Читать книгу Большое собрание сочинений в одной книге - Виктор Голявкин - Страница 92

Дело было так. Сначала я начал разгибать гвоздь в кухне на кафельном полу. А он не разгибался. Я хлопнул по нему молотком со всей силы, и три кафельные плитки разлетелись вдребезги. Целый час я возился с гвоздем. Мне захотелось есть. Я поставил на плиту варить картошку и обнаружил пропажу гвоздя. Я сбегал на стройку и притащил пять плиток и цемент. Я взялся за работу, но, как ни старался, мои плитки никак не укладывались вровень с другими. Две проваливались очень глубоко, а одна возвышалась над всеми. Я хлопнул по двум плиткам молотком, и они разлетелись вдребезги.

Я вставил на их место запасные, но они возвышались над другими, и я не решился хлопнуть по ним молотком. Стал подчищать ножичком пол, после чего обнаружил, что и теперь они проваливаются. Я густо намазал их цементом, но теперь они опять возвышались, как я ни нажимал на них. Я хлопнул по ним молотком, и они разлетелись вдребезги.

Оставалось идти за новыми. Я выпросил десять плиток, но мне не удалось их уложить с другими вровень. Я хлопнул по ним молотком, и они разлетелись вдребезги.

Цемент носился по воздуху. Я кашлял и чихал. Я подмел пол и обнаружил, что в полу теперь не хватает шести плиток, а не трех, как раньше.

Я вспомнил о картошке, но она превратилась в угли. Ни плиток, ни картошки, ни гвоздя…

Я заглянул в кастрюлю и обнаружил там гвоздь. Сплошные чудеса!

Я принялся снова разгибать его на плитках и раскрошил еще две плитки. Но гвоздь разогнул.

Я вбил его в стену и наконец-то повесил картину Шишкина «Утро в сосновом лесу».

Я слез со стула и отошел подальше, чтобы посмотреть издали, не криво ли она висит. И в этот момент картина грохнулась на пол, и стекло разлетелось вдребезги.

Проклятый гвоздь!

Сплошные чудеса!

Я вскочил на стул и стал со злости вколачивать гвоздь в стену, чтобы духу его больше не было, никогда его не видеть! Но он всячески изворачивался и подгибался, и мне никак не удавалось его как следует вколотить. Я подправлял его клещами и вбивал. Вбивал и подправлял. Я воевал с гвоздем.

В дверь постучали. Я открыл.

– Прекратите бить в стену! – возмущенно сказала соседка. – Что вы там делаете?

– Ничего… – сказал я, тяжело дыша.

– Перестаньте немедленно.

– Нет, я ему покажу!

– Кому?

– Гвоздю.

– А что с ним?

– Гнется. Он все время гнется. Я его забью!

– Бессовестный мальчишка, – возмутилась соседка, переходя на «ты», – если тебе нужен гвоздь, то скажи.

Она тут же притащила горсть гвоздей. Совсем новых. Как я сразу не догадался у нее попросить!

– Вот, возьми любой гвоздь. А тот оставь в покое.

– На этот гвоздь мне нечего злиться, а с тем гвоздем я рассчитаюсь.

– Где это видано, чтобы с гвоздями рассчитывались! – сказала соседка.

– Все равно мне теперь нечего вешать на ваш гвоздь…

– Ну, смотри мне!

Она ушла.

А я лег на кровать и укрылся одеялом с головой.

Мне жалко было плитки.

Я ненавидел гвоздь.

Мне не хотелось есть. Ведь виноват был я.

И я уснул.

Во сне мне снились гвозди, которые сами вбиваются в стену, картошка, которая никогда не сгорает, и плитки, которые ничем не разобьешь.

Сплошные чудеса!

Во сне все было хорошо, но на самом-то деле все было плохо…

Да, многого я делать не умею…

Сам не знал…