Читать книгу Город мечты - Виталий Вавикин - Страница 4

Доктор Ибрагим Харченко – он был единственным, кто мог помочь Дарье. Она знала это, но не хотела признаваться. Этот пятидесятилетний мужчина с седеющими волосами и голубыми как небо глазами был самым ненавистным лектором для нее за все время учебы в институте. Он был гением. Настоящим гением, губившим свой талант на нерадивых студентов, отказавшись от практики. Кто-то говорил, что причиной были наркотики, которыми доктор увлекался в молодости, кто-то говорил – алкоголь, а кто-то даже обвинял в убийстве ребенка, погибшего во время родов в результате халатности Харченко. Проведенное расследование установило наличие алкоголя в крови доктора. Если бы не множество влиятельных друзей, вступившихся за Харченко, то несколько лет за решеткой было бы ему обеспечено, но в итоге молодой доктор отделался двумя годами условно и пожизненным запретом на занятия врачебной практикой.

* * *

Впервые за последние два года Дарья выбралась за город и теперь чувствовала дискомфорт от этой поездки. В глазах рябило от окружавшей желтизны, а в голове, казалось, гудит пустота без информационных потоков, получаемых по нейронным сетям. Единственным спасением было голубое небо, отдаленно напоминавшее стены Города Мечты. В сознании крутилась всего одна мысль: развернуться и поехать обратно. Что мог посоветовать старый профессор, променявший карьеру на ночные утехи?! А что если мог? Что если он знал что-то такое, о чем не могла знать она? Взять хотя бы случай, схожий со случаем Ксении, в конце девяностых. Что если доктор Харченко знает что-то об этом?

* * *

Маленький студенческий городок пробуждал воспоминания. Здесь ничего не изменилось, осталось как и во времена учебы Дарьи, казавшиеся теперь такими далекими. «Шевроле» медленно катило по залитым солнечным светом улицам, но Дарье почему-то казалось, что здесь царит осень. Маленькие домики преподавателей, общежития студентов, образовательные учреждения – все это напоминало прошлый век, насыщенный серостью бетона, железа и дерева.

Остановив машину, Дарья поднялась по мраморной лестнице, ведущей в главное здание института. Когда-то давно она молоденькой девчонкой впервые вошла в эти стены, и сердце ее выпрыгивало из груди от волнения и гордости. Тогда это был один из самых престижных медицинских институтов страны, поступить в который мечтали все, кто собирался построить карьеру медика, а сейчас это место медленно умирало. Все стремились учиться как можно ближе к центру цивилизации. Мегаполисы вроде Города Мечты убивали такие города, как этот.

Дарья отыскала кабинет декана, постучала и, не дожидаясь ответа, вошла. По телу пробежал неприятный озноб. Здесь все оставалось как раньше, словно не прошло и месяца с того момента, как Дарья приходила сюда в последний раз.

– Здравствуйте, – сказала она и широко улыбнулась.

Декан Петр Васильевич Брюхов поднял на нее большие грустные глаза.

– Простите, – нахмурился он, – мы знакомы?

За долгие годы пребывания здесь через него прошли тысячи студентов, и многие из них имели обыкновение время от времени заезжать к нему.

Продолжая улыбаться, Дарья назвала свое имя.

– Силуянова… Силуянова… В каком году ты выпустилась?

– В две тысячи сорок втором. Медицинский факультет.

– Как давно это было, – покачал головой декан. – Прости, что не могу тебя вспомнить.

– Ничего страшного. Я все равно рада вновь увидеть вас. Знаете, это словно снова оказаться студентом.

– Да-а-а… Жаль, что студентов с каждым годом становится все меньше и меньше.

– Я уверена, скоро это пройдет. Новые города не способны принять всех желающих, так что кому-то придется приезжать к вам.

– Новые города… Это как лихорадка, которая передается от одного к другому. Газеты стало невозможно читать, чтобы не наткнуться на заметку о том, что где-то что-то строят. Эти Маслаковы заразили весь мир своим стеклом.

– Вы считаете, что это плохо?

– Что?

– Города из стекла.

