Читать книгу Назад в СССР - Валерий Рожнов - Страница 2

Когда Антон заработал первые серьезные деньги на бирже, он пошел в дорогой ресторан и выбрал самое изысканное блюдо – рыбу-фугу. Он хорошо знал, что в печени, яичках этой рыбы есть тетрадоксин – яд, который отключает скелетные мышцы человека, но не проникает в мозг и сердце. Если повар ошибется при разделке и несколько миллиграммов тетрадоксина попадут в блюдо, человек, съев его, умрет от острого удушья, находясь в полном сознании.

Выглядеть это будет так – неожиданно он упадет на пол, схватится за горло и начнет хрипеть. Его глаза станут вылезать из орбит, а кожа синеть от недостатка кислорода.

Сколько можно протянуть без воздуха? – минуту, две… Ровно столько будет длиться агония – все это время человек будет кататься по полу и раздирать себе горло руками, а в глазах его будут мольба и ужас.

Умирать в полном сознании – что может быть хуже? Но разве не это происходит с нами каждый день? Конечно, мы не катаемся по полу, вращая белками глаз, не сносим сервированные столы ногами, а наше тело не выгибается дугой, словно через него прошел огромный заряд электричества. Нет, все происходит не так…

Все гораздо проще – мы смотрим в окна, спим, едим, трахаемся и при этом… умираем.

Размышляя таким образом, Антон прошел вперед и выбрал столик в центре зала. Ресторан был пуст и светел. Через высокие узкие окна его заливало солнце, приглушенное прозрачными белыми шелковыми занавесями. Как только официант придвинул за Антоном стул и он взял в руки папку меню, тотчас струнный оркестр из двух девушек и мужчины в строгих черных костюмах заиграл Брамса. Антон заказал себе рыбу фугу, суп и бутылку белого вина.

Пока блюда готовились, Антон достал сигарету и закурил. Услужливый официант в белой накрахмаленной рубашке с галстуком-бабочкой пододвинул ему тяжелую пепельницу из темного камня. Любое желание тут могли исполнить. Это место было специально создано для услаждения глаз, желудка и ушей.

Но все стоило денег. И немаленьких. Правда, теперь Антон мог себе это позволить.

Все последние дни, играя на акциях горнодобывающих компаний, Антон заработал их целую кучу. Можно сказать, что они на него свалились с неба, как манна небесная. В одночасье он стал богат. С раннего утра и до конца работы биржи он сильно рисковал, покупая и продавая акции. И вот наступил момент истины – Антон поставил все, что у него было, на кон, и тут его, словно серфера, подхватила гигантская волна удачи и вынесла на берег, где стоял сундук, набитый деньгами.

Такое не забывается, и каждый из нас хочет, чтобы судьба проделала этот трюк хотя бы еще раз, в надежде снова испытать это удивительное чувство свободы, похожее на головокружение, как при прыжке в бездну.

Официант принес бутылку, откупорил ее и налил немного в бокал. Антон поднес его к носу, втянул запах вина, попробовал его на вкус и кивнул головой. Официант поклонился, налил вино в бокал и незаметно удалился.

Оркестр заиграл Гайдна.

Антон курил и слушал музыку.

Вскоре принесли первое блюдо – фугасаши. Перламутровые ломтики сырой фугу были аккуратно выложены на тарелке в виде большой бабочки. К нему прилагались три острых соуса. Понзу – из уксусного соуса, асацуки – из крошеного лука-резаца и момиджи-ороши – соус из тертой редьки дайкон. Когда официант удалился, Антон взял невесомый ломтик рыбы, окунул его в уксусный соус и отправил в рот. Попробовал разобраться в ощущениях – и нашел только одно определение – это было изысканно. Очень изысканно и опасно. Потом Антон отправил в рот второй ломтик, тщательно помакав его в соусе из тертой редьки дайкон и красного перца. И это тоже было уже очень опасно. Сердце учащенно забилось. Затем Антон решил немного успокоиться, отложил в сторону деревянные палочки, налил себе вина и выпил. Долго смаковал послевкусие, проводя языком по небу.

Риск смертельной опасности придавал этой трапезе особый непередаваемый вкус, а мыслям остроту. Антона охватила легкая грусть. «Все это временно, – сказал Антон себе, – и деньги, и успех, и этот ресторан, и эта салфетка… И я сам, со всеми своими удачами и надеждой».

Антон взял еще один перламутровый лепесток, окунул его в соус и съел, медленно прожевав. Неожиданно ему показалось, как мимо пролетела сама Смерть – зашуршала легким ветерком, взбившим шелковые занавески, и стала наблюдать за ним издалека, как и повар-японец, стоящий в отдалении, скрестив руки на груди, на случай если клиенту станет плохо.

«То, что я заработал кучу денег, ровным счетом ничего не меняет, – сказал себе Антон. – Если мне станет плохо, мой банковский счет меня не спасет, не выручит ни от боли, ни от внезапно выехавшей на встречную полосу машины с перекошенным от страха лицом домохозяйки за лобовым стеклом, ни от много чего еще… А все, что сейчас со мной происходило и происходит, – ничего более, чем суета сует, как говорил Экклезиаст.

Суета сует и томление духа».

Антон слушал музыку, макал последние ломтики фугу в соус и оправлял их в рот. Смертельная опасность этой еды рождала такие мысли, которые в любой другой ситуации просто не пришли бы ему в голову.

Он окинул глазом пустой ресторан и подумал – ладно, а что будет, если у людей отнять эту суету? Что, если у садовника отнять его сад, а у учителя – учеников, у докторов – больных, у могильщиков – мертвых? Сантехник, оставшийся без протекающих труб, застынет с разводным ключом в руке в полном оцепенении. Что ему делать, куда пойти, что с ним будет дальше? Что, если во всех баках проезжающих мимо машин неожиданно закончится бензин и все они резко встанут, словно уткнувшись в неведомую преграду. Водители и пассажиры выберутся наружу и сразу не поймут, что произошло. Что тогда будет с нашим миром, если суета исчезнет?

Антон отпил вина и поставил бокал на стол.

Наступит хаос, и все люди выйдут из своих домов, офисов, таунхаусов, садовых домиков, машин и заполнят центральные площади городов. Они будут смотреть друг на друга, ничего не понимая, и разводить руками. Кто-то начнет молиться, кто-то призывать смерть, кто-то играть в крестики-нолики – и это будет конец. Конец нашему миру, по крайней мере такому, как мы его все себе представляем.

В изящной фарфоровой тарелке подали суп из бульона отварной рыбы-фугу, риса и сырого яйца. Антон взял в руку ложку и зачерпнул немного золотистой жидкости, поднес ко рту и проглотил. Было вкусно. Он налил себе еще вина и выпил. Потом он не спеша съел всю тарелку и вытер рот салфеткой.

Если у людей отнять суету – им станет нечего делать, сказал он себе, затягиваясь сигаретой. Ведь все, что они делали, вся эта суета и была их настоящей жизнью.

Антон медленно курил сигарету и, глядя на рассеивающийся дым, додумывал эту простую мысль – суета сует и есть сама Жизнь.

В конце обеда подали тарелку со слегка обжаренной рыбой-фугу. Кусочки лежали на тарелке по мере нарастания опасности – от спинки к брюшку. Но Антон сделал все наоборот – сначала съел брюшко, а потом – менее опасную спинку. При этом он думал – в мире есть много парадоксов и один из них состоит в том, что люди не могут сидеть без дела. Ну, может, один день в неделю, как евреи в Шаббат. Так или иначе, людям надо чем-то заняться. Они и дня не протянут без суеты.

И вот доктор снова лечит больных, учитель наставляет учеников, а землекопы закапывают мертвых. Но зачем все люди делают это? Только ли от безделья и скуки? Нет! И тут появляются деньги. В системе наступает порядок. Потом – рано или поздно – у кого-то их становится больше, чем у других, и пошло-поехало… И тогда ты спрашиваешь себя – а где мое место в этом мире? Кто я и зачем пришел? И вот тогда, сидя в ресторане, Антон раз и, как ему казалось, навсегда дал себе ответ на этот непростой вопрос – я пришел на эту землю зарабатывать деньги!

Он отодвинул тарелку и налил себе еще вина.

Значит, подытожил Антон, для нормального существования человеку нужны суета и деньги. И кто их зарабатывает – поступает правильно. Денег надо зарабатывать как можно больше. И это хорошо.

Потом он попросил счет и обратил внимание на молодую девушку, играющую на виолончели. С закрытыми глазами и сосредоточенным лицом, она неистово водила смычком по струнам. Антона удивила ее страсть. Казалось – она была одним целым с инструментом. Смотреть на это было нескромно, все равно что подглядывать за любовниками во время их неистовых ласк. Это было похоже на соитие, и Антон отвел глаза.

Ему стало интересно – так вдохновенно она играет за деньги или по какой-то другой причине? Он попросил официанта, подавшего счет, подозвать ее к столику, чтобы самому задать этот вопрос. Когда музыка стихла, девушка открыла глаза и опустила вниз руку со смычком, официант подошел к ней и склонился к уху. Вернувшись к Антону, он тихо произнес:

– Она просит извинить ее и передать, что не в ее правилах общаться с клиентом.

Поклонившись, он забрал папку со счетом и наличными и удалился.

Конечно, за деньги, сказал себе Антон и довольный вышел из ресторана.

Это было ровно три года назад.

Сейчас, проезжая мимо этого ресторана в центре Москвы и глядя на его занавешенные окна, Антон вспомнил до мельчайших подробностей тот обед и свои умозаключения. Эти прошедшие три года не дали ему повода ни в чем усомниться. Если бы ему Бог еще раз предложил снова прожить эти три года, Антон прожил их бы точно так же. Ничего не изменил бы.

С таким чувством он доехал до фитнес-клуба, припарковал машину на стоянке и прошел в раздевалку, пустую в этот час. Переодевшись в новые шорты и майку от Dirk Bikkimbergs, с махровым полотенцем на плечах, Антон пересек зал и встал на беговую дорожку. По соседней дорожке уже бежал его друг и главный деловой партнер. Под мышками у него уже образовались мокрые пятна.

– Привет, – сказал он, глядя на Антона. – Как дела?

– Нормально.

– Я уже два километра пробежал.

– Здорово.

– Давай, догоняй!

– Ладно, – ответил Антон и побежал рядом.

Прямо на бегу Андрей открутил крышку с бутылки минеральной воды и, отхлебнув, передал ее Антону. Тот допил воду и бросил пустую пластиковую бутылку себе под ноги.

Оба побежали быстрее.

– Представляешь, – сказал Андрей, тяжело дыша, – вчера меня останавливает гаишник на Рублевке и просит открыть багажник.

– Зачем ему это?

– Не знаю. Вежливо так – откройте багажник. Ладно, открываю – а там труп!

– Труп?!

– Да. Труп!

– Не может быть! – Антон остановился и внимательно посмотрел на друга. – Не может быть!

– Точно! Настоящий труп!

– Ни хрена себе!

– И мент так сказал…

– И что дальше? – спросил Антон, возобновляя бег.

– А что дальше… как обычно. Я дал ему денег и уехал.

– Просто дал денег и уехал?

– Да.

– И он тебя так легко отпустил?

– И пожелал еще счастливого пути…

Некоторое время Антон бежал молча, потом пробормотал себе под нос:

– Ну и дела… Охренеть можно…

Андрей остановился, вытер лицо полотенцем и спросил:

– Скажи – это не ты сделал?

– Что?

– Ну, труп подбросил мне в багажник?

– Да зачем мне это надо? – удивился Антон.

– Ну, не знаю… подшутить, приколоться там…

Антон остановился и посмотрел на Андрея:

– Послушай, старик, я так не шучу. Ты ведь мой лучший друг. Да у тебя и проблемы с сердцем, – Антон ткнул пальцем на дисплей тренажера. – Сам посмотри. Тебе пора к кардиологу обратиться.

– Значит, ты этого не делал? – переспросил Андрей.

– Черт, конечно, нет. Мне такое и в голову не пришло бы…

– Выходит, что кто-то меня так подставил, – тихо заметил Андрей, глядя невидящим взглядом прямо перед собой. – Поймать бы эту суку!

Антон только развел руками, и они снова побежали по своим резиновым дорожкам.

– Я уже слышал про такие приколы, – сказал он. – Сейчас люди так подшучивают друг над другом. Через специальные фирмы, конечно. Ты не первый, кто попался.

– Хотел бы я поймать эту суку!..

– Да…

Потом они долго бежали молча, каждый думая о своем. Пот потек холодной струйкой между лопаток Антона. Он остановился:

– Все! Надоело. Весь жир все равно не сбросишь… – Он сошел с беговой дорожки. – Пойду помоюсь. А ты – долго еще?

– Нет. Давай, я тоже.

Оба подняли свои полотенца, накинули на плечи и пошли в душ. Помывшись и переодевшись, они снова сошлись в раздевалке клуба.

– Я хочу купить три-пять процентов Растехнологий, – сказал Антон, глядя на друга.

– Растехнологий? Зачем они тебе?

– Есть информация… ее еще надо проверять… но, мне кажется, дело стоящее.

– Твой инсайдер тебе что-то сказал?

– Да. Вчера.

– И что поведал Моисей, спустившийся с горы?

– Не называй его так, он все-таки мой отчим.

– Ладно. Что он сказал?

– Он сказал, что Растехнологии стали активно скупать мусорные заводы по всей стране.

– Мусорные заводы?

– Да.

– Зачем?

– Он долго выяснял и выяснил наконец…

– Не тяни кота за хвост…

Антон понизил голос:

– Они считают, что правительство может включить их в программу господдержки возобновляемых источников энергии.

– Вау!

– Думаю, нам с тобой бы не помешало постепенно вступить в это дело. Об этом пока знают единицы.

– Что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты потихоньку набрал мне процентов пять Растехнологий. Только осторожно. Покупай через разные фирмы, чтобы никто не заподозрил, что кто-то серьезно ими заинтересовался. Мой фонд не должен засветиться.

– Как всегда.

– Да, это ведь просто бизнес.

Андрей кивнул головой:

– Сколько ты готов потратить?

– Десять миллионов долларов. Может, двенадцать.

– Хорошо.

– Кстати, да… ты и себе можешь прикупить мусорный заводик или акций Растеха. Информация надежная. Я в игре.

– Нет… – Андрей на минуту задумался, потом сказал равнодушно: – Я просто на этом немного заработаю и, пожалуй, все…

– Все?! – удивился Антон.

– Да, мне много не надо.

– С каких это пор?

Андрей достал из спортивной сумки серебряную фляжку, отвинтил крышку и сделал большой глоток. Потом пожал плечами и сделал еще один глоток. Антон внимательно смотрел на друга:

– Тебя что-то беспокоит?

Андрей покачал головой.

– У меня дома есть джакузи, бассейн, зал с тренажерами, а я как последний дурак прихожу сюда, чтобы бегать на устаревшей модели… Почему?

Он еще раз приложился к фляжке и, отхлебнув, протянул ее Антону.

– Я и сам себе в последнее время задаю подобные вопросы, – ответил Антон и взял фляжку в руки.

– Наверное, это от одиночества…

Антон подумал немного и спросил:

– У тебя ведь есть жена, любовница… или две, друзья, работа… Разве ты одинок?

