Читать книгу Тайна пролива «Врата скорби». Том третий - Василий Лягоскин - Страница 12
Глава 11. Профессор Романов. Одна из граней Создателя
Оглавление– Итак, что мы имеем?
Этот вопрос полковник задал только теперь, спустя почти месяц после трагических событий, унесших жизнь сразу полутора десятков горожан. Еще шестеро ждали своей участи; единственного шанса, который им все-таки предоставили на спасение. Точнее, предоставил – полковник Кудрявцев. В этот месяц Александр Николаевич словно забыл о своей приверженности к демократии. Железная дисциплина; строгий режим работы и отдыха; неуклонное следование основному армейскому принципу – это сообщил профессору Толик Никитин – «Не важно, чем занят солдат; главное – чтобы он был занят всегда!».
Как ни странно, это помогло. И жуткие картинки кровавых расправ; и трогательная, и одновременно какая-то ожесточенная церемония похорон; и долгие ночные думы о происшедшем – все как-то размывалось повседневными заботами… Хотя нет – думы оставались; даже после утомительных дней, заполненных работой, к какой бывший профессор Санект-Петербургского университета не привык.
– Лучше бы в разведку, в поиск, – вырвалось у него однажды за обедом.
Он тут же прикусил язык – ведь рядом, за одним столом, сидели кроме Александра Николаевича и Анатолия еще три молодые мамы, недавно выписанные из «роддома». Малыши тоже были здесь; в колясках из той же пластмассы. Изготовил их, конечно же, сам Кудрявцев. Профессор Романов хорошо запомнил слова вождя русов; точнее, одной из трех его ипостасей. Слова колдуньи местного племени амазонок о том, что стены тюремного блока буквально кричат о своей неприступности; о том, что они готовы защищать врученное им имущество (в данном случае – живые тела преступников) всеми возможными, и невозможными способами. А главное – что их слышал, и вполне серьезно воспринял полковник Кудрявцев.
Вручая чете Романовых коляску для двух малышек, он улыбнулся:
– Держите. В этой коляске Тане с Тамарой ничто не грозит.
Профессор поверил, и немного ужаснулся. Его аналитический ум, настроенный на рассмотрение всех возможных и совершенно невероятных вариантов развития событий, вдруг в каком-то из снов представил, как он – папа двух крошечных; самых прелестных во вселенной девочек – тянет руки к коляске, а та не отдает их; требует помыть руки, принести кучу справок, допуск к общению с новорожденными, в общем – кучу всяких бюрократических проволочек, от которых он проснулся в холодном поту.
Сам Кудрявцев, кстати, все дни напролет пропадал в лаборатории; что-то химичил, проектировал. Но сейчас, вопреки всем правилам приличия потянувшись за столом так, что в широких плечах что-то хрустнуло, он неожиданно поддержал профессора:
– А что, Алексей Александрович, пожалуй, я тебя подержу. Хватит отсиживаться. К тому же интересно будет посмотреть, как произойдет встреча вождей.
Командир намекал на тот факт, что «Железный Капут» усилиями Никитина с Дубовым, и, конечно же, самого полковника, получил новый двигатель – вместо старого, чадящего угольным дымом. А еще – солнечные батареи, которые позволяли этому движку работать под солнцем беспрерывно. Учитывая, что ни одного заката в этом мире никто так и не увидел, двигатель был вечным.
– Я думал, что эта «встреча на Эльбе» давно уже произошла, – удивленно вскинул брови Анатолий.
Командир усмехнулся с хитринкой в губах.
– Вы что же, ребята, думаете, что полковник Кудрявцев в лаборатории только игрушками для детей занимался? Нет… Сейчас я определенно могу сказать, что «тридцатьчетверка» до сих пор движется по прямой. Кстати, с остановками – через те самые триста-четыреста километров. Думаю, мы сможем догнать их до побережья. Если выступим завтра утром.
– Как завтра?! – воскликнула Оксана, едва не уронившая одного из близнецов в коляску.
Коля (или Дима) все же оказался на своем месте – мягко и бережно, как обычно, а Кудрявцева с видимой обидой на лице повернулась к мужу: «А мы?!».
– А они? – ответил вопросом на вопрос Александр Николаевич, так же бережно подхватывая на руки Диму (или Колю).
Скандал, который явно собирались учинить своим половинкам воинственные мамаши, так и не разразился. Но только после того, как командир торжественно пообещал – в следующий рейд; в крайнем случае – через один – разведгруппа отправится в полном составе.
– Только вот когда он начнется, этот следующий рейд? – читалось в глазах Кудрявцева.
