Читать книгу Эромагия - Андрей Левицкий, Виктор Ночкин - Страница 6

Наконец их выпустили из воздушной тюрьмы. Вокруг царила суета, и на пленников особого внимания никто не обращал – чародеи наводили порядок. После стычки с ведьмами палуба «Крылатого Орла» была перепачкана желтоватой слизью и засыпана мусором. Теперь почти вся команда оттирала доски, не обращая внимания на протестующие возгласы ковров-самолетов, скрытых под ними. Ковры чихали, хлюпали, ругались и подвывали на разные лады – вода, перемешанная с желтой дрянью, затекала в щели настила.

С полдесятка чародеев наколдовали маленькие верткие тучки. Те источали потоки дождя, а команда бегала за ними с ведрами, старательно ловя падающие капли. Наполненные ведра отдавали коллегам и тут же принимались вызывать новые тучки взамен иссякших или снесенных за борт ветром. Толстый капитан, основательно измазанный в саже, степенно прохаживался среди суетящихся тружеников и мягким бархатным голосом раздавал указания:

– Вон там подотри, будь добр! И здесь! Здесь, пожалуйста, не забудь!.. Эй, куда ты с ведром ломишься, дружочек!.. Смотреть надо, кретин!

Торопились колдуны не зря – очень скоро вдалеке показались высокие темные башни. К ним, медленно снижаясь, и направился «Крылатый Орел». Здания поднимались над линией горизонта, обрастали шпилями, зубцами и балконами. Вскоре показались невысокие стены, окружающие двор замка, – туда и поплыл летучий корабль. Скорость его уменьшалась, он снижался. В очертаниях крепости начисто отсутствовали сглаженные или округлые линии – все было строго, линейно, угловато. Башни, увенчанные остроконечными четырехскатными крышами, треугольные вымпелы на шпилях, четко очерченные прямоугольные бойницы… Двор замка казался сверху идеальным квадратом, ров на всем своем протяжении – неизменно одинаковой ширины. Вся картина в целом неприятно напоминала ведьме кабинет Валдо Мосина, для полного сходства недоставало разве что странных гобеленов.

– Помнишь? – спросила Анита. – Как на столе у Мосина!

– Ага, – кивнул Шон. – Я так думаю, они здесь все тоже чокнутые, как великий лорд.

– А вы молчите, молчите, – сказал как раз проходивший мимо пленников капитан. – Валдо – предатель, вот так. Он нарушил слово, данное Братству гендерных чародеев, и его смерть – заслуженная кара за измену. Но скоро мы вернем Жезл, и тогда от Лайл-Магеля ничего не останется!

Вскоре стало ясно, зачем пленников подняли из темницы: оказавшись над двориком, «Крылатый Орел» пошел на посадку, команда же заранее озаботилась тем, чтобы под брюхом судна ничего не свисало.

На стенах маячили черные наряды караульных чародеев, во дворе корабль поджидала группа людей, тоже одетых в черное. Среди них выделялся высокий белобородый старец – должно быть, верховный гендерный маг.

«Крылатый Орел» медленно и осторожно опустился, заняв большую часть замкового двора. Процессия во главе с белобородым приблизилась к кораблю, с борта спустили сходни. Старик шагал важно, свита почтительно держалась за его спиной. Роста он был высокого, осанку имел гордую и вообще представлял собой типичнейшего чародея, какими их изображают на миниатюрах в книгах. Орлиный нос, густые седые брови и внимательный взгляд темных глаз из-под полуопущенных век…

Капитан воздушного судна, спустившись на мостовую двора, медленно пошел к встречающим. С каждым шагом толстяк кланялся, складывая перед собой руки. Следом долговязый Первейший тащил позвякивающий мешок – тот самый, ради которого «Крылатый Орел» сделал крюк после битвы с ведьмами. Шон и Анита, окруженные стражей, наблюдали за церемонией с палубы. Не прекращая кланяться, капитан приблизился к бородачу, привстал на цыпочки и что-то зашептал, поминутно оглядываясь и тыча пухлым пальцем в сторону пленников. Старик слушал, изредка кивая.

