Читать книгу Кара за хебрис - Виталий Вавикин - Страница 4

Бартон открыл глаза. Веки были тяжелыми. Голова гудела. Смуглая аборигенка спала рядом. Ни лишнего веса, ни выпирающих бедер, ни прыщей. Бартон вспомнил древнюю легенду о том, что боги, создавая в доменной печи людей, извлекли белых чуть раньше положенного срока, и потому они такие несовершенные. Он положил тяжелую руку на гладкую женскую ягодицу, но похмелье было слишком сильным, чтобы желать еще одной близости с этой дикаркой. Он попытался вспомнить прошлую ночь. Из чего, интересно, они гонят то пойло, которым потчуют всех приезжих?!

Дикарка открыла глаза, посмотрела на Бартона и улыбнулась. Какая-то животная нежность сверкнула в черных глазах. Наполненные молоком груди вздрогнули. Она поднялась с кровати. Младенец спал в колыбели, сплетенной из неошкуренных веток кустарника, растущего возле деревни. Розовые губы обхватили набухший сосок. И снова глаза. Черные, дикие, с животным инстинктом оберегать свое дитя. Кучерявый мальчуган лет пяти вбежал в хижину и начал что-то выпрашивать у матери.

– Молоко. Молоко, – разобрал Бартон.

Он вышел из хижины, когда мальчуган присосался к свободной груди дикарки и заурчал, как довольное животное.

– Мне здесь не нравится, – сказала ему Милли, наливая мутную воду из кувшина в его сложенные лодочкой ладони.

Бартон сполоснул лицо, забрал у Милли кувшин и вылил его на свою гудящую голову.

– Где Тайлер? – спросил он недовольную женщину, посмотрел на часы и тихо выругался. – Принеси мне костюм.

– Уже слишком поздно.

– Я сказал, принеси мне костюм!

– Нет, – Милли деловито выставила вперед маленькую грудь.

– Беложопая сука! – буркнул Бартон, сгреб женщину в охапку и отодвинул в сторону, убирая с пути.

Пригретые теплыми лучами далекой звезды мухи зажужжали, оставляя облюбованный ими кусок брезента, закрывающий вход в хижину Милли. Испуганный туземец, прячась под пожелтевшей простыней, уставился на Бартона черными глазами.

– Пошел вон отсюда! – верещала за спиной Милли.

– И давно ты приводишь их сюда?

– Я сказала…

– Значит, давно, – Бартон открыл свой чемодан, достал костюм, выбрал менее засаленную рубашку и вышел из хижины. – На твоем месте, – сказал он Милли, – я бы поджарил ему бекон и собрал пару цитрусовых… Могу показать, где они растут…

– Пошел к черту!

– Только после тебя.

* * *

Посадочные двигатели туристического корабля выжигали разогретый далекой звездой бетон. Рубашка прилипла к вспотевшей спине, и безупречный костюм начал казаться на пару размеров меньше. Подул сильный ветер, поднимая с бетона осевшую пыль. Тайлер прикрыл рукой глаза. Мужчина и женщина. Они спускались по трапу, улыбаясь встречающим их аборигенам. Танцы. Иногда Тайлер спрашивал их, с трудом подбирая слова на местном наречии, почему они встречают всех туристов танцем «кайрам»? Черные тела извиваются, вздрагивают, напоминая дикие любовные игры местных животных.

– Какая мерзость! – скривилась женщина. Ее черные глаза скользнули по танцующим аборигенам и остановились на Тайлере. – А вот это уже лучше, – сказала она.

Тайлер представился. Рука женщины была холодной. Она протянула ее с какой-то беспечной небрежностью. Но глаза… В них Тайлер видел любопытство, которое грело его лучше, чем десятки страстных объятий местных чернокожих дикарок…

– Очень приятно! – затряс руку Тайлера мужчина. – Меня зовут Адам Милт, а это моя жена Кит. – Тайлер помрачнел.

