Читать книгу Запретный сад - Виктория Борисова - Страница 1

– Девушка, будьте добры, мне один билетик до Москвы-Каланчевской… Простите, а электричка скоро будет?

Лиза робко заглянула в окошко билетной кассы. На пригородной железнодорожной платформе, продуваемой всеми ветрами, было тихо и пусто. Только слышно, как где-то вдалеке каркает ворона, словно жалуется на свою воронью жизнь, и от этого на душе становится еще тоскливее.

Кажется, нет ничего холоднее и бесприютнее, чем сухая, бесснежная зима, когда земля, не прикрытая толстым и нарядным белым одеялом, остается обнаженная и беззащитная перед морозом и ветром.

– Расписание смотрите! Я вам не справочное бюро. Ну что за люди пошли, чесс-слово…

Окно с треском захлопнулось. Лиза едва успела подхватить билет, прежде чем маленький клочок бумаги унесло порывом ледяного декабрьского ветра, и покорно отошла от кассы, поправляя очки в старомодной оправе. Она всегда терялась перед неприкрытым хамством и немного побаивалась продавщиц, кассирш, почтовых служащих, теток из ЖЭКа… Рядом с ними, такими нахальными, горластыми, а главное – твердо убежденными в незыблемости своей правоты, она особенно остро чувствовала себя беспомощной, неловкой и жалкой. Лиза никогда не отваживалась с ними спорить, а потому краснела, извинялась и спешила поскорее ретироваться.

Она долго вглядывалась в расписание, вывешенное под тусклой лампочкой, но цифры и буквы расплывались перед глазами, так что толком разобрать она ничего не смогла. Опять, наверное, придется новые очки заказывать… А пока – делать нечего, остается просто ждать. Рано или поздно электричка ведь все равно должна появиться! Мама говорила, что всегда нужно быть оптимисткой, и она старается, хотя подчас это бывает совсем не просто.

Лиза аккуратно спрятала билет в боковой кармашек потертой сумки. Не дай бог потерять! А вдруг контролеры пойдут? Она стояла, переминаясь с ноги на ногу и с тоской вглядываясь в быстро густеющие предвечерние сумерки. Скоро она насквозь продрогла в тонком драповом пальто, и ноги в дешевых сапогах из кожзаменителя совсем закоченели.

Холодно… Что поделаешь – зима, декабрь катится к концу, скоро наступит Новый год! Только погода почему-то подкачала. Ни тебе мягкого пушистого снега, что падает с неба, прикрывая осеннюю грязь, ни солнца… Когда оно выглядывает, даже в мороз как-то веселее становится!

И все же Новый год есть Новый год… Повсюду в городе мигают разноцветные лампочки, на площадях стоят наряженные елки, и люди все в предпраздничных хлопотах – тащат сумки с продуктами, словно запасаются не на одну праздничную ночь, а впрок на несколько месяцев, в магазинах не протолкнуться, все покупают подарки, и на улице уже можно встретить Деда Мороза в красной шубе и съехавшей на бок белой бороде.

Лиза вздохнула. Сегодня у нее были совсем другие дела. Давно собиралась навестить маму, но выбралась только сейчас. Жаль, что новое кладбище, где она покоится, так далеко от города, приходится добираться на электричке, а потом еще на автобусе. На дорогу полдня уходит.

Даже вспоминать не хочется, чего ей стоило похоронить маму по-человечески и поставить над ее могилой хотя бы маленький, самый скромный памятник! С тех пор как ее нет, прошло уже полтора года, а она только-только расплатилась с долгами. Зато теперь можно прийти, постоять, глядя на ее фотографию, положить две гвоздички, весной цветы посадить… А главное – поговорить с ней, хотя бы мысленно, рассказать о своем житье-бытье. Ведь больше никому на свете это не интересно!

Лиза и самой себе стыдилась признаться, что больше всего ей хотелось дождаться отклика, любого – в дуновении ветра, шелесте листьев над головой… Или хотя бы в собственной душе, чтобы стало хоть немного легче жить и верить, что люди, умирая, не уходят насовсем и всегда незримо присутствуют рядом с теми, кого любили когда-то. Она ухаживала за могилой и потом подолгу стояла рядом, пытаясь вспоминать маму, ее голос, ее руки, любимые словечки, и вообразить себе, что она рядом, совсем близко, что она слышит ее…

Но почему-то у нее ничего не получалось. Как назло, успокоение не приходило. Вот и сегодня возле маминой могилы она чувствовала только холод, усталость и даже на часы поглядывала украдкой – не опоздать бы на автобус. Уже не впервые в голову закралась мысль: может, все это зря? Может быть, она просто тешит себя пустой иллюзией, а на самом деле все просто – жил себе человек, потом умер, а теперь его тело потихонечку истлевает в земле, а души на самом деле нет никакой?

Лиза с тоской подумала, что Новый год снова придется встречать одной, в пустой квартире. А впереди – длинные-предлинные праздники, неизвестно зачем и для кого придуманные. Хоть бы они закончились поскорее, чтобы снова можно было пойти на работу! Там хотя бы жизнь обретает какое-то подобие смысла…

Она вспомнила тишину библиотечного зала, высокие, до самого потолка, стеллажи с книгами, каталоги и настольную лампу. Посетителей в биб лиотеке немного, разве что окрестные домохозяйки, желающие прочитать что-нибудь из новинок женских романов, да бывает, забегут школьники или студенты – из тех, кто еще не успел провести домашний Интернет. Каждый раз она очень старается подобрать нужную книгу, подолгу роется на полках и переживает, когда неаккуратные читатели забывают вовремя приносить книги назад. Бывает и так, что целыми днями Лиза остается одна в ожидании читателей, но это не сильно ее печалит. Она чувствует себя хранительницей настоящей сокровищницы, где собраны лучшие произведения, созданные человечеством за многие века его истории. И пусть все это не особенно кому-то нужно, но ведь и клады лежат под землей веками – до тех пор, пока археологи или охотники за сокровищами не потревожат их покой.

Но это будет еще не так скоро. А пока – приходится терпеть и пережидать время, столь милое сердцу каждого человека, у кого еще сохранились в душе остатки детской веры в чудеса, кто еще надеется, что в новом году все пойдет по-другому – и дела устроятся, и личная жизнь. Или просто рад, что не нужно ходить на работу, можно выпить в свое удовольствие, вроде и повод законный есть. Хорошо тем, у кого есть семья, – можно сводить детишек на елку или просто поиграть с ними, почитать книжку, хорошо влюбленным – можно гулять, разговаривать, в кино сходить или что там еще…

А Лиза совсем одна. После того как мама умерла, никому в этом мире нет до нее дела, и, похоже, теперь так будет всегда.

Вот и стемнело совсем… Лиза принялась прохаживаться по платформе взад-вперед, пытаясь согреться, но где там! Казалось, что холод проник под одежду, под кожу, в самую глубь ее существа. Когда вдалеке показались желтые огни электрички, она не сразу поверила своему счастью. Даже страшно стало – вдруг она пролетит мимо? Но нет – поезд остановился, автоматические двери раскрылись прямо перед ней, и Лиза проворно шмыгнула в вагон.

Через заледенелый тамбур – скорее внутрь, в тепло! Там светит тусклая лампочка под потолком, и найдется свободное место на жесткой скамье, обитой вытертым дерматином, можно сесть, вытянуть вперед замерзшие ноги и чувствовать, как постепенно отогревается каждая клеточка…

Лиза устроилась у окна, стащила вязаные перчатки и принялась дышать на окоченевшие пальцы. Словно сотни маленьких иголочек сразу впились в кожу, это было очень больно, да к тому же очки в тепле сразу же запотели, пришлось долго, тщательно протирать их платком.

Рядом на скамейке сидел бородатый длинноволосый парень в потертой джинсовой куртке и увлеченно читал какую-то книгу. Бумажная обложка была заметно потерта, даже чуть надорвана и заботливо подклеена скотчем. Видно, что книгу эту уже читали и перечитывали много раз… Лиза взглянула лишь мельком, но заметила, что на обложке почему-то не было ни заглавия, ни фамилии автора, только какой-то странный символ, похожий не то на иероглиф, не то на сложный орнамент из пересекающихся полукружий. Перехватив ее взгляд, сосед усмехнулся и как-то странно покосился на нее. Лиза вся съежилась, плотнее запахнула полы пальто и отвернулась к окну. Надо же, как неудобно вышло. Бог знает, что он мог подумать!

Лучше уж в окошко посмотреть. Там мелькают поля, чуть присыпанные снегом, голые деревья, дачные домики и панельные многоэтажки… В быстро наступающей темноте пейзаж казался таким унылым, сиротливым и даже зловещим, что и Лиза совсем загрустила. Мысли были неприятные, тревожащие. В который раз она думала о том, что осталась совсем одна на свете, и непонятно, как ей жить дальше и что делать.

Лиза была поздним ребенком одинокой женщины. Отца она не видела никогда, мама родила ее «для себя». Лет в пять-шесть она еще задавала вопрос: «А где мой папа?», и мама отвечала что-то невнятное вроде «Он уехал далеко-далеко». По лицу ее было видно, что разговаривать на эту тему маме вовсе не хочется, и Лизонька скоро замолкала. Она была послушной девочкой и маме докучать не хотела. К тому же вокруг было полно таких, как она, детей, живущих с мамами, слово «безотцовщина» давно не считалось ругательством, но все-таки было интересно – куда делся ее папа? И главное, какой он? Как живет? Вспоминает ли о ней? Иногда, засыпая, Лиза пыталась представить себе его лицо. Она хотела видеть его высоким, красивым, как киноартист Абдулов, но почему-то возникал только темный, неясный силуэт. Он выглядел одновременно и притягательным в своей таинственности, но в то же время было в нем и нечто пугающее. Лиза спешила зажмуриться и отогнать от себя видение.

Ответ на все вопросы пришел сам и совершенно неожиданно. Лиза тогда училась в пятом классе. Как-то в погожий весенний день она пришла из школы раньше обычного и случайно подслушала мамин разговор с соседкой тетей Катей.

Женщины сидели на кухне и мирно попивали чай с тортиком. Лиза открыла дверь своим ключом, но не крикнула, как обычно, из прихожей: «Мам, я пришла!» Девочка замешкалась, пытаясь расстегнуть лямку на ранце, и услышала доносящиеся с кухни голоса. Разговор показался ей таким интересным, что она тихонько подошла, чуть приоткрыла дверь и приникла к щелке, боясь упустить хоть слово.

– Ну, ты, Ксения, отчаянная женщина! Прямо героиня, – говорила тетя Катя, помешивая чай маленькой серебряной ложечкой.

– Ну уж и героиня… – мать повела круглыми плечами, – нормальная, как все!

Мама нахмурилась, и Лиза сразу поняла, что продолжать этот разговор ей вовсе не хочется, но тетя Катя не унималась:

– Все-таки ребенка одной воспитывать – не шутка. На такое решиться надо.