Затем Первейший передал капитану мешок. Толстяк развязал стягивающую горловину веревку и показал содержимое старику. Едва заглянув в мешок, бородач махнул рукой и громко произнес:

– Брат Корнелий, зачем ты таскаешь сюда рухлядь, если уверен, что среди этих железяк нет настоящего Венца?

– Настоящий Венец Страсти, мой лорд, – принялся объяснять капитан, кланяясь и потирая ладони, – я бы поостерегся доставить в замок, ибо он грозит нашим чарам. В присутствии Венца гендерная магия теряет силу, а сие чревато великими опасностями. Никчемные же короны эти я привожу с собой единственно, чтобы не оставлять их на месте… Кто знает, куда и когда они попадут? А мне снова донесут, что там-то и там-то видели древнюю корону, – и мне сызнова лететь за ней, убеждаться, что корона не является подлинным Венцом Страсти… Пусть уж лучше хранятся у нас в замке. К тому же они служат неплохим украшением тронной залы, не так ли, мой лорд?

Толстяк захихикал, старый лорд тоже хохотнул – следом и чародеи, составляющие свиту, вежливо посмеялись, не желая отставать от начальства.

– Ты понял? – шепнула Анита. – Они ищут не только Жезл Страсти, но и Венец Страсти! Собирают все древние короны, подозревая, что какая-то из них окажется Венцом.

– Ясно, – кивнул Шон. – Только зачем им Венец? С Жезлом-то понятно, он их колдовство усиливает, а Венец?

– Венец, наоборот, ослабляет, – предположила Анита. – И ищут они его вовсе не затем, чтобы использовать, а чтобы…

– А ну не разговаривать! – прикрикнул один из конвоиров и толкнул ведьму между лопаток. Не оборачиваясь, Шон пихнул его локтем, колдун отлетел на несколько шагов и опрокинулся навзничь. Остальные тут же взволнованно загудели и принялись скакать вокруг пленников, угрожающе размахивая тесаками.

– Отставить, чтоб вас разорвало на мелкие клочочки! – каркнул знакомый голос. – Ад и пепел! С этим громилой я еще поговорю лично, клянусь кишками сатаны! Лично! Но не сейчас, нет, не сейчас… Пока что ведите их в темницу.

– Опять в темницу? – спросил Шон, оборачиваясь. – Воля ваша, но это уже становится однообразным…

– Молчать! – прикрикнул пострадавший от его локтя конвоир, избегая, впрочем, приближаться к Тремлоу и грозя издали оружием. – Предатель, связавшийся с ведьмой, вот ты кто!

– А что здесь такого? – возмутилась Анита. – И что с того, что я ведьма?

– Не обращай внимания, – снисходительно отозвался Тремлоу, похлопывая ее по плечу. – Он просто завидует.

Пленников заставили сойти с палубы «Крылатого Орла» и погнали через двор ко входу в замок. Тяжелые железные двери беззвучно распахнулись перед ними. Петли здесь смазывали исправно. За входом оказался небольшой зал, от которого в стороны уходили коридоры, а вверх тянулась широкая лестница. По бокам от нее, как и у входа в зал, застыли наряженные в пышные черные одежды колдуны – в масках, увешанные оружием. Пленников сразу повели налево, через длинную галерею, скупо освещенную маленькими аккуратными фонариками. Разноцветные бумажные абажуры отбрасывали лучи всевозможных оттенков, и Анита невольно залюбовалась причудливо озаренными стенами. Стены эти были гладко оштукатурены и очень аккуратно, без потеков и вздутий, выкрашены серой краской.

В конце коридора обнаружилась ведущая вниз длинная лестница, проход к ней перегораживала решетчатая дверь, за которой дремал на стуле страж в черном. Когда появилась процессия, он вскочил. Первейший обменялся с охранником несколькими словами, тот достал откуда-то гремящую связку ключей и отворил решетку.