Андрей некоторое время сидел, словно оцепенев. Потом пробормотал:

– Да – я только вчера это понял, когда смотрел на труп.

– На труп?

– Угу…

– …А что ты с ним сделал?

– Ничего. Заехал в лес и выбросил.

– Почему в лес?

– А куда надо было? В бюро находок?

Антон поднес фляжку ко рту, но глотка не сделал. Заметил:

– Ну… Отвез бы в какой-нибудь морг.

– Знаешь, – произнес Андрей после паузы, – это был мужчина в костюме и с галстуком.

– Ну и что? Подумаешь…

– Дело в том, что костюм и галстук были похожи на мои… Вернее, они были точно такие же… – Он поморщил лоб. – Точно такие же, представляешь…

– Да… – ответил Антон, подумав. – Видно, ты кому-то здорово насолил.

– И размер у него был мой. Я проверил бирки.

– Ты проверил бирки у трупа?

– Да.

– Зачем?

– Не знаю, что на меня нашло…

– Что?

– Что-то вроде мистического ужаса…

Оба надолго замолчали.

– И что дальше? – не выдержал Антон.

– Я же говорил – бросил труп в лесу и уехал. Даже не похоронил беднягу.

– И никто тебя не видел?

– Нет.

– Тогда расслабься…

– Я и пытаюсь… Но дело в том, что я задумался…

– О чем?

– О том, как нелепо все устроено… И что каждого из нас преследует свой собственный рок. Понимаешь?

– Мертвецы всегда навевают подобные мысли, – заметил Антон. – В любом случае об этом лучше не думать.

Андрей некоторое время сидел и просто по-стариковски качал головой. Потом сказал негромко:

– И еще я думал о жизни.

– О жизни?

– Да…

– Зачем?

Он помолчал и глянул куда-то в сторону:

– Иногда приходится…

– Ну и что… что ты понял?

Андрей пожал плечами:

– Ни черта… Ни черта я не понял, вот в чем беда…

Антон взял из рук друга фляжку и сделал большой глоток.

– Господи, – поморщился он. – Это же лимонад! Черт побери! Ты пьешь гребаный лимонад!

– Да, а что такого?

Антон бросил фляжку под ноги.

– У меня в машине есть хороший вискарь. Хочешь, принесу?

– Нет.

– Ты не хочешь отметить сделку? – удивленно переспросил Антон.

– Нет. Спасибо.

Потом Антон долго и пристально смотрел на друга. Андрей повернулся и в свою очередь уставился на него.

– Что? – спросил он.

– Я тебя не узнаю.

– Я сам себя не узнаю, – ответил Андрей, поднялся и стал одеваться.

Когда Антон вышел на стоянку, спортивного «Бентли» Андрея уже не было. Антон подошел к своему «Мерседесу», открыл багажник и бросил туда сумку с вещами. Его взгляд остановился на бутылке виски, лежащей внизу. Он достал ее, отвинтил колпачок и изрядно глотнул. Потом опустил руку, посмотрел по сторонам и сказал:

– Вот, такая сделка, а он выпить не хочет!

После этого он глотнул еще, завинтил колпачок, сел за руль и выехал с автостоянки.

Через полчаса он был уже у себя в офисе в башне «Федерация» и из окна смотрел на простирающийся внизу город. Можно было сказать, что он лежал весь пред ним, распластавшись, как женщина, доступная, развратная, ярко накрашенная и совершенно лишенная чувств. Единственный город в России, где мечты иногда сбываются… Город-призрак, город-фантом… И либо ты его имеешь, подумал Антон, либо он тебя – других вариантов нет.

Антон сел в кресло и нажал в зуммер. Он соединил его с секретаршей.

– Да, Антон Александрович…

– Корейцы не задерживаются?

– Нет, через пять минут я их встречаю.

– Хорошо. Я иду в переговорную комнату.

Антон подошел к бару и налил в стакан немного виски. Сделав пару глотков, он потянулся к пульту, чтобы выключить работающий без звука телевизор. Но его заинтересовало происходящее на экране. Он подошел ближе и включил звук. В пол-экрана – лицо репортера, позади – толпа с транспарантами над головами. Журналистка передавала репортаж о забастовке рабочих большого металлургического комбината в Новочепецке, о требованиях по выплате зарплат, о разных социальных льготах, их решимости идти до конца, вплоть до перекрытия Транссибирской магистрали.

Антон стал всматриваться в лица забастовщиков, которые крупно снимал оператор. Темные, мрачные, жестокие лица мужчин и растерянные – женщин и детей. Они стояли, сбившись в кучу, и смотрели прямо в объектив. Одеты они были все крайне бедно. В минуты, когда человек доведен до полного отчаяния, он становится похож на загнанного в угол зверя и мало от него чем отличается, подумал Антон. Эти люди вполне в состоянии перекрыть Транссиб. А если это произойдет, акции комбината будут стоить дешевле бумаги, на которой они напечатаны. И тогда…

Антон прошелся по кабинету и остановился у окна. «Тогда я смогу их купить по цене конфетных фантиков и потом немного заработать на перепродаже. Или много, если правительство встанет перед ними на колени… К бабке не ходи – тут пахнет жареным». Антон поставил пустой стакан на стол и прошел в переговорную комнату. Через минуту появились корейцы. Их было пятеро – пятеро мужчин в черных костюмах и женщина-переводчик – миловидная, но тоже с примесью корейской крови.

Все расселись по своим местам и после взаимных приветствий и общих фраз, которые всегда говорят в подобных случаях, Антон перешел к делу. Он рассказал об инвестиционном фонде «Инвест Ренессанс», который возглавляет уже три года, о его приоритетной деятельности на фондовом рынке России – рынке, растущем быстрее других и хотя специфичном, но имеющем свои подводные камни, и безусловно, одном из самых перспективных среди развивающихся стран. Антон долго говорил об инвестиционном портфеле и в конце подчеркнул, что их фонд работает только с голубыми фишками и компаниями, гарантирующими рост и безусловный возврат вложенных средств.

Помощник включил презентацию, и Антон водил лазерной указкой по экрану на стене напротив. Он сыпал цифрами, нисколько не сомневаясь, что корейцы это все прекрасно знают и сейчас между ними происходит то, что бывает у собак, когда они первый раз встречаются. Псы нюхают друг друга, уткнувшись носами, и в этот момент решают, иметь дело с другим или не иметь. У людей ритуалы, конечно, сложнее, но это, однако, не отменяет их сути.

Корейцы смотрели на диаграммы и кивали своими черными птичьими головами.

Антон продолжал говорить известные всем цифры, а про себя подумал, как было проще обойти всех этих корейцев и просто, ничего не говоря, потереться носами. Кстати, у кого-то из племен Африки или аборигенов Австралии этот ритуал остался. Как бы это упростило жизнь – по запаху определять, кто твой враг, а кто твой друг. Ведь женщину мы выбираем не только глазами, но и по запаху. И никто не скажет, что важнее.

Потом был обмен мнениями и прочие формальности, и в конце, как итог, корейцы подтвердили готовность начать работу с новым фондом и берут время на выработку решения о сумме инвестиций. Условились встретиться через три недели, когда юристы подготовят необходимые для подписи документы.

И тут Антон не удержался – шальная мысль промелькнула в его голове, и в следующий момент уже он обращался к переводчице и просил ее перевести его просьбу. Смысл ее заключался в том, что Антон хочет потереться с ними носами. Ни больше ни меньше. Переводчица перевела.

Наступила долгая пауза.

– Они не против? – спросил Антон.

Переводчица перевела вопрос, и тут наконец все, как по команде, закивали головами.

Тогда Антон обошел молча стоящих корейцев, обнял каждого за плечи и потерся носом о нос. Пусть думают, что этот русский немного ненормальный и эксцентричный. Пусть думают, что то, что писал о русских Достоевский, – чистая правда. Почему нет?

В конце концов корейцы смогли расслабиться, стали улыбаться и кивать головами в знак одобрения. Им это понравилось, и они почувствовали себя более непринужденно.

– Теперь мы с вами одной крови, – сказал Антон.

Переводчица перевела.

– Мы заработаем много денег.

Переводчица перевела.

– Я князь Мышкин и Рогожин в одном лице.

Переводчица перевела.

Никто ничего не понял.

Антон сказал:

– Достоевский…

Это переводчица переводить не стала. Корейцы радостно закивали и повторяли друг за другом – Достоевский… Достоевский…

Когда они ушли и пожатия и поклоны закончились, Антон ослабил галстук и прошел в свой кабинет, налил себе виски и, уставившись в окно, выпил. В комнату зашла секретарь, она стояла молча и ждала, пока Антон обернется. Но он, продолжая глядеть в окно, спросил:

– Ты, наверное, хочешь знать, что я там вытворял и что за ахинею нес про Достоевского?

– Это… было так неожиданно.

– Так хочешь знать или нет?

– Хочу.

Антон повернулся.

– После нас они посетят еще несколько инвестиционных фондов и до этого уже в паре побывали. Как ты думаешь, что они запомнят из всех этих утомительных и скучных переговоров, цифр и диаграмм?

– Что?

– Все, что они запомнят, – это то, как мы терлись носами. Вот так.

Девушка молчала.

– Ну, что скажешь?

– Я немного… шокирована.

– Вот и хорошо. Пусть корейцы думают, что это такой особенный ритуал у русских.

– А Рогожин и Мышкин… в одном лице. Что это было?

– Не знаю… Правда не знаю… – Антон прошелся по кабинету. – Меня немного понесло… Рогожин – делец, а Мышкин – идиот, бессребреник. В любом русском что-то есть и от того и от другого… Может быть. Не знаю.

Антон остановился и открыл дверцы бара.

– Кстати, а почему тут все меньше виски и вина и все больше соков и воды? Я просил об этом?

– Нет.

Антон подошел ближе к девушке и заглянул ей в глаза:

– Скажи – ты это делаешь специально?

– Что?

– Подменяешь виски и коньяк шипучкой и соками?

Девушка смутилась и опустила глаза:

– Я…

– Ты хочешь спасти меня от алкоголизма?

– Нет… Я…

– Но ты ведь это делаешь специально?

Девушка подняла глаза и произнесла:

– Да…

– Я что, по-твоему, много пью?

Девушка ответила, немного поколебавшись:

– Да…

– Да?

– Мне так кажется…

Антон усмехнулся.

– Ты сильно рискуешь.

– Почему?

– Говорить неприятную правду – не самый лучший способ держаться за свое место.

– Вообще-то я – держусь. И крепко!

– Правда?

– Да. – Девушка подняла взгляд и решительно посмотрела на Антона.

– Ну, ладно… Ладно… Давай сделаем так… Мы сейчас потремся носами в знак примирения, но больше так не делай… Хорошо?

Молчание. Опущенный взгляд. Огромные черные ресницы, о которые дробится оранжевый солнечный луч.

– Хорошо? – переспросил он.

– Да. – Девушка кивнула головой.

Антон взял ее руками за плечи, приблизился и медленно потерся своим носом о ее – маленький и тонкий.

Пачули, лаванда, кориандр… Пахло приятно. Почему от девушек всегда так приятно пахнет? – спросил он себя и не нашел ответа.

Когда секретарь ушла, Антон сел за свой стол и до самого вечера просидел перед мониторами, передающими данные с бирж. Читал бесконечные отчеты и выкладки. Он стал похож на голодного волка, вышедшего из чащи, чтобы на кого-нибудь наброситься и растерзать. Как волку была нужна кровь, так ему – деньги. Он выискивал любую возможность их заработать – для себя и своих инвесторов – и в этом деле он был хорош.

Но день кончился, и надо было ехать домой. Антон поднялся из кресла, потянулся и накинул пиджак, потом прошел к шкафу из карельской березы и достал светлый плащ от Burberry. Вышел из кабинета и спустился на скоростном лифте вниз. В сгустившихся сумерках он пересек улицу, зашел в магазин и купил бутылку вина. Продавщица улыбнулась ему, убирая покупку в бумажный пакет.

– Хорошего вечера, – сказала она.

– Теперь он точно будет хорошим, – Антон потряс пакетом перед ее смуглым лицом и вышел наружу. В этот момент разом зажглись все фонари вдоль улицы, словно приглашая его на праздник. Антон выбросил пакет и сел в машину, завел ее и медленно поехал куда глаза глядят. Рука машинально нащупала и нажала нужную кнопку приемника, раздался хриплый голос Томаса Алана Уйтса. Под аккомпанемент его голоса, гармошки и фортепьяно Антон медленно ехал, поднеся бутылку к губам и глядя на большой рекламный экран на другой стороне улицы – дорогие машины сменяло пиво, виды пляжей с белым песком и загорелыми телами полуобнаженных моделей – реклама сотовых операторов и страховых компаний. Потом все повторялось с той же последовательностью.

Антон смотрел на мелькающий экран, потягивая вино, затем нажал сильнее на педаль газа, и «Мерседес» плавно рванул его к неоновому свету центра города. Там свет лился и перетекал с вывесок прямо на асфальт и стены домов, раскрашивая их яркими красками, и это пьянило не меньше весеннего воздуха. Улицы пустели на глазах, и Антон долго и бесцельно колесил, слушая музыку, смотрел по сторонам и пил вино. Когда он, пошатываясь, зашел в лифт своего дома и нажал кнопку нужного этажа, на него из зеркала неожиданно глянуло бледное вытянутое лицо незнакомого человека с красными воспаленными глазами. Антон тяжело оперся руками о стенку лифта и стал бормотать заплетающимся языком:

– Нет – я не пьян. Не пьян… Да, я плохо выгляжу. Зато у меня есть цель – я иду домой к своей девушке. Конечно, я не спал с ней месяца два… или три… или четыре, но и что с того? Все равно мы счастливая пара. В следующем месяце мы будем на обложке модного журнала. Как его?.. А, черт, опять забыл название…

Лифт остановился, и Антон, выудив ключи из кармана, поплелся к двери своей квартиры, открыл ее и прошел внутрь. Везде было темно. Антон снял пиджак, на ощупь повесил его на вешалку, скинул туфли и на носочках пробрался в спальню, стараясь не шуметь. Время позднее.

В большой комнате на кровати, укрывшись одеялом, спала Ольга.

Антон расстегнул штаны, снял рубашку и бросил ее на стул. Он тяжело опустился на кровать и некоторое время смотрел на спящую девушку. На ее рыжие разметавшиеся по подушке волосы. Потом нагнулся и поцеловал ее. И тут же вскрикнул:

– О-ох, черт, что за гадость! Вот дерьмо-то! Рот-то как жжет!

Отпрянув от Ольги, он еще долго тер рукой свой рот и с удивлением смотрел на ее зеленое лицо.

– Какого хрена? Что за говно такое?

Он перевел взгляд на испачканную руку, а потом снова на девушку:

– Что это за дрянь, милая?

Ольга открыла глаза, протянула руку и включила настольную лампу из желтого венецианского стекла. Потом приподнялась и, моргая серыми глазами, молча уставилась на Антона. На ее лицо была нанесена зеленая косметическая крем-маска.

– Что ты делаешь?! – резко спросила она.

– Решил тебя поцеловать, – ответил Антон, отплевываясь.

– С какой стати?

– Соскучился…

Ольга села на кровати и, зевая, спросила:

– Который час?

