дверь. Все это ей только предстояло выяснить.

***

Семнадцать.

На всякий случай она пересчитала снова, вот уже в трети раз подряд, хотя не до конца понимала, зачем ей пригодится эта информация и как она ей будет пользоваться. Может так спокойней? Ну в смысле, когда ты знаешь, то ты, вроде как, контролируешь происходящее.

Все верно – ровно семнадцать.

Инна закончила считать. Она видела перед собой семнадцать ярусов вверх с невероятно длинными рядами деревянных дверей. Число дверей она не взялась считать, слишком их много на каждом из ярусов, да и незачем… наверное. Ее ярус находился почти на самом верху, будучи шестнадцатым по счету. Что выше, за семнадцатым ярусом с рядами дверей – не разглядишь, одна чернота вместо крыши, дотуда не дотягивается освещение ламп, хотя те и светят достаточно ярко. Но нет, не видно совсем ничего.

С места, на котором стояла Инна, она особенно хорошо видела необычную конструкцию, внутри которой оказалась. Помещение действительно напоминало стадион… большой футбольный стадион из тех, что со сдвижной крышей на тысячи мест. Ярусы замыкались, образуя этакий полуовал, крыша была «сдвинута», но там внизу, где у нормального стадиона располагается футбольное поле или легкоатлетические беговые дорожки, Инна увидела необычные, похожие на хирургические столы. Десятки и десятки штук, стоявших в ровные ряды на достаточно близком расстоянии друг к другу. На самих столах что-то лежало и, присмотревшись как следует, Инна вздрогнула. Она поняла, что внизу на хирургических столах лежат человеческие тела, накрытые тканью целиком. Правда, где-то из под ткани торчали руки, где-то ноги…

Жуть.

Поперёк горла встал липкий ком неприязни.

Сумасшествие какое-то происходит.

Откуда все ЭТО могло взяться здесь? Кто приволок сюда тела и главное зачем? По сути целая многоэтажка под землей, а нигде вокруг, ни на одном из этих ярусов не было ни души, если не считать тел умерших людей внизу. Но они ведь не из этих палат… НЕТ? А еще десятки камер видеонаблюдения по типу той, что была установлена в комнате, в которой она очнулась, окончательно запутывали… Инна отчетливо видела, что камеры обильно утыканы по периметру этого «стадиона». Спрашивается, кому они понадобились в таком количестве? Кого они «стерегли» своим неусыпным взором – не мертвяков же внизу?

Под ногами у Инны стелился грубый болотного цвета ковролин, тоже новый, ещё незамызганный подошвами обуви. Судя по тому, что он даже не забился пылью, которой здесь было достаточно много, стелили его всего пару недель назад.

Инна испуганно оглядывалась, спиной прижимаясь к дверному полотну своей комнаты. Хотелось провалиться сквозь землю! Но не возвращаться же обратно в комнату? Да ни за что! Чтобы потом оказаться на одном из тех хирургических столов, под плотной тканью, накрытой тканью?

Инна часто дышала, сжимая и разжимая кулаки.

Да что здесь вообще такое?!

Зачем ее приволокли сюда? И где все таки Игорь? Понятно, что в одной из этих комнат, но в какой? А кто тогда в других комнатах… Допустить, что Игорь мог быть внизу, Инна попросту не могла. Ее муж не умер, это не обсуждается, она не собиралась становиться вдовой, да ни за что на свете.

– Даже не пытайся умирать, слышишь Игорь, – прошептала она так, если бы муж слышал ее в это мгновение.

Инна продолжала оглядываться, слушая едва различимое потрескивание ламп, единственный звук, доносящийся внутри.

Следовало собраться. Сосредоточиться. И идти. Вот так, стоя на одном месте ей не удастся найти мужа и спастись. А пока захватчики сознательно или нет, но давали ей в руки шикарную возможность беспрепятственно передвигаться, этим следовало пользоваться по максимуму. И думать не столько о себе, сколько о ребёнке. Никто кроме ее самой не может позаботиться о малыше. Потом же ей такого шанса может никто не дать.

Она таки заставила себя сдвинуться с места. Пальцы (а на ее ногах после пробуждения не было обуви) касались жесткого ковролина. Здесь было холодно – градусов пятнадцать не больше, заметно холоднее, чем внутри комнаты, где сохранялась комфортная комнатная температура. Чтобы согреться Инна обнимала себя обеими руками, растирала плечи ладонями. Пижама, в которую ее одели похитители нисколечко не согревала, но она и не была рассчитана на то, чтобы похищенный шастал по коридору.

Ну и куда идти?

Инна оглядывалась, искала одичалыми глазами выход с шестнадцатого яруса. Где то же он должен быть здесь? Лестница или лифт? Как-то же перемещаются между этажами. Правда только не совсем понятно куда спускаться, если помещение изначально расположена под землей. Вниз? Или таки вверх?

Разберёмся.

Она решила, что будет решать все проблемы по мере их поступления. Не стоит строить далеко идущих планов, сейчас это не работает. Инна скользила пристальным взглядом по бесчисленным дверям, и с каждым новым шагом срабатывал датчик света, а у следующей двери загоралось освещение. Дополнительная лампочка у каждой двери подсвечивала «палаты» более ярким светом, чем тусклое освещение коридора. Освещение же за спиной медленно гасло. Это все пугало Инну, поскольку ей на самом деле казалось, что так она, будучи «на прицеле» ламп освещения, привлекает внимание здешних мерзавцев, но ведь они итак видели ее? И для этого вовсе не обязательно брать девушку на мушку с помощью этих светопредставлений. Видели… через объективы бесчисленных видеокамер, которыми был забит периметр «стадиона».

Дверцы лифта показались через десяток дверей – Инна почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце в груди. Она бросилась к лифту, но на половине пути вдруг остановилась, замерла, заколебалась. А Игорь… ее муж мучается в одной из этих комнат. Там ему вкачивают эту красно-коричневую дрянь, возможно издеваются и вообще… Инна все же подошла к лифту и нажала кнопку. Нет, будет глупо, по ИДИОТСКИ совершенно, начать искать мужа сейчас. Как? Идти вдоль длиннющего коридора и открывать все подряд двери, что встретятся ей на пути? Но ведь не хватит и целого дня, чтобы обойти все ярусы и заглянуть в каждую из комнат! И Инна при этом понятия не имеет, что на самом деле скрывается за каждой из этих дверей. Что если там ОПАСНО? Поэтому, нет, нет и еще раз нет. Она совершенно беспомощна, если точно не будет знать, куда они дели ее Игорька! Эта мысль неприятно обожгла девушку изнутри – но помочь мужу она сейчас никак не сможет, а если попытается, рискнет… то тогда не поможет себе и их будущему малышу.

Поэтому сомнения прочь.

Кнопка лифта не отреагировала на первое прикосновение. Инна продолжала жать и одновременно, чтобы согреться начала подниматься на носочки и опускаться обратно на пятки, как бы раскачиваясь. Глаза ее застыли на табличке на дверцами лифта, показывающей наглядно на каком этаже сейчас находится кабина.

Третий этаж.

Лифт не поднимался, кнопка не реагировала на прикосновение, не загоралась, как будто сломалась. Кабина никуда не ехала, так и оставшись на третьем этаже.

– Ну же, работай, пожалуйста, – прошептала Инна, продолжая оглядываться и вжимать кнопку. – Давай миленький, работай, я ведь тебя жду…

Она запнулась, потому что из-за перегородки за ее спиной появилось плавное, но усиливающееся свечение. В отличие от слабого и тусклого желтого света ламп, которым подсвечивались коридоры и даже света дополнительной подсветки дверей, новый источник света был куда более ярче. Свет отражался в металле дверец лифта. Одновременно в тишине послышались щелчки, а потом жужжащие звуки, наподобие тех с которыми открываются рольставни. Тут же снизу, от «футбольного поля» послышались голоса – совершенно неразборчивые и было непонятно, что говорят, но голоса мужские, низкие и грубые. Инна вжала голову в плечи и принялась нажимать по новой кнопку вызова лифта.

– Давай же, ну, давай, вызывайся…

Она отчетливо понимала, что эти мужчины пришли за ней. За кем же ещё, если тут она единственный живой человек?!

В этот момент лифт вдруг поехал. Вот только не туда, куда нужно. Кабина начала спускаться вниз.

Второй этаж.

ПЕРВЫЙ.

Цифра застыла.

А потом голоса внизу разом замолкли, но только для того, чтобы смениться пронзительными криками и воплями, вперемешку со странным рычанием.

Что-то случилось внизу. Инна бросилась к перилам, выглянула и застыла, не веря своим глазам.

– Господи, мамочки, что творится…

Между тем табличка над лифтом за ее спиной отчетливо показала, что лифт начал своё движение вверх. Инна этого не видела, была с головой поглощена происходящим у хирургическим столов с телами.

***

Жужжащий звук действительно принадлежал рольставням, она не ошиблась. Инна не видела, как металлические конструкции, выполняющие здесь роль входных дверей, медленно поднялись вверх сразу с четырёх сторон по периметру того, что она успела прозвать «футбольным полем». Четыре отдельных входа, по входу на каждую сторону. Появившиеся проемы не были освещены и зияли непроглядной тьмой. Что там за ними – непонятно совсем. Но уже через несколько секунд из дверей с сильным напором повалил густой и обжигающий пар, подаваемый под совершенно сумасшедшим давлением. В клубах пара сперва ничего невозможно было разглядеть, настолько плотной консистенции оказалась горячая субстанция, но затем, когда пар стал постепенно разжижаться, в нем появились мужские силуэты. Они стояли прямо в горячем паре, что само по себе сложно вообразить. Стояли, расставив ноги по ширине плеч, вытянув руки параллельно полу, со стороны напоминая позой морскую звезду. За их спинами покоились автоматы, висевшие на длинных лямках. На каждом из этих людей был одет костюм химической защиты, напоминающий чумной костюм врача из реанимации. Только этот костюм был необычного желтого цвета, как у дождевика американского копа из фильмов. Такой кислотный и неприятный, скорее даже непривычный. Глаз этих людей вовсе не видно – стёкла противогазов вспотели и закрывали им обзор полностью. Пар, касаясь их тел, сейчас все ещё плохо различимых, постепенно превращался в конденсат, а потом крупными, увесистыми каплями стекал по защитным костюмам вниз. По полу медленно рассекались большие странного фиолетового цвета лужицы, от которых вверх снова поднимался пар, правда не такой густой…

Наконец, подача пара прекратилась и все четверо зашли внутрь широкой ниши «футбольного поля». Одновременно рольставни за их спиной с точно таким же жужжанием, как при открытии, опустились, отрезав людей в чумных костюмах от выходов. Теперь они остались наедине с хирургическими столами и лежащими на них трупами, прикрытыми тканью. Можно было предположить, что со стабилизацией температуры, конденсат со стёкол на противогазах постепенно испарится, станет видно глаза этих людей, а увидеть глаза подчас так важно, они говорят о многом, если не о всем. И конденсат действительно исчез, но глаза оказались спрятаны за непонятно для чего сделанным затемнением, как тонировка у автомобиля.

Увидев друг друга, люди кивнули, а потом один из них поднёс руку к затонированному стеклу противогаза, видимо, отдавая распоряжение по заранее согласованной команде. В руках этих людей появились мощные шокеры, автоматы все также остались висеть за их спинами. Незачем они сейчас, стрелять не в кого.

– Да все нормально, Виталя, – вдруг заговорил один из них. Его голос был металлическим и доносился из динамика, размещённого на его груди. – У меня только тяму не хватает, если честно, к чему весь этот показушный цирк с обеззараживанием, если здесь одни мертвецы. Свое они отработали, лежат который день подряд и даже не думают подыматься.

– Согласен, будь что-то не так, так нас бы оповестили, – подключился второй. – Тоже не понимаю. Давно пора этих утилизировать, как отходы, пока они окончательно не завонялись.

– Идиоты, вы можете хотя бы пять минут помолчать, повесьте на свои рты замки, лады? – им ответил тот самый Виталий, накануне распорядившийся вытащить шокеры. – Сказано делать так, значит делаем по методичке, если не хотите прилечь рядом на один из столов!

– Так места считай уже нет… – ответил второй говоривший. – Их же не выбрасывают, солят, наверное.

– Слушай, ну если молчать, то свихнуться можно, – подключился третий. Он подошёл к ближайшему хирургическому столу на котором лежал труп и ткнул его шокером, так грубо, как будто это не человек, а лишь кусок мяса, хотя так оно и было по большому счету. Тело не шевельнулось, никак не отреагировало на ток. – Они давно коней дали… в который раз. На хрена их каждый раз проверять?

– А тебя не смущает, что это те, кого приволокли из ТОЛПЫ? – спросил их командир. – Вы сначала думайте, а потом брякайте. Ладно заткнулись.

Человек в желтом костюме, уже пускавший разряд по телу трупа, пожал плечами в ответ на эти слова и ткнул шокером в тело снова. Последовать то ли просьбе, то ли приказу «заткнуться», он не последовал.

– Видишь, ему до задницы. Из толпы, не из толпы, он своё отбегал. Ты лучше скажи своему доку, чтобы убирал тела отсюда, новых завозить некуда, Артур прав, места совсем нет, у нас с таким делами все встанет и еще какая зараза заведется.

– Устроил тут морозилку! Хочет, чтобы остальные подохли? – подключился другой.