– Все лучше, чем одной сидеть на старости лет и на обои пялиться, – отрезала мать, – а я так решила – рожу для себя! Сама воспитаю, будет у меня родная душа на свете…

– А отец ее что – так и не знает? – Тетя Катя вся подалась вперед, и глаза ее горели огнем от любопытства. – Даже не сказала ему?

– Ха! Отец, – усмехнулась мама, – скажешь тоже. Я его всего-то два дня и видела. В командировке была, в Стерлитамаке. Ну, ты помнишь, я тогда в обкоме профсоюзов работала. А он – водитель… Ну, я вроде как московская штучка, какое-никакое, а начальство, вот он и заходил кругами. Смотрю, молодой такой парень, здоровый, симпатичный… А мне уж сороковник стукнул, ну я и подумала – была не была! Когда еще такой случай подвернется? Как-то привез он меня в гостиницу, а я и говорю…

Мама склонилась к подруге, что-то зашептала ей на ухо. Обе они сразу прыснули от смеха, так что тетя Катя даже тортом подавилась.

– Да ты что! – веселилась она, заботливо подбирая крошки с колен. – Прямо так и сказала?

– Ага! – ответила мать. – Что ж теряться, раз такой случай представился!

Слушать про это было и стыдно, и в то же время очень интересно, но историю знакомства своих родителей Лизе так и не суждено было узнать до конца. В этот момент она громко чихнула – и отскочила от двери, боясь, что ее застукают за таким недостойным занятием, как подслушивание. Мама спохватилась и вышла в прихожую. Как всегда, она засуетилась вокруг, помогая дочке снять тяжелый ранец и приговаривая:

– А, вот и Лизонька пришла! Кушать хочешь? Я картошечки поджарила, как ты любишь, вот еще тортик есть…

Лиза старалась не подать виду, что слышала их с тетей Катей разговор, явно не предназначенный для ее ушей. Ей почему-то казалось, что теперь их с мамой связывает общая тайна. Больше про отца она никогда не спрашивала.

Росла она болезненным, слабым ребенком, ни одна детская хворь ее не миновала – были и коклюш, и ветрянка, и свинка, и корь… А уж о простудах и говорить не приходится. Каждую зиму Лиза надолго укладывалась в постель, участковый врач укоризненно смотрела на маму из-под очков в роговой оправе и говорила строго и наставительно, словно отчитывая за некачественно проделанную работу:

– Ослабленный ребенок у вас, мамочка! Заниматься надо, в спортивную секцию отдать куда-нибудь, летом на море вывозить…

Мама покорно кивала, но выполнять советы всегда труднее, чем давать их. Каждый год вывозить дочку на море она никак не могла. То отпуск на работе не дадут, то с деньгами туго… Единственная поездка обернулась сплошным разочарованием. Море грязное, на волнах покачиваются то нефтяные пятна, то какой-то мусор, народ на пляже лежит чуть ли не друг на друге, квартирная хозяйка норовит содрать невероятные деньги за дощатый сарайчик во дворе, еда в столовой просто отвратительная… В тот злополучный отпуск Лиза еще и отравилась, да так, что пришлось скорую вызывать. Хозяйка ворчала: «Ездют тут с больными дитями, людям отдыхать мешают!» Остаток отпуска Лиза пролежала в постели слабая, грустная, и мама варила ей манную кашу на электроплитке. Домой они вернулись усталые, измученные и больше на море не ездили.

Со спортом тоже не заладилось. Бегать и прыгать Лизе почему-то было трудно, однажды она даже сломала руку, упав с бревна. В конце концов учительница физкультуры Наталья Федоровна смирилась с тем, что девочке никогда не стать олимпийской чемпионкой. Удрученно вздыхая, она говорила:

– Ты, Лиза, главное – будь поосторожнее! А лучше – посиди на лавочке, я тебе и так зачет поставлю.

И Лиза по-прежнему продолжала болеть. Зато можно было оставаться дома, лежать в постели и читать книжки в свое удовольствие! Каждый такой день был только в радость. В школу она ходить не любила – слишком уж чужой и неприкаянной чувствовала себя в толпе горластых, драчливых сверстников. В классе ее дразнили Лиза-подлиза, но это была неправда – ни подлизой, ни ябедой Лизонька никогда не была. Тихая девочка, она никому не причиняла хлопот, смирно сидела на уроках, слушалась учительницу… По правде говоря, это было ужасно скучно. Когда ее сверстники еще выводили палочки в тетрадях и учили буквы, Лиза уже умела читать и писать. С физикой и математикой дела обстояли похуже, но все равно Лиза решала примеры и уравнения, добросовестно прочитывала параграфы и, возвращаясь в класс после долгого отсутствия, никогда не скатывалась в отстающие. Порой она искренне удивлялась: зачем вообще ходить в школу, если можно учиться самой, по учебникам?

Дома, с книжкой, было гораздо приятнее. Лиза читала много и с детских книг скоро перешла на взрослые. Раз в неделю она приходила в районную библиотеку, и Светлана Карловна – строгая дама с царственной осанкой и высокой седой прической – смотрела на нее с некоторым удивлением, как на редкое явление природы.

– Быстро же ты читаешь, деточка… Очень быстро. Может быть, не стоило бы брать литературу не по возрасту? Лучше бы с подружками поиграла.

Но Лиза только качала головой – и снова шла за очередной порцией чтения. Подруг у нее не было, девочки во дворе и в школе не спешили принимать ее в свою компанию – слишком уж тихой, молчаливой она была. Да и самой было не особенно интересно наряжать кукол или прыгать через резиночку возле подъезда. Разве могут сравниться эти убогие развлечения с тем, что испытывала Лиза, отправляясь в придуманные миры! Она пересекала океан вместе с пятнадцатилетним капитаном – и искала золото на Аляске с джек-лондоновскими героями, отправлялась в путешествие к центру земли – и плакала над историей Джен Эйр… По сравнению с выдуманными приключениями и страстями настоящий мир казался серым и плоским, как картинка в черно-белом телевизоре.

Может быть, именно из-за этого очень скоро маленькая Лизонька перестала разбирать, что учительница пишет на доске, лица людей превратились для нее в размытые пятна, и весь мир как будто подернулся мутной пеленой.

Мама всполошилась и повела ее в поликлинику. Женщина в белом халате усадила девочку перед таблицей, на которой вразбивку были написаны разные буквы. Совершенно четко Лиза видела только «Ш» и «Б» и еще пару строчек пониже, а остальные буквы называла просто так, наугад. Врач удрученно хмурилась. Лиза чувствовала, что она недовольна ею, и очень стеснялась этого, словно неправильно отвечала на уроке.

Впервые надев очки, она почувствовала себя крайне неуютно. Дужки давили на уши, на переносице скоро появилась красная отметина, а в школе ко всем дразнилкам добавилось обидное прозвище Очкарик.

Дальше становилось только хуже. Каждый год визит к окулисту заканчивался тем, что Лиза получала новый рецепт на очки – сильнее прежних, и скоро линзы стали такими толстыми, что глаз за ними стало не видно вовсе. Но это не особенно помогало. Чтобы разглядеть что-нибудь дальше трех метров от себя, Лиза отчаянно щурилась, а перейти улицу было чистым мучением. Машина почему-то всегда появлялась неожиданно, и не раз случалось такое, что девочка слышала в метре от себя отчаянный визг тормозов и ругань водителя:

– Дура, тебе что, жить надоело? Глаза разуй, тогда и ходи!

Однажды Лиза с мамой отправились в медицинский центр, обещающий исцеление таким, как она. Основатель его, благообразный академик с сединой на висках, долго и красиво вещал по телевизору, что в созданном им, не имеющем аналогов в мире учреждении работают чуткие и высококвалифицированные врачи, которые непременно помогут… Мама буквально загорелась этой идеей, и даже Лиза как-то воспрянула духом. Она уже и не помнила толком, как это – обходиться без очков, но ведь это и в самом деле было бы здорово – хорошо видеть!

Ехать пришлось долго, на самый край Москвы. Потом Лиза с мамой целый день провели в длинных очередях, переходя от одного кабинета к другому. Лиза ужасно устала. Ей то капали в глаза какие-то капли, от которых и так нечеткие очертания предметов становились вовсе размытыми, то светили в зрачок узким лучом от мощной лампы, то сканировали устрашающего вида аппаратами… В конце концов ее карточка изрядно разбухла от записей, превратившись в увесистую тетрадку.

Врач полистал карту и попросил остаться только маму, а Лизу – посидеть в коридоре и подождать. Она была даже рада – можно было немножко передохнуть. Еще одного обследования она бы просто не выдержала!

Слова из-за двери раздавались непонятные, но пугающие: «прогрессирующая миопия высокой степени», «отслоение сетчатки», «угроза атрофии зрительного нерва»… Лиза поерзала на стуле. Ей вдруг стало очень холодно и неуютно, захотелось побыстрее пойти домой, но мама почему-то все не возвращалась.

Врач наконец закончил свою длинную и непонятную речь, помолчал недолго, словно собираясь с мыслями, и сказал:

– В вашем случае операция не показана. – Потом подумал и осторожно добавил: – Может быть, стоило бы подумать о специальной школе?

Мама ничего не ответила – просто встала и вышла из кабинета. Лиза слышала, как ее каблуки простучали по полу – отрывисто, почти зло. Когда она появилась на пороге, лицо ее было каким-то странным, будто окаменевшим. Даже сквозь мутную пелену, застилавшую глаза, это было заметно. Не говоря ни слова, она взяла Лизу за руку, и они вышли на улицу.

Солнце било прямо в глаза, и девочка почти не видела ничего вокруг – действие противных капель еще не прошло. Мама крепко держала ее – так, словно боялась потерять навсегда. За всю дорогу она не сказала ни слова, а придя домой, села на диван и вроде бы даже стала читать какой-то журнал, но за целый час так ни разу и не перевернула страницу. И свет не включила, когда стемнело… Лицо ее было по-прежнему каменным, только плечи мелко-мелко вздрагивали. Лизе даже показалось, что она плачет. В первый момент она испугалась – так это было странно и непривычно. Раньше мама никогда не плакала при ней, наоборот – казалась такой уверенной, спокойной, невозмутимой, все знающей и все умеющей… Лиза хотела было спросить, в чем дело, как-то утешить маму, но та вдруг обернулась к ней, порывисто обняла и прижала к себе.

– Ничего, Лизонька. Проживем как-нибудь. Я тебя никому не отдам.

Больше они с мамой об этом не говорили. Жизнь потекла своим чередом. Постепенно Лиза поняла, что на зрение ей полагаться нельзя, и даже как-то свыклась со своим положением. По шагам в коридоре она узнавала, кто пришел – мама или соседи по лестничной площадке, усвоила, что, когда все вещи лежат на своих местах, ничего не приходится искать, можно просто руку протянуть не глядя… Правда, иногда случались и неприятные казусы. Нередко на улице Лиза ловила на себе недоуменные взгляды прохожих, кто-то хихикал или крутил пальцем у виска, а какая-нибудь сострадательная душа подходила к ней и тихонько говорила на ухо что-нибудь вроде:

– Девушка, у вас кофта наизнанку надета!