Антон глянул на свой Rolex:

– Уже почти полночь.

– Час прошел…

Девушка взяла с тумбочки ватку и стала снимать с лица крем.

– Знаешь, я тут подумал, – сказал Антон… – может, нам завести ребенка?

– Заводят тараканов, – равнодушно заметила Ольга, не оборачиваясь.

– Ну, ты понимаешь, что я имел в виду… Ребенка…

– А как же наши планы? – Девушка возмущенно повернулась всем своим длинным, как у русалки, телом, бросила грязную ватку на пол и посмотрела на него очень яркими, блестящими глазами модели. – Как же мои мечты? Как же, наконец, наш пентхаус?

Одна половина ее лица была еще зеленая, а другая уже очищена и бледна как у мертвеца.

– Ух ты, – произнес Антон, немного трезвея от этого вида.

– Что?

– Смотришься неплохо…

– Так как же пентхаус, о котором мы так долго мечтали? Ведь мы только после этого хотели родить ребенка… Только после того, как у нас появится этот гребаный пентхаус.

– Да, да – пентхаус… – повторил Антон и потер пальцами виски. – Как же я мог об этом забыть?

– Мы единственные из наших знакомых, у кого нет пентхауса. Единственные!

– Да… да, изгои, – заметил Антон.

Ольга уловила запах. Выражение ее полузеленого лица сразу изменилось, и Антону показалось, что сейчас на него одновременно смотрят два совершенно разных человека. И эти люди кричали как заведенные:

– Все ясно!.. Все ясно! Все с тобой ясно!

– Что – ясно? – переспросил Антон, пытаясь понять, какому лицу лучше ответить.

– Ты опять пил!

– Ну, выпил немного, – он пожал плечами и отвернулся.

– Снова нажрался! Нажрался… нажрался…

«Вот это женщины умеют, – подумал Антон. – Вот так – одним махом перечеркнуть радость целого дня. Весь день – псу под хвост!» Он вскипел:

– Вообще-то я голоден! Я бы сейчас даже картошки поел. Но ты ее ни варить, ни жарить не умеешь!

Ольга вскочила с кровати.

– Я не кухарка! Я – мисс Сочи! А ты кто? Алкаш! Глянь на себя – ты же спиваешься!

Антон развел руками.

– Да – я на самом дне! Посмотри вокруг – как плохо мы живем. И все это я нашел на помойке… И кровать за десять тысяч евро из какого-то там мореного дуба, и норковое покрывало еще за десятку, и…

– Хватит! – закричала Ольга и зажала ладонями уши. – Хватит!

– Что «хватит»?

Девушка резко поднялась с постели и запахнула халат:

– Хватит!

– Что «хватит»? – спросил он устало.

– Я ухожу, – крикнула Ольга.

– Уходишь? – удивленно переспросил Антон. – Куда?

– К себе домой. Сначала прекрати пить и выполни свои обещания, а потом делай предложение.

– Подожди, подожди… – Антон поднял вверх руки. – Ладно, про пентхаус я помню… Это пункт номер один. Как говорят – святое. А что еще я обещал?

Девушка остановилась у двери:

– Луну с неба!

– Луну с неба? – Антон пожал плечами. – Но она же тебе не нужна…

– Она никому не нужна. Но если ты что-то обещаешь – делай!

Девушка выбежала из спальни. Антон услышал, как она собирает вещи. Хлопали дверцы шкафов, выдвигались и задвигались полки. Что-то стучало, громыхало и билось, на пол полетела одна тарелка, затем другая… Антон подождал немного, потом прямо в одежде лег на постель и устало закрыл глаза.

День истекал кровью…

Утром в квартире было неожиданно тихо. Женщина съехала и забрала свои вещи. Да, в мелочах жизнь стала сложней, но в основном намного упростилась. Антон ни о чем не жалел. Иногда связь с женщиной так истончается, что ее перестаешь чувствовать. Подумав об этом, он поднялся и пошел готовить яичницу. Пока жарил, успел выпить целую бутылку апельсинового сока. Его мучила жажда, и немного болела голова после вчерашнего. Он решил сегодня больше не пить.

Антон спустился в гараж и сел в машину. Медленно вырулил со стоянки и влился в поток машин, который понес его к деловому Сити. По дороге Антону попалось несколько рекламных плакатов его фонда – «Инвест Ренессанс». Возле одного из них Антон заметил бомжа – сильно заросшего, грязного, в разбитых кроссовках. Бомж стоял под рекламным щитом и, глядя вдаль, о чем-то думал. Антон притормозил и остановился. Выключил мотор и стал наблюдать за бомжом. Присмотревшись, он заметил в руке у бомжа бутылку. Тот поднес ее ко рту, задрал голову и выпил все ее содержимое, после чего отбросил ее в сторону. Антон думал, что бомж сейчас поднимет свою сумку, которая лежала у его ног и куда-нибудь уйдет, но бомж никуда не торопился.

Вообще-то это как-то нехорошо, подумал про себя Антон, этот опустившийся тип торчит в центре города, прямо под рекламной вывеской его компании. Вроде бы и ничего страшного, и все же как-то неприятно.

Антон уже хотел уезжать, когда неожиданно бомж подошел ближе к основанию билборда, достал из штанов свой прибор и стал мочиться на постамент.

– Вот скотина, – произнес вслух Антон. – Он ссыт на мой рекламный щит! Надо его прогнать. Где полиция? В центре города стоит человек и ссыт на рекламный щит!

Бомж спокойно делал свое дело, не обращая ни на кого внимания. Несколько проходящих мимо людей отвернули лица.

Антон вылез из машины и подошел к бомжу в тот самый момент, когда тот заправлял штаны. Пока Антон боролся с возмущением и подыскивал слова, бомж повернулся и внимательно посмотрел на Антона.

– Что надо, дядя?

– Здесь нельзя мочиться.

– Ссать, что ли?

– Да, ссать. Тут центр города. Люди ходят, висит реклама, – Антон показал рукой на щит.

– Ну и что?

– А то, что ссать здесь нельзя. Вот что, – заявил Антон закипая.

– Мне можно.

– Почему?

– Потому что я тут живу.

– Где «тут»?

– На этих улицах.

– Значит, эти улицы типа твои комнаты?

– Типа – да.

– А этот рекламный щит – типа туалет?

– Ну да.

– Может, ты тут еще и кучу навалишь?

– Не-а… посрать я хожу в другое место.

– В другое?

– Да. А поссать я люблю тут.

– О господи! – Антон задыхался от возмущения.

– А тебе-то что?

– Мне это просто не нравится.

Бомж что-то прочел в лице Антона. Смутная догадка мелькнула у него в голове. Он спросил:

– Это твой, что ли, щит?

Антон помялся немного. Разговор получался идиотский.

– В некотором смысле.

Бомж нагнулся и поднял с земли сумку с грязным барахлом.

– Я могу не ссать здесь больше. Если тебе не нравится…

– Да. Спасибо. Буду тебе благодарен.

Бомж помолчал, а потом спросил тихо:

– Скажи, а на что я нассал?

Антон развел руками:

– «Инвест Ренессанс». Это компания, вернее, инвестиционный фонд. Мы вкладываем деньги в различные активы. В основном на фондовом рынке.

Бомж немного помолчал.

– Прости, я ничего не понял.

– Короче, мы делаем деньги.

– А-а-а…

– Если у тебя есть деньги, то я помогу купить на них акции.

– У меня нет денег.

– Нет денег – нет проблем.

– Да… – Он помолчал немного. – Ну, я пошел? – спросил бомж тихо и поднял свою сумку с грязным барахлом. – Дел много…

– Давай, друг! Удачи.

Антон хлопнул его по плечу, и бомж куда-то поплелся, а Антон вернулся в свой «Мерседес», завел двигатель и поехал в свой офис.

Там он первым делом налил себе на два пальца виски. Сел в кресло и откинулся на спинку. Бомж не выходил у него из головы. Человек не имел ни акций, ни денег, ни дома, ни жены, ни работы и все-таки как-то умудрялся жить в этом мире. Как ему это удавалось, для Антона оставалось загадкой. Впрочем, Антон вспомнил слова Иисуса о птицах небесных, которые не сеют и не жнут, но всегда имеют пищу. Правда, эта птица небесная, так же, впрочем, как и Антон, любила выпить. Но хорошая выпивка на дороге не валялась, а Антон в последнее время к ней пристрастился.

В кабинет вошла секретарь, остановилась у стола и положила папку с документами перед Антоном.

– Доброе утро.

– Доброе утро, Маша.

Он почувствовал легкий аромат новых французских духов. Пачули, сандаловое дерево и нотка бергамота, впрочем, едва различимая.

Он допил виски и поставил бокал на стол. Ему пришла в голову неожиданная мысль.

– У нас есть минеральная вода? Соки?

– Конечно…

Антон поднялся, подошел к бару, распахнул дверцы и уставился на груду бутылок. После недолгого раздумья он сказал:

– Я хочу, чтобы ты убрала все бутылки отсюда.

– Все?

– Да. И поставь минеральную воду. Можно соки.

– Хорошо.

– Это надо сделать прямо сейчас.

Он взял в руки несколько бутылок, передал девушке и стал докладывать другие, вынимая одну за другой из бара. Получилась целая стеклянная гора. Девушка с трудом пыталась ее удержать, ничего не разбив.

– Ты не справишься. Давай помогу.

Он набрал полные руки бутылок и вместе с секретаршей в несколько заходов вынес их из кабинета и отдал на разграбление сотрудникам. Ему стали аплодировать. Вернувшись, он плотно закрыл за собой дверь, сел за стол и попытался работать. Но без еще одной порции виски работа не шла.

– Черт бы все побрал… – сказал он громко. – Черт бы все побрал! И во веки веков! Аминь!

Потом набрал номер материного телефона и поехал к ней обедать за город, в коттеджный поселок «Павлово» на Новорижском шоссе.

Мать запекла утку с яблоками, приготовила разных салатов и красиво сервировала стол.

– Мы что-то празднуем? – спросил Антон, садясь за стол.

– Тридцатилетие нашей совместной жизни, – ответил отчим и разлил по стаканам шампанское.

– Вы уже тридцать лет вместе? – удивился Антон.

– Да, – ответила мать, держа в руке бокал с шампанским, и тут Антон с грустью заметил, какой тонкой и сухой стала ее рука.

Он выпил свой бокал и стал есть.

– Как твои дела? – спросил отчим.

– Прекрасно. Сейчас 2008 год. Рынки растут, нефть стоит уже сто сорок долларов за барель. Мы на подъеме.

– Так не будет продолжаться вечно.

– А что говорят в правительстве?

– Мнения разные. Нефть может пойти вниз, как и другие сырьевые товары. Наши компании сильно закредитованы. Все может кончиться печально.

– А я ставлю на дальнейший рост. Вкладываю любой свободный рубль и доллар. Немного рискую, конечно…

Мать подняла глаза от еды:

– Налейте мне еще шампанского.

Антон снова наполнил всем бокалы.

– Почему все время говорите о работе? Даже в такой момент. Неужели нет других тем?

– Мам, мы мужчины, мы говорим либо о женщинах, либо о работе.

Мать поставила бокал, пристально посмотрела на Антона и сказала:

– Я заметила, когда ты наливал шампанское, у тебя рука дрожала.

– Правда?

Антон усмехнулся, вытянул вперед руки и, заметив, что пальцы его действительно подрагивают, тут же убрал их под стол.

– Так руки дрожат у алкоголиков, – заявила мать.

– Мам, ты же знаешь, что я не алкоголик!

– Но у тебя руки дрожат!

– Дело в работе. Пойми, я каждый день сильно рискую большими деньгами. Как своими, так и тех, кто мне их доверил. Поэтому у меня дрожат руки. Это нервное.

– Так брось эту работу. Найди другую.

– Разве все так просто?

– Но и ничего сложного в этом нет.

– И что мне делать? Начать развозить цветы, что ли?

– Любая работа хороша, если не связана с риском.

– Мать права, – сказал отчим, – то, чем ты занимаешься, слишком опасно, и платишь ты слишком большую цену. Сами по себе деньги безобидны, но когда их становится много, они превращаются в чудовище, которое начинает пожирать тебя.

Антон поднял глаза:

– Деньги меня пожирают?

– Они пожирают всякого, кто преодолевает разумный предел. Посмотри на меня – мне деньги больше не нужны. Вернее, нам хватает того, что у нас есть. Я достиг разумного предела, и больше мне не нужно.

Антон снова вспомнил притчу о птицах небесных и подумал: «Ах, если б я был птицей, мне бы не пришлось искать кредиты под залог акций, чтобы на них купить еще акций, которые потом продать и расплатиться по кредиту. А на оставшиеся деньги снова купить акций, а под них взять очередной кредит… и так по кругу – до бесконечности».

Он закончил есть, отодвинул тарелку и вытер салфеткой рот.

– Все, что вы мне тут сказали, очень трогательно, но я уже очень крупно увяз. И еще – я ни о чем не жалею. Я живу правильной жизнью. Каждый день я смотрю за горизонт!

– У тебя руки дрожат! – сказала мать упрямо и с болью в голосе.

Антон вздохнул и покачал головой.

– Хорошо, с руками я что-нибудь сделаю. Схожу к врачу. Уверен, что это пустяк.

– Дай-то бог, – сказала мать.

Потом мужчины встали из-за стола и вышли в прихожую. Там отчим надел на черного лабрадора ошейник и шлейку, и они пошли гулять.

На улице Воланда отпустили, и он помчался вперед, радостно махая хвостом и обнюхивая знакомые ему места. Мужчины шли молча. Потом Антон обернулся и сказал:

– Ты плохо выглядишь.

– Что, так заметно?

– Ты похудел, и у тебя лицо серое.

Отчим остановился и, глядя в сторону, сказал:

– У меня рак!

– ЧТО?

– Рак легкого, четвертая стадия, – произнес он, не поворачивая лица.

– О господи! Мать знает?

– Нет. Только врачи. И теперь – ты.

– А в правительстве?

– Нет.

Антон долго стоял и не знал, что сказать. Он пробормотал:

– Господи, это же ужасно….

Отчим положил ему руку на плечо. Он попытался улыбнуться:

– Такова жизнь, мой мальчик…

– Подожди… подожди… – быстро заговорил Антон. – У меня есть деньги! Я оплачу любых врачей! Давай поедем в Израиль или Германию! Там самые современные технологии. Тебя вылечат.

Отчим помолчал и покачал головой.

– Уже поздно. Мне осталось немного.

– Сколько?

– Три-четыре месяца.

Антон молчал и смотрел на отчима. Сказанное его оглушило.

– Три-четыре месяца… – тихо повторил он.

– Да.

– И ты не хочешь лечиться?

– Лечение может на пару месяцев продлить мне жизнь. И за это я заплачу тем, что с завтрашнего дня превращусь в овощ. Лучше уж так, как есть.

На глазах у Антона появились слезы. Он сделал шаг вперед и обнял отчима.

– Прости меня, – прошептал он, сглатывая слезы, – прости за все, что я не так делал.

Отчим погладил его по голове и сказал:

– Ты хороший мальчик! Я всегда гордился тобой!

– А я… я всегда любил тебя!

– Ну, ладно, пошли обратно в дом. Кажется, Воланд сделал все свои дела.

