Читать книгу Как я перестал плакать - Валерий Кагач - Страница 2

Как я научился плохим словам

Оглавление

Но самым главным и интересным аттракционом гарнизона была мойка, где бравые советские бойцы, весело бранясь, мыли огромные военные грузовики, чтобы не позорить Советскую Армию грязными машинами, если им приходилось выезжать за территорию гарнизона в мирный чудесный город Сехешфехервар. Когда этот город и столицу Венгрии Будапешт освобождали от фашистов, погибло очень много наших бойцов. Даже стихи про это были очень грустные:

Стоял солдат, слеза катилась,

Слеза несбывшихся надежд,

И на груди его светилась

Медаль за город Будапешт.


Теперь тут стоял наш военный гарнизон, чтобы никто больше не мог неожиданно напасть на нашу страну.

Грузовики на мойке стояли над огромной ямой, почти доверху заполненной грязной водой, стекавшей с колёс высотой с два моих роста. Мне нравилось смотреть, как замызганные глиной на полигоне здоровенные трёхосные тягачи начинали блестеть. В этом процессе очищения было что-то заколдовывавшее меня. Толстые струи воды безжалостно сбивали глину, и на моих глазах появлялась буквально новая машина.

Мама моя страшно переживала из-за того, что я могу свалиться в яму и солдаты даже не заметят за колёсами маленького сына лейтенанта, тонущего в грязной воде, и запрещала мне ходить на мойку. Я, конечно, обещал никуда не уходить из песочницы, но бороться с притяжением мойки не мог и пропадал там часами. Солдаты вообще не обращали на меня внимания, только изредка отгоняли, когда чистый, сверкающий на солнце грузовик выезжал, а на его место заезжал грязный от колёс до верха, вернувшийся с полигона, где военные водители учились преодолевать препятствия и недовольство командиров. Солдаты много и громко шутили, в основном матом, смысла шуток я не понимал, но мне тоже было весело, потому что все смеялись, а я от рождения, как положено одесситу, человек весёлый. Говорить я уже умел, новые слова легко пополняли мой лексикон, приятно расширяя словарный запас маленького человека, познающего мир. Уж точно помню, что специально плохим словам солдаты меня не учили, им было не до меня.

Как-то раз я задержался с прогулки, и мама спросила:

– Признайся, Валесик, ты снова ходил на мойку?

– Да, маманька, я теперь знаю новую садатскую команду!

– Да? И какую же?!

Ну тут я как загнул плохими словами… Точно не помню что, но что-то очень крепкое, судя по выпавшему полотенцу из маминых рук.

– Что ты, Валесик! Так только плохие дяди-солдаты говорят, хорошие так не говорят!

– Нет, маманька, так ВСЕ дяди садаты говорят, они очень весёлые!

Тут матушке пришлось очень долго систематизировать мой лексикон, слава Богу, она педагог и надолго, аж до института, заложила мне иммунитет к сквернословию. А ОТЕЦ МОЙ НИКОГДА, НИКОГДА НЕ РУГАЛСЯ МАТОМ, даже когда иностранная полиция привозила пьяных советских солдат из самоволки… И до восемнадцати лет я был уверен, что прекрасный пол даже не знает таких ужасных слов, а только мужчины, в суровых условиях армии, могут позволить себе усилить передачу своего отношения к военной технике, врагу или тяготам и лишениям походной жизни. Теперь я очень рад, что мои дети, в отличие от меня, не позволяют себя сквернословить, несмотря на все усилия одноклассников и Интернета.

Как я перестал плакать

Подняться наверх