Шон с Анитой шагали за стражем, следом топали чародеи. Ведьма зашептала на ходу:

– Я всю дорогу пробую что-нибудь предпринять, но они словно заговоренные… Не действует здесь моя магия. Должно быть, в этом замке все очень хорошо зачаровано.

– Подождем, – тихо ответил Шон. – Может, позже что-то сумеем придумать…

Но придумать так ничего и не вышло. Пленников доставили в подвал и водворили в очень чистые и очень тесные камеры по разные стороны коридора – как накануне, в подвале королевского дворца, с той только разницей, что в этой темнице все выглядело куда солиднее и аккуратнее. Массивные решетки, здоровенные замки на дверях, чистый выметенный пол, никаких следов сырости, ровный слой штукатурки на стенах и потолке…

Конвоиры заперли двери и удалились. Как оказалось, заключенным в замке Братства полагается не в пример больше удобств – вместо соломы на полу дощатые нары, застеленные грубым одеялом. Особенно Аниту умилило то, что одеяло было тщательно разглажено, даже со стрелочкой вдоль края. Поверх него лежала маленькая подушечка, аккуратно взбитая и расположенная уголком кверху. Ведьма присела на край лежанки и вздохнула… Они с Тремлоу наконец-то остались наедине, и даже одеяла с подушками имеются, аж две пары… Да только вот незадача: их с рыцарем разделяют две решетки с двумя крепкими замками.

Шон, оглядевшись, тоже направился к кровати. Откинув одеяло, попробовал ухватиться за край доски в настиле, собираясь ее выломать. Тут же откуда-то из-под потолка раздался громкий голос:

– Нельзя! Нельзя ломать! За порчу казенного имущества живо в яму со змеями загремишь!

– Спасибо за предупреждение, – проворчал Тремлоу. – Так и знал, что следят за нами… Ладно, погодите еще, сейчас высплюсь, а потом разнесу здесь все к…

– Нельзя! Нельзя ругаться! За противоцензурные выражения живо языка лишишься!

– Ладно, ладно! – Шон плюнул.

– Нельзя! Нельзя плевать! Загрязнение казенного имущества! – Голос смолк и чуть позже заговорил вновь, но теперь совсем другим тоном: – Вам-то хорошо, вам башку долой, и все, а мне убирай потом, полы драй, постель в порядок приводи…

– Ну и черт с тобой… – Рыцарь опустил одеяло на место, улегся, закинув скованные руки за голову, и устало прикрыл глаза.

– Эй! – донесся из другого конца коридора голос Аниты. – Ты как там?

– Да вот, голос тут какой-то занудный… – отозвался Тремлоу, и тут же сверху донеслось:

– Нельзя! Нельзя переговариваться! За нарушение тишины в темницах – смертная казнь!

Выспаться им не дали. В темном коридоре раздались голоса, звяканье ключей, топот мягких подошв. Явился конвой, пленников вывели из темницы. Проделав обратный путь – по лестницам, по коридору с забавными фонариками, – они попали в зал у входа. Стража, окружив их, внимательно следила за каждым жестом. Чародеи были в полном боевом снаряжении, в матерчатых масках и колпаках.

– Шон, скажи, – негромко произнесла Анита, – а это во всех дворцах такая лестница, прямо от дверей? Ты, наверное, немало дворцов повидал…

– Нет, не во всех, конечно. Да это и не дворец, – отозвался Тремлоу. – Так, сарай… У тетушки в таком сарае конюшня была, помнишь? Только здесь чуток прибрались да лошадей выгнали.

– Эй, ты! – окликнул рыцаря один из конвойных. – Ты чего плетешь? Здесь замок Братства, величественный и неприступный!

– Упорядоченный и благоустроенный! – добавил другой.

– Да уж… – Тремлоу покачал головой, будто не слыша. – Точно говорю, не всех.

– Что – не всех? – поддержала разговор Анита.

– Не всех, говорю, лошадей из этого сарая выгнали, – громко пояснил Шон. – Несколько осталось.

Чародеи вокруг задвигались, переступая с ноги на ногу.

– Несколько вороных меринов, – громко объявил Шон. – Глухих к тому же.