Обратно он шли молча. Антон смотрел себе под ноги. Воланд бежал рядом по песчаной дорожке, высунув розовый язык.

Отчим остановился перед зелеными воротами и отстегнул шлейку от ошейника. Воланд сел на задние лапы и большими темными глазами стал смотреть на мужчин. Антон повернулся и сказал:

– Я не пойду в дом.

– Мать приготовила десерт.

– Шоколадный торт?

– Да, твой любимый шоколадный торт.

– Нет. – Антон покачал головой. – Мне кажется, я не выдержу и расплачусь.

– Привыкай к мысли, что дальше ты пойдешь один по жизни. Без моей помощи.

– Мне будет трудно. И матери особенно.

– Я надеюсь на тебя.

Он помолчал. Потом произнес:

– Я все сделаю.

Антон снова обнял отчима и долго стоял, прижавшись к нему. Он снова стал маленьким. Он снова боялся темноты и грозы с молниями. Он снова нуждался в защите. Но просить ее больше было не у кого.

Вечером Антон пил в одиночестве и смотрел телевизор без звука. Изображение мелькало перед ним яркими пятнами. Где-то около двенадцати за ним заехал Андрей и силой поволок его в клуб.

– Тебе надо развеяться.

– Мне и одному неплохо.

– Нет, нет, мы сегодня должны с тобой оторваться.

Антон смотрел в окно – мелькали набережные, вода, огни, светофоры, – его тошнило и ему снова казалось, что он смотрит телевизор без звука.

Потом он полулежал на кушетке, обитой синим бархатом, в отдельном кабинете, а стриптизерша извивалась перед ним, стаскивая с себя одежду. Когда она осталась в одних трусиках, Антон поднял руку и сказал:

– Хватит.

Девушка подошла ближе и опустилась на пол перед ним. Положила руки ему на колени.

– Мы только начали. Это приватный танец.

– Я не просил приватный танец.

– Твой друг просил.

– Да?

– Он мне заплатил.

– Много?

– Много. Ты сегодня можешь позволить все, что пожелаешь.

– Мне бы до моей подушки добраться.

Девушка внимательно всмотрелась в лицо Антона. Провела языком по верхней губе, слизывая фиолетовую помаду. Очень медленно. Потом спросила:

– Почему ты не хочешь продолжения? Женат?

– Нет.

– Есть девушка?

– Нет. Теперь уже нет.

Стриптизерша изогнулась всем телом, как кошка, поднялась и села рядом с ним на кушетку. Она приблизила свое лицо. Огромные ресницы и зеленые глаза. Наверное, линзы, подумал Антон.

– Хочешь меня трахнуть? – спросила она.

Антон молчал. Своим вопросом она словно вывела его из оцепенения, и у вымышленного телевизора, который продолжал смотреть Антон, появился звук. Он немного пришел в себя.

– Так ты хочешь меня трахнуть? – еще раз спросила девушка.

– Нет. Правда, не хочу.

– Почему?

– Да так…

– Нет, серьезно?

Антон помолчал немного.

– Мой отчим умирает.

– Вау! Что с ним?

– Рак легких.

– Прости.

– Да нет – все нормально… То есть ненормально, но ничего не поделаешь. Такова жизнь.

Девушка достала из пачки сигарету, и Антон поднес к ее лицу зажигалку. На несколько секунд, когда загорелся огонек, он отразился в ее зеленых глазах и заполыхал там.

– Это линзы? – спросил Антон.

– Что?

– Твои зеленые глаза…

– А-а-а… Линзы.

– Очень красиво.

Девушка глубоко затянулась и выпустила дым.

– Ты его любишь? – спросила она.

– Отчима?

– Да.

– Конечно, люблю.

– Поэтому напился?

Антон подумал немного и ответил:

– Ну, причин у меня хватает…

– Ну, причин и у меня хватает, но я-то не пью.

– Наверное, ты сильнее меня…

– Но ты же мужик!

– Сейчас я просто несчастный человек.

– А я для того и есть, чтобы сделать тебя немного счастливее.

– Правда?

– Да.

Девушка снова провела языком по губам.

– Ты думаешь, если я трахну тебя, то стану счастливее?

Девушка пожала плечами:

– Обычно так и происходит…

Антон покачал головой:

– Нет. Сегодня меня это не сделает счастливым.

Девушка встала и прошлась по кабинету, собирая свою одежду. Обернулась.

– А что ты хочешь?

– Что я хочу?

Антон задумался. Поднял глаза.

– Ты можешь вызвать мне такси, отвезти домой и остаться со мной?

– На ночь?

– Да.

– Без секса?

– Да. Ничего не нужно. Просто побудь эту ночь рядом.

Девушка усмехнулась пришедшей в голову мысли. Но спросила:

– Ты боишься темноты?

Антон помолчал. Потом ответил:

– Да. Боюсь.

Девушка пожала плечами.

– Хорошо. Я останусь. С сексом или без секса…

– Я тебе заплачу.

– Твой друг уже заплатил. Ночь входит в оплату.

Антон кивнул головой:

– Тогда утром я угощу тебя завтраком.

– Утром?

– Да.

– Ну, ладно… Жди меня на выходе.

Девушка вышла из кабинета. Антон с трудом поднялся и, пошатываясь, пошел на выход.

Спали в разных комнатах. Антон проснулся первым и пошел принимать душ. У него сильно гудела голова. Потом он разбудил девушку, и она, сонная, с полузакрытыми глазами пошлепала в ванную комнату. Вышла посвежевшая, юная, совсем не похожая на себя вчерашнюю – скорее на школьницу, пропускающую уроки.

Они позавтракали под аккомпанемент скрипок Моцарта яичницей, что приготовил Антон, и соком с тостами. В какой-то момент он засмотрелся на девушку, имя которой даже не знал.

– Знаешь притчу о птицах небесных? – спросил Антон ее.

– Не-а, – она покачала головой. – А про что она?

– Иисус сказал: посмотрите на птиц – они не сеют и не жнут, нет у них ни амбаров, ни складов, и Бог питает их – насколько же вы лучше птиц!

– Это ты к чему?

– Я к тому, насколько же ты лучше. Особенно эти твои глаза…

– Линзы…

– Да. Я знаю. Пусть даже так.

– Я их в «Линзмастере» брала со скидкой. У меня дисконтная карточка есть – тебе надо?

– Нет. Я вижу неплохо.

– А зачем ты тогда рассказал мне про птиц?

– Подумай…

Девушка задумалась.

– Ты хочешь сказать – я плохо поступаю, что трахаюсь с кем попало?

– Плохо, по отношению к себе.

– Если я не буду трахаться, то умру с голоду.

– Не умрешь, об этом и притча.

– Знаешь, я хочу спать в своей постели. Ну а за квартиру платить надо. Кстати, она у меня чуть больше, чем твой туалет.

Антон покачал головой:

– Себя можно потратить по-другому.

– А я не умею по-другому… А если ты такой правильный, возьми и раздай все это бедным, – она обвела рукой комнату. – Что молчишь?

– Они не станут от этого богаче. Вся соль в том, что они сами должны это заработать. А иначе не в коня корм.

– Многие раздают беднякам свое имущество.

– Лев Толстой так не сделал, хотя все время говорил о милосердии и справедливости. Были же у него свои причины на это… И еще…

– Что?

– Если б я начал раздавать свое имущество, то ты бы сочла меня идиотом.

– Это точно…

Потом она встала из-за стола, и Антон помог ей одеться и проводил на улицу, где поймал такси.

Девушка села внутрь и опустила стекло.

– Я в этом клубе работаю каждый четверг.

– Я понял.

– Если надумаешь…

– Я понял.

– Притчу еще мне какую-нибудь расскажешь…

– Ладно.

Она помахала рукой, и такси ее быстро унесло.

Антон вернулся домой, засунул посуду в посудомоечную машину, включил нужный режим, надел легкий костюм от Etro и выключил Моцарта. Потом поверх накинул плащ от Barberry. Пока спускался в лифте, думал о Льве Толстом. Почему он не раздал свое имущество бедным? Или хотя бы его часть? Ведь бросил дом и ушел, все оставив. Толстой ответил на множество вопросов, почему не ответил на этот довольно простой вопрос. Почему?

Антон сел в «Мерседес» и поднялся с подземной стоянки наверх. Поехал вдоль домов.

День был ясный и тихий.

Он медленно двигался вверх по улице, когда вдруг впереди заметил бомжа, которого недавно уже встречал. Тот неспешно брел по тротуару с пакетом, набитым грязным барахлом. Неожиданно рядом с ним притормозил полицейский «уазик», и из него вылезли двое толстых полицейских с неопрятными лицами. Они остановили бомжа и стали что-то выяснять. Антон припарковался неподалеку и, закурив сигарету, некоторое время наблюдал за ними. После недолгой беседы полицейские решили забрать бомжа с собой и, подхватив под руки, потащили в свою машину. Тот начал отчаянно упираться. Его пакет упал на асфальт, и из него в разные стороны посыпались вещи. Наконец полицейские скрутили бомжа и надели на него наручники. Оба пыхтели и утирали лоб. Тяжелая работенка…

Антон отбросил сигарету, вылез из «Мерседеса» и подбежал к ним:

– Ребята, что такое? В чем он виноват?

– А в чем дело?

Толстый сержант отпустил руку бомжа и внимательно посмотрел на Андрея.

– Ни в чем…

– А вы кто? – спросил другой полицейский, не отпуская при этом бомжа, которого он держал за шкирку.

– Я его знакомый, – ответил Антон. – Проезжал мимо.

– Он ваш знакомый? – удивленно переспросил сержант и посмотрел на припаркованный напротив «Мерседес» S-класса Антона.

– Да, мы знаем друг друга. Немного…

Полицейские повернулись к бомжу, и тот кивнул им лохматой головой.

– Мы забираем его в отделение, – сообщил первый сержант.

– Нам не нужна всякая мразь на улицах, – добавил второй.

– Он же не сделал ничего плохого, – заметил Антон. – Просто шел.

– В этом месте гуляет много детей. Он их пугает своим видом. К тому же у него нет никаких документов.

Антон полез в карман, достал пятитысячную купюру и протянул сержанту:

– Мне кажется, это поможет разрешить нашу проблему.

Оба сержанта хмуро глянули на купюру в руках Антона, потом на «Мерседес», моргающий аварийными огнями, немного помялись, и только затем старший по званию аккуратно взял деньги и сказал:

– Ладно. Забирайте его.

– Если это ваш друг, – добавил другой сержант, – то ему не стоит ходить в таком виде по городу. Первый же патруль его заберет. – Он снял с него наручники и повесил их себе на ремень.

– Спасибо, парни. Я все улажу.

Полицейские сели в «уазик» и уехали. Антон нагнулся, поднял пакет и быстро запихнул в него рассыпавшиеся вещи.

– Пошли отсюда.

Бомж недоверчиво посмотрел на Антона:

– У меня нет денег.

– Мне не нужны деньги. Я просто отвезу тебя, куда ты скажешь.

– Мне никуда не надо…

Антон протянул пакет бомжу:

– Ладно. Пошли со мной, поговорим.

Они пересекли улицу и сели в машину. Бомж опустился на переднее сиденье и держал пакет перед собой, обхватив его двумя руками. С недоверием смотрел на Антона.

– Выпить хочешь? – спросил тот.

– А у тебя есть?

– Есть. Вискарь.

– Давай…

Антон вылез из машины, открыл багажник и достал оттуда полную бутылку виски. Открутил колпачок. Посмотрев по сторонам, сел на свое место и протянул бутылку бомжу:

– Стаканов нет.

– А ты будешь?

– Выпью за компанию.

– А не брезгуешь?

– Нет. Пей.

Бомж сделал несколько больших глотков и передал бутылку Антону. Некоторое время они пили молча. Потом Антон повернул голову и спросил:

– Что с тобой стало, друг?

Бомж пожал плечами:

– Жизнь…

Антон покачал головой и пробормотал, глядя в сторону:

– Жизнь….

Бомж взял из его рук бутылку и спросил:

– Ничего, если я добью?

– Пей. Мне больше не надо.

Бомж подержал бутылку, размышляя – выпить или нет, потом завинтил колпачок и сунул бутылку в пакет:

– Возьму с собой. Потом допью.

– Бери.

– Спасибо.

Бомж взялся за ручку двери и собирался уже вылезти из машины, когда Антон спросил его:

– Ты алкоголик?

Бомж обернулся:

– Да.

– Знаешь… мне кажется – я тоже.

– Что?

– Мне кажется, – повторил Антон, – я тоже…. Ну… алкоголик…

Бомж посмотрел вокруг, потом на Антона и покачал головой:

– Не похож.

Антон помолчал и отвернулся к окну:

– Ты первый, кому я в этом сознался.

– Серьезно?

– Да.

Бомж подумал немного, потом сказал:

– Я никому не скажу.

Антон повернулся к нему:

– Мне нужен был человек, которому я бы мог в этом признаться. Сказать… вслух. Понимаешь?

– Нет.

– Ладно… я выбрал тебя, чтобы это сказать… И знаешь, теперь мне стало немного легче. Правда…

– Угу…

Антон подумал немного:

– Если я дам тебе немного денег, ты их пропьешь?

– Конечно.

Антон достал из кармана бумажник, вынул несколько купюр и передал бомжу. Тот взял протянутые деньги в руки и с удивлением посмотрел на крупные купюры:

– Мне никогда столько не давали…

– Считай, что у тебя сегодня день рождения…

Бомж засунул деньги куда-то себе за пазуху и снова взялся за ручку двери:

– Я пойду?

– Подожди… – Антон снял с себя плащ Burberry и протянул бомжу. – Надень его. С ним у тебя будет меньше проблем.

Бомж молча взял плащ и выбрался наружу. Антон завел машину и уехал не оборачиваясь.

На следующий день позвонила Ольга – долго не продержалась. Впрочем, Антону было приятно слышать ее голос и чувствовать легкую грусть, понимая, что в их отношениях наступила глубокая осень. Иллюзии облетели, как листья с деревьев, обнажив голую суть их бестрепетных отношений.

– Ты не забыл, что мы завтра встречаемся в десять у семейного психолога?

– А это еще имеет смысл?

Девушка не ответила.

– Мне показалось…

Она не дала ему договорить:

– Придешь?

Порой сделать выбор сложнее, чем любое, даже самое сложное дело, подумал Антон и ответил:

– Приду.

На встречу с семейным психологом он опоздал. Ольга уже ждала его в холле и немного нервничала. При виде Антона она поднялась и покачала головой.

Антон наклонился и поцеловал ее в щеку. Она тут же уловила запах:

– Опять выпил?

– Пришлось немного… по работе.

Ольга развернулась и быстро пошла на высоких каблуках по коридору, устланному ковром, – при этом все ее тело жило своей особенной жизнью под обтягивающим шелковым платьем и волновалось в такт каждому движению. Имея такое тело, ей не надо было вставать утром на работу и напрягаться, чтобы получить пищу, кров и удовольствия. Она все это имела задаром, даже не почесавшись.

Антону тоже в жизни, в общем, везло, но не настолько…

– Слушай, – спросил он ее, когда догнал, – а тебе не кажется странным, что мы уже расстались, а еще ходим к семейному психологу на консультации?