Лиза смущалась, мучительно краснела и опрометью кидалась прочь, а потом, дома, горько плакала. Мама всегда ее утешала – долго гладила по голове, словно маленькую, и приговаривала:

– Никого не слушай. Все равно ты у меня самая лучшая девочка на свете, самая красивая, самая умная, самая замечательная…

Маме Лиза не верила. Казалось, что она так говорит только из жалости, на то и мама! Но все равно ей становилось гораздо легче. Дома она чувствовала себя любимой, защищенной от всего… Как зверек, который забирается в родную норку и наслаждается покоем, безопасностью и теплом своих сородичей. Того, что происходит снаружи, Лиза почти не замечала. Даже когда маму «ушли» на пенсию из министерства, где она проработала много лет, Лиза только обрадовалась. Еще бы – ведь теперь она уже не будет уходить на работу по утрам, больше времени сможет проводить дома, рядом с ней! Денег в доме почти не стало, но Лиза не жаловалась.

Окончив школу, Лиза выбрала себе такую профессию, что спокойнее не придумаешь, – поступила на библиотечное отделение Института культуры. Уже на втором курсе она приходила подрабатывать в районную библиотеку – ту самую, куда ходила когда-то еще девочкой, а получив диплом, так и осталась там. Светлана Карловна, ставшая к тому времени заведующей, прекрасно помнила Лизу и обрадовалась ей, как родной.

– Ну не всем же на рынке торговать! – уронила она, и лицо ее на мгновение приняло брезгливое выражение. – В мое время этого стыдились, а сейчас, конечно, все по-другому…

Работа в библиотеке Лизе пришлась по душе. Конечно, зарплата – сущие копейки, но они с мамой давно привыкли довольствоваться малым. Да, в конце концов, так ли уж много нужно в жизни человеку? Ей всегда нравилась тишина, запах старых книг, даже библиотечная пыль казалась ка кой-то особенной. Библиотека была всего в двух шагах от дома, очень удобно – не надо ни на транспорт тратиться, ни трястись по утрам в набитом вагоне метро, и в обед всегда можно домой забежать… Но главное – Лиза оказалась в мире, который так хорошо знала и любила. Здесь не имели никакого значения ее беспомощность, непрактичность, очки с толстыми линзами… Здесь она была почти дома и, расставляя книги по полкам, бережно прикасалась к потертым корешкам, словно они были живыми существами, чувствующими ее заботу.

Так текли дни и годы – спокойно и даже почти счастливо. Мама немножко ворчала на Лизу за рассеянность, но все же успевала и стирать, и готовить, и работать на полставки консьержкой в соседнем элитном доме. Иногда она даже шила платья для Лизы на старой швейной машинке. Одежки выходили мешковатыми, не очень складными – с возрастом у мамы стала развиваться дальнозоркость, и она порой с трудом могла вдеть нитку в иголку, к тому же понятия о современной моде у нее были очень приблизительные, – но Лиза все равно носила их с благодарностью. Ей казалось, что в одежде осталось ее тепло, ее прикосновение, ее ласка… В шестьдесят пять лет мама была еще вполне бодра, активна, и казалось, что им суждено оставаться вместе еще долгие годы.

Как это часто бывает, беда случилась неожиданно. В один из солнечных, ярких дней начала лета Лиза была на работе. Стоя на высокой стремянке, она перекладывала тяжеленные тома Большой советской энциклопедии, когда услышала, что в зале, на ее рабочем столе, громко и требовательно зазвонил телефон. В первый момент она вздрогнула от неожиданности, покачнулась и чуть не упала, но все же сумела каким-то чудом удержать равновесие.

А телефон все звонил… Он звонил, пока девушка спускалась вниз, пока бежала к столу, чуть не потеряв босоножку, и, когда Лиза наконец схватила трубку, сердце бешено колотилось и дыхание перехватило, так что она не сразу смогла сказать «алло».

Оказалось, что волновалась она не напрасно. Когда Лиза поняла, что звонят из больницы, она чуть не выронила трубку, ладонь сразу стала потной и липкой, и даже голос сел, так что она с трудом могла вымолвить хоть слово. Оказывается, маме неожиданно стало плохо прямо на работе и ее забрала скорая… В голосе женщины, говорившей с ней, звучало нечто такое, что Лиза почему-то сразу почувствовала, что случилось нечто очень плохое, может быть, даже непоправимое.

Через час она почти бежала по аллее к больничному корпусу, задыхаясь, с колотящимся сердцем, а вокруг летал тополиный пух. Скорее, скорее, только бы увидеть маму, удостовериться, что она жива и скоро поправится! Мысль о том, что мама может умереть, уйти навсегда, черной точкой сидела в мозгу, но Лиза старательно отгоняла ее от себя. Такого просто не может быть! Это было бы слишком страшно, слишком несправедливо…

В больнице стоял устойчивый, душный запах лекарств, хлорки, переваренной капусты из столовой, а еще – горя и страха. Лизу даже замутило в первый момент. Она привалилась спиной к стенке и, сжав изо всех сил зубы, пыталась успокоить себя, снова и снова повторяя, что все будет хорошо, мама непременно поправится, вернется домой и все пойдет по-прежнему… Ей пришлось долго ждать в коридоре, пока вышла полная немолодая женщина с усталым лицом.

– Вы Садовской дочь? Пойдемте со мной.

В маленьком, тесном кабинетике Лиза несмело опустилась на краешек стула. Та женщина что-то говорила, но слова долетали до нее словно сквозь вату, смысла сказанного она совершенно не улавливала и только повторяла одно:

– Где моя мама? Проведите меня к ней, я хочу ее видеть!

И врач опустила глаза:

– Мне жаль, девочка. Очень жаль.

– Что вы хотите сказать? Неужели…

Лиза почувствовала, как в горле встал горячий шершавый комок… Казалось, еще немного – и она задохнется!

– Да, к сожалению… Сердечный приступ, мгновенная смерть. Ничего нельзя было сделать.

Лиза вышла в коридор ошарашенная, опустошенная, совершенно разбитая внезапно свалившимся на нее горем. Странно и даже дико было видеть, что за окном по-прежнему светит солнце, деревья стоят, покрытые свежей, еще не запыленной листвой, ходят по улицам какие-то люди… А мама лежит где-то в морге, накрытая простыней, словно неодушевленный предмет. Как может светить солнце, если ее больше нет? Как они смеют ходить, смеяться, разговаривать?

Потом она шла по улице и плакала. Противный тополиный пух летал вокруг, словно нарочно забиваясь в нос и глаза, прохожие смотрели на нее с явным недоумением, но Лизе было все равно. Она почти ничего не видела и даже не помнила, как добралась до дому в тот проклятый день.

Похороны прошли как будто в тумане. Денег в доме, как назло, почти не было, и Лиза, сгорая от стыда, ходила к соседям, обзванивала немногочисленных маминых подруг… Все они охали, ахали, говорили какие-то жалкие, глупые, ничего не значащие слова. Некоторые совали купюры, другие беспомощно разводили руками – не могу, мол, рада бы помочь, да нечем. Даже Светлана Карловна, узнав о ее несчастье, выписала Лизе квартальную премию в максимальном размере и на свой страх и риск выдала материальную помощь.

На поминки пришли тетя Катя и бывшие мамины сослуживицы. Они зачем-то напекли гору блинов и долго сидели за столом. Сначала чинно говорили о том, какая чудная была женщина Ксения Николаевна («Вечная память, земля пухом!»), потом начали беседовать о своих делах, семьях, детях, о том, какая тяжелая жизнь пошла, цены в магазинах растут чуть не каждый день, в телевизоре один разврат – и куда катится этот мир – непонятно.

Лиза еле дождалась того момента, когда женщины наконец ушли. Когда дверь квартиры захлопнулась за ними, она даже почувствовала некоторое облегчение. По крайней мере, не нужно было ни с кем разговаривать, кивать в ответ на дежурные утешения, даже говорить какие-то глупые, ненужные слова и благодарить за помощь. Лиза вовсе не хотела быть невежливой, но в тот момент ей необходимо было остаться наедине со своим горем, никого не видеть, ничего не слышать, просто уткнуться лицом в подушку и плакать, плакать без конца.

Но все когда-то кончается – кончились и слезы. На третий день Лиза поднялась на ноги, умыла зареванное, распухшее лицо холодной водой и отправилась на работу. Легче ей не стало, скорее наоборот – она чувствовала себя так, будто в душе ее образовалась огромная черная дыра.

И потекли пустые, тоскливые дни… Лиза надеялась, что боль когда-нибудь притупится, стоит лишь пережить первое, самое тяжелое время, но так и не смогла смириться с потерей. Всю жизнь мама была центром ее маленькой вселенной. А теперь мамы вдруг не стало – и Лиза совершенно растерялась. Она оказалась беспомощна перед самыми простыми вещами – не знала, как заполнять квитанции по квартплате, какие продукты купить в магазине, не умела толком почистить картошку или сварить гречневую кашу. Даже сосиски у нее почему-то все время разваривались, а яичница пригорала. Раньше всем этим занималась мама, она пыталась оберегать ее, как только могла, а теперь Лиза оказалась беспомощной, как трехлетний ребенок. По квартире гуляют сквозняки, обои отваливаются, хотя она и старается, как умеет, подклеивать их скотчем, одна ножка у стола совсем расшаталась и держится на честном слове… Вон, даже кран в ванной течет уже полгода!

Но еще хуже было другое. Каждый день, приходя домой с работы, она не знала, чем себя занять, а по ночам все время казалось, что по квартире раздается какое-то шуршание, шарканье тапочек, шум льющейся из крана воды… Пару раз она даже вскакивала с постели и кидалась на кухню в безумной надежде – а вдруг? Вдруг мама жива и все это – белый больничный коридор и солнце за окном, такое нелепое и несвоевременное, и тополиный пух, летающий повсюду, от которого першит в горле и хочется чихать, а из глаз текут слезы, и любимое лицо в гробу среди цветов – только приснилось ей?

Иногда, если тоска становилась совсем уж невыносимой, Лиза даже злилась на маму. Как она могла уйти, оставив ее одну? Ведь она знала, знала прекрасно, что, кроме нее, Лиза больше никому на свете не нужна! Очень хотелось увидеть ее хотя бы во сне, чтобы поговорить, спросить, как жить дальше, дождаться хоть какой-нибудь помощи и поддержки… Ведь они даже попрощаться не успели!

Но чуда не случилось. Там, возле маминой могилы, она вовсе не чувствовала себя ближе к ней и родное теплое дыхание не касалось щеки, как было всю ее жизнь. В мире без мамы стало пусто и холодно, везде – в том числе и на кладбище, рядом с ее могилой.