– Нет, – декан тряхнул седой головой. – Это самый долгожданный прогресс, которого ждало человечество. Скоро весь мир превратится в стеклянный шар, а такие места, как это, исчезнут.

– Но ведь на смену им придут новые.

– Да, – Декан тяжело вздохнул. – И на смену нам тоже. Скажи, Дарья, была ли ты хоть в одном из стеклянных городов?

– Я живу в одном из них.

– Живешь? И в каком же?

– Город Мечты.

– Это то чудо, которое построили Маслаковы первым?

– Да.

– И как там? На что это похоже?

– Там все наполнено светом и жизнью, но, чтобы понять это, нужно самому приехать и увидеть. – Дарья спохватилась. – Это же совсем рядом с вами, Петр Васильевич. Почему бы вам не съездить?

– Нет, что ты… Я не могу.

– Но почему?

– Я должен работать.

– Но ведь это всего лишь пара дней.

– Да, но они могут изменить всю мою оставшуюся жизнь.

Они неловко замолчали, затем Дарья неуклюже решилась спросить о Харченко.

– Так ты приехала сюда ради него? – разочарованно протянул Брюхов.

– Сказать по правде, да. Мне очень нужна его консультация по одному вопросу.

– Он не дает консультаций.

– Я бы хотела попробовать.

– Настырная девчонка!

Сейчас Брюхов был похож на того старого доброго декана, который во время учебы Дарьи любил отчитывать нерадивых студентов. Вспомнив это, она улыбнулась, и эта улыбка развеселила декана.

– Он сейчас в своем загородном доме, – сказал он. – Пойдем, я покажу тебе на карте, где это.

* * *

Дарья поднялась по деревянным ступеням и остановилась возле прикрытой двери с натянутой на ней сеткой от мух. Пахло краской и пиломатериалами. В глубине дома играла музыка.

– Ибрагим Давидович! – позвала Дарья своего бывшего лектора.

Без ответа.

– Эй, есть здесь кто? – робко спросила она, проходя в дом.

В нос ударил резкий запах краски. Кто-то явно затеял здесь грандиозный ремонт – вся мебель накрыта тканью, на полу свалены пиломатериалы.

– Ибрагим Давидович! – снова позвала Дарья.

– Да иду я, иду! – заворчал лектор, выбираясь из подвала по сломанной лестнице.

Никогда прежде Дарья не видела его в рабочем комбинезоне.

– Простите, – начала она, – я позвала вас несколько раз с крыльца, но вы, очевидно, не слышали, дверь оказалась открыта, поэтому я вошла…

– Ничего страшного, – Харченко прошел мимо Дарьи, не взглянув на нее. – Я почти закончил с подвалом и все равно хотел выходить, – он огляделся. – Этот дом требует капитального ремонта. Я купил его в двадцать семь и только сейчас решил уделить ему время. Проходите на террасу, это с другой стороны дома, а я пока переоденусь и заварю кофе.

Дарья поймала себя на мысли, что все еще чувствует себя нерадивым студентом рядом с Харченко. Как и когда-то лектор буквально искрился уверенностью и властью, отбивая всякую охоту перечить ему. Где-то в глубине души Дарья уважала этого человека, хотела стать когда-нибудь похожей на него.

– Красиво, правда? – спросил Харченко, выходя на террасу, где ремонт подходил к концу.

– Что именно? – растерялась Дарья.

– Вид, который открывается из окна.

– Вид? – Дарья растерянно проследила за взглядом лектора.

За окном не было ничего кроме бескрайнего кукурузного поля, уходящего за недосягаемую даль голубого горизонта.

– Это же просто поле! – опешила Дарья.

– И что?! – Харченко поставил поднос на стол и подошел к окну. – За окружившим нас модерном люди утратили воображение… Когда дует ветер, стебли кукурузы начинают раскачиваться, словно волны на море. Они плывут куда-то вдаль, за тот далекий голубой горизонт. В стеклянном городе такого не увидишь. Только проклятый синий цвет, который сводит с ума своей сочностью, да нейронные сети, разрывающие мозг ненужными информационными блоками, вызывая мигрень.