– Вы прилетели только вдвоем? – спросил он Милта. Получил утвердительный ответ и сказал, что это должно быть очень дорого.

– Разве эмоции не бесценны?! – снисходительно улыбнулся Милт, словно деньги не имеют значения. Его жена недовольно поджала губы, и Тайлер решил, что слова Милта не более чем фарс.

– Маленькие глупости, – сказал Тайлер. – Вот что по-настоящему бесценно, а все остальное лишь обстоятельства и пейзажи.

– Так вы – философ? – спросил его Милт.

– Всего лишь человек, – он посмотрел на женщину.

Она улыбнулась ему. Аборигены заканчивали танцевать кайрам.

– Что будет после? – спросила Тайлера Кит, проходя мимо лоснящихся от пота дикарей.

– Может быть, на одного аборигена больше, – он коснулся ее холодной руки. – Надеюсь, вас это не оскорбляет?

– Нет.

– А вас? – неожиданно спросил Милт. Он обернулся и смотрел на Тайлера, ожидая ответа.

– Я уже привык, – Тайлер пожал плечами и посмотрел на Кит. – Дайте этому миру пару дней, и вы не заметите, как станете его частью.

– Думаете, моя жена будет танцевать кайрам? – спросил Милт.

– Это всего лишь маленькая глупость…

* * *

В номере восьмиугольной одноэтажной гостиницы из белого камня не было ни кондиционера, ни душа. Кит сбросила платье и легла на жесткую кровать.

– Что ты делаешь? – спросил Милт.

– Ничего, – Кит взбила густые черные волосы. Капли пота блестели на ее груди. – Я подумала… – она облизала полные губы. – Если ты не можешь любить меня дома, то может быть, здесь…

Милт не дослушал ее. Вышел на улицу и, запрокинув голову, посмотрел на небо. Полуобнаженная дикарка набрала в кувшин воды и, увидев Милта, улыбнулась ему. Открытая, непорочная улыбка, которая не значит ровным счетом ничего.

– Когда-нибудь я познакомлю тебя со своей женой, и ты научишь ее улыбаться также, – сказал дикарке Милт.

Она что-то пролепетала на своем языке и ушла.

– Надеешься, что с другими получится лучше, чем со мной? – спросила Кит, проходя мимо мужа. Одежды на ней не было. Смуглая кожа лоснилась от пота.

– Что ты делаешь? – спросил Милт.

– Хочу искупаться, – Кит подошла к озеру.

Пара аборигенов ловила рыбу.

– Как думаешь, – сказала она мужу, – если я хорошо попрошу их, то они научат меня танцевать кайрам?

Милт промолчал.

– Эй! – прокричала Кит аборигенам, и, когда они обернулись, помахала им рукой. Два дикаря посмотрели друг на друга, свернули удочки и нырнули в подобравшиеся к гостинице заросли.

– По-моему, ты их напугала, – сказал Милт.

– По-моему, тебе пора пойти написать об этом в своем дурацком дневнике.

Кит нырнула в озеро, вздымая фонтан серебристых брызг. Милт смотрел, как его жена плывет под водой, извиваясь, словно огромная человекоподобная рыба.

– Не очень хорошая идея – плавать в этом озере, – сказал Бартон, дождался, когда Милт обернется, и представился. Далеко от берега Кит вынырнула на искрящуюся поверхность.

– Вы друг Тайлера? – спросил Милт.

– В какой-то мере, – Бартон приложил козырьком руку, разглядывая женщину. – Вы знаете, что дикари считают это озеро священным? Пару лет назад здесь была страшная засуха и все водоемы пересохли. Все кроме этого…

Кит помахала Бартону рукой, и он помахал ей в ответ.

– Ваша жена?

– Да, – Милт обернулся и посмотрел на озеро. – Когда она выберется на берег, я скажу, чтобы она больше не плавала здесь.

– А она красавица, – Бартон достал сигарету, предложил Милту, и когда тот отказался, закурил сам. – Я здесь почти год, и последние туристы, которые прилетали сюда, были так давно, что я почти забыл, как выглядит настоящая женщина.

