Читать книгу Путь сомнений. Стихотворения - Виктор Балдоржиев - Страница 4

(1984—1993 гг).

Брату и сестре

Предрассветные вижу виденья:

Едем мы по полынным лугам,

Мать, смеясь, на переднем сиденье,

Лицо подставляет ветрам.

И под солнцем горит кукуруза

На полях позабытых хлебов,

Да по радио хрипло и грузно

Выступает Никита Хрущев.

Ах, далекого детства картины!

И как жаль, что мы их не вернем.

Едет старая наша машина,

И отец – молодой! – за рулем.

И неясно нам брезжат тревоги,

Но в предчувствии светлых забот,

Едем мы по вечерней дороге,

И закатно горит небосвод.

Гадание

Летней ночью старуха гадает.

Молодая на карты глядит.

И крестовый король изменяет.

А червонная дама молчит!

Там вдали полыхают зарницы.

Гром над крышами гулко гремит!

Молодой жуткой ночью не спится.

У окошка старуха сидит…

А в соседней избушке напротив.

Где чертей деревенских притон.

Третьи сутки, забросив работу!

Пьет кудлатый мужик самогон!

Хоть ответы на картах найдены.

Будут молнии ночь озарять…

(Еще ничего не разгадано)

Да возможно ли жизнь разгадать?

Упрямый старик

И ни уюта, ни квартиры

Он для себя не вымогал.

Как много думал он о мире,

Как много людям помогал!

И путь, как жгучее сомненье,

Война… Бараки лагерей…

И молчаливое презренье

Больших, посредственных, людей!

Стареет, кашляет недужно,

Вздыхает в вязкой тишине.

И понимает, что не нужен

Ни этим людям, ни стране,

Что по этапам, под, конвоем

Прошли в сомнениях года,

Что даже сам перед собою

Он не лукавил никогда,

Что и в предательские годы,

Себя ни разу не продав!

Без страха нынче он уходит,

Не победив, но проиграв…

Пока не ведают кумиры,

Его спровадив в немоту,

Что завтра дети конвоиров

За ним признают правоту!

Как стать писателем

На халяву маститые рады

С молодыми всегда выпивать!

Надо печень железную, надо!

Для того, чтоб писателем стать.

Семинары, застолья, парады,

Благодетелей – целая рать.

Но иметь сердце лживое надо

Для того, чтоб писателем стать!

Будут почести, слава, награды,

Только знайте о чем вам писать.

Но иметь душу подлую надо

Для того, чтоб писателем стать!

Почему ж молодые не рады,

Или совесть успели пропить?

Для того, чтоб писателем надо…

Может лучше им вовсе не быть?

Может быть, и не надо стремиться,

Может быть, не вина тут – беда?

Если не был – зачем становиться,

Если был – ты им будешь всегда!

Мировые дела!

Приходил он с работы усталый,

Чаще пьяный, довольный собой,

И такие программы включал он,

Где вели наши с «духами» бой.

Где мелькали и Бовин, и Цветов,

Фесуненко и кто-то другой…

И был самый гуманный на свете,

Самый, самый советский наш строй!

И с похмелья читал он газеты,

Возмущался, приняв пятьсот грамм,

Что на нашей прекрасной планете

Неуютно живется рабам!

Возмущался он, выпив, и теми,

Кто еще поклонялся деньгам,

И программу включал потом «Время»,

В мире не было лучше программ!

И маячили Цветов, Мулюков,

Фесуненко и кто-то другой.

Обозвав благоверную сукой,

Снова пил он, довольный собой…

И кричал: «Да примите же меры!»

В красный рот опрокинув стакан:

«Приближаются красные кхмеры!»

А к нему приближался Иван…

Приближались другие соседи,

Конкуренты в забое «козла».

И опять продолжалась беседа,

Мировые решались дела…

Старый, мудрый, весёлый…

Старый, мудрый, веселый, ну где ты?

Я не вижу тебя много лет…

Красный кант, голубые штиблеты

И – алевший у сердца билет!

Знаешь, жить не охота мне нынче,

Помня голос участливый твой.

А сегодня я пьян необычно —

С непокрытой хожу головой!

С непокрытой хожу по погосту,

Где тобой убиенные спят,

По-партийному строгому ГОСТу,

Их в земле – нескончаемый ряд!

Голубеют, кончаются сроки,

Наших розовых призрачных лет.

Мне в глаза насмехаются строки

Черно-белых советских газет!

И меня молодой утешает —

Поднимает билет напоказ!

Но обложка его набухает

Кровью тех, кто придет после нас…

Пока

Пока кипят дебаты, споры,

О силе, власти надо мной,

Давно презрев все разговоры,

Живу я – житель рядовой!

А я живу! И к сильным мира

Не мыслю вовсе снизойти,

Ведь сколько мнимых я кумиров

В душе низвергнул с высоты.

Живу! И мысли я лелею,

Планеты житель рядовой,

И кто кого из нас сильнее

Еще не сказано судьбой…

Иных уже нет…

Иных уж нет. И по всем приметам

Сроки беспощадные грядут.

И, прожив отцовские наследства,

Сыновья дела их зачеркнут…

Срок минует.. Те уйдут далече.

Но придут ли любящие жить,

Чтоб понять, что мир был изувечен

Нежеланьем – Мыслить и Любить?

у своих

В дома друзей неповторимых

Вхожу усталый иногда.

Там я, неизданный, гонимый.

Надежно признан. Навсегда!

У них не виллы и именья.

Они в заброшенном краю.

Живут и верят без сомненья.

Что людям я не изменю…

А изменю я им, родимым.

Предам их веру на уют.

Тогда любые псевдонимы

От их презренья не спасут!

Путники

Есть всему свое время и место,

Путь-дорога начертана всем!

Много лет мы, казалось бы, вместе,

Хоть пока незнакомы совсем.

Промелькнут мимолетные лица!

Но однажды мы все же поймем,

Что давно через тьму и темницы

Мы навстречу друг другу идем!

Долог путь! Но во веки и присно

На пути зажигают нам свет,

Терпеливо любя, бескорыстно,

Гаутама, Христос, Магомет…

Монолог

«Чтоб в ритме со всеми стучало.

Как будто судьбой суждено,

Вы так мое сердце сжимали,

Что боли не чую давно…

Зачем же сейчас лицемерить,

Протягивать руки ко мне?

Да разве, изверив, измерить

Любовь к равнодушной стране!

Клянетесь, пускаете слюни…

Наивный! Я видел давно —

Ведь запросто влепите пулю,

Решив, что теперь все равно!

А мысль и душа о свободе

Вовек не устанут мечтать…

Еще не творила природа

Тех птиц, что не могут летать!»