– Там не только синий цвет, Ибрагим Давидович.

– Конечно, там есть еще изумительные фонтаны, доктор.

Дарья вздрогнула. Тысячи раз она слышала, как ее называют доктором, но сейчас это было иначе. Она могла ошибаться, но в этих словах скрывалась гордость.

– Давай пить кофе, Дарья, не то оно остынет, – Харченко сел в кресло напротив своей бывшей студентки.

– Я рада, что вы узнали меня, – призналась Дарья.

– Это только твоя заслуга.

– Что значит – моя заслуга?

– Ты же сама попадаешь на обложки журналов, не я тебя там печатаю.

– Вы читали мои статьи? – Дарья почувствовала, как тревожно екнуло сердце.

– С первой и до последней, – сказал Харченко, глядя в свою чашку кофе. – Ты молодец.

– Я… – Дарья почувствовала, что краснеет.

Вся неприязнь, которую она некогда испытывала к Харченко, исчезла. Дарья знала, что он не льстил и не лицемерил, – доктор Харченко не умел этого делать: строгий и бескомпромиссный к себе и другим.

– Я бы выпил за твой успех, – задумчиво сказал Харченко, глядя на графин, принесенный вместе с кофе.

– Разве я могу отказать… – Дарья покраснела сильнее.

Коньяк обжог горло и согрел желудок. Харченко снова взял в руки чашку кофе и задумчиво уставился на кукурузное поле. Дарья последовала его примеру. Начинался закат. Красный диск солнца медленно опускался у горизонта в колышущееся кукурузное море.

– Ты все еще ставишь карьеру выше личной жизни? – неожиданно спросил доктор, продолжая любоваться закатом.

Дарья с грустью вспомнила одинокие бессонные ночи. Почему ее об этом спросил именно он? Харченко горько улыбнулся, сумев предугадать ответ.

– Так уж устроен мир, – сказал он. – Здесь можно что-то приобрести, лишь что-то отдав. И зачастую выбор встает между семьей и карьерой.

– Почему об этом говорите мне вы?

– Ты уже давно не мой студент, Дарья. Теперь, думаю, я могу назвать тебя своим другом.

– Что ж, в таком случае ответьте… – Дарья почувствовала волнение. – Что в этом мире приобрели вы?

– Этот дом, – не задумываясь, сказал Харченко.

– А как же карьера? Вы добились больших успехов.

– Я добился лишь места лектора в умирающем институте.

– Вы же практиковали, доктор, почему бросили то, ради чего были созданы? – этот вопрос Дарья хотела задать с первого курса.

– Я думаю, ты знаешь почему.

– Я бы хотела услышать это от вас.

– Боюсь, это не та история, о которой я люблю рассказывать, – сказал он. – Тем более что ты и сама прекрасно знаешь ее. Об этом кричал каждый студент моего факультета. Расскажи лучше, что привело тебя ко мне?

– Ваши знания, Ибрагим Давидович.

– Твои знания не многим меньше моих.

– Но меньше.

Они замолчали, и Дарья попыталась понять, о чем сейчас думает лектор: был ли он польщен ее словами, принял их как должное или же просто пропустил мимо ушей?

– Твое кофе сейчас остынет, Дарья, – сказал Харченко.

– Да, конечно, – она спешно сделала несколько глотков и поставила пустую чашку на поднос. – Видите ли, я сейчас наблюдаю за ходом беременности одной девушки, и то, что с ней происходит, ставит меня в тупик. Дело в том, что ее плод развивается ускоренными темпами. Собрав всю имевшуюся у меня информацию, я выяснила, что подобный случай был где-то в Европе, но об этом почему-то замалчивают. Я подумала, что, возможно, вы знаете об этом… – она запнулась на полуслове, увидев, как побелел лектор. – Что с вами? – испуганно спросила Дарья, вжимаясь в кресло, словно внезапный страх Харченко проникал и в нее, а дрожь становилась заразной.