Только сейчас, через полтора года, она поняла окончательно и бесповоротно, что мамы там нет, так же как ее нет нигде в мире.

Лиза запрещала себе думать об этом, усилием воли отгоняя дурные предчувствия, не задумывалась над своей будущей судьбой и не строила планов. Но сейчас – словно плотину прорвало, и холодный мутный поток страха захлестнул ее с головой.

В самом деле, если смотреть на вещи трезво, перспектив у нее почти никаких. Мало того что она совершенно одинока, беспомощна и плохо приспособлена к жизни, мало того что ее зарплаты хватает только на самое необходимое (и то не всегда, часто к концу месяца ей приходится сидеть на одной овсянке!), но ведь еще и здоровья нет… Ко всем болячкам добавилась еще и аллергия, и теперь каждую весну, как только сходит снег, Лиза начинает отчаянно чихать и кашлять, глаза краснеют и воспаляются, слезы текут ручьем, и, пока не кончится проклятая пора цветения, она старается лишний раз не выходить на улицу.

И это еще можно пережить… Гораздо хуже то, что зрение все продолжает ухудшаться. И если так пойдет и дальше, то она может и вовсе ослепнуть! А что потом – и подумать страшно. Одна дорога – в инвалидный дом… Нет, уж лучше не жить вовсе!

Ей стало так жалко себя, что она чуть не заплакала. Она вспомнила, как рыдала когда-то над фильмом «Танцующая в темноте». Здоровому, нормальному человеку не понять, как это страшно, когда медленно слепнешь и с каждым днем мир как будто уходит все дальше и дальше от тебя, погружаясь в туман. Маленькая храбрая героиня, сыгранная певицей Бьёрк, тронула ее сердце… Она сама чувствовала себя примерно так же, только у нее не было сына, ради которого стоило бы бороться и страдать (может, это и к лучшему!), не было друзей, готовых бороться за нее… Да и врагов, впрочем, тоже не было.

Вагон вдруг сильно тряхнуло. Лиза вздрогнула от неожиданности и открыла глаза. Очнувшись от забытья, она обвела взглядом вагон. Странно, но сейчас она оказалась совершенно одна! Даже соседа больше не было – наверное, сошел где-то. А на скамейке рядом с ней лежала та самая книжка. Минуту поколебавшись, девушка бережно взяла ее в руки.

Много позже, вспоминая этот вечер, так изменивший всю ее последующую жизнь, Лиза так и не смогла понять, что именно сподвигло ее на этот поступок – то ли простое любопытство, то ли выработанное за годы работы в библиотеке уважение к любой книге, которую нельзя бросить просто так, словно мусор. Или ей просто показалось, что хозяин вовсе не забыл книгу, которую читал столь увлеченно, а нарочно оставил здесь, рядом с ней, как детям кладут подарок под елку…

Как только пальцы коснулись шершавой обложки, Лизу бросило в жар. Словно горячая волна побежала от макушки до пяток, и сердце забилось часто-часто… Неизвестно почему, Лиза волновалась так, словно в руках у нее оказалась вовсе не книга, а ключ к двери в новый мир, неизведанный и опасный и вместе с тем – манящий и безумно притягательный.

Лиза раскрыла книгу наугад, где-то посередине, и принялась читать. Это оказалось нелегко – книжка была издана из рук вон плохо, отпечатана чуть ли не на ксероксе, буквы кое-где смазаны или вовсе не пропечатались… Она знала, что с ее зрением никак нельзя читать в тряской электричке, при мерцающем неверном свете, и все-таки с первых же слов странная книжка захватила ее внимание – таким новым и неожиданным показалось ей то, что там было написано.

«Итак, читатель, приготовься. Перед тобой открывается океан неизведанного. Ты привык к простоте и понятности окружающего мира, но лишь только ты сделаешь первый шаг по тропе Тайного Знания, лишь только вступишь на порог волшебной страны, как все, окружающее тебя, такое прочное и непоколебимое, рассыплется, словно карточный домик».

Очень скоро от напряжения заболели глаза, строчки прыгали и извивались перед глазами, словно живые, но Лиза упорно всматривалась в них, разбирая небрежно отпечатанный текст.

Чем дольше она читала, тем интереснее становилось. Книга как будто затягивала ее. Стоило только представить себе, что мир может оказаться вовсе не таким, как она себе представляла!

«Через лес страха тебе предстоит пройти, через обманчивую поляну ясности, сквозь засасывающее болото сомнения. Мрачные горы встанут на пути твоем, ветры и ураганы будут пытаться сбить тебя с верной дороги, закружить, запутать… Не раз тебе захочется бросить все и повернуть назад, чтобы снова оказаться в своей обыденной жизни, под защитой привычных представлений. И это еще не все испытания, что предстоят тебе. Придется опуститься в подземный мир, в темноту и там искать дорогу, чтобы в конце пути как награду увидеть лучик солнца…

И только тогда, может быть, окажешься ты в том заповедном саду, где возможно исцеление от всех болезней и скорбей, где на все вопросы есть правильный ответ, где суждено тебе познать сияющий свет Истинной любви и окунуться в воды Истинного знания, смывающие без следа все ошибки и заблуждения…»

– Станция Москва-Каланчевская!

Ух ты, чуть не проехала! Лиза вскочила и ринулась к выходу, на ходу запихивая книжку в свою сумочку. Она уже забыла про замерзшие руки и ноги, грустные мысли о будущем уже не терзали ее, и даже тоска по маме впервые за долгое время как-то отступила на второй план. Новая идея захватила ее. Всю жизнь она, читая книги, мечтала о необыкновенных путешествиях – и знала, что ее мечтам не суждено сбыться. Но для того чтобы отправиться в астральный мир, не нужно покупать билет на самолет и собирать чемоданы!

Всю дорогу до дому она думала только об этом. В метро ее толкали, наступали на ноги, рядом веселилась подвыпившая компания подростков, а елка в руках какого-то пузатого дядечки в лыжной шапке лезла ветками прямо в лицо. Но сейчас она не замечала этого. Хотелось поскорее добраться до дому, чтобы можно было спокойно прочитать, обдумать…

И может быть, попробовать что-то изменить в своей жизни.

Квартира встретила ее темнотой, холодом от гуляющих повсюду сквозняков и запахом вчерашнего супа на плите. Лиза до сих пор не могла привыкнуть, что из места, где всегда тепло, чисто и вкусно пахнет, дом окончательно превратился в унылое обиталище, где ее никто не ждет.

Но сейчас ей было не до этого. Лиза просто сгорала от нетерпения. Она поспешно сбросила пальто, сапоги, уселась на диванчике, накрыв ноги пледом, и достала из сумочки заветную книгу. Теплый свет настольной лампы падал на страницу, а она забыла обо всем на свете.

«Знай, читатель, что этот путь многие проходили до тебя. Индейские шаманы и африканские колдуны, друиды древней Британии и славянские волхвы искали и находили дорогу в иной мир, невидимый большинству обычных смертных. Они называли его по-разному – Ирий, или Шамбала, Нагваль, или Инис Авалон, но все они, путешествуя по разным мирам, возвращались, обогащенные новыми знаниями и способностями.

Мы привыкли считать их невежественными дикарями или шарлатанами, но им дано было управлять погодой и лечить любые болезни, предсказывать будущее и вычислять движение планет в иных галактиках… Даже в наши дни современная наука располагает лишь осколками, частицами древних знаний, доступных им. Иначе и быть не могло – ведь человек, раз перешагнувший черту, уже не принадлежит целиком этому миру…»

Лиза на минуту оторвалась от чтения, сдвинула очки на лоб и потерла переносицу. Очень трудно было поверить, что и она сама может менять реальность, путешествовать в астральных мирах, как древние колдуны или чукотские шаманы. Неужто мир магии доступен не только избранным и посвященным, но и ей, самой обычной девушке без особых талантов и способностей? Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что там дальше!

«Прочитав эти строки, отложи книгу в сторону. Сядь, скрестив ноги и выпрямив спину, и закрой глаза. Вспомни все, что ты прочитал сейчас, и постарайся почувствовать в себе отблеск Божественного Света, сверкающего как солнце в глубине души каждого человека. Постарайся стереть все мысли, забыть на минуту все текущие дела. Забудь свое имя, работу, семью. Вслушайся в себя, вглядись в самую суть своего существа, ощути себя крошечной частичкой огромной Вселенной».

Лиза послушно отложила книгу и уселась в позу лотоса. Даже руки на груди сложила. Несколько минут она просто сидела закрыв глаза и добросовестно пыталась почувствовать нечто особенное – так, как было описано в книге, – но ничего не происходило. Она уже хотела бросить эту затею, как вдруг перед ее внутренним взором появилась маленькая светящаяся точка. Это было очень странно и непривычно – видеть в полной темноте, видеть то, чего нет на самом деле! Лиза так обрадовалась своему открытию, что чуть было не открыла глаза, но усилием воли удержала себя.

Дальше стало еще интереснее. Крошечная искра все больше росла, приближалась к ней и скоро превратилась в светящийся огромный шар, переливающийся всеми цветами радуги. Лиза даже чувствовала тепло, исходящее от него, и протягивала руки навстречу, словно греясь у костра. Шар все приближался, словно астероид в американских фильмах, летящий навстречу беззащитной Земле, но Лизе вовсе не было страшно, наоборот – она ждала, что будет дальше, предвкушала это. Ну еще, еще немного!

Что случилось с ней дальше – Лиза и сама не смогла бы описать. В самом деле, разве можно обыденными, избитыми словами передать такие ощущения! Все тело охватил странный, радостный трепет, и от кончиков пальцев пробежала теплая и нежная волна, доходя до каждой клеточки и кровинки… Вот она накрыла ее с головой, и все ее существо словно растворилось в огромном, безбрежном океане. Это было очень странно и непривычно, но вовсе не страшно. Лиза чувствовала себя крошечной каплей, но в то же время – отражением целой Вселенной!

Сколько это продолжалось – она не знала. Может, всего лишь мгновение, а может – бесконечно долго, дольше, чем вся прожитая жизнь… Лиза открыла глаза с некоторым сожалением из-за того, что чудо кончилось. Она снова видела перед собой привычные стены квартиры, где, кажется, каждый уголок, каждая трещинка на потолке, каждое пятнышко на обоях давно знакомы и привычны, но теперь она увидела все это как в первый раз.

Словно что-то изменилось в ней самой.

Лиза почувствовала, что она очень устала. Глаза прямо закрываются, кружится голова, и кажется, она вот-вот вырубится, как перегоревший электроприбор… Она отложила книгу, быстро разделась и, дрожа от холода, нырнула под одеяло. Заснула она, как только голова коснулась подушки, будто провалилась.

Последняя мысль была: завтра произойдет что-то очень важное, почти невероятное… Уж скорее бы!