Ольга промолчала, отвернулась и открыла дверь. Антон пожал плечами и вошел следом.

Психолог поднялся им навстречу из кресла и усадил их. Потом вернулся обратно. Начала говорить Ольга. Она говорила долго и неутомимо, часто о вещах, которые вообще не имели отношения к теме их беседы.

Через полчаса этой белиберды Антон выкинул ее из головы и задремал. Когда слово взял психолог, Антон встрепенулся и попытался сосредоточиться. Поморгал, выпрямился и удобнее сел в кресле. Шея немного затекла, и он покрутил головой, чтобы размять мышцы.

– Гармония семейных отношений начинается с мелочей. Например, ваша жена забывает завинтить колпачок у зубной пасты. Сделайте это вместо нее. Ничего не говорите – просто сделайте. Столько раз, сколько нужно. Она заметит это и оценит. Мы все неидеальны. Найдите свой пример, – психолог посмотрел на Ольгу.

– Он забывает опускать крышку унитаза, – сказала она, почти не думая.

– Вот видите, – произнес психолог и развел руками с хорошим маникюром на пальцах.

– У нас три туалета, так что… – пробормотал Антон. – Разве это важно?

– Найдите другой пример, – предложил психолог.

Ольга задумалась. Антон поднял вверх руку:

– Ладно, я буду завинчивать колпачок, а если она этого не заметит?

– Положите рядом розу, – ответил психолог и поправил свой спортивный пиджак от Moschino.

– Или тюльпан, – заметил Антон. – Она любит тюльпаны.

– Вы все отлично поняли. Это и есть путь к гармонии.

Улыбки. Улыбки.

– А что делать с сериалами? – спросил Антон.

– С сериалами?

– Она их смотрит с утра до вечера. А я их ненавижу.

– Выберите хороший и посмотрите вместе. – Психолог пожал плечами.

– А разве есть хорошие?

– Он не усидит и пяти минут, – добавила Ольга.

– Гармония просто так не приходит. Иногда ради семейного счастья приходится постараться.

– Пять минут я высижу, – произнес Антон. – Пять минут – это реально… Да, реально.

– Может понадобиться и больше.

Антон промолчал, а психолог посмотрел на часы.

– Видите, как мы быстро продвигаемся вперед, – сказал он.

Потом все встали. Ольга достала из сумочки Hermes глянцевый журнал и протянула психологу.

– Это то, что я вам давно обещала, – сказала она, отдавая журнал и широко улыбаясь.

– Ух ты, уже вышел! – удивился Антон.

– Вышел, милый…

На обложке журнала Антон и Ольга стояли обнявшись, как два самых близких человека на земле. Или последних.

– Почитайте, доктор, там про нас большая статья, – сказал Антон. – Мы признаны чуть ли не парой года.

Улыбки. Улыбки.

– Я поздравляю вас.

– Спасибо.

Улыбки.

Ольга потянула Антона за рукав, и они вышли. Потом спустились вниз на бесшумном лифте и сели в свои машины, которые стояли рядом на подземной парковке. Разъехались молча, как незнакомые друг с другом люди.

Антон в одну сторону, Ольга – в другую.

Через полчаса Антон припарковался у ресторана «Золотой» на Кутузовском проспекте. В фойе его ожидал метрдотель, который тотчас проводил его за столик, за которым сидел Андрей и еще один мужчина с полностью седой головой, очень загорелый, в костюме в тонкую полоску от Кiton. Андрей представил их друг другу. Борис, так звали мужчину, курил толстую сигару и излучал гедонизм.

– Поздравляю, – сказал он, – ткнув пальцем в журнал, лежащий на столе.

– А-а-а… Мы с ней как раз расстались.

– Жаль, красивая женщина…

– Только снаружи, – заметил Антон.

– Иногда этого достаточно, – сказал Андрей, окинув всех взглядом.

– Мне не хватило. – Антон откинулся на кресле и посмотрел Борису в глаза. – Но я понял, что мы тут не за тем собрались.

Борис стряхнул пепел с сигары.

– Мне нравится, как вы работаете.

– Спасибо.

– Особенно эффектно вы провернули сделку по Растехнологиям. Вы скупили акции по дешевке перед самым рывком вверх. Браво!

– Да, это было неплохо.

Борис подался вперед и теперь уже сам смотрел в глаза Антону.

– Я хочу, чтобы вы ответили мне на вопрос, на который мне не смог ответить Андрей.

Антон и Борис повернули голову к Андрею, и тот развел руками.

– Так вот. Вопрос прямой – у вас была информация?

– А вы как думаете? – спросил Антон.

– Думаю, была…

Антон помолчал и сказал потом негромко:

– Вы совершенно правы.

Борис кивнул головой и затянулся сигарой.

– Вот почему я здесь.

– Мы все здесь, – сказал Андрей, – потому что любим деньги.

– Так или иначе, – заметил Антон, – мы здесь. Давайте продолжим.

– Ваш контакт работает в правительстве или Администрации Президента?

– Он вхож туда и туда.

– Одним выстрелом убивает двух зайцев, – заметил Андрей.

– Кстати, о зайцах – здесь они отличные, – сказал Антон. – Может, что-нибудь закажем, а потом вернемся к нашему разговору?

– Давайте, – согласился Борис.

Мужчины заказали зайца, перепелок, бульон из медвежатины, карпаччо, овощи на гриле, улиток, салат со спаржей, сырную тарелку и графин водки.

Утолив голод и выпив немного водки, все расслабились, расстегнули вороты рубашек и ослабили галстуки.

Борис сказал:

– У меня есть двести миллионов долларов, и я готов вложить их в твой фонд, Антон.

– Я бы смог их с выгодой пристроить. Рынок на подъеме.

– Но дело в том, что я хочу заработать, и мне нужна история, как с Растехнологиями.

– Такое нечасто бывает, – заметил Антон. – И сейчас ситуация усложнилась.

– Другое мне не интересно. Просто вложить деньги в акции – это есть у всех. А мне нужен эксклюзив.

– Надо подумать, – сказал наконец Антон.

– Я даю двести миллионов долларов, и ваши комиссионные помножте на два.

– Ух ты! – сорвалось у Андрея.

Антон некоторое время молчал.

– Это хорошее предложение, и мне нужно время на его рассмотрение.

– Я готов подождать удачной сделки. Сколько надо?

– Я не знаю.

– Сколько надо – подожду.

– Ладно, – сказал Антон. – Я посмотрю, что можно сделать. А сейчас – предлагаю выпить.

Что и было сделано.

Потом еще раз и еще раз…

К делам мужчины больше не возвращались. Распивая второй графин водки, говорили в основном о женщинах, яхтах и новых автомобилях. Пришли к выводу, что часы без турбийона носить уже неприлично.

Уезжая, Антон не смог сесть за руль. Он оказался пьянее всех. Его выручил метрдотель, согласившись отвезти домой. Пока ехали, Антон уснул на заднем сиденье «Мерседеса».

За Андреем приехал его водитель. Он запихнул его на заднее сиденье и быстро умчался. Борис уехал на «Роллс-Ройсе», водитель к которому прилагался. Со стороны казалось, что он совсем не пил.

Вечером Антон сидел с бутылкой вина и смотрел телевизор без звука. Когда он пошел в постель, часы в спальне показывали половину четвертого утра. Закрывая глаза, он попытался вспомнить, о чем думал все это время, и не вспомнил. По стене напротив бежала полоса света от проезжающей на улице машины. Потом она погасла. Антон стал ждать, когда появится следующая, и тут сон накрыл его и потянул в глубокий омут.

Проснулся он позднее обычного, опустил ноги на холодный пол, и некоторое время сидел в полузабытьи. Его немного мутило. Потом Антон тяжело поднялся и пошел в ванную комнату. Встал под холодный душ и стал смотреть в зеркало, как вода стекает по его лицу и телу и с журчанием утекает в водосток. Выйдя из душа, он насухо вытерся и сварил себе кофе в никелированной итальянской кофемашине.

На пустой подземной автостоянке его «Мерседес» выглядел одиноко. В этом доме все рано вставали и ехали зарабатывать деньги всеми возможными способами, включая незаконные, а половину квартир занимали чиновники. Антон никого из них не знал. Время тут ценилось на вес золота, а золото было заурядной ерундой.

Антон сел в машину, завел мотор и медленно тронулся. Он обратил внимание, что пальцы рук, лежавшие на руле, немного подрагивают. Антон отвел взгляд и стал смотреть вперед, стараясь, чтобы пальцы, выдававшие в нем алкоголика, не попадали в поле его зрения.

Поднявшись с парковки, «Мерседес» оказался на маленькой и тихой улице без деревьев, недалеко от храма Христа Спасителя. Его огромный золотой купол возвышался над всеми ближайшими домами и ярко горел на солнце. Антон надел свой темный Ray Ban и включил приемник. Зазвучали «Времена года» Вивальди. Послушав несколько секунд, Антон выключил музыку и выехал на набережную. Когда он поравнялся с памятником Петру Первому, неожиданно впереди у тротуара он заметил офицера ДПС. Тот сделал шаг вперед и поднял свой жезл. Антон вытащил жевательную резинку из бардачка, запихнул ее в рот и начал усиленно жевать, чтобы скрыть запах алкоголя. Потом взял правее и остановился.

Инспектор сразу потребовал права и документы на машину. Пока он рассматривал их, Антон стоял, засунув руки в карманы и стараясь унять дрожь в них.

– Что-то не так? – спросил Антон.

Инспектор наконец отдал документы и внимательно посмотрел на Антона:

– Употребляли что-нибудь сегодня перед тем, как сесть за руль?

– Только минералку… Evian.

Инспектор бесстрастно кивнул головой и сказал:

– Откройте, пожалуйста, багажник.

– Зачем?

– Откройте багажник, – повторил он сухо.

Антон пожал плечами:

– Хорошо.

Он нажал на кнопку в салоне и багажник открылся.

– Давайте посмотрим вместе, – предложил инспектор.

– Конечно…

Они подошли к распахнутому багажнику, остановились, и когда Антон опустил глаза вниз, у него от удивления вытянулось лицо. Внутри багажника его «Мерседеса» в лохмотьях лежал и не подавал признаков жизни человек. Он лежал лицом вниз, видны были только спутанные волосы, грязная одежда и разбитые в хлам кроссовки.

– Похоже, вы перевозите в багажнике своей машины какое-то тело, – хмуро заметил инспектор.

Антон уставился на содержимое багажника и все еще не мог поверить своим глазам. Он пробормотал в замешательстве:

– Я не знаю, как он сюда забрался…

– Вот мы сейчас и выясним.

Антон пожал плечами:

– Пожалуйста.

Инспектор несколько раз толкнул палкой в спину человека. Тот не пошевелился и не подавал никаких признаков жизни. Инспектор поднял глаза и посмотрел на Антона. Тот развел руками. Тогда инспектор ткнул тело палкой еще раз и уже ощутимо сильнее. Результат – тот же самый.

– Похоже – труп! – сказал инспектор.

– Не может быть! Этого не может быть, – пробормотал Антон, сразу протрезвев.

– Машина ведь ваша?

– Моя… – Антон поднял голову. – Но я тут ни при чем!

– Правда?

– Да.

Инспектор еще несколько раз грубо толкнул тело палкой.

– Труп! – констатировал он. – Я их сразу вижу, этих трупаков. Этот совсем свежий, от него еще не воняет.

Возникла гнетущая пауза.

– Не знаю, кто и зачем мне его подбросил… – пролепетал Антон, выдохнув скопившийся в груди воздух. – Это, наверное, какая-то ошибка…

– Это мы скоро узнаем. Придется вызвать опергруппу. А вы пока посидите до их приезда в машине.

Антон взялся руками за голову, подумал немного, оценивая масштаб проблемы, потом обернулся к инспектору:

– Подождите, давайте разберемся. Мне не нужны неприятности. И хотя я не виноват, этот труп может создать мне много неприятностей.

– Конечно.

– Это ведь можно как-то решить? – спросил Антон, понизив голос до шепота.

Инспектор, поразмыслив, заметил:

– Труп в багажнике машины… это очень… очень плохо…

– Согласен. Я хочу уладить это недоразумение прямо здесь…

– Вы называете это недоразумением?

– Я не знаю, как это назвать… Конечно, это дикость, но ее надо уладить, как можно быстрее.

Инспектор посмотрел по сторонам и кивнул головой:

– Улаживайте…

Антон вытащил руки из карманов и вытер проступивший на лбу пот.

– У вас руки дрожат, – заметил инспектор.

Антон убрал руки в карманы:

– Я нервничаю… довольно сильно… Дело в том, что я боюсь трупов.

– Они безобидны…

– Да, да… – Антон вытащил руку и хлопнул себя по карману, в котором у него лежало портмоне.

– Я вас не обижу, – сказал он инспектору. – Но подождите минутку, я его сначала вытащу из своей машины, как будто он не имеет ко мне никакого отношения. Хорошо?

Инспектор молчал и соображал. Похоже, его мозги начинали зависать. Его лоб тоже покрылся испариной.

– Поможете мне оттащить его к обочине? – спросил Антон. – Я один не справлюсь.

– Помогу. Но только делайте все быстро.

– Хорошо.

Антон взялся двумя руками за тело и попытался вытащить его из машины. Тело не поддавалось и было тяжелым, словно отлитым из свинца. Пот заструился по груди Антона, и рубашка сразу намокла.

– Сейчас… Сейчас…

Антон снова вцепился руками в тело, набрался сил, приподнял его и перевернул, и тут грязная голова человека упала ему на грудь, издав тихий стон. Антон уронил тело обратно. Он и инспектор, вытаращив глаза, смотрели на шевелящегося в багажнике человека.

– Я его знаю, – закричал Антон. – Это бомж! Мы с ним уже встречались.

– Что он делает у вас в багажнике машины?

– Понятия не имею! Это надо его спросить!

Антон нагнулся и начал сильно трясти мужчину и бить его по щекам, и тот неожиданно открыл сначала один глаз, потом другой. Издал нечленораздельный звук и приподнял в приветствии руку. Из его рта сильно несло перегаром. Антон отшатнулся и сказал облегченно:

– Он жив! С ним все в порядке, просто он пьян в хлам!

Инспектор встал рядом.

– Да, это не жмур, – разочарованно заметил он.

– Слава богу, он жив! Просто напился и забрался ко мне в багажник. Зачем – не знаю!

– Нельзя перевозить пьяного человека в багажнике, – заметил инспектор. – Он может задохнуться.

– Простите, что так получилось… Это мой друг. В общем, долго объяснять. Наверное, я забыл запереть машину, и он пробрался в багажник, чудила!

– Вы пили вместе с ним?

– Я? Нет – я ничего не пил!

Антон полез в карман, достал портмоне, вынул красную купюру и сунул инспектору. Тот ее тотчас спрятал в карман.

– Езжайте. Я вас не видел. И смотрите, чтобы он не задохнулся.

– Я его скоро вытащу.

Антон захлопнул багажник, сел вперед, завел мотор и быстро поехал. Посмотрел в зеркало на стремительно удаляющуюся фигуру инспектора. Потом Антон сорвал очки и с силой швырнул их назад. Очки ударились о стекло и упали на заднее сиденье. Его трясло.