Алексей Александрович не был бы столь категоричным; больше того – предполагал, что в этом мире, полном неожиданностей, загадывать наперед нельзя. Даже на несколько минут. Пока же экспедиция тронулась в рейд точно по графику – в восемь ноль-ноль третьего ноября первого года. «Варяг» гудел двигателями обиженно – так казалось профессору Романову. Не удивительно – грозного бойца в этом рейде превратили еще и в тягач. Кому в голову пришла удачная мысль позаимствовать опыт путешествий аборигенов – самому Кудрявцеву, или гораздому на выдумки трактористу, профессор не уточнял. Он просто констатировал факт – за боевой машиной на таких же громадных колесах медленно «плыл» по траве еще более громоздкий прицеп.
– Чего там только нет, – неторопливо размышлял профессор, сидевший между товарищами – командиром и Никитиным, рулившим этим автопоездом, – в том числе и страшный груз, от которого, наконец, избавился город.
Действительно, в огромном фургоне, в отдельных отсеках, лежали в бесконечной коме шесть преступников. Ни у кого из горожан не поднялась рука отправить их в степь, на медленную смерть – так предложил поступить с шестеркой вождь русов. И профессор видел; скорее, чувствовал – командир колеблется, ждет какого-нибудь сигнала. И, очевидно, получил его. Потому что все разговоры о судьбе арестованных резко прерывал – первые два дня. А потом они сами прекратились; после такой явной демонстрации.
И вот теперь профессор, и, конечно же, Анатолий, надеялись услышать объяснения. Но командир первым задал свой вопрос. И повторил его:
– Ну, и что мы имеем?
– Да, что мы имеем, товарищ полковник? – переспросил Никитин, явно намекая на то, что командиру есть чем поделиться с товарищами.
– Прежде всего, конечно, тем, зачем мы везем с собой преступников? – добавил про себя Романов.
Но полковник Кудрявцев предложил другой вариант беседы.
– А ведь ты, Алексей Александрович, так и не закончил своей лекции. Сейчас, с новыми данными, что ты мог бы добавить? Почему мы оказались тут? Почему здесь раньше появились аборигены – столь же странные, сколь похожие на нас. Тебе не кажется, что эти племена больше похожи на какую-то карикатуру. Страшный, но все же фарс? И, наконец, почему вместе с нами сюда переместились души давно погибших маньяков? И не «проснется» ли в наше отсутствие еще кто-нибудь?
– Это тебе лучше знать, Александр Николаевич, – чуть улыбнулся Романов, – ты же у нас больше других общался с Виталькой Дубом, и с колдуньей, что живет внутри него. Кстати, насчет самого имени. Думаю, в нем как раз первая разгадка и кроется. Что-то мне подсказывает, что вот так назвать созданное им существо Спящий бог – если это его причуды – просто не мог. Тем более, выдумать всяких так обезьянов, неандерталов…
– Или жидовок-амазонок с «Железным Капутом», – подхватил командир, – Анатолий, в твоих фантастических романах таких племен не встречалось? Сдается мне, что в городе Дубова Виталькой только ты называл… и называешь. Ни в чем не хочешь нам признаться?
«Варяг» чуть притормозил ход, но в сторону не вильнул; побелевшие руки водителя не шелохнулись на руле. Но сам Никитин отчаянно замотал головой:
– Если я даже и подсказал что-то вам, товарищ полковник… ну – там, где вы были «богом»; спящим, или каким другим, – тракторист повернул голову к товарищам, ничуть не боясь попасть в какое-то местное ДТП (ни одного препятствия за полтора часа езды по бескрайнему оранжевому морю травы им не попалось), – то эти шутки были вполне безобидными.
– А какие были не… такими?
Это уже заинтересовался профессор.
– А такие, Алексей Александрович! Подумайте, кто мог призвать сюда чудовищ, которых мы везем с собой в прицепе? Только тот, кто сталкивался с ними прежде; кто, быть может, уже ощутил на собственной шкуре их ярость и колдовство. Много таких людей вы знаете, товарищ профессор?
– Да, уж, наверное, хватает, – протянул в сомнении Алексей Александрович, – да это можно прямо сейчас выяснить. С памятью у нас все в порядке…
Он принялся лихорадочно примерять – с кем контактировали; кто имел такое «счастье» – общаться с чудовищами в человеческом обличье. Примерять прежде всего к себе. Его губы беззвучно шептали, глаза даже закрылись; перед внутренним взором вставали поочередно страшные картинки: торжествующее безумное лицо Виктории – в тот момент, когда она опускала молоток на его череп; еще более яростный взгляд разоблаченной Зинаны Арчелия. Наконец, он – словно со стороны – увидел себя, обнаженным, висящим вниз головой с дерева. А напротив – кровожадный взгляд дикаря с костью в ноздрях. Даже меховую трубку в паху – единственное одеяние каннибала – разглядел в подробностях, а потом, и все остальное.
Наконец, он тряхнул головой, открыл глаза, и с нескрываемым торжеством выпалил:
– Есть такие люди! Да я сам, можно сказать, пострадал от каждого из них. Сталкивался глаза в глаза.