Она проснулась среди ночи – резко, словно что-то разбудило ее. За окнами было темно, хоть глаз выколи, тоскливо завывал ветер, и Лиза от души пожалела, что забыла задернуть занавеску, как обычно. Ночь как будто заглядывала в дом, наблюдала за ней, чтобы похитить, поглотить и навсегда увести с собой…

Лиза поднялась с постели, шлепая по холодному полу босыми ногами, включила свет и торопливо задернула шторы. В комнате сразу стало уютнее и даже как будто теплее. Она снова легла в постель, свернулась клубочком под одеялом, но спать почему-то больше совсем не хотелось. Голова была совершенно ясная, отдохнувшая, словно она спала без просыпу часов десять, не меньше.

То, что произошло с ней вечером, казалось далеким и почти нереальным. Было это или нет? Или она просто сама все придумала, заставила себя поверить, что может раздвинуть границы привычного мира? Может быть и так… Не исключено, что автор этой книжки, так захватившей ее воображение, – просто шарлатан, каких немало развелось в последние годы. Возможно, она даже сходит с ума, уподобляясь кликушествующим субъектам обоего пола, которые посещают разные сомнительные религиозные секты, околопсихологические тренинги, посещают гадалок и экстрасенсов или общаются с зелеными человечками, но…

А что, если это – единственный выход для нее? Ведь случается иногда такое, что официальная наука объяснить не может! Она и сама читала о пророчице Ванге, о ясновидящем Вольфе Мессинге, о филиппинских целителях-хилерах и прочих людях и явлениях вроде бы необъяснимых с точки зрения обыденной логики. И пусть говорят, что в «чудесных исцелениях» главную роль играет банальное самовнушение, но раз уж это удается – то какая разница?

А что, если сейчас у нее появился шанс изменить свою судьбу, сойдя с накатанной колеи? Просто грех не воспользоваться – особенно если учесть, что терять ей особенно нечего.

А если так – не стоит тратить зря драгоценное время. Спать все равно не хочется, так зачем ждать утра, без толку ворочаясь с боку на бок? Ужасно интересно, что там дальше!

Она улеглась поудобнее, надела очки и снова взяла в руки книгу. Вот так она когда-то любила читать сказки в постели, когда болела в детстве… Бывало, что читала и по ночам, под одеялом при свете карманного фонарика, если уж очень хотелось поскорее узнать, чем все кончится. И сейчас она также сгорала от нетерпения.

Книжка как будто сама собой открылась на той странице, где она остановилась.

«Путь лежит перед тобой!

И если ты решился, то знай и помни, что тот Свет, который ты почувствовал в себе сегодня, поддержит и укрепит тебя на самых трудных и тяжелых местах твоего пути. Если ты, взвесив все, принял решение и готов отказаться от многого во имя получения всего, если чувствуешь в себе отблеск внутреннего огня…

Переворачивай лист и иди!»

Лиза читала до самого утра. Когда она перевернула последнюю страницу, уже начало светать и сквозь занавеску чуть проглядывали первые солнечные лучи. Отложив книгу в сторону, она вытянулась под одеялом и стала думать. Хотелось немного собраться с мыслями, как-то переварить и усвоить прочитанное.

Теперь она решила твердо: если уж в этом мире ей неоткуда ждать помощи и поддержки, надо поискать их хотя бы в мире астральном! Неизвестный автор этой книги пишет о нем охотно и много, словно отправляется туда регулярно, как нормальные люди – на дачу по выходным. И даже дает четкие инструкции всем желающим последовать его примеру… Это хорошо, по крайней мере, теперь она знает, что делать!

Для начала, оставшись в одиночестве, нужно убрать все источники внешнего раздражения – задернуть шторы, выключить радио и телевизор, а лучше всего – и телефон тоже.

Уж с этим-то проблем не будет, с горькой иронией подумала Лиза. Телефон в ее квартире молчит уже несколько месяцев, разве что кто-нибудь номером ошибется. И старенький телевизор она включает нечасто – в новостях передают все больше про взрывы, пожары и убийства, а сериалы раздражают своей откровенной тупостью.

А вот дальше будет посложнее… В книге написано, что нужно лечь поудобнее, полностью расслабиться, закрыть глаза и слушать в наушниках ритмичную барабанную музыку. Спрашивается: где же ее взять? Дома есть только несколько кассет с записями Галича и Окуджавы да сборник песен Аллы Пугачевой.

Но все это лишь мелочи. Самое главное – и самое сложное! – должно произойти потом. Если она сумеет отпустить на волю мысли и воображение, отдаться их свободному течению и ритмично дышать, то совсем скоро сможет ощутить себя в иной реальности! Это может быть все, что угодно, – лес или берег моря, шумный город или бескрайняя степь, заснеженные вершины гор или благодатные зеленые поля… Пейзаж может оказаться прекрасным или зловещим, и ощущения будут совсем как настоящие.

Брр, даже страшно немного! А что, если она очутится где-нибудь в вечной мерзлоте или сожженной палящим солнцем пустыне? Или вообще на другой планете, где нет кислорода и нечем дышать? Лиза на мгновение почувствовала, как по спине побежали мурашки. Пусть это всего лишь мысленное путешествие, но и на него отважиться совсем не так уж просто, особенно если много лет двигалась по одному и тому же маршруту дом – работа – магазин и боялась высунуть нос из своей скорлупы.

Но, где бы ни оказалась, нужно не пугаться, а смело идти, следуя своей интуиции. Как там было написано? Лиза снова открыла книгу и, пошуршав страницами, отыскала нужное место. Кто-то (наверное, прежний хозяин!) старательно обвел его красным карандашом. «Душа всегда знает верный путь, главное – не мешать ей».

«Нужно искать Врата, волшебный проход… Это может быть все, что угодно, – пещера, колодец, расщепленное дерево или просто обыкновенная калитка. Где он может находиться – неизвестно, но найти его нужно обязательно!»

Лиза вздохнула и вновь отложила книгу. Странно было, что она, вполне современная, образованная и начитанная девушка, собирается выполнять какой-то нелепый шаманский ритуал. Она понимала, что сама затея может показаться немного диковатой, но кто узнает? Кто видит ее сейчас? И кому до нее вообще есть дело?

А почему бы и нет, в конце концов? Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть! И к тому же Новый год – лучшее время для того, чтобы начать новую жизнь…

Страх и сомнения оставили ее. Лиза чувствовала себя как в детстве. В те времена она очень любила Новый год, ждала этого праздника и готовиться начинала еще задолго до него. В доме у них всегда наряжали елку, мама пекла пирог, и ее всегда ждала нарядная коробка с подарком… Даже в самые тяжелые времена, когда с деньгами было совсем туго, она всегда старалась ее побаловать! Бывало, простаивала в очередях, чтобы купить в «Детском мире» плюшевого мишку или куклу, сидела по ночам за швейной машинкой, чтобы на праздник нарядить ее в новое платьице, или пекла какой-нибудь особенный торт, часами колдовала на кухне и на ее вопросы «Что это будет?» только таинственно улыбалась и отвечала: «Потом увидишь». Потом на стол, покрытый белой скатертью, торжественно ставила приготовленное блюдо, заваривала крепкий душистый чай по собственному рецепту, и этот праздник, пусть скромный, но сотворенный собственными руками, всегда запоминался надолго.

А сейчас она сама может сделать себе совершенно особенный подарок. Пусть мамы больше нет рядом, но она была бы рада, что ее дочь не унывает, не сдается, а пытается сделать что-то важное, изменить свою жизнь к лучшему!

Эта мысль, такая простая и очевидная, неожиданно обрадовала Лизу. Она устроилась поудобнее, подложив ладошку под щеку, и сама не заметила, как заснула снова.

Когда Лиза открыла глаза, было уже совсем светло, и солнечные лучи пробивались сквозь занавеску. За окном во всю мочь сигналили застрявшие в пробке автомобили, соседи за стеной так же громко выясняли отношения… Олег со своей Катериной ругались, сколько Лиза помнила себя, и мама, презрительно поджав губы, цедила: «Живут как кошка с собакой». Впрочем, мирились они так же быстро, и по вечерам Олег всегда выходил встречать жену к автобусной остановке, а потом они шли к подъезду вместе, трогательно держась под ручку… Даже завидно иногда становилось, глядя на них в такие моменты. «Муж и жена – одна сатана», – говорила мама, и, хотя непонятно было, при чем тут владыка ада, подросшая Лиза и сама бы очень хотела бы стать такой «сатаной» для кого-нибудь. Только чтобы не кричать друг на друга.

Лиза вздохнула. Грустно было думать о том, что все ее сверстницы давным-давно повыходили замуж, а у нее за всю жизнь еще не было ни одного, даже самого мимолетного романа! Еще бы, кому нужна такая… Болезненная некрасивая девица, которая к тому же не видит ничего дальше собственного носа, – это совсем не мечта поэта. Особенно если вокруг полно других – симпатичных, кокетливых, уверенных в себе и собственной привлекательности… Иногда Лиза немного завидовала им, даром что мама презрительно роняла что-нибудь вроде «шалавы» или «куклы размалеванные». Она всегда предупреждала ее, что нельзя разговаривать с незнакомцами, входить вместе с ними в лифт или, упаси бог, садиться в чужие машины… И вообще, мужчинам доверять нельзя ни в коем случае, потому что «им всем только одного и надо».

Хотя, наверное, мама беспокоилась зря. Молодые люди как-то не замечали Лизу, словно ее и вовсе не было. В школе ей нравился одноклассник Вовка Аристов – самый красивый мальчик в классе, спортсмен, отличник, гордость школы, но ее обожание было таким тихим, молчаливым, что вряд ли он хоть раз обратил внимание на нежные взгляды из-под сильных очков…

И это, наверное, даже к лучшему. Если бы и знал – посмеялся бы над ней, а это было бы уж совсем невыносимо!

Потом, в институте, на курсе были только одни девчонки. Конечно, личная жизнь у некоторых била ключом, они бегали на свидания, влюблялись, расставались, иногда плакали, а иногда лица их светились таким счастьем, что просто глаза слепило… Но ее все эти страсти по-прежнему не касались. После занятий Лиза спешила домой. Там ее ждала мама, там был ее мир, и за его пределами она чувствовала себя очень неуютно.

А уж работая в библиотеке познакомиться с кем-то и вовсе невозможно… Лиза уже давно привыкла к мысли о том, что ее романтические герои водятся только в книгах, и даже как-то смирилась с этим, почти не тяготясь своим девичьим одиночеством, которое и так почти уже перешло в стародевичье. Пока мама была жива, ей и не нужен был никто по-настоящему… Она так уверенно говорила что-нибудь вроде: «Брак – это тюрьма!», «Мужчинам верить нельзя» или помягче: «Разве нам плохо вдвоем?», что Лиза и сама верила в это и покорно кивала. Так и было на самом деле…

А сейчас, наверное, и вовсе поздно об этом думать!