Через пару минут рука сама потянулась к бардачку. Он достал серебряную фляжку с водкой и сделал изрядный глоток.

Мимо проносились улицы города с беззаботными на вид людьми.

– Господи… господи, – ехал и бормотал он, – господи, боже мой! – Он снова приложился к фляге. Потом повернул голову назад и закричал:

– Зачем ты забрался ко мне в машину, идиот?

Тишина.

– Эй, ты меня слышишь? Какого хрена ты делаешь в моем багажнике?

Бомж ему не ответил и не издал ни звука.

Антон, глядя на дорогу, еще пару раз глотнул водки. Немного пришел в себя и снова закричал:

– Сволочь, ты меня чуть не подставил… Так ты платишь человеку за доброту?

Шум ветра и ровный гул двигателя. Антон глянул назад через зеркало.

– Что я тебе сделал? Ты мне решил отомстить? За что?

Тишина.

– За то, что у меня есть деньги, а у тебя – нет?

Антон не дождался ответа, отвернулся и стал смотреть вперед.

– Или за то, что я дал тебе денег? Тебя это оскорбило? За что? А если бы ты задохнулся, идиот? На меня бы уже надели наручники! Сволочь, сука, скотина последняя…

Тишина.

Антон ехал и прислушивался к звукам из багажника.

– Я знаю – ты слышишь меня… слышишь! – Антон бросил на сиденье пустую флягу и опять прислушался. Потом снова закричал, перекрикивая шум мотора и ветра:

– Знаешь, что я собираюсь сделать с тобой? Знаешь?

Солнце слепило глаза и мешало вести машину. Гудки машин. Рубашка, мокрая от пота.

– Я отвезу тебя на самую грязную свалку и выброшу ко всем чертям. И не дай бог когда-либо ты попадешься мне на пути. Не дай бог…

Бомж по-прежнему не издавал ни звука.

– Эй, твою мать?! Ты меня слышишь?

И опять в ответ только рокот мотора и шуршание шин.

– Нет. Я выброшу тебя прямо посреди дороги, сволочь паршивая!

Антон прижался к бордюру и резко затормозил. Выскочил из машины и распахнул багажник:

– Давай вылезай! Убирайся к черту!

Но человек не шевелился и не отвечал. Даже запах перегара как-то сразу улетучился.

Антон посмотрел по сторонам, высоко задрал ногу и несколько раз сильно пнул тело. Безрезультатно.

– Ах ты гад! – Антон, засучив рукава, перевернул тело и попытался вытащить его из багажника. С первой попытки ему это не удалось, но со второй тело уже наполовину оказалось снаружи и безвольно повисло на руках Антона.

Он остановился, пытаясь отдышаться.

– Эй, приятель, давай просыпайся! Кончай прикидываться… Пора выходить!

Бомж никак не реагировал и не открывал сомкнутых глаз.

Антон бросил тело опять в багажник, взялся руками за его голову и только сейчас заметил, что человек не дышит. Антон приоткрыл пальцем один глаз бомжа, и тот безжизненно уставился в пустоту. Антон отшатнулся и тут же выпустил голову из рук. Она с неприятным стуком ударилась о стенку багажника.

Антон выпрямился, долго стоял как деревянный, не чувствуя своего тела, и ошеломленно смотрел на лицо бомжа с одним открытым в небо глазом. Потом, поежившись и пересилив страх и откуда-то появившееся недомогание, Антон поднес свою ладонь ко рту человека, чтобы ощутить дыхание.

Но его не было.

– Эй, друг! – сказал тихо Антон. – Кончай придуриваться!

Подождав с минуту, которая показалась ему безмерно долгой, и не заметив признаков жизни у лежащего в багажнике человека, Антон наклонился вниз и после небольшой возни с курткой и свитером разорвал рубашку на его груди. К горлу тотчас стала подкатывать тошнота. Справившись с ней и выплюнув на асфальт слюну, заполнившую рот, Антон прислонил ухо к холодной коже неподвижного человека и попытался услышать стук сердца. Он ждал и надеялся на чудо. Но сердце его не билось.

Антон отвернулся, поднялся и устало сел на край багажника. Он выглядел измочаленным и опустошенным. Мимо проносились машины. Люди шли по своим делам. Для них ровным счетом ничего не произошло. Антон достал сигарету и закурил.

Выкурив три сигареты подряд, он захлопнул багажник и сел за руль – решил выехать из города и выбросить тело в лесу. Мозг отказывался рационально мыслить, и он поехал, даже забыв пристегнуться. В салоне все время срабатывал зуммер, но Антон не обращал на него внимания. Он хотел как можно скорее выбраться из Москвы.

Но за городом у него стала развиваться фобия – он несколько раз останавливался и смотрел по сторонам, боясь, что кто-то заметит, как он выбрасывает тело, хотя вокруг не было ни души. Потом Антон, озираясь, садился за руль и ехал дальше. В какой-то момент он обратил внимание на указатели и понял, что едет по трассе М4, прямиком на юг. И чем дальше он ехал, тем меньше было вокруг лесов, и все чаще и чаще тянулись степи с жидким перелеском. Закопать тут труп и оказаться незамеченным было трудно.

Неожиданно пришла мысль его похоронить достойно. Мысль как мысль… В принципе, каждый человек заслуживает достойного погребения, даже самый запутавшийся.

Мысль как мысль…

И вот уже Антон готов был проявить несвойственное ему человеколюбие и отдать последние почести этому бедняге. И он поехал дальше, окрыленный только одной этой мыслью. Но теперь выбрать место для достойного захоронения стало труднее – не каждое подходило, и когда казалось, оно все же находилось, в последнюю секунду Антон снова передумывал.

Близился вечер. Антон съехал с дороги к заправке, залил полный бак и сходил в туалет. Купив чипсы, бутылку виски, сигареты и минеральную воду, он снова сел за руль и рванул, оставляя черные следы протектора на асфальте.

Меньше чем за восемьсот километров впереди было море, и труп можно было утопить. Антон стал всерьез рассматривать эту идею, пока усталый мозг не откинул ее как нереальную и бесперспективную.

Вскоре, однако, Антон разглядел темную и мрачную стену леса вдалеке. Он решил, что здесь труп и закопает, чего бы ему это ни стоило. Приблизившись к лесному массиву, Антон свернул с главной дороги, и, проехав немного вперед, притормозил на стоянке дальнобойщиков. Он заглушил мотор, открыл дверь и почувствовал, как раскаленный воздух стремительно ворвался в салон машины. Кругом оглушительно стрекотали сверчки, где-то на горизонте садилось солнце.

Антон вылез из машины и направился к группе мужиков, которые сразу же замолчали, как только он к ним приблизился, и с любопытством уставились на него и запылившийся «Мерседес».

– Привет, мужики!

– Здорово…

– Нужна помощь? – спросил один из них.

– Мне нужна лопата, – ответил Антон, окидывая их взглядом.

– Лопата… – Они переглянулись между собой. – А зачем тебе лопата?

– Труп закопать.

Все засмеялись. Антон тоже заулыбался с таким видом, словно эту шутку он заготовил давно и вот нашел наконец возможность ее употребить.

– А серьезно?

– Я тут недалеко видел поле. Хочу картошки домой накопать. Без лопаты не справлюсь.

Мужики молчали, раскрыв рты.

– Ты будешь искать прошлогоднюю картошку? – недоверчиво спросил один из них.

– Вдруг повезет. Может, что и осталось.

– Вряд ли там есть картошка.

– Мне много не надо.

– Ты хочешь найти картошку в это время года? На поле?

– Угу… А лопату я готов купить.

Антон окинул всех дружелюбным взглядом, на какой только был способен.

– Закончим базар, – подвел итог самый пожилой из мужиков. – Человеку нужна лопата. У меня есть лопата. И я могу ее продать.

– Хорошо.

– Пошли.

Антон двинул вслед за водилой, который, подойдя к своему траку, распахнул тяжелую дверь кабины и вытащил откуда-то из-за сидений лопату с длинным черенком.

– Такая пойдет?

– То, что надо.

Антон полез в карман, достал пятитысячную купюру и протянул ее дальнобойщику.

– У меня нет сдачи.

– Сдачи не надо.

Под удивленными взглядами Антон запихнул лопату в чистый кожаный салон «Мерседеса» и, помахав всем рукой, медленно отъехал, улыбаясь все той же натянуто-приветливой улыбкой. Впрочем, уже сразу за поворотом она исчезла с его лица.

– Хорошо, что все так получилось… – сказал Антон, глядя на себя в маленькое зеркало. – Хорошо…

Потом он выключил климат-контроль и открыл передние окна. Ночь была теплой.

Ближе уже к полуночи Антон свернул наконец с широкой трассы и стал медленно пробираться по грунтовке к темнеющему вдали лесу. Открыв бутылку виски, он сделал несколько глотков и обернулся назад:

– Знаешь, я ни черта не понимаю в этой жизни, – прокричал он. – Почему люди рождаются? Почему умирают? Какой в этом смысл? Ради чего все это?

В ответ – тишина в салоне машины и стрекот кузнечиков в поле.

– Но я точно знаю, что не заслужил таких испытаний… – пробормотал он уже немного тише, словно успокаиваясь. – Ты меня слышишь, старик?

И опять тишина и стрекот обезумевших кузнечиков.

– …Конечно, я не самый лучший человек, – продолжал Антон. – Я выпиваю, не могу создать нормальную семью… но я этого не заслужил. Понимаешь?.. Не заслужил того, что ты сделал со мной…

Антон замолчал и прислушался к тишине, в глубине души надеясь, что мертвый встанет, как Лазарь, и ответит ему. Но Христа, который помог бы ему в этом, поблизости не было. Только темнота кругом и свет фар, режущий ее на части, словно живую плоть.

– Смерть… это ведь большая ответственность, – заметил Антон. – Надо знать, в какие руки ее отдать. Понимаешь? Я – неподходящий человек. Я самый неподходящий для этого человек на свете. Ты меня слышишь?

Антон всмотрелся в темноту и сбавил скорость. Машина подпрыгивала на ухабах. (Какая там пневмоподвеска?) Христа не было и в помине.

Антон высунул голову в окно и посмотрел по сторонам. Тишина. Задрал голову – звезды сияли далеко в небе. «Даже они умирают, хотя живут миллиарды лет, – подумал Антон. – Даже они».

Потом он засунул голову обратно и продолжил беседу с бомжом:

– Знаешь, все же умирать лучше в кругу родных и близких… Хорошо лежать на подушках и видеть, как все украдкой утирают слезы… Да, пусть все плачут! Вот это настоящая смерть. А что ты от меня хочешь? Я даже плакать не умею. Разучился… Зачем ты выбрал меня? Зачем ты окочурился у меня в машине?

Тишина.

Еще какое-то время Антон ехал молча и всматривался в дорогу, которую выхватывали из темноты ксеноновые фары «Мерседеса», потом снова продолжил:

– Я же не виноват, что ты умер у меня в багажнике! Ты сам туда забрался. Не знаю, что тебе было нужно? Зачем ты это сделал? Зачем?.. Что с тобой стало, друг?

Машина продолжала подпрыгивать на ухабах, и Антон несколько раз ударился головой о крышу салона. Сбавив еще скорость, он обернулся назад и сказал:

– Я даже не знаю, как тебя зовут?.. Есть ли у тебя кто? Кому мне сообщить, что ты умер?.. Кому?

Он прислушался к тишине.

– Похоже, я – единственный твой друг… Извини, если что не так. Ты меня слышишь?.. Черт, конечно, ты меня слышишь… Я не хотел, чтобы так все получилось… Не хотел.

Наконец поле закончилось, и грунтовая дорога уползла в темный лес.

Проехав еще немного вперед среди деревьев, Антон остановился и заглушил мотор. Тишина била по ушам. Антон выключил фары и, посидев несколько минут в кромешной тьме, снова включил их. Холодный ксеноновый свет выхватил из мрака толстые стволы лип. Где-то высоко темнели их оголенные кроны.

– Кажется, мы приехали, – сказал Антон. – Не беспокойся ни о чем, старик. Я похороню тебя по-человечески.

Он медленно выбрался из машины, вытащил из салона лопату и бросил ее на землю. Достал бутылку виски и изрядно отпил.

– Господи, слава богу, у меня еще осталась выпивка, – сказал он вслух.

По его телу разливалось спасительное тепло, и он еще долго стоял с бутылкой в руках, глядя на труп в багажнике. Потом Антон захотел помолиться, но не знал слов ни одной молитвы. Он пытался их сам подобрать, но через некоторое время, убедившись, что ничего из этого не выходит, поднял лопату с земли и с бутылкой в руке прошел вперед – в свете фар выбрал место для могилы. Затем, отложив бутылку в сторону, вонзил лопату в землю и начал копать. Он копал до тех пор, пока не появилась сильная боль в мышцах рук. Тогда он бросил лопату и вернулся к машине. Еще раз посмотрел на темнеющее в багажнике тело и лицо бомжа. В свете маленькой лампочки оно казалось очень бледным и отрешенным.

– Слушай, я тут наговорил много ерунды, пока мы ехали… – сказал Антон открытому глазу. – Я знаю, ты все слышал, старик… Извини, я не должен был… Твоя душа… Она сейчас рядом.

Антон задрал голову и посмотрел на небо и верхушки деревьев, покрутил головой в разные стороны:

– Она где-то здесь. Прямо надо мной. Смотрит сверху на меня. Я знаю…

Антон опустил голову и, вздохнув, вернулся к могиле. Подняв бутылку с земли и сделав пару глотков, он снова взялся за лопату и долго копал в свете фар. Через полчаса он оказался по пояс в вырытой яме. Рядом с ней образовался небольшой холм насыпанной влажной земли, и он бросил поверх него лопату. Затем с трудом выбрался из могилы, вернулся к машине, достал тело из багажника и протащил его к яме, оставляя следы на мху. Потом осторожно опустил тело в могилу и стоял так несколько минут застыв, пока его дыхание совсем не успокоилось.

– Прощай, друг… Не поминай лихом…

Затем Антон поднял лопату и начал закидывать могилу тяжелой влажной землей.

Обратно Антон ехал всю ночь. Он видел редкие автомобили, летящие ему навстречу, огни далеких деревень и городов, видел ворон, в свете фар взлетающих с дороги, зайца, тенью промелькнувшего перед носом машины и исчезнувшего в темноте, и видел… душу похороненного в лесу бомжа. Все это время она следовала за ним. С какой бы скоростью он ни ехал, она летела рядом с «Мерседесом» и заглядывала в окна, то в одно, то в другое. Когда Антону это надоело, он кинул в нее бутылкой, но она не исчезла, а только немного отстала, чтобы потом догнать и снова начать пялиться на него, перелетая от одного окна к другому. К счастью, первые рассветные лучи солнца ее прогнали.

Где-то через час после этого Антон остановился на окраине Москвы и позавтракал в кафе у дороги. В это время кухня еще не работала, и ему разогрели в микроволновке вчерашние блюда – жареную картошку с сосисками и очень горячий суп из фасоли. Антон не спеша ел, и сейчас эта простая еда показалась ему вкусной. Закончив, Антон выпил очень сладкий кофе Nestle из пакетика и купил пачку фейковых сигарет Camel. Курить их было невозможно, и Антон оставил всю пачку на столе вместе с деньгами за завтрак.