Впервые Дарья видела своего бывшего лектора в подобном состоянии. Это был словно другой человек – разбитый и сломленный. Не в силах понять причину подобной перемены, она решила дать ему немного времени для того, чтобы он смог прийти в себя. С трудом оторвав взгляд от Харченко, Дарья уставилась на бескрайнее кукурузное поле.

Оно действительно было похоже на море. Зеленое море кукурузных стеблей, тянущих свои руки к небу. И кажется, что кто-то крадется там, среди этих зарослей. Десятки, сотни неизвестных. Может быть, целая армия…

– Доктор Харченко? – осторожно позвала Дарья, когда начало смеркаться.

– Да? – теперь его голос вновь приобрел уверенность и твердость.

– С вами все в порядке?

– Это твой диагноз или вопрос?

Дарья улыбнулась. Это снова был старый добрый ворчливый лектор.

– Послушайте, доктор…

– Нет, Дарья, это ты послушай меня, – Харченко повернулся к ней, едва ли не впервые с момента встречи заглядывая в глаза. – Как ты думаешь, карьера заслуживает того, чтобы ради нее поступиться семьей?

– Я не думала об этом, – Дарья смутилась своей лжи и опустила глаза.

Харченко холодно улыбнулся.

– Для каждого человека в определенный момент жизни наступает время выбора, Дарья.

– А когда этот момент наступил для вас, доктор?

– Я уже не доктор. Давно не доктор.

– Вы хотите сказать, что выбрали личную жизнь?

– Разве ты видишь здесь мою жену, детей? Разве я похож на счастливого отца или деда?

– Я вас не понимаю, Ибрагим Давидович, – честно призналась Дарья.

Тяжелая рука Харченко легла на ее плечо.

– Возьми отпуск, Дарья. Забудь о своей пациентке, забудь об этой беременности.

– Что?

– Помимо тебя есть много других хороших врачей. Они смогут помочь ей.

– Почему?

– Потому, что ты чертовски талантлива. Не повторяй моей судьбы.

– Не повторю, если вы расскажете мне то, что знаете.

– Я ничего не знаю.

– Но… – Дарья снова встретилась с ним взглядом, понимая, что спорить бесполезно. – Я не брошу Ксению, – тихо сказала она.

– Значит, ты закончишь так же, как я. Или хуже.

* * *

Тимофей Александрович Макаров с интересом смотрел на своего правопреемника. Десять лет он жил работой, стремился достичь успеха, поднять прибыли, прикладывая все свои силы для этого. Десять долгих лет. Наконец пришло долгожданное уведомление о повышении. Тимофей Александрович слишком долго ждал его. Сначала он верил, потом надеялся, и вот сейчас, когда о повышении никто и не думал, оно пришло. Новое место, где придется все начинать сначала. Начинать в шестьдесят два года!

Но не повышение тревожило Макарова. За долгие годы, посвященные этой работе, он успел привыкнуть к ней. Она стала частью его жизни. Почти как семья. Макаров мечтал передать свое место в надежные руки, человеку с опытом, а этот парень, направленный сюда Елизаветой Викторовной Маслаковой, выглядел неопытным цыпленком, который не то что нести яйца, но и клевать-то не умеет. Макаров снова и снова представлял себе Елизавету Викторовну и не мог понять, что подтолкнуло ее к такому решению.

«Отец ее внука… Гм, ну и что? Могла бы просто помочь ему открыть какой-нибудь музыкальный магазин, раз уж он вообразил себя Паганини или как там его…» – Макаров был не силен в истории, а в музыке и подавно.

Сейчас, глядя на Джима, ему почему-то невольно представилось, как этот парень лет через двадцать встанет у руля корпорации «Строительные технологии Маслакова». И это не показалось ему странным, скорее закономерным. Макарову хотелось высказаться по этому поводу, но он сдержался, понимая, что подобное ни к чему хорошему не приведет, ведь этот парень был фаворитом Маслаковых.

* * *

Ксения без стука открыла дверь и проскользнула в кабинет матери. Ей нужно было с кем-то поговорить. Страхи за ребенка – вот что мучило ее в последние дни. Дарья Силуянова была хорошим врачом, настолько хорошим, что вряд ли стала бы говорить с пациентом о своих опасениях. А они были, Ксения не сомневалась в этом. Достаточно заглянуть в глаза доктора, чтобы все понять.