Наверное, все-таки мама была совершенно права… При одной мысли, что в ее жизни появится какой-то чужой, совсем посторонний человек, Лизе становилось немного страшновато. А что, если он будет обижать ее? Или приходить пьяным поздно вечером? Или у него просто будет взрывной, чересчур вспыльчивый характер, как у того же Олега? Катерина и сама спуску никому не даст – горластая, шумная, за словом в карман не лезет, недаром у них так часто посуда бьется. А Лиза бы, наверное, только и смогла что плакать, забившись в уголок, и жалеть о тех временах, когда была сама себе хозяйкой…

Так что, может, и в самом деле все к лучшему? Наверное, есть люди, просто не приспособленные для того, чтобы создать семью, – и она в их числе. А если подумать, такое ли уж большое счастье – стирать кому-то носки, гладить рубашки, готовить, убирать… Наверное, нет!

Лиза действительно так думала – до вчерашнего дня. Но после того как в руки ей попала странная книга, ей казалось, что она изменилась настолько, словно прошло не несколько часов, а годы, целая жизнь… Как будто она сама стала другим человеком.

И сейчас, нежась в постели, в сладкой предутренней дреме на грани сна и яви, она впервые в жизни задумалась о том, что, может быть, где-то по земле ходит человек, который ждет ее, и только ее, даже если пока не знает об этом. И когда-нибудь они еще встретятся…

Щурясь спросонья, Лиза потянулась за очками. Она посмотрела на часы, да так и ахнула – ничего себе, почти одиннадцать! Сладкая дрема мигом исчезла, и мечтательного настроения как не бывало. Лиза вскочила с постели, досадуя, что столько времени потратила зря. Сегодня тридцать первое декабря, полдня почти уже прошло, а у нее впереди еще много дел!

Накинув халатик и поеживаясь от холода, Лиза вышла на кухню. Заглянув в кастрюльку, она обнаружила, что суп давно прокис. В другое время Лиза бы расстроилась и чувствовала себя виноватой – мама всегда внушала ей, что выбрасывать продукты нехорошо! – но сегодня вылила его без всякого сожаления.

К тому же и есть не хотелось вовсе… Лиза поставила чайник на плиту, насыпала в чашку растворимый кофе и уселась на любимом месте у окна, ожидая, пока вода закипит. Ее переполняло лихорадочное нетерпение. Она словно очнулась от долгого сна, и теперь хотелось немедленно сделать что-то, чтобы претворить мечту в жизнь.

Как там было в той книжке? «Путь лежит перед тобой…» Даже мурашки по спине побежали. Сейчас Лиза действительно верила всей душой, что стоит только сделать этот шаг – и вся ее жизнь кардинально изменится в лучшую сторону. Она не думала, как именно это должно произойти, просто верила – и все.

Не хватает только сущей безделицы – музыки! Но где ее найти? Хотя… Как говорится, «нет ничего невозможного для человека с интеллектом!»[1]. Если хоть чуть-чуть напрячь извилины – не так уж трудно догадаться. У метро есть большой рынок, торговый центр, куча палаток с самой разнообразной продукцией. Кажется, музыка и фильмы там тоже есть! Если там и не окажется того, что ей нужно, по крайней мере, можно спросить, где это можно найти, или заказ оставить…

Чайник на плите засвистел резко и требовательно. От неожиданности Лиза вздрогнула, так что чуть не опрокинула чашку. Кофе показался слишком горячим и каким-то горьким на вкус, несмотря на то что она бухнула в кружку целых три ложки сахара, но Лиза мужественно допила все до конца.

Ну все. Теперь уж точно пора идти, если она хочет успеть сделать хоть что-нибудь!

Лиза встала и принялась одеваться. Поглядев на градусник за окном, показывающий почти минус десять, она рассудила, что лучше бы надеть что-нибудь потеплее. Она долго искала пушистый свитер с высоким горлом, но почему-то никак не могла найти. В конце концов он отыскался в самом дальнем углу шкафа, но вид имел какой-то жалкий и заношенный, с катышками на рукавах. Остальная одежда выглядела не лучше – юбка, брошенная вчера вечером на стул кое-как («комом», как сказала бы мама), оказалась совершенно мятой, словно корова жевала, а на колготках поехала длинная стрелка от самой пятки…

Ну все одно к одному! Лиза чуть было не расплакалась от досады. Она уже готова была бросить эту бредовую затею и остаться дома, но на глаза попалась книга – та самая, которую она читала почти до утра. Она просто лежала на столе, но на миг Лизе вдруг показалось, что неведомый автор, которого она почему-то представляла себе пожилым благообразным дядечкой с короткой седой бородкой, смотрит на нее с немым укором. Стоило ли мечтать о путешествиях в иные миры, если ее могут сбить с пути даже такие мелочи?

Лиза быстро оделась, стараясь не обращать внимания на все небрежности и огрехи. Все равно ведь под пальто не видно будет, так для кого ей особенно стараться? Она кое-как пригладила перед зеркалом волосы, которые как будто нарочно торчали во все стороны, даже зачем-то чуть тронула губы розоватой помадой. Торопливо, словно боясь передумать, Лиза подхватила свою сумочку с вешалки в прихожей и вышла из дому, на ходу застегивая пуговицы на пальто.

На улице гулял ветер. От первого же порыва перехватило дыхание и даже глаза начали слезиться под стеклами очков. Но Лиза упрямо двигалась вперед, чуть наклонив голову и придерживая руками воротник пальто под горлом, чтобы сохранить хоть немного тепла.

Она почти ничего не видела перед собой, просто шла знакомой дорогой между многоэтажных домов, мимо магазинов и стихийных автостоянок, детских площадок и гаражей-ракушек, занимающих, кажется, любой свободный пятачок земли. Людей на улице было много, все спешили куда-то, ее толкали, задевали локтями и сумками, но Лиза только спешила посторониться и бормотала что-то вроде «Извините, пожалуйста».

Вот и метро. Рынок здесь был давным-давно, сколько она себя помнила, и мама нередко наведывалась сюда, чтобы купить продукты подешевле. Уж она-то умела выбирать, никогда не переплачивала лишнего, а иногда могла и на место поставить продавца, если ее пытались обсчитать или обвесить. На рынке мама чувствовала себя как в родной стихии…

Сама же Лиза всегда пыталась поскорее миновать это место. Ее пугала шумная, гомонящая толпа, черноусые кавказцы, торгующие зеленью и фруктами, грохочущие тележки с продуктами и крики «Поберегись!» за спиной… Еда казалась какой-то подозрительной, несвежей, а пестрое разнообразие рыночных нарядов, вообще-то непредставимое для здравого ума, и вовсе раздражало. Покупать здесь что-нибудь она бы ни за что не стала!

Совсем недавно большую часть палаток снесли. Городские власти пытаются сделать торговлю цивилизованной, перенести из-под неопрятных навесов в современные здания, а потому рынок изрядно потеснился, и на месте разномастных палаток и неотапливаемых контейнеров вырос многоэтажный торговый центр из стекла и бетона, похожий на летающую тарелку. На первом этаже расположился огромный супермаркет, где можно найти все, что угодно, – от морковки с картошкой, упакованных в аккуратные пакетики, до омаров с лангустами, невиданных фруктов, вроде манго и авокадо, и экзотических специй. Выше, в причудливо изогнутых галереях из стекла и металла, – многочисленные магазины обуви, одежды, украшений, мехов и всего, чего только может пожелать воображение искушенного жителя большого города.

Лиза однажды забрела туда из любопытства – и тут же позорно сбежала, почувствовав себя совершенно инородным телом в этом храме потребления. Там, внутри, всегда чисто, красиво… И почти безлюдно. Слишком уж цены кусаются! Неизвестно, кому только пришло в голову, что жители обычного спального микрорайона на окраине Москвы спят и видят, как бы им обзавестись итальянской мебелью, немецкой бытовой техникой, одеждой и обувью, на которых гордо красуются известные марки… Большую часть времени продавщицы скучают, и, если забредет сюда редкий посетитель, вышколенные девочки бросаются ему наперерез, словно пограничная овчарка на нарушителя. Свой товар они предлагают так настойчиво, даже агрессивно, что даже как-то стыдно становится уйти, ничего не купив.

Правда, грязи и суеты вокруг метро стало поменьше, но жители микрорайона по старой привычке идут к палаткам. Там и цены пониже, и продавцы попроще, всегда можно поторговаться, чтобы сэкономить кровные рублики.

Направилась туда и Лиза. Дойдя до рынка, она остановилась, чтобы оглядеться. Перед ней тянулся длинный ряд павильонов, торгующих всякой всячиной. Парфюмерия, цветы, газеты, аляповатые детские игрушки, сигареты, корма для животных… А вот и павильончик с улыбающейся рожицей на вывеске и крупной надписью: «Кино – игры – музыка». Он выглядел таким новеньким, чистым и аккуратным! Это показалось добрым знаком. Лиза потянула на себя тугую дверь и вошла внутрь.

В первый момент она немного растерялась от обилия разноцветной и разномастной продукции, разложенной на полках. Тут тебе и старые фильмы вроде «Служебного романа» или «Доживем до понедельника», бесконечные боевики, мелодрамы и даже нечто эротическое с зазывно раскинувшимися пышногрудыми блондинками. Увидев их, Лиза почему-то даже засмущалась и отвернулась, словно случайно застала незнакомого человека за непристойным и предосудительным занятием. «Как только могут такое в открытую продавать! – возмутилась она про себя. – Тут же и дети ходят, наверное…»

С другой стороны помещался огромный стеллаж, занятый компьютерными играми. Лиза обратила внимание на какого-то бородатого мужика, завернутого в шкуру и размахивающего огромным мечом. «Приключения колдуна Автара, часть вторая» – гласила надпись внизу.

Лиза наморщила лоб. Имя героя показалось знакомым. Да, да, конечно! Пару лет назад ей случайно попался в руки роман про этого самого колдуна. И хотя она никогда не была поклонницей фэнтези, но прочитала с удовольствием. Написано неплохо, этого отрицать нельзя. Сразу видно, что автор – какой-то Максим Сабуров[2], вот, даже фамилию вспомнила! – человек с хорошим гуманитарным образованием. Его новые книги выходят с завидной регулярностью, а теперь, оказывается, еще и игру выпустили… Находятся же любители подобного времяпрепровождения! Лучше бы книжки читали.

Лиза обернулась к другому стеллажу. Там, кажется, музыка… Диски аккуратно расставлены по алфавиту, но большинство исполнителей были ей совершенно незнакомы. Искать то, что нужно, наверное, до вечера придется…

Ну как тут не растеряться в таком изобилии!

Лиза беспомощно озиралась по сторонам. Так недолго и забыть, зачем пришла! К ней подошел продавец – молодой парень в форменной желтой футболке с беджиком «Денис» на груди. Он был ярко, огненно-рыж, лицо и руки усыпаны веснушками, на щеках играл яркий, почти детский румянец. В серой и сумрачной декабрьской Москве, среди угрюмых, несмотря на приближающийся праздник, лиц его добродушная физиономия и открытая, вполне искренняя улыбка выглядели немного странно, несвоевременно – и от этого еще более приятно. Словно в ненастный день вдруг солнышко из-за туч выглянуло…

– Здравствуйте! Я могу вам помочь? Выбор у нас большой, запутаться недолго.