Затем он вышел наружу, посмотрел по сторонам и решил ехать к своему психологу.

Тот ничему не удивился и встретил его неизменной улыбкой. Антон безуспешно пытался научиться у него этому профессиональному качеству – ничему не удивляться. Даже если бы Антон вошел сейчас в кабинет голый или с трупом в руках, он бы ничему не удивился и принял это как должное. Парень без нервов. Антон ему завидовал.

– Значит, вы сегодня без подруги? – спросил психолог, указывая на кресло. Он закинул ногу на ногу и незаметно поправил свой безупречный костюм от Missoni.

– Да, я один, – ответил Антон. – Мы расстались.

– Мне жаль.

– Да.

– А что с вами произошло? – Психолог кивнул на грязную рубашку и помятый костюм Антона.

– А-а-а… Это..

Антон выпрямился в кресле и застегнул пуговки на пиджаке, рукава которого были вымазаны землей.

– Я ночью картошку копал на поле.

– В это время есть картошка? – спросил психолог.

– Нет. Совсем не осталось.

– Почему бы вам не купить картошки в обычном супермаркете?

– Это совсем другое… Вы же понимаете?

– А зачем вы ее пытались копать?

Антон подумал немного:

– Полагаю, я так снимал стресс…

– Стресс?

– Да.

– Это был спонтанный поступок?

– Нет, – ответил Антон. – Продуманный.

– У вас неприятности на работе?

– Нет, – Антон покачал головой и стал смотреть на верхнюю пуговицу пиджака психолога. – Просто я только что похоронил близкого друга. – Он поднял глаза. – Как это у вас называется?

– Что? – спросил психолог.

– Ну, мой симптом…

– Какой симптом? О чем вы?

– Знаете анекдот про хлеборезку?

– Нет. Расскажите.

– Приходит пациент, похожий на меня, к психологу, похожему на вас, и говорит: «Доктор, я хочу трахнуть хлеборезку. Что мне делать? Я не могу справиться с собой – так хочу засунуть в нее свой член». – «Да, – отвечает доктор, – в науке этот симптом хорошо описан и называется симптомус хлеборезус… Вам надо набраться терпения и пересилить себя, друг мой». – «Хорошо», – отвечает пациент и уходит. А через некоторое время он приходит снова и говорит: «Доктор, я не удержался и трахнул хлеборезку». – «И что стало с вашим членом?» – спрашивает доктор. «Ничего». – «А с хлеборезкой?» – «Ее уволили с работы», – отвечает пациент.

– Смешно…

– Так как называется мой симптом?

– Копание ночью картошки там, где ее нет, образно говоря?

Антон кивнул головой:

– Да. Симптомус хлеборезус…

– Я бы назвал это кризисом среднего возраста.

– Понятно… – Антон потянулся и почесал себе лодыжку правой ноги.

– Скажите, что вы сейчас чувствуете? – спросил доктор и расстегнул верхнюю пуговку пиджака. – Какие чувства испытываете прямо сейчас? – При этом он развел руками, как священник перед молитвой.

– Прямо сейчас?

– Да.

Антон немного подумал, вспомнил прошедшую ночь.

– Наверное, одиночество, – сказал он.

Психолог покачал головой, словно услышал то, что желал услышать.

– Я чувствую все время какой-то вакуум вокруг себя. Люди разговаривают со мной вроде как через стекло, – произнес Антон. – Понимаете?

– Понимаю.

– Что-то мне мешает разбить это стекло и начать радоваться жизни. Так, как это умеют дети…

– Это следствие стресса и напряженной работы, – заключил психолог.

– Я стал много пить…

– Да, и это тоже.

– Что же мне делать?

Психолог пожал плечами:

– Лучше всего круто изменить свою жизнь.

Он поднялся и прошелся по кабинету. Встал за спиной Антона.

– Как круто? – спросил Антон, вывернув шею.

– Как можно круче!

– Уехать куда-нибудь? – Антон повернул голову назад и поморщился.

– Не знаю, – ответил психолог. – Но не пытайтесь держаться за свою нынешнюю жизнь.

– Она вполне комфортна, – заметил Антон и почесал заболевшую шею.

– Но она не сделала вас счастливым.

– А что может сделать меня счастливым?

– Это вы должны понять сами. Может, в этом и кроется смысл жизни… а может, в этом кроется смысл вашей жизни. Кто знает…

– Трудная задачка…

– Я выпишу вам успокоительные средства.

Психолог сел за стол и, вытащив бланк рецепта, заполнил его. Протянул Антону. Тот, не читая, засунул его в карман.

– Спасибо.

Антон встал.

– И не забудьте мой совет, – сказал на прощание психолог.

– Изменить свою жизнь?

– Да. Это хорошее лекарство. Поверьте мне.

Антон кивнул головой и пошел к выходу из кабинета.

– Я попытаюсь, – сказал он у двери, не оборачиваясь. – Но хороших лекарств не бывает… поверьте…

Несмотря на большие пробки в центре, Антон довольно быстро добрался до дома, переоделся и поехал обедать в «Пушкин» на Тверской бульвар. Там его за столиком уже ждал Андрей в голубом блейзере и белых брюках от Valentino.

– Ты какой-то помятый, – заметил он, когда Антон усаживался за стол.

– Ночь была нелегкая. – Антон махнул рукой.

Подошел официант и протянул каждому по меню. Антон, не читая, бросил его на стол:

– У вас есть хорошая водка? – спросил он.

– Конечно. Любая.

– Для начала принесите бутылку самой лучшей и какой-нибудь закуски.

Официант кивнул головой и ушел. Андрей поднял глаза от меню.

– Эй, старик, может, не стоит так сразу налегать?

– Да все нормально, – обронил Антон.

Андрей отложил в сторону меню.

– Ты много пьешь в последнее время, – заметил он.

– Ночка была нелегкой. Мне надо встряхнуться.

– Выпивка – самый простой способ. Найди что-нибудь получше.

– Пока не получается. – Антон посмотрел по сторонам в поисках официанта. Он собирался его поторопить. – Вообще-то я собираюсь бросить. Даже бар на работе забил минералкой.

Андрей откинулся в кресле и кивнул головой.

– Я через это прошел. Было непросто. Но я выбрался. Уже полгода не пью.

– Ух ты! А что тебе помогло? – спросил Антон.

– Страх смерти.

– Ну, да – смерть… Это всегда работает.

– И еще АА.

– АА – что это?

– Общество Анонимных Алкоголиков. Я ходил туда довольно долго.

– И это действует?

– Знаешь, да, – ответил Андрей, подумав. – Мне, по крайней мере, это помогло.

Антон опустил голову и пробормотал, словно сам себе:

– Может, стоит попробовать?

Андрей поднял с пола кожаную сумку, порылся внутри и протянул Антону листок:

– Это их брошюра. На обратной стороне есть адрес.

Антон, пробежав глазами, засунул бумагу в карман пиджака.

– Ладно, – сказал он. – Как-нибудь загляну к ним.

– Это сеансы терапии вечерами, после работы. Сходи, не пожалеешь.

Мимо прошел официант, направляясь к другому столу. Антону не терпелось выпить. Он проводил его глазами и обернулся.

– А что, если у меня не получится? – Антон подался вперед. – Что, если не выйдет?

Андрей пожал плечами:

– Попробовать стоит. А если не получится… я что-нибудь придумаю для тебя.

– Придумаешь?

– Да… Я ведь твой друг.

– Что? – спросил Антон, разглядывая людей в зале. – Что ты можешь придумать?

– Не знаю. Что-нибудь.

Антон повернулся и посмотрел на Андрея:

– Универсального способа нет.

– Знаешь, этот труп в багажнике, – Андрей сильно понизил голос. – Его подкинули мне, чтобы приколоться. Я так и не узнал – кто и как?.. Может, это и глупо, но со мной что-то произошло. Он как-то повлиял на меня… Я вдруг на все смог посмотреть другими глазами.

– На что?

– На все, – ответил Андрей.

– На что – все?

– На свою жизнь… на людей вокруг, на все, что меня окружает. Как с птичьего полета, понимаешь?

«Рассказать ему про бомжа в багажнике? Рассказать, как он умер у меня в машине и как я закопал его в лесу под Воронежем?» – спросил себя Антон, но, посмотрев на друга, решил этого не делать. Пусть думает, что с ним одним подобное происходит.

– Это, наверное, круто… с птичьего полета, – заметил он, глядя на Андрея и думая о том, мог ли это все подстроить с ним его друг? Но Антон быстро откинул эти мысли. Они выросли вместе и всегда стояли друг за друга горой – с первого дня их знакомства, когда на уроке в школе к нему подошел щуплый мальчик и встал рядом, приподнявшись на носках, чтобы выглядеть выше и серьезнее. «Меня зовут Андрей», – сказал мальчик и протянул руку. «Меня – Антон», – ответил Антон и пожал ее.

С тех пор прошло уже тридцать лет.

– Я даже благодарен тому, кто это сделал со мной. – Андрей поднял глаза и посмотрел на Антона.

«Здравствуй, меня зовут Андрей» – прошелестело в голове у Антона так, словно и не было этих тридцати лет.

Андрей продолжал говорить:

– Представляешь? Он мертвый, а я – живой, и мы оба в одной лодке…

– Машине… В одной машине, – поправил Антон.

– Он ее раскачал.

– Машину?

– Лодку.

– И теперь ты благодарен тому, кто это сделал с тобой?

– Да.

– Понятно…

– …Скажи, это не ты сделал?

Антон развел руки:

– Говорю же тебе – нет. Я бы не додумался до такого.

Они помолчали. Мимо них прошел тапер, сел за пианино и стал играть ноктюрн Шопена.

– Ладно, не важно. – Андрей махнул рукой.

Наконец появился официант, поставил на стол графин с водкой и закуску. Аккуратно разлил водку по стаканам. Антон сразу выпил свой. Андрей покачал головой и отодвинул свой стакан в сторону.

«Здравствуй, меня зовут Андрей» – прошелестело у Антона уже в груди, и он понял, что водка сделала свое дело.

Потом друзья стали делать заказы, и официант, небрежно записав их в блокнот Moleskine, словно Хемингуэй, ушел выполнять.

– Так что ты решил? – спросил Андрей.

– Насчет чего?

– Насчет АА? Анонимные Алкоголики.

Антон немного подумал, рассеянно глядя по сторонам.

– Хорошо, – ответил он. – Я попробую.

За два дня, заполненных делами, Антон забыл об АА. Он провел несколько деловых совещаний, встретился с особо важными клиентами своей компании, съездил на презентацию открытого «Ягуара» в Лужники, покатался на нем по набережной и почти решил купить. Вечером он выпил, как всегда в одиночестве, стоя в одних трусах перед панорамным окном своей квартиры, и вдруг ему сильно захотелось курить. Антон поискал сигареты в зале, в спальне, в карманах одежды, висевшей в коридоре, но не нашел. Тогда он открыл шкаф и стал проверять карманы пиджаков и курток, и в одном из них наткнулся на брошюру АА.

Он отошел в сторону, сел в кресло и несколько раз прочел от начала до конца. Потом бросил брошюру на стол и немного подумал. Выходило так, что ему все равно нужно было съездить за сигаретами, а на обратном пути он решил посетить собрание алкоголиков.

Антон быстро оделся и спустился в гараж. Сев в машину, он поднялся по круговой эстакаде наверх и вырулил на улицу. И тут же остановился перед огромной поливальной машиной, окатившей его хрустальными брызгами.

Потом бесцельно поездил по городу, купил сигарет и затем поехал на встречу алкоголиков.

Их собрание проходило в большом спортивном зале с баскетбольными кольцами по краям. В углу лежали оранжевые мячи. Антон сразу вспомнил школу, вспомнил время, когда он еще не был алкоголиком. И ему стало грустно, словно он потерял что-то очень ценное, но только сейчас заметил пропажу.

Алкоголики сидели на стульях, образовав круг. На груди у каждого была прикреплена бумажка с именем, написанным фломастером. Все – мужчины. Смущенно улыбаясь и кивая головой, Антон прошел и сел на стул без спинки, подальше от ведущего – высокого и картавого мужчины в сером костюме плохого кроя.

– Извините, я опоздал, – сказал Антон ему.

– Садитесь, садитесь, – ответил тот.

Антон огляделся. Несмотря на то что он был тут впервые, никто не обратил на него никакого внимания. Все сидели, повернув головы, и слушали мужчину лет сорока в застиранной клетчатой рубашке, расположившегося на стуле в центре.

– Я… проснулся сегодня утром, – сказал он, – и был… трезв. – Он помолчал. – Я поблагодарил за это Бога… Я первый раз за многие годы был трезв! Бог пожалел меня! – Мужчина окинул всех взглядом и всхлипнул.

Все в зале стали ему хлопать. Антон присоединился. Он хлопал громче других.

Мужчина продолжал:

– На этот раз у меня хватило мужества, и тогда я понял – моя жизнь изменилась… Я, оказывается, могу… Могу не пить! И я поверил в себя!

На глазах у него появились слезы. Он неуклюже смахнул их тяжелой рукой работяги. Потом раздались аплодисменты. Антон опять хлопал громче всех и крутил головой, разглядывая алкашей. Он понял, что эти простые люди отзывчивы и сострадательны. Они радовались за чужую победу, как за свою. Ему даже показалось, будто он попал под теплый дождь, который проник ему под кожу и добрался до самых темных уголков души. Он почувствовал странное и почти неуловимое облегчение, которого ему так не хватало в последнее время.

Мужчина поднялся со стула, и его сменил следующий. Тот рассказал похожую историю. Он тоже всхлипывал, и руки его мелко дрожали, когда он подносил их к своему лицу.

Третий был совершенно лыс и маленького роста. Женщины им не интересовались. Он долго страдал и стал алкоголиком. Теперь же у него начали отказывать руки и ноги. О женщинах он больше не думал и молил Бога, чтобы не оказаться инвалидом.

Четвертый был скрипач. Он играл на скрипке, но она звучала хорошо, только когда он был пьян. Трезвея, он превращался в заурядность. Это был замкнутый круг, из которого он не мог выбраться.

К полуночи сеанс терапии закончился, и Антон вышел с толпой алкоголиков на улицу. Была звездная ночь. Алкаши разбились по группам и пошли в разные стороны. Антон остался один. Он посмотрел наверх, попробовал посчитать звезды, как делал это в детстве, сбился со счета и поехал домой.

В этот вечер Антон больше не пил. Он разделся, сел на диван и подумал о своей жизни. Потом открыл настежь окно и заснул на диване под теплым апрельским ветром, задувающим в комнату.

На следующую встречу Антон опоздал – задержался на работе. В этот раз он сел поближе к ведущему. На грудь он повесил себе бумажку с новым своим именем: Иван. Никто опять не обращал на него внимания. В центре круга оказался новый алкоголик. Он помолчал немного и потом неожиданно сказал:

– Она вернулась ко мне!

Все похлопали.

– Я так долго этого ждал… так долго. Мы стояли с ней, обнявшись, в прихожей, наверное, целый час. Не могли оторваться друг от друга. Я не верил, что это происходит со мной. Не верил, что она вернулась ко мне…

Затем он встал со стула и, словно ничего не видя, на ощупь вернулся на свой стул, опустился и, закрыв лицо руками, стал беззвучно рыдать.

