Читать книгу 7 хвостов одиночества - Влад Костромин - Страница 5

Рассказ написан на II тур XII Чемпионата прозаиков ЛитКульта

Домик нависал над убегающим к реке глубоким оврагом: несколько старых рельсов торчали в овраг на пару метров, поддерживаемые уткнутыми в стену оврага подпорками; «атлантами», как их называл предыдущий владелец. Своеобразная терраса-балкон, без всяких намеков на ограждение. На рельсах были настелены сосновые доски, давно отдавшие прожорливой бездонной атмосфере свою выдавленную жаркими лучами бесстрастного солнца смолу, и стояло похожее на скелет поставленного на попа кенгуру низкое старое кресло-качалка, побитое жизнью гораздо больше, чем погодой. Импровизированным сервировочным столиком мне служил посылочный ящик. Я вновь наполнил стакан вином, поставил бутылку возле ящика.

Многие обыватели считают, что маститые писатели живут шикарно. Многие маститые и живут, но меня вполне устраивает такое скромное жилище. Тем более после смерти жены особый комфорт мне ни к чему. Смерти… убийства, скажем прямо. Хотя погибла она по ошибке – бомба предназначалась мне. И дочка… она в тот день вообще должна была быть у бабушки. Мне тогда многому пришлось научиться: и постоянному ношению бронежилета и стрельбе из любого положения и многому другому. Немногочисленные оставшиеся друзья говорили, что я очень изменился. Читатели тоже заметили произошедшие с текстами перемены. Нелепо: крашенный ли, стриженный ли, я все равно остался собой. Просто я открыл себя до конца – и это многим не понравилось. Тем взрывом меня вышвырнуло из сытой роскошной жизни преуспевающего писателя. А остатки тогдашней былой роскоши, переведенные в доллары, ушли на то, чтобы добраться до заказчиков покушения. Они напрасно думали, что я могу разить лишь напечатанными словами. Ошибка обошлась им дорого….

Ошибки часто обходятся людям дорого, тем более ошибки в оценке врага. А врагов лучше вообще не иметь… живых… Глупцы, не понимают, что бороться с Реальностью бесполезно, что даже устранив меня физически, уже ничего не изменят – рукописи не горят, изменения будут продолжаться, прорывая затхлую плотину напором вешних вод. Зашоренные догматики, страшащиеся неизбежных перемен. И пусть бы они просто страшились, но нет, они раз за разом стремятся перемены остановить. Некоторые – путем физического устранения. Но зато я понял, что иногда можно эффективно совмещать слова и действия.

Да, кто-то отдыхает от литературных трудов в Переделкино, а кто-то в домике, опасно нависшим над стекающим в реку оврагом. Зато отсюда открывался чудесный вид на отражающейся в реке город. Да и не интересны мне кипящие склоки литераторов, шумно выясняющих кто и какой дачи достоин. Писатель писателю рознь и двух одинаковых писателей не бывает – я не говорю про эпигонов и графоманов. До соседней дачи из красного кирпича, облюбованной охраной, гораздо менее дерзко нависавшей над оврагом по правую руку от меня, было метров двенадцать. В окне ее размахивал руками крепкий вихрастый парень, пытаясь привлечь мое внимание. Чудак-человек, мобильники же никто не отменял. Впрочем, я свой отключил полчаса назад. Я приподнялся в кресле, всматриваясь в жестикулирующего. А ведь пистолет с удлиняющим ствол ПБС у него в руке совсем не просто так. Твою мать! Мой взгляд упал на лежащий на ящике старый складной многопредметный нож, штопором которого я откупоривал бутылку. Нож этот был чуть ли не старше меня: вечно прижимистый отец подарил его мне в день рождения, когда мне исполнилось пять лет. С тех пор я с единственным отцовским подарком не расставался.

Услышал осторожные крадущиеся шаги. Двое! Парни очень старались идти бесшумно, но их выдавал скрипучий пол. Судорожно открыл длинное лезвие. Человек с пистолетом шагнул на загаженный вездесущими голубями дощатый настил. Взгляд его, вслед за стволом, метнулся на меня. Моя рука оказалась быстрее, чем в глазах киллера мелькнуло понимание. Брошенный нож вошел в его горло всем лезвием, по синюю пластмассовую рукоять. Метать нож я научился еще в детстве, а мастерства, как говорится, не пропьешь.

Я метнулся вперед, подхватывая на лету выпавший из руки пистолет. Накрывшее меня тело незадачливого убийцы вздрогнуло несколько раз от попаданий пуль, но защитило мою бренную тушку надежно. Я выстрелил в ответ, угодив наемнику второму в лоб. Осторожно выбрался из-под трупа, прислушался. В ушах глухо бухало кровью возбужденное сердце. Давненько «не брал я в руки шашек», староват уже становлюсь для таких мероприятий, привык разить печатным словом в многотысячных тиражах, а не банальными физическими методами воздействия и грубой физической силой. Снял балаклавы с убитых. Нет, эти неудачники мне незнакомы.

– Владимир Николаевич, – послышался из домика встревоженный голос. – Это Миша, из охраны…

– Да?..

– Тут еще третий был, я его того…

Я вошел в домик. Мой недавний визуальный собеседник из соседнего домика насторожено рассматривал в окно улицу, водя пистолетом вдоль подоконника.

– Подкрепление вызывать?

– Зачем? Труповозку разве, хотя и она нам без надобности, – ответил я присев и быстро обыскивая труп. А вот этого я знал…

– Расслабься, этот у них старший, нет больше никого.

Вытащил из кармана киллера толстую пачку купюр, хмыкнул, протянул охраннику.

– Что это? – смутился он.

– Небольшая премия, за доставленные неудобства.

– Вызывать труповозку и экспертов?

– Нет… – мозг уколола внезапная мысль. – Скоро уже стемнеет и ты мне поможешь…

– Что помогу?..

– Избавиться от трупов. Поможешь?.. – я посмотрел на пачку долларов, что он все еще сжимал в руке.

Паренек явно мой большой поклонник – литература страшная сила. Наверняка и сам что-нибудь пописывает на досуге, мучительно надеется стать великим писателем. Наивный… Поможет, да еще и будет гордиться, что помог.

– Помогу, но зачем?..

– Этого тебе знать не следует, уж прости. Меньше знаешь – крепче спишь. Как стемнеет, дотащим тела до реки и сбросим в нее.

– В этом мои пули…

– Кухонные ножи я храню там, – я указал в сторону тесной кухоньки. – Там есть хороший разделочный. Время до темноты у тебя еще есть, дерзай.

Не понятый и не оцененный современниками в должной мере Булгаков, и сам литературой, бывшей делом всей его жизни, обреченный на трагическое существование, правильно сказал, что на свете существует только две силы: доллары и литература. С помощью литературы я уже приобрел врагов, которым до такой степени не нравится, в какую сторону меняют Реальность мои тексты, что они готовы нанять убийц. Посмотрим, что принесут мне доллары.