Лиза смутилась и не знала, что сказать. В помещении на всю мощь работал обогреватель, было довольно тепло, даже душно. От этого очки запотели, и она почти ничего не видела. Покопавшись в сумочке, она достала платочек и принялась протирать стекла. Было неудобно, что заставляет продавца ждать, но парень оказался терпелив и не выказывал никакого раздражения – только говорил и говорил без умолку:

– Вот, пожалуйста, последние новинки: «Горький мармелад», «Дитя Арденны», «Дом у реки» – очень рекомендую, шесть номинаций на «Оскар», у нас его часто спрашивают! Сериалы тоже имеются…

Лиза наконец-то справилась с очками и почувствовала себя гораздо увереннее. В другое время она, конечно, с удовольствием бы посмотрела все эти фильмы. В кино она уже сто лет не была… Шутка ли сказать – билеты стоят по двести, а то и двести пятьдесят рублей! Иногда, конечно, и по телевизору показывают что-нибудь хорошее, особенно по каналу «Культура», и она старается не пропускать такой праздник для души. Жаль только, что это бывает так редко… Большую часть времени крутят новости, в которых повествуется в основном о взрывах, убийствах и пожарах, туповатые боевики и сериалы для домохозяек, ежеминутно прерываемые рекламой. Иногда бывает нелегко даже отличить одно от другого – тем более что и там и там часто играют одни и те же актеры. Только что отважная и умная дама расследовала запутанные преступления – и вот она же расхваливает какой-нибудь там стиральный порошок! Вот и гадай теперь – то ли героиня постирать решила, то ли актриса подрабатывает между съемками…

Но сейчас отвлекаться не стоит. Как бы ни манили яркие коробочки с новыми фильмами, но ведь не за этим она пришла сюда! Тем более что и смотреть-то их все равно не на чем… Купить себе новый телевизор и DVD-плеер она сможет, если только несколько месяцев не будет есть, пить и платить за квартиру.

Лиза с некоторым сожалением взглянула на разноцветные коробочки и твердо сказала:

– Нет, спасибо, мне вообще-то музыка нужна.

– Музыка? Тоже имеется! Вам классику или эстраду? Что-нибудь из наших или зарубежных исполнителей?

Лиза совсем смутилась. Кажется, любезный продавец готов рассказывать о своем товаре хоть до завтра. Она задумалась, стараясь как-нибудь половчее сформулировать свои пожелания, отвела глаза и тут вдруг заметила на дальней полочке в самом углу диски с какими-то танцующими полуголыми дикарями. Перехватив ее взгляд, продавец улыбнулся:

– А, вас этника интересует! У нас исключительно богатый выбор. Есть вот африканские танцы вуду, ирландские волынки, варган, барабаны…

– Да, да, именно барабаны! – обрадовалась Лиза.

На лице продавца на миг отразилось удивление. Видно, он не ожидал, что у застенчивой покупательницы окажутся столь экзотические вкусы! Но виду он не подал. Как говорится, клиент всегда прав.

Как только яркая плоская коробочка оказалась у нее в руках, Лиза почувствовала, как сердце забилось сильнее. Вот оно, то, что она искала! Еще один ощутимый шаг к своей мечте… Но уже в следующий миг радость ее была омрачена. Только сейчас она вспомнила, что слушать ее тоже не на чем! Старенький кассетный магнитофон еще маме подарили бывшие сослуживицы на пятидесятилетний юбилей. Неизвестно еще, работает ли он до сих пор… Лиза даже не могла припомнить, когда они с мамой включали его в последний раз. До музыки она обе были не большие охотницы, а потому более современной техникой так и не обзавелись.

– А на кассетах у вас нет, случайно? – робко спросила она.

– Ну что вы, девушка! – Парень развел руками. – Кассеты – это уже прошлый век! Скоро уже и диски тоже устареют, все на МП-3 будет.

Лиза совсем загрустила, но отступать было поздно. Уйти ни с чем было бы просто невыносимо!

– Ну хорошо, давайте, – вздохнула она и полезла в сумочку за деньгами. – Сколько с меня?

– Сто пятьдесят рублей, – бодро ответил парень.

Лиза мигом сникла. Для ее бюджета это была значительная сумма! Но дело даже не в этом. Вчера в кошельке оставалась только сотня и еще какая-то мелочь. В спешке выбегая из дому, она совершенно забыла, что денег может понадобиться больше. Вот будет стыдно, если не хватит! Можно, конечно, прийти в другой день, но почему-то ей особенно важным казалось сделать все именно сегодня, пока не начался новый год, словно в каком-нибудь дурацком фильме…

Лиза копалась в кошельке, выуживая мелкие монеты и выкладывая их на прилавок. Она видела, что денег недостаточно, и все же продолжала надеяться неизвестно на что.

Продавец заметил ее смущение. Он как-то искоса посмотрел на расстроенное лицо девушки, подумал немного, повертел в руках диск и сказал:

– Вообще-то у нас новогодняя распродажа… так что со скидкой будет сто тридцать.

Ура, теперь, кажется, хватает! Лиза была готова расцеловать его от радости. Она еще раз пересчитала деньги и пододвинула к нему купюры, придавленные кучкой мелочи.

– Вот. Кажется, все правильно.

Парень ловко, почти не глядя, сгреб деньги, пробил чек и протянул ей.

– Приходите еще. С Новым годом вас!

– Спасибо. И вас также! Всего вам хорошего.

Лиза поспешно спрятала свою покупку в сумочку и почти выбежала прочь, словно боялась, что продавец передумает. Конечно, потратить такие деньги на какой-то там диск было чистым безумием, но сейчас она старалась не думать об этом – как и о том, что будет делать с ним дальше. Лиза почему-то была твердо убеждена, что она непременно что-нибудь придумает и ситуация разрешится самым неожиданным и благоприятным для нее образом.

Именно так все и вышло.

Подходя к дому, Лиза увидела соседку по лестничной площадке Наталью Максимовну. Женщина сидела на лавочке у подъезда, поставив рядом тяжеленный пакет, набитый продуктами. Видно было, что в семье намечается праздничное застолье, – тут тебе и апельсины, и бутылка шампанского, и батон сырокопченой колбасы, и еще много всяких вкусностей…

Лиза чуть замедлила шаг. На секунду кольнуло нехорошее, завистливое чувство. В самом деле, обидно ведь, что все люди готовятся к празднику, накупают продукты для новогоднего стола, чтобы встретить его с друзьями или с семьей, а ей снова придется сидеть одной!

Чувство это появилось лишь на миг – и сразу исчезло. Лиза вспомнила о заветной коробочке с диском, что лежит в сумке, о книжке, что дожидается ее дома… Стоит ли завидовать и портить себе настроение, если ее ожидает самое настоящее приключение – может быть, первое в жизни?

Она чуть замедлила шаг и вежливо поздоровалась:

– Здравствуйте, Наталья Максимовна! С Новым годом вас наступающим!

– И тебя тоже, Лиза! – приветливо отозвалась соседка. – Присаживайся, посиди со мной немножко.

Лиза хотела было сказать, что у нее нет времени просто так рассиживаться, что у нее очень много дел и она спешит, но все же неизвестно почему опустилась на скамейку, заботливо прикрытую куском картона. Видно было, что соседке хочется немного поболтать, и было бы просто невежливо не составить ей компанию!

Наталья Максимовна достала из кармана скомканный носовой платок и принялась вытирать красное, потное лицо.

– Вот видишь – мороз, а я упарилась совсем… А все почему? Светка моя с утра к подруге усвистала. А в холодильнике – мышь повесилась! Говорит – не беспокойся, мол, мама, все успею… Ага, успеет она, как же! Сорок лет скоро стукнет, а все ветер в голове. Дома мужик некормленый, сын незнамо где ходит, а она все к подружкам бегает.

Лиза закашлялась, прикрывая рот ладошкой, чтобы не выпустить наружу рвущийся смех. Она прекрасно знала Светлану, дочь Натальи Максимовны. Та уже лет пятнадцать проработала в школе, а в прошлом году даже стала директором и умудрилась поставить дело так, что попасть туда было совсем непросто. Даже из других районов детей привозят заботливые родители, зная, что у Светланы Михайловны работают очень хорошие педагоги, на детей не орут, двоек не ставят, но знания дают на совесть, так что и на репетиторов тратиться почти не придется. По двору она всегда проходит торопливой походкой, видно, что у человека времени свободного почти нет, и вид у нее такой строгий… Но почему-то Наталья Максимовна до сих пор считает ее маленькой девочкой и старается воспитывать по поводу и без. Вот и сейчас опять разразилась целой тирадой по адресу легкомысленной дочери, которая совсем не думает о семье и неизвестно что делала бы без маминой помощи по хозяйству:

– В магазин вот ходила, уморилась совсем… Очередь такая, народу набежало – не протолкнуться! Зато сегодня приготовлю и заливное, и сельдь под шубой, и антрекоты, и оливье… Светка только руками машет: не надо, мол, все это сплошной холестерин, лучше бы овощной салатик какой-нибудь – и все. На них ведь не угодишь, что ни сделаешь – все не так. А ведь праздник, надо чтобы все как у людей.

Соседка говорила еще долго, словно рада была наконец-то обрести благодарного слушателя. А Лиза совершенно неожиданно для себя как будто увидела ее другими глазами. Она вдруг поняла, что ворчливая и властная Наталья Максимовна на самом деле женщина совсем не злая, искренне любит свое семейство… Просто очень хочет быть нужной, необходимой им и верить, что без нее они пропадут. Потому и ворчит, старательно подмечая каждый промах своих домашних. Ну куда им, непутевым, без такой заботливой и мудрой бабушки? Ничего ведь сами толком сделать не могут!

А Наталья Максимовна все никак не унималась. Лиза уже начала тяготиться ее длинным монологом и искала предлог, чтобы поскорее уйти отсюда и заняться наконец собственными делами, но прерывать пожилую женщину на полуслове было как-то невежливо, и она покорно слушала, дожидаясь хоть маленькой паузы.

– Прямо слова им не скажи! А сами как дети малые. Деньги только тратят на всякую ерунду, а в квартире давно уже ремонт делать пора… Тут Валерику отец новый плеер купил – маленький такой, меньше спичечного коробка! Я еще удивилась – как там только диск помещается? Спросила его, а он, паршивец, знаешь что сказал?