В центр вышел ведущий и произнес торжественно:

– Я хочу подвести итог… Сегодня мы очень помогли друг другу. Это был необычный вечер, мы увидели настоящее мужество и сделали еще один шаг к новой – другой жизни… А теперь разбейтесь на пары и поговорите друг с другом. Откройте себя другому человеку, искренно и честно расскажите о своих проблемах. Найдите в лице другого друга и соратника.

Алкоголики начали вставать, двигать стулья и разбиваться на пары. Антон посмотрел по сторонам и увидел мужчину – уже довольно пожилого, одетого в приличный темный костюм. Бумажки с именем на груди у него не было. Антон подошел и протянул ему руку.

– Иван, – сказал он. – Не знаю, с чего начать…

– Давай отойдем к окну, – ответил Человек.

Место у окна оказалось занятым.

– Я тут знаю одно неплохое местечко, – сказал человек, окинув взглядом зал. – Пойдем туда?

– А что это? – спросил Антон.

– Рюмочная.

Он увидел тень сомнения на лице Антона.

– Хорошая, – добавил он. – Тут недалеко.

Антон подумал и пожал плечами:

– Ладно…

Они вышли на улицу, пересекли дорогу и оказались в рюмочной. Несколько алкоголиков перебрались туда раньше их и уже сделали заказ. Они помахали Антону рукой как старому знакомому. Благодаря им заведение процветало. Подошла официантка и влажной тряпкой протерла стол.

– Что будете заказывать? – спросила она. Moleskine у нее не было.

Человек, подмигнув Антону, ответил:

– Графин водки и какой-нибудь закуски.

Официантка ушла выполнять заказ. Водку и закуску она принесла быстрее, чем это делают в «Пушкине».

Человек разлил водку по стаканам и спросил как бы между прочим:

– Ты ничего не имеешь против водки?

Антон стоял задумавшись и не ответил. Человек уловил его настроение.

– Запутался в жизни? – Вопрос свой он задал тихо и деликатно, словно священник.

– Не знаю, – ответил Антон. – Непростой вопрос.

– Решил, что бросить пить – лучшее решение?

– А разве нет?

– Человек несчастен не потому, что пьет, – сказал Человек, – а пьет, потому что несчастен. Ты разве этого еще не понял?

– Не знаю. Возможно, ты и прав.

– Людям просто не хватает новых чувств и ощущений. Свежих… первозданных. Понимаешь меня?

– Понимаю, – Антон кинул головой. – А где их взять?

Человек помолчал. Выпил водки и сказал просто:

– Я могу предложить.

Антон поднял на него усталые глаза:

– Ты?

– Да.

Антон немного подумал. Посмотрел по сторонам, на алкашей в закусочной и спросил:

– Сколько?

– Десять штук.

– Десять штук – чего?

– Долларов.

– Ух… А я уже испугался – рублей.

– Не остри, – обиделся Человек.

– А оно стоит того? – спросил Антон.

– Стоит. Ты не пожалеешь.

– Знаешь, – сказал Антон, подумав, – я многое повидал…

– Но не это.

– Подпольные бои?

– Круче.

– Сборище масонов. – Антон придвинулся ближе. – Ритуальное жертвоприношение?

– Круче.

– Масоны с групповым сексом. Участвуют люди из правительства? Администрации Президента?

Человек глубоко вздохнул и покачал головой:

– Я глупостями не занимаюсь. Если ты готов рискнуть, то найдешь там, что ищешь… Обретешь себя…

– Откуда ты знаешь, что я что-то ищу? – спросил Антон.

Человек налил еще себе водки из графина и двинул второй стакан на край стола – ближе к Антону.

– Мы все что-то ищем, – заметил он просто. – Разве не так?

Антон опустил голову, взял в руки стакан с водкой и пробормотал:

– Ну да…

Человек усмехнулся:

– Там ты сможешь найти ответы на многие свои вопросы… Я говорю о серьезных вещах, как ты понимаешь.

Антон поставил стакан на стол и помолчал.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Мне надо подумать.

– Конечно. Подумай.

Антон поднял глаза на Человека:

– Мы ведь еще увидимся?

– Я хожу на собрания, как и ты… Можешь не спешить с ответом.

– Ладно, – закончил Антон.

– Еще увидимся…

Человек похлопал Антона по плечу и вышел из рюмочной, оставив его с водкой и своими мыслями наедине. И то и другое сегодня одинаково пьянило Антона. Он махнул стопку. Возникло чувство, что он совершил преступление – переехал на дороге человека или перерезал горло младенцу – что-то вроде того. Но вскоре разлившееся по телу тепло окончательно растворило это чувство.

Сидя на следующий день за обеденным столом перед матерью, Антон уже по привычке прятал руки внизу. Отчим тактично разливал напитки, избавив его от этого. Пообедав, мать ушла в свою комнату, а отчим растопил камин в зале. Мужчины сели в кресла напротив и смотрели, как пламя пожирало осиновые поленья.

– Я так понял, мать ничего не знает? – спросил Антон.

– Нет.

– Но ей же придется узнать когда-нибудь?

– Я оттягиваю этот момент как могу.

Антон посмотрел на отчима.

– Сейчас я скажу то, что мать не должна знать…

– Говори.

– …Я стал ходить на встречи анонимных алкоголиков.

– Серьезно?

– Да. Если мать узнает, то точно решит, что я алкоголик.

Отчим кивнул головой.

– Я не скажу ей.

Антон потрепал рукой лацкан пиджака.

– Это все равно что обратиться к психиатру – все решат, что ты – псих. Так что лучше пусть не знает.

Отчим молча кивнул головой.

– Я сделал большой шаг вперед, признав, что я – алкоголик. Мне было непросто.

Отчим кочергой перевернул поленья. Пламя захватило их с другой стороны. Он сказал:

– Пока ты будешь играть на бирже, не пить сложно. Ты и сам это знаешь…

– Да. Я знаю.

– Ты думал, чтобы уйти?

– Нет…

– Совсем не думал?

– Но может быть, я бы ушел, если бы еще немного заработал.

– Сколько тебе нужно?

– Я не хочу тебя ни о чем просить, понимая твое положение.

– Никто о нем не знает. Считай, что его нет.

– Я так не могу.

Отчим достал из коробки кубинскую сигару и закурил. Увидев в глазах Антона немой вопрос, он сказал:

– Глупо сейчас мне отказываться от удовольствий…

– Да, глупо.

– Мне кажется, ты о чем-то хотел меня попросить?

Антон долго молчал, потом заметил:

– Считаем, что ты здоров, а я не алкоголик?

– Давай.

Антон провел рукой по лицу и подался вперед.

– У меня есть хороший инвестор. Он знает, что у меня в правительстве есть инсайдер. Моральная сторона дела его не волнует. Он хочет вложить в мой фонд двести миллионов долларов. И процент от сделки для меня выше обычного в два раза.

– Неплохо.

– Ему нужны точные, достоверные сведения. Он не хочет рисковать.

– Никто не хочет рисковать.

– Он хочет продержать деньги в акциях, где-то полгода – год, а потом выйти из них. И при этом хорошо заработать.

Отчим опять спокойно пошурудил кочергой в камине. Обернулся.

– Что ты ему сказал?

Антон откинулся на кресле и уставился на пляшущее оранжевое пламя.

– Сказал, что сейчас это невозможно.

Отчим кивнул головой и надолго задумался. Потом повернулся к Антону:

– Я тебе кое-что хочу предложить…

– Что?

– Сделку, договор…

– Я слушаю, – Антон повернулся к нему всем телом.

– Ты знаешь, что мы давно с матерью хотим, чтобы ты перестал играть на бирже и ушел из этого бизнеса…

– Ты меня в него привел…

– Да, я тебя в него когда-то привел и теперь вижу, что ошибся…

– Я как раз ни о чем не жалею. Я стал богат и многое могу себе позволить.

– Да, и при этом ты ходишь в общество Анонимных Алкоголиков.

Антон помолчал, потом заметил:

– Лес рубят – щепки летят…

– Короче, сделка такая – я дам тебе хорошую наводку, твой инвестор вложит деньги, и через полгода… Ты меня слышишь, через полгода – ты продашь все акции и все свои активы в фонде и закроешь навсегда за собой дверь. Станешь свободным человеком.

Антон подумал.

– А что потом?

– Потом? Просто живи… Женись, роди детей. Гляди, как они растут…

Антон смотрел на пламя и думал.

– И еще, мне надо, чтобы ты позаботился о Воланде, когда меня не станет. Матери с ним будет трудно управляться.

Антон кивнул головой и сказал:

– Хорошо. Через полгода я выхожу из бизнеса, а Воланда я могу забрать хоть сейчас.

Воланд, услышав свое имя, приподнялся, потянулся и подошел к хозяину. Отчим протянул руку и потрепал его по холке.

– Нет. Мы с ним еще поживем….

На очередном собрании Анонимных Алкоголиков Антон набрался мужества и, когда ведущий посмотрел на него, встал и вышел в центр. Опустился на стул и обвел алкашей взглядом.

– Меня зовут Антон, – сказал Антон, – и я алкоголик.

Все похлопали.

Антон сорвал бумажку с груди и бросил ее на пол.

– Я написал неправду, – Антон показал рукой на бумажку. – Я решил обмануть вас, но на самом деле обманул себя. Меня зовут Антон, и мне больше нечего скрывать. Теперь я хочу говорить только правду. Вам и всем остальным, кого бы я встретил на своем пути.

Все снова захлопали. Антон встретился взглядом с Человеком. Ему показалось, что тот кривит губы в легкой усмешке, но Антон не был уверен и продолжал:

– Правду говорить трудно. Особенно если она тебя не красит. Но надо научиться делать это. Я пришел сюда, чтобы научиться говорить правду. Научиться больше не врать. Из-за вранья мы перестаем понимать… слышать друг друга. Я так думаю. А потом начинаем пить. Как я, например… Для меня это стало проблемой. Я хочу с ней справиться… Мне нужна ваша помощь…

В этот раз хлопали дольше, и Антон вернулся на свой стул, окрыленный этой поддержкой.

Но через час Антон и Человек снова стояли в рюмочной за тем же столом, той же выпивкой и закуской. Человек наполнил стаканы.

– Хватит, – сказал Антон, показав рукой предел.

Человек поставил на стол графин, и они выпили. Человек тут же их снова наполнил.

– Сразу бросить пить невозможно, – сказал Человек серьезно. – Это даже опасно для организма.

– Я знаю.

– Большинство, кто ходит на эти собрания, и не собираются бросать пить.

– Правда? – Антон поднял глаза.

– Они не смогут. Хотя временами честно пытаются.

– Почему?

– Потому что слабаки… Слабаки по жизни. Родились такими, поэтому и пьют.

– Значит, я тоже слабак?

– Нет. Ты не слабак. – Человек покачал головой. – Ты пьешь, потому что тебе в жизни чего-то не хватает. Я это сразу понял, как увидел тебя.

Антон пожал плечами:

– У меня все есть. Я могу купить все, что захочу, и поехать куда угодно.

– А разве ты не покупал еще все, что хотел, и не ездил, куда хотел? Разве ты все не перепробовал?

– Перепробовал.

– Значит, ты все делал неправильно. Искал не там.

– Что искал?

– То, что делает человека счастливым.

Антон поднял свой стакан, выпил и задумался.

– Все, что ты имеешь, – продолжал Человек, – не сделало тебя счастливым.

– Так.

– Ты об этом мечтал?

– Нет.

– Я могу предложить тебе такое, что изменит твою жизнь и тебя самого…

Антон слушал и молчал.

– Ты станешь другим. Совсем… другим человеком.

– Что ты мне предлагаешь? – спросил Антон.

– Испытания…

– Какие испытания?

Человек поскреб свой гладко выбритый подбородок.

– Разные, – после паузы ответил он. – Разные…

– Эти испытания сделают меня счастливым?

– Не знаю… Может быть.

– От чего это зависит?

– От тебя.

– А если я так ничего и не достигну?

– Я верну тебе деньги. Все до копейки.

Антон молчал.

– Может, ты и не достигнешь ничего, но хотя бы попробуешь… Если у тебя хватит духу.

Антон внимательно посмотрел на Человека и подумал про себя – что он за птица? Можно ли ему верить? Но, по крайней мере, говорит он убедительно, просто и без нажима, – решил Антон.

– Мое дело дать тебе шанс, – продолжил тот.

Антон помолчал немного и спросил:

– И что это?

– Путешествие…

– Куда?

– В неизведанное…

– Не темни, – сказал Антон. – Я это не люблю.

– А я говорю предельно ясно. Знаешь, как в Библии сказано?

– Как?

– Имеющий уши, да услышит.

– Ладно, – сказал Антон. – Продолжай.

– Это путешествие туда, где каждый шаг для тебя будет новым. И каждое лицо – новым. И может, там ты найдешь, что ищешь.

– Ну и что я там найду?

– Себя…

– Себя?

– Настоящего…

Антон задумчиво постучал пальцами по обшарпанному столу.

– Интересуешься? – Человек ласково улыбнулся и стал похож на продавца мороженого из детства.

– Звучит заманчиво.

– Ну, что тогда скажешь?

– Да, это моя тема. – Антон пожал плечами.

– Тогда решайся… Если у тебя хватит духа.

– Духа у меня хватит, – ответил Антон. – Сколько?

– Я уже говорил тебе в прошлый раз. Десять тысяч. Баксов.

Антон посмотрел по сторонам. Вдохнул и выдохнул из себя воздух:

– Согласен.

– Готов?

– Когда?

– Прямо сейчас.

Антон полез в пиджак и, вынув десять тысяч долларов, положил их на стол перед мужчиной.

– Ты носишь с собой такие деньги? – удивился он.

– Ношу.

– Давно?

– С тех пор, как в детстве потерял десять рублей.

– А зачем?

– Знаешь, – ответил Антон, – я опять хочу потерять крупную сумму и испытать «ту» боль. Хочу таким образом вернуться в детство. – Антон помолчал. – Тогда для меня это была большая сумма.

Человек усмехнулся и сгреб деньги со стола. Не считая, засунул себе их в карман черного пиджака.

– Считай, что ты ее уже потерял.

– Осталось испытать боль, – заметил с грустью Антон, провождая взглядом деньги.

– Пошли, – усмехнулся Человек. – Похоже, ты ее сам ищешь.

Выйдя на улицу, они направились в сторону Таганской площади. Около своей машины Антон нажал на брелок сигнализации. Человек взял его за рукав плаща:

– Нет, подожди. Машину надо оставить тут.

– Почему?

– Такие правила.

Антон пожал плечами:

– Ладно.

Он положил ключи в карман пиджака и посмотрел на часы, висящие на столбе. Они показывали ровно восемь часов вечера.

– Мы поедем на нашей машине. Ты не против? – спросил Человек.

– А как долго ехать?

– Если быстро, то четыре часа, если очень быстро, то три. Потерпишь?

– Конечно.

– И еще – в машине я закрою твои глаза повязкой. – Он развел руками. – Такие правила, не я их придумал.

– Я не против, – произнес Антон.

– А с тобой хорошо иметь дело, – заметил Человек.

Антон усмехнулся в ответ и ничего не сказал.