Читать книгу Убить Александра - Владимир Александрович Андриенко - Страница 8

Верно бал здесь или вечер

Элегантно-европейский…

Нет, мой друг, не угадали –

Это обыск полицейский.

***

Петербург, Новая улица, дом 12.

Квартира Михайлова.

Худой мужчина в сером пальто зашел к Александру поздно вечером. По внешнему виду какой-то мелкий чиновник или коммивояжёр. Таких сотни ходит по улицам столицы. Умел Клеточников стать незаметным.

– Николай! Здравствуй. Я дано жду тебя.

– Раньше не получилось, Саша. Пришлось поплутать по городу.

– За тