Читать книгу Полное собрание стихотворений - Валерий Брюсов - Страница 13

Белая роза дышала на тонком стебле.

Девушка вензель чертила на зимнем стекле.

Голуби реяли смутно сквозь призрачный снег.

Грезы томили все утро предчувствием нег.

Девушка долго и долго ждала у окна.

Где-то за морем тогда расцветала весна.

Вечер настал, и земное утешилось сном.

Девушка плакала ночью в тиши, – но о ком?

Белая роза увяла без слез в эту ночь.

Голуби утром мелькнули – и кинулись прочь.

С опущенным взором, в пелериночке белой,

Она мимо нас мелькнула несмело, —

С опущенным взором, в пелериночке белой.

Это было на улице, серой и пыльной,

Где деревья бульвара склонялись бессильно,

Это было на улице, серой и пыльной.

И только небо – всегда голубое —

Сияло, прекрасное, в строгом покое,

Одно лишь небо, всегда голубое!

Мы стояли с тобой молчаливо и смутно…

Волновалась улица жизнью минутной.

Мы стояли с тобой молчаливо и смутно.

Один ее взгляд ярче тысячи звезд!

Небесный, алмазный, сверкающий крест, —

Один ее взгляд выше тысячи звезд!

Я встретил на миг лишь один ее взгляд, —

Алмазные отсветы так не горят…

Я встретил на миг один ее взгляд.

О, что за вопросы виделись в нем!

Я смутно померк в венце золотом…

О, что за вопросы виделись в нем!

Умрите, умрите, слова и мечты, – красоты

Что может вся мудрость пред сном красоты?

Умрите, умрите, слова и мечты!

И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер день;

И словно руки протянула огнем встревоженная тень.

Слова магических заклятий заветных снов не разорвут,

Ты будешь помнить бред объятий и все, и все мечты минут,

Когда же, властный и прекрасный, к тебе опять вернется он,

То будет только сон неясный, – неясный и ненужный сон!

Она была в трауре с длинной вуалью;

На небе горели в огне облака.

Черты ее нежно дышали печалью;

Небесные тайны качала река.

Но яркое небо – мираж непонятный,

Но думы печали – обманы минут;

А строгие строфы скользят невозвратно,

Скользят и не дышат, – и вечно живут.

Венчальные платья мы сняли,

Сронили к ногам ожерелья

И в царственной Зале Веселья

Смущенной толпою стояли.

Почти обнаженные, все мы

Поднять наши взоры не смели.

И только надменно горели

У нас в волосах диадемы.

Ветви склонялись в мое окно,

Под ветром гнулись, тянулись в окно,

И занавеска, дрожа, томясь,

На белой ленте ко мне рвалась;

Но я смотрел в окно мимо них,

Мой взор погасал в небесах голубых.

– Там, где движенья и страсти нет,

Там вечно светит нетленный свет;

О чем мы бредим во сне, сквозь сон,

Тем мир незримо всегда напоен;

Красота и смерть неизменно одно…

А ветви гнутся и рвутся в окно.