– Ну, ты эта… – не слишком решительно заговорил самый рослый из колдунов. – Ты не очень-то…

– Что? – с готовностью отозвался рыцарь. – Хочешь доказать, что ты настоящий мужчина? Ну так докажи, докажи…

– И докажу!

– И докажи!

– А вот и докажу, если надо будет!

– Так уже надо – доказывай!

Чародей, ощущая на себе взгляды собратьев, выпятил грудь и подбородок – и то, и другое не внушало особого почтения своими размерами, – приподнялся на цыпочках, пытаясь уравняться ростом с Тремлоу… Но проявить себя ему на сей раз было не суждено – сверху позвали:

– Совет уже собирается, ведите пленников!

Конвойные обнажили тесаки и погнали Шона с Анитой по лестнице. Всюду, куда ни глянь, в коридорах царила чистота, мебель стояла на диво симметрично.

Шон не унимался.

– Знаешь, Анита, что мне напоминает эта конюшня? – говорил он так, что голос разносился по всему коридору. – Домик старой девы. Ну, понимаешь, этакой древней клячи, которой уже ничего не светит, и заняться ей нечем, и только и остается, что цветы поливать да пыль отовсюду смахивать. Вот у таких теток тоже в доме всегда все вылизано, аж смотреть тошно…

– Да, я видела: салфеточки везде, – подхватила Анита. – Пуфики всякие, а особенно кружева раздражают. Так и хочется поджечь там все, правда, Шончик, то есть Шон?.. Вот еще я хотела спросить: а откуда ты знаешь про старых дев?

– Ну, насмотрелся… В королевских дворцах – в настоящих королевских дворцах, а не конюшнях, ясное дело, – кого только не встретишь. Знаешь, все эти тетушкины приживалки… Они, кстати, тоже предпочитали черненькие накидочки, юбочки широкие. И точно так же молодых девиц ненавидели. Ну, сама понимаешь почему…

Чародеи вокруг что-то негромко ворчали и нервно позвякивали оружием, но пока старались сдерживаться.

– Так что же, Шон, – продолжала разговор ведьма, – у них комнаты были так же прибраны, как этот замок?

– Ты, Анита, конечно же, имеешь в виду – как конюшня, в которую нас привезли? Ну да, ну да, примерно вот так же… Так же все уныло, и дух такой же спертый.

Конвойные уже скрипели зубами на весь коридор, но еще держались.

– Шон, а ты не боишься, что наши хозяева могут обидеться, осерчать?

– Так а на что же им обижаться? – искренне удивился Тремлоу. – На правду? Кто ж на правду обижается, кроме дураков? А чтоб осерчать, достоинство надо иметь, честь, мужество… Ну, сама посуди, какое мужество у этих?.. Ты знаешь, дорогая… – Тремлоу склонился к ведьме и доверительным, на весь коридор, голосом заключил: – Ты знаешь, я вот только что понял, они мне поразительным образом напоминают одновременно и старых тетушкиных приживалок – и дряхлых меринов из ее конюшни!

Когда пленников подвели к массивным дверям, торчащие из-под масок чародейские подбородки и лбы были пунцовыми.

– Ладно, заходите, – дрожащим от негодования голосом прошипел рослый колдун. – А после я с тобой поговорю.

– Так а зачем после? – обрадовался Тремлоу. – Давай, может, прям сейчас?

– Входи, тебе сказано!

Пленники шагнули в раскрытые двери. Им открылся огромный зал, залитый текущим из высоких стрельчатых окон ярко-желтым светом – таким ярким и таким желтым, что в первое мгновение пришлось даже прикрыть глаза.

Напротив двери стояло шесть кресел, в каждом сидел чародей. В центральных – должно быть, самых почетных – расположились капитан «Крылатого Орла» и высокий бородатый маг, встречавший их во дворе. Стены справа и слева были утыканы гвоздиками, на них висели короны, венцы и диадемы всевозможных фасонов и размеров.