– О чем это вы? – спросила Кит, подплывая к берегу.

– Мистер Бартон рассказывает о том, как много времени он провел здесь, – сказал Милт.

– Вот как?! – не доставая до дна, Кит перебирала ногами, оставаясь на поверхности воды. – И вам нравится здесь, мистер Бартон?

– Не жалуюсь.

– Не жалуетесь! – она рассмеялась.

Бартон молчал. Вода искажала тело Кит, словно он видел ее в кривом зеркале.

– У меня есть хороший коньяк, мистер Бартон, – предложил Милт.

– Коньяк? – Бартон посмотрел на Милта, на его жену, почесал щетинистый подбородок и улыбнулся. – Коньяк – это хорошо. У местных дикарей такое отвратительное пойло…

* * *

– Что будет, когда мы улетим отсюда? – спросил Тайлер.

Милли пожала плечами.

– Устроимся на работу и будем жалеть себя, – она улыбнулась.

– Я имею в виду, что будет между тобой и Бартоном? – Тайлер покосился на остывающий обед друга, который приготовила Милли.

– Ничего не будет, – тихо сказала она. – Наш брак был ошибкой, и я благодарна этой планете, что она показала нам это раньше, чем мы решились заводить детей и проживать свои жизни ненавидя друг друга.

Туземец выбрался из ее хижины и как-то по-щенячьи преданно потерся щекой о ее руку.

– Я знаю, – сказала ему Милли. – Знаю.

Туземец улыбнулся. Милли протянула ему кулек с едой.

– На вот, иди, накорми своих детей, – сказала она.

Туземец недоверчиво смотрел на кулек.

– Это твое, – Милли взяла его руку. – Твое.

Она недовольно посмотрела на Тайлера.

– Скажи ему!

Тайлер щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание туземца, и заговорил на местном наречии. Дикарь благодарственно закивал, снова потерся щекой о руку Милли, взял кулек с едой и ушел.

– Ты так заботишься о нем… – сказал Тайлер.

– Я знаю, – сказала Милли, провожая туземца взглядом. – Если бы Бартон был хоть немного похож в своей благодарности на этих людей, то, может быть, у нас и получилось что-то, а так…

Они замолчали, доедая остывающий обед.

– Не могу воспринимать их как одних из нас, – признался Тайлер, вытирая сальные руки грязным полотенцем.

– Они как дети, – сказала Милли. – Такие же чистые и такие же наивные.

– Поэтому и не могу.

– А мне, наоборот, нравится, – Милли прикрыла глаза. – Ничего противоестественного. Понимаешь? Никакой ненависти. Никакой злобы.

– Мне почему-то именно этого и не хватает.

– Вам, мужикам, всегда этого не хватает! – Милли грустно рассмеялась и начала мыть посуду.

* * *

Бартон срыгнул и повалился на кровать. Боль исказила его лицо.

– Сколько он выпил? – спросила Кит мужа.

Милт показал на пустую бутылку. Тело Бартона сжалось, забилось в агонии.

– Может, сделаешь что-нибудь?!

– Что?

– Откуда я знаю?! Ты же доктор, не я! – Кит махнула рукой и вышла из комнаты.

Милт достал саквояж, сделал Бартону инъекцию анальгетика.

– Ты всего лишь крыса, – сказал он ему. – Крыса в моей лаборатории.

Милт позвал жену и велел ей раздеть Бартона.

– И не подумаю!

– Ты хочешь, чтобы наша постель провоняла его грязной одеждой?

– Почему бы и нет?

– Значит, ты такая же свинья, как и он.

– Может быть, – Кит улыбнулась. Темные глаза изучали лицо Бартона. – Думаю, если его отмыть и приодеть, то он будет в общем даже и ничего, – она прикурила сигарету, жадно затянулась и шумно выдохнула синий дым.

– Ты же хотела бросить.

– Да что ты понимаешь в этом?!