«Твой ребенок может родиться через полгода», – вспомнила Ксения слова Силуяновой.

«Как нормальный ребенок может родиться через полгода? Это же не конвейер, где можно переключать скорости!»

– Как у тебя дела, Ксюш? – спросила Елизавета Викторовна.

– Я в порядке, – соврала она.

– Как Джим?

– Нормально.

– У него вчера был первый рабочий день. Как ему новая работа?

– Не знаю.

– Что значит «не знаю»? Вы что, не разговаривали об этом?

– Нет.

– Странно. Это же новый этап в его жизни… – Елизавета Викторовна помрачнела. Ксения хорошо знала этот взгляд матери, появившийся, как только дочь стала встречаться с никчемным музыкантом.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Ксения, понимая, что уже совсем не хочет этого разговора, но поговорить с кем-то было просто необходимо.

– Поговорить? О чем?

– О моей беременности.

– Что-то не так?

– Нет. То есть да. Я не знаю.

– Я тебя не понимаю.

– Дело в том, что… – Ксения закусила губу, пытаясь подобрать слова.

Она долго смотрела матери в глаза, затем поняла что плачет.

– Что с тобой? – растерялась Елизавета Викторовна. – Ты поругалась с Джимом? Если да, то…

– Дело не в Джиме, мама! – оборвала ее Ксения. – Дело во мне.

– В тебе?

– Да, – Ксения приложила руки к своему животу. – Этот ребенок… Он… Он… С ним что-то не так.

– Что значит «с ним что-то не так»?

– Он большой, мама! Неестественно большой. Дети не могут расти так быстро. Даже Дарья говорит, не могут. Но он растет.

– Я не понимаю…

– Я тоже, – простонала Ксения.

* * *

До позднего вечера Елизавета Викторовна размышляла о проблеме дочери.

– Думаю, будет лучше, если мы поместим Ксюшу под постоянное наблюдение, – сказала она супругу, когда они готовились лечь спать. – Если с ребенком что-то случится, то пресса тут же обвинит нас в халатности.

– Думаю, пресса в любом случае накинется на эту историю, – сказал Аркадий Юрьевич.

– Мы можем скрыть это от прессы.

– Ты хочешь отправить Ксению в другой финансовый сектор? Но там тоже есть газеты…

– Я говорю не о другом финансовом секторе… – Елизавета Викторовна выдержала паузу, давая супругу возможность понять, что она говорит о комплексе на окраине города.

Это строение было поначалу всего лишь рекламной акцией – бункер, где в случае войны или катаклизмов могли укрыться почти десять тысяч человек, но потом проект увлек Аркадия Юрьевича, заставляя вкладывать в строительство все больше и больше денег. Теперь это был автономный подземный город со своими садами, улочками и маленькими квартирками. При рациональном использовании ресурсов в нем можно было жить долгие годы.

Маслаков лично руководил этим проектом. Лаборатория, построенная им в этом подземном городе, могла соперничать даже с той, где он работал сейчас. Иногда Аркадий Юрьевич подумывал о том, чтобы снять с комплекса статус убежища и перенести туда свой исследовательский центр. Это место очаровывало его. Оно не было похоже ни на одно из архитектурных строений современности. Высокие своды, лифты, эскалаторы, двери, помещения – все напоминало Маслакову сошедший со страниц его любимых фантастических романов внеземной город или космическую станцию. Он сам удивился результату, словно что-то сверхъестественное вселилось в него и архитекторов при создании этого чуда.

– Ты думаешь, это будет уместно? – Аркадий Юрьевич вопросительно посмотрел на жену.

– Я считаю, что это просто необходимо. Представь, что случится, если газеты пронюхают эту историю?! Да они нас в порошок сотрут.

– Да уж. Инвесторам это не понравится. Если мы не можем позаботиться о своей дочери, то что говорить об их капиталовложениях… – Аркадий Юрьевич нахмурился, пытаясь вспомнить имя лечащего врача дочери.