Можно было предположить, что внизу действительно холоднее, чем наверху и температура там ниже нуля, а уже оттуда холод как бы доходил вверх по ярусам по остаточному принципу. Поэтому фиолетовый конденсат, сам по себе по температуре ушедший не далеко от кипящей воды, струился тонкими испарениями. Вода все ещё не остыла и вступала в реакцию с низкой температурой. Такие испарения шли не только от луж, разлившихся у дверей, но и от мокрых следов подошв людей в желтых чумных костюмах. Хотя ничему нельзя было удивляться и вполне может быть, что в этом пару намешана какая-то химия, но кто же скажет об этом обычным трудягам в лаборатории?

– Ладно, делайте, что хотите, только проверьте остальных, док ожидает когда я разрешу ему войти. У него какие-то важные дела наверху, поэтому поторапливайтесь, он ждать не любит.

Люди в желтых костюмах продолжили разговор, перекидываясь ничего не значащими шуточками и совершенно плоскими подколами, двинувшись к ближайшим от них столам. Там они повторяли точно такие манипуляции с телами, как делал первый из них – проверяли трупы разрядом своих шокеров. Никто из них искренне не понимал – зачем делать мартышкин труд и проверять умерших, тем более ведь уже проверяли их и не раз проверяли, да и анализы у них брали. Но приказ эти люди выполняли четко и слажено. Виталя не стал ждать и сообщил по рации, появившейся в его руках:

– Заходите док, у нас тут все чисто.

На этот раз открылась рольставни за спиной Витали и к четырём людям присоединился еще один, пятый. Этот был тоже в чумном костюме, только в белом и он тоже прошел процедуру с паром, никаких исключений и ни для кого здесь не делали.

– Точно все чисто? – поинтересовался он.

– Порядок, док. Слышь Ден, вызови лифт.

– Вызываю, – в этот момент один из мужчин в желтом нажал на кнопку вызова и у него, в отличие от Инны, получилось вызвать кабину с первого раза. Но для этого мужчина использовал специальную карточку, которую приложил к кнопке. Без нее лифт не работал. По всей видимости внутрь карточки был вмонтирован специальный чип.

– Слушайте, док, а когда вы будете убирать отсюда тела? Как то не комфортно, когда у тебя под жопой пару сотен разлагающихся мертвецов, причем израсходованных. Не подумайте, что я хочу особые условия или ещё чего вам диктовать, но вы ведь сами не раз говорили, что уберёте их? К нам поступают все новые ахламоны, а куда их складывать то?

– Возьмите анализы, – доктор пропустил вопрос мимо ушей, а сам двинулся к лифту, кабина которого уже появилась на первом этаже. Дверцы разъехались.

Троица в желтых чумных костюмах озадаченно переглядывалась:

– В смысле он хочет, чтобы мы анализы у этих взяли? У израсходованных? Снова? Совсем спятил. На кой лад то…

– В девятый раз берем после всего.

– Ты считал что ли?

– А что нет то? Или у тебя есть развлечение получше?

Однако распоряжения никто не ослушался. Начали вытаскивать оборудование, необходимое для забора биоматериала, которое хранилось прямо возле столов с телами.

Эти люди, как и Инна, в этот момент, все ещё тщетно пытающаяся вызвать лифт на шестнадцатый ярус, не видели как вдруг словно сама по себе с одного из хирургических столов соскользнула рука трупа, давно и безнадежно мертвая. Рука начала медленно раскачиваться – туда-сюда, туда-сюда. Потом же раздалось едва слышимое дыхание, а плотная ткань, накинутая на тело трупа начало опускаться, соскальзывая на пол.

Виталя и доктор зашли в лифт, когда Виталя не выдержал и поинтересовался у своего спутника:

– Вот серьезно, док, зачем вы держите МЕРТВЫХ людей? Мы ведь не затем сюда собрались, не? Ребята правильно беспокоятся – начнется разложение, мало ли какая зараза проникнет…

Док многозначительно посмотрел на него, но не ответил на вопрос.

– Ладно, какой этаж нужен?

– Шестнадцатый, – сухо ответил врач.

А потом, когда троица в желтых чумных костюмах уже брала пробу на анализы с первого тела, бездыханно лежащего на хирургическом столе, когда врач с Виталей нажали кнопку в кабине лифта, а дверцы начали плавно закрываться, послышались те самые крики, заставившие Инну выглянуть вниз.

Тела, казалось бы безнадежных и давно умерших людей, теперь начали подыматься с хирургических столов одно за другим. Кричали перепуганные мужчины в чумных костюмах. И именно это увидела Инна там, внизу…

***

Инна собственными глазами видела, как поднимаются со своих столов тела оживших мертвецов. Инфицированные – десятки тел были собраны здесь чьим-то нездоровым разумом, и неизвестно для каких целей.