Читать книгу Сирота - Вильгельм Кюхельбекер - Страница 1

Из тишины уединенья

Туда несется мой привет,

Туда, в обитель наслажденья,

Под кров, где ты, не раб сует,

Любовь и мир и вдохновенья

Из жизни черпаешь, поэт, —

Там ты на якоре, и бури

Уж не мрачат твоей лазури.

За друга и мои мольбы

Горе парили к пресвятому —

И внял отец, господь судьбы:

Будь слава промыслу благому!

Из грозной, тягостной борьбы

С венком ты вышел… Что и грому

Греметь отныне? был свиреп;

Но ты под рев его окреп.

Тот, на кого я уповаю,

Меня услышит. — Дан ты в честь,

В утеху дан родному краю;

Подругу-ангела обресть

Умел ты, — и, подобно раю,

Отныне дням поэта цвесть.

Расторг ты козни вероломства, —

Итак — вперед, и в слух потомства

Пролейся в песнях вековых!

Талант, любимцу небом данный,

В унылой ночи недр земных

Да не сокроется. — Избранный!

Пример и вождь певцов младых!

В эфир свободный и пространный

Полет тебе ли не знаком? —

Вперед же доблестным орлом!

А я? — надеждою одною

На мощь и силу друга смел,

Страшусь стремиться за тобою;

Не светлый выпал мне удел, —

Но, брат, и я храним судьбою,

Вотще я трепетал и млел;

Целебна чаша испытанья,

Восторга не зальют страданья.

Еще не вовсе я погас,

Не вовсе песни мне постыли,

И арфу я беру подчас,

Из гроба вызываю были,

И тело им дает мой глас;

Мечты меня не позабыли, —

Но не огонь мой малый дар,

Он под золою тихий жар.

Что нужды? — Жар сей благодатен:

Я им питаем и живим;

И дружбе будет же приятен

Смиренный цвет, рожденный им!

Пусть будет голос мой невнятен

Сердцам, с рождения глухим!

Не посвящаю песни свету,

Но сердцу друга, но поэту.

Вы знаете, любезные друзья,

Владею шапкой-невидимкой я:

На край моей безмолвной колыбели

Однажды возле лиры и свирели

Младенцу мне в гостинец положил

Ту шапку ангел песней — Исфраил.

Подарком дивным поделюся с вами:

Пойдемте! — Окруженный деревами,

Вы видите ли скромный и простой,

Красивый домик? — Пыли городской,

И духоты, и суеты, и зноя

Нет в околотке: здесь приют покоя,

Прибежище отрадной тишины,

Предместье; здесь, с полями сближены,

В соседстве царства матери Природы,

Живут счастливцы! — Месяцы и годы

Текут для них без тех незапных бурь,

Которые так часто тьмят лазурь

Там, где дворцы вздымаются до неба.

Так, — горе есть и здесь; но лишь бы хлеба

Довольно было, лишь бы ремесло

Без остановки, без помехи шло, —

Жилец предместья весел и доволен.

Он не бывает честолюбьем болен;

Священ ему прапрадедов закон;

Коварства и пронырств не знает он,

Не терпит новизны, не любит шуму;

Повинности спокойно вносит в думу

И, будни посвятив благим трудам,

Надев кафтан получше, в божий храм,

С благоговейной ясною душою,

По дням воскресным ходит всей семьею.

Здесь всех знатнее старый протопоп;

По нем аптекарь Яков Карлыч Оп,

Почтенный муж, осанистый и важный.

Богат: над всем кварталом двухэтажный,

Украшенный сияющим орлом,

Возносится его надменный дом

Над всеми возвышается челом,

Огромный ростом, сам аптекарь тучный.

Но петь его потребен голос звучный,

А в лавреаты не гожуся я

Не лучше ль познакомить вас, друзья,

С владетелем смиренного жилья,

Перед которым мы сначала стали?

Минувшие страданья и печали,

Блаженство настоящее его

Вам расскажу я… впрочем, для чего?

У вас же шапка! так покройтесь ею,

Войдите… Поручиться вам не смею,

Но примете и вы участье в том,

Быть может, что там, сидя вечерком

С своей хозяюшкой за самоваром,

Ей повествует с непритворным жаром

Без пышных слов и вычур наш герой

По крайней мере, вижу, как слезой

Глаза ее лазоревые блещут,

Как вздохом перси верные трепещут,

И с мужа взоров не сведет она.

Вы скажете: «Не мудрено: жена!» —

Положим; все ж послушайте. А прежде

Узнать нельзя ли по его одежде,

Или по обращению с женой,

Или по утвари, — кто наш герой?

Софа, в углу комод, а над софой

Не ты ль гордишься рамкой золотою,

Не ты ль летишь на ухарском коне,

В косматой бурке, в боевом огне,

Летишь и сыплешь на врагов перуны,

Поэт-наездник, ты, кому и струны

Волшебные и меткий гром войны

Равно любезны и равно даны?

С тобою рядом, ужас сопостатов,

Наш чудо-богатырь, бесстрашный Платов.

Потом для пользы боле, чем красы,

Простой работы стенные часы;

Над полкой с книгами против портретов

Кинжал и шашка с парой пистолетов;

Прибавьте образ девы пресвятой

И стол и стулья. — «Кто же он?» — «Постой!

Чубук черешневый, халат бухарский,

Оружье, феска, генерал гусарский

И атаман казачий… Об заклад…»

Кто спорит? я догадке вашей рад:

Да! он в наряде стройном и красивом

Еще недавно на коне ретивом

Пред грозным взводом храбрых усачей

Скакал, но, видно, суженой своей

Не обскакал: в отставке. — До сих пор

Введение; теперь же разговор,

Который бы остался вечной тайной,

Но мужа и жену за чашкой чайной

Подслушаем. Спасибо! шапка нам

Сослужит службу… Тише! по местам!