– Думаю, Силуянова будет молчать, – заверила его Елизавета Викторовна и спросила о состоянии загородного комплекса.

– С комплексом все в порядке, – с гордостью сказал Аркадий Юрьевич. – Это автономная система, которая продолжает функционировать даже в состоянии покоя. Там соблюдается стерильная чистота, все системы слабо, но функционируют. Ты сможешь заметить искусственный сквозняк, словно случайно заблудший ветер гуляет по улицам этого подземного красавца…

* * *

Дарья Андреевна Силуянова. Маслаковы назначили ей встречу за городом, вечером, возле огромного подземного комплекса, о котором Дарья знала лишь понаслышке. Аркадий Юрьевич и Елизавета Викторовна встретили ее лично. На их лицах были улыбки, но это только сильнее убедило Дарью, что впереди ждет серьезный разговор. Разговор в стенах загородного комплекса, пугавшего ее не меньше, чем сами Маслаковы с их натянутыми улыбками. Они водили ее по бесконечным коридорам, устроив экскурсию, в конце которой Дарья увидела больничный центр, не имевший равных в сорок шестом финансовом секторе, а возможно, и во всем мире.

В какой-то момент ей показалось, что Маслаковы решили открыть еще одну больницу и пригласили ее, чтобы услышать объективное мнение специалиста… Но мгновение это было недолгим. Как только Дарья смогла успокоиться, Елизавета Викторовна заговорила о своей дочери. Да, теперь Дарья начинала понимать, она словно проснулась. Сначала открылся один глаз, затем другой.

– Мы предлагаем тебе перебраться на время беременности Ксении в этот комплекс, где она сможет быть под твоим постоянным наблюдением, – сказала Елизавета Викторовна. Хотя нет, не сказала – вынесла приговор.

– Но в этом нет необходимости! – попыталась возразить Дарья, заранее зная, что это ни к чему не приведет. Маслаковы уже все решили, и она могла либо согласиться, либо забыть об успешной карьере в этом городе. Третьего не дано.

* * *

Переезд в загородный комплекс Маслаковых состоялся в течение одного субботнего дня. Дарье и Ксении показали новые апартаменты, ничем не уступавшие их прежним квартирам. Глядя на все это, Джим невольно вспоминал кабинет Елизаветы Викторовны Маслаковой – его безвкусную новизну. Но было в комплексе и нечто футуристическое, словно архитектура средневековых замков смешалась с видением космических кораблей далекого будущего, целых станций, где могли жить тысячи людей.

Джиму нравилось бродить по этим бесконечным лабиринтам. Иногда он встречался во время своих вечерних прогулок с Аркадием Юрьевичем Маслаковым, очарованным комплексом не меньше Джима.

– Здесь все выглядит так, словно оказался в будущем, – признался ему как-то раз Джим.

– Будущее наступит, когда активируют этот центр, – сказал Маслаков. – Сейчас комплекс находится в состоянии сна, его система на минимальном уровне потребления энергии, но хочу заметить, что он полностью автономен. Стоит только повернуть ключ, и комплекс превратится в крохотную планету со своей микрофлорой. Никто не сможет войти сюда и выйти. Стены комплекса созданы из усовершенствованного сверхпрочного стекла, которое, в отличие от остальной нашей продукции, не поддается распаду под воздействием разработанного для утилизации реагента. Здесь можно жить не одно столетие, переждать практически любую катастрофу, любую войну.

– Что ж, надеюсь, в нужный момент вы не потеряете ключ, – неуклюже попытался пошутить Джим.

– Я превратил в ключ свою дочь, – с гордостью сказал Аркадий Юрьевич. – Только Ксения может активировать этот комплекс.

– Почему Ксения?

– Потому что если бы это мог сделать я, то интерес проверить работоспособность комплекса рано или поздно взял бы верх над здравым смыслом. Ведь это мое детище, понимаешь? Чертовски сильно хочется увидеть, как оно просыпается, растет и расцветает. Как оно живет… – Маслаков улыбнулся, но Джим так и не смог понять, шутит этот седовласый ученый или нет.