В уголках глаз светились лучики-морщинки, лицо стало таким милым, уютным, словно настоящая сущность старушки, до поры спрятанная под маской напускной строгости, вдруг на мгновение показалась наружу. Видно было, что на своего Валерика она просто надышаться не может…

– Это, говорит, бабуля, новая технология такая! Диск, говорит, надо трубочкой сворачивать и внутрь засовывать! А я и поверила, глупая… Кручу-кручу в руках и думаю – как его засунешь? Он же твердый, сломается! А Валерка смеется…

Соседка и сама вдруг рассмеялась таким заливистым, неожиданно молодым смехом, что Лиза тоже улыбнулась. И правда забавно – диск в трубочку сворачивать! Но в следующий миг Наталья Максимовна будто спохватилась, что ведет себя несерьезно, лицо ее снова стало строгим, и в голосе зазвучали привычные ворчливо-укоризненные нотки.

– Теперь так и ходит с ним все время. Спросишь чего – не отвечает, из ушей эти штучки черненькие торчат, дрыгается, как будто танцует… Я ему говорю – брось, а то ведь так и оглохнуть недолго, а он ничего, только посмотрит да и пойдет себе. Новую игрушку получил… Когда маленький был, тоже так – из рук не выпустит, пока не наиграется!

Она замолчала ненадолго. Лиза вдруг вспомнила, как Наталья Максимовна сидела у подъезда, словно часовой на посту, без устали покачивая коляску с внуком. Случалось, что соседка просила ее покараулить безмятежно спящего ребятенка, пока она сбегает в булочную или за молоком. А теперь пятнадцатилетний Валерка уже вымахал под потолок и разговаривает басом… Вот так и подкрадывается старость! Не успеешь оглянуться – и жизнь пройдет, а вспомнить будет нечего.

– А старый-то плеер забросил сразу. Прям не наспоромишься[3] на них – то одно купи, то другое… У нас один проигрыватель по двадцать лет слушали и еще детям отдавали, а теперь все по-другому. Выбросить хотел, представляешь? Я не дала, пробросаешься, говорю, ведь совсем недавно покупали! Года два прошло, не больше. А он мне – это, говорит, бабуля, уже полный отстой. Можешь тети-Машиным детям из деревни подарить или Клавдию Шульженко по вечерам слушать. Ну каков, а?

Лиза, до того слушавшая болтовню словоохотливой соседки вполуха, насторожилась. Казалось несправедливым, что совсем рядом у кого-то есть вещь, так жизненно необходимая для нее сейчас – и совершенно не нужная хозяину!

– Наталья Максимовна… – она почувствовала, как в горле мигом пересохло, и судорожно сглотнула слюну, – а можно у вас его старый плеер попросить? На время, я верну, вы не думайте…

Лиза почувствовала, что краснеет до самых корней волос. Было очень стыдно просить, к тому же – о такой вещи, как плеер! Она ведь давно уже не ребенок, не подросток, ей как-то не к лицу ходить с наушниками, покачивая головой в такт музыке, и смотреть отсутствующим взглядом. Очень не хотелось, чтобы ее сочли легкомысленной и наглой, но Лиза смотрела на соседку с отчаянной надеждой.

– Мне по работе надо, – зачем-то соврала она, – я тут на курсы записалась, английский язык изучаю, надо все время слушать, чтобы усвоить правильное произношение…

Лиза говорила быстро, даже сбивчиво. Она очень боялась, что соседка откажет или еще хуже – посмеется над ней. Но Наталья Максимовна не возмутилась и не удивилась.

– Ну отчего же нет, – спокойно ответила она, – возьми, что ж ему просто так валяться! Я нарочно прибрала, спрятала, а то потеряет еще или приятелям своим, охламонам, отдаст. Пойдем, заодно поможешь и сумки донести, а то уже все руки отмотала…

– Да, да, конечно, с удовольствием!

Лиза подхватила тяжеленный пакет с продуктами и засеменила к подъезду.

Через полчаса Лиза бежала вниз по лестнице, не чуя ног под собой, перепрыгивая через две ступеньки. Она прижимала к груди круглую плоскую коробочку, похожую на большую пудреницу, с торчащими из нее проводами, и сердце готово было петь от радости.

Наверное, все-таки есть Бог, если у нее все так удачно складывается! Прямо как нарочно. Радостное, приподнятое чувство пело и переливалось в душе так, что хотелось кружиться и прыгать на одной ножке.

И сегодня у нее непременно все получится.

В квартиру Лиза влетела как ветер. Ей не терпелось начать действовать немедленно, прямо сейчас! Только сбросить пальто, сапоги, плюхнуться на диванчик, вставить в чудом обретенный плеер диск с чудо-музыкой, и сразу начнется волшебство… Каждая секунда промедления тяготила ее, словно она боялась опоздать, не успеть совершить нечто важное.

И все же почему-то Лиза остановилась на пороге. Сейчас она впервые за долгое время увидела родной дом совершенно по-новому, словно в первый раз. Квартира показалась ей такой тесной, захламленной и неухоженной, словно бездомная собака, погибающая без хозяйского пригляда. Кругом пыль, разбросанные книги, на окне засыхает какое-то чахлое растение, название которого Лиза никак не могла запомнить, под вешалкой валяются старые туфли, невесть почему не убранные в шкаф до сих пор, и даже воздух какой-то спертый…

Лизе стало стыдно. Мама никогда такого не допускала! У нее все получалось как будто само собой: из самой дешевой, бросовой ткани, купленной чуть ли не на вес, выходили замечательные занавески и покрывала, на кухне всегда пахло чем-то вкусным, безделушки на полочках аккуратно расставлены, каждая вещь в доме знала свое место, и кругом было чисто, аккуратно, даже весело…

С тех пор как ее не стало, Лиза нечасто утруждала себя уборкой. В конце концов, какая разница? Пыль все равно садится на мебели, коврики сбиваются, на окнах остается уличная копоть и грязь… Но главная причина даже не в этом.

Если уж честно признаться, Лиза просто махнула рукой и на себя, и на все, что происходит вокруг, не замечала беспорядка и запущенности, царящих в доме. Эдак скоро придется протоптать тропинку от двери до кровати и ходить по ней…

И сейчас, стоя на пороге чего-то нового, Лиза вдруг совершенно ясно поняла, что начинать новую жизнь в захламленной квартире, среди полного разора было бы неправильно! Если нет возможности обустроиться более комфортно, сделать ремонт, поменять мебель и купить современную бытовую технику, то нужно сделать хотя бы то, что в ее силах, чтобы немного облагородить окружающее ее пространство. Прибраться в доме – не бог весть какой подвиг, но начать стоит хотя бы с этого.

Лиза еще раз огляделась, глубоко вздохнула – и принялась за работу.

Когда она наконец управилась с уборкой, уже совсем стемнело. С непривычки получалось не очень-то ловко. Лиза сначала расплескала мыльную воду из тазика, и пришлось долго собирать ее тряпкой с пола, потом разбила вазочку, которая сто лет мирно стояла на полочке, и чуть не заплакала от досады, расчихалась от пыли, и глаза начали предательски слезиться… Еще пришлось выбросить кучу старых газет, что скопились в прихожей на тумбочке, вымыть плиту, старательно оттирая следы от сбежавшего кофе и пригоревшего молока, протереть стекла в серванте, вычистить пылесосом все коврики и вытряхнуть покрывала на балконе…

Лиза совсем умаялась и чувствовала себя совершенно разбитой, но все-таки она немножко гордилась собой. По крайней мере, квартира приобрела жилой вид! Даже дышать стало легче.

Девушка без сил опустилась на стул. Праздничный вечер шел своим чередом – у соседей гремела музыка, с улицы слышались радостные крики загулявших и подвыпивших любителей свежего воздуха, где-то вдалеке раздавались взрывы петард… Если она хочет, как собиралась, успеть до полуночи, то уже пора бы приступить к тому, ради чего она все это затеяла! Но сейчас ей хотелось только отдохнуть немного, может быть, даже вздремнуть…

Прищурившись, Лиза посмотрела на часы. Надо поторапливаться, нечего рассиживаться просто так! Времени у нее почти не осталось. Скоро куранты на Спасской башне пробьют полночь, и наступит Новый год. Так и проспать все недолго… Спрашивается, зачем было огород городить?

Лиза поднялась, бросила быстрый взгляд на себя в зеркало. Нет, так не годится! Вспотела, вся в пыли, волосы всклокочены… Просто чучело какое-то! В таком состоянии не то что в иные миры отправляться – мусор выкидывать выйти стыдно. Нужно как-то подготовиться, прийти в соответствующее душевное состояние, смыть с себя усталость и грязь…

Лиза скинула с себя одежду, запихнула ее в корзинку для белья, облачилась в любимый махровый халат и направилась в ванную.

Свет она зажигать не стала, только включила горячую воду и долго стояла под упругими струями душа. Она чувствовала, как вода постепенно смывает пот, пыль, а вместе с ними уходит усталость, раздражение, грустные мысли и тревога о будущем.

Почему-то она с самого детства любила мыться вот так – в темноте. Без света она не ощущала себя близорукой и ущербной, наоборот – все чувства обострялись до предела. Плеск воды, ее теплое прикосновение, особенно когда погружаешься в ванну, были почти райским блаженством! А еще – в темноте не видно, что ванна старая и эмаль на ней пожелтела и растрескалась, что кафельная плитка, положенная во времена незапамятные, кое-где отваливается, что зеркало на стене давно стало мутным… Привычный мир остается там, за дверью, и можно просто наслаждаться, не думая ни о чем, словно возвращаясь на краткий миг в материнское чрево – единственное место на земле, где человеку дано познать совершенный покой и счастье, не нарушаемое житейскими передрягами.

Конечно, нежась в теплой воде, Лиза не думала об этом. Но, выходя из ванной и заворачиваясь в огромный теплый махровый халат, она чувствовала себя такой чистой, обновленной, даже радостной, а главное – готовой к любым переменам, словно заново родилась.

Вот теперь – пора!

Лиза устроилась на продавленном диванчике, положила перед собой плеер и достала из сумки коробочку с диском. Теперь надо засунуть в уши эти маленькие черные штучки и включить музыку… Пальцы немного дрожали, она даже не сразу вспомнила, на какую кнопочку надо нажимать, но вскоре разобралась. Красный огонек мигнул, по дисплею побежали непонятные значки, и вот уже из наушников потекла музыка… Казалось, она звучит прямо в голове! В первый момент Лиза даже вздрогнула от неожиданности – таким странным, непривычным было это ощущение. Ритм барабанов вначале показался слишком резким, раздражающим, но скоро она привыкла.

Она закрыла глаза, осторожно, чтобы наушники не выпали, вытянулась всем телом и замерла. Больше не было ничего – только музыка. Она заполняла все ее существо, сливалась с биением сердца, играла и переливалась, вела за собой куда-то… Потом старенький диванчик вдруг начал вращаться под ней, словно превратившись в какой-то странный аттракцион вроде большого пропеллера. Все быстрее и быстрее… Лиза почувствовала, что пространство засасывает ее, словно воронка, но это было совсем не страшно, а даже интересно. Не было больше ни привычной обстановки, ни мыслей, ни страхов, ни надежд…

И ее самой тоже не было.