Когда глаза привыкли к яркому дневному свету, пленники стали озираться. Столько драгоценных венцов никому из них видеть пока не приходилось. Анита решила, что вряд ли на свете существует еще хоть одно подобное место, где собрано такое количество драгоценных и не очень драгоценных побрякушек: здесь были древние широкие короны – плоские согнутые кольцом полосы металла с криво приклепанными зубцами разных форм, – погребальные лавровые веночки с изящными и тонкими, словно фольга, золотыми листиками, богато украшенные фальшивыми самоцветами диадемы из тусклого золота низкой пробы… да чего здесь только не было! Все, что только придумано людьми для украшения августейших голов при жизни и посмертно, было развешано аккуратными рядами на гвоздиках в главном зале твердыни Гендерного Братства. И все это носило отпечаток седой старины…

Охранники в черном расположились полукругом за спинами пленных.

– Ух ты! – воскликнула Анита, заприметив одну из корон. – А можно мне примерить вон ту, слева? Я…

– Женщина, веди себя пристойно! – сурово потребовал длиннобородый маг. – Ты не в Лайл-Магеле, вертепе бесчинства и разврата, но в твердыне Братства! Порядок и благопристойность – вот закон для всех, кто ступил на нашу территорию!

– А зачем вам столько корон? – спросил Шон. – Здесь и голов в таком количестве не наберется. На жопы, что ли, надевать будете…

– Порядок и благопристойность! – завопил длиннобородый.

– Вопросы здесь задаем мы! – прикрикнул толстый капитан. – Отвечай, куда вы дели Жезл! А не скажешь – мы прибегнем к крайним мерам, так и знай.

Стражи позади зашевелились и забряцали железяками. Мысль о крайних мерах пришлась им по вкусу.

Шон напряг мышцы, и кожаная безрукавка затрещала на плечах – но очень сильно заколдованные узы держались. Старики в креслах зашевелились, что-то тихо бубня друг другу и многозначительно двигая бровями – гримасы колдунов не предвещали пленникам ничего хорошего.

– А и в самом деле, зачем столько? – спросила Анита.

Шон, оставив попытки порвать цепи, произнес:

– А я, кажется, догадываюсь… Они ищут Венец Страсти, вот в чем дело. И какой ни возьмут – все не тот оказывается. Вот это все на стенах и есть результат их стараний, правильно, старички? Слышь, Анита, старушки, про которых я тебе в коридоре толковал, тетушки то бишь моей приживалки, – они точь-в-точь такие же были. Тоже всякое барахло в свои комнаты тащили, как сороки. И куда только не прятали…

– Где Жезл? – повторил бородатый старик.

– И тащат, и тащат… и не то чтоб ценность какую, а так, из жадности… И под кроватью у каждой, и в шкафу…

Колдуны в креслах заерзали.

– Чтоб меня разорвало! – каркнул Первейший, сидевший с правого боку, в самом крайнем кресле. – Куда дели Жезл, слуги нечистого?!

– Ну и правильно, с другой-то стороны, – продолжал рыцарь. – Если уж украли корону – не обратно же отдавать… На гвоздь ее повесить, а чего ж? Только таблички надо к каждой, где украдена, кем, в каком году. Очень интересно может получиться. Потом можно народ водить как в музей и деньги за посещения брать, опять же, доход – он лишним не бывает…

Тут бородатый старик, не выдержав, поднял посох и направил набалдашник на Тремлоу.

– Ну, хватит! – рявкнул он. – Сейчас ты…

Он взмахнул посохом… и ничего не произошло. Зато Шон, дернув цепь кандалов, неожиданно легко ее разорвал. Попадавшие звенья звонко зацокали по вычищенным до блеска плитам пола. И тут же льющийся из окна яично-желтый свет померк – в зале стало темно.

Кто-то закричал, чародеи повскакивали с кресел. Шон повернулся – стражи торопливо попятились, вытаскивая свои странные метательные снаряды из ножен и чехлов. Анита в этот момент ощутила, что с ней происходит нечто очень необычное. С ее рук свалились кандалы, хотя она ничего для этого не сделала… Или все же сделала? Она только и подумала, что кандалы мешают… Мешают ей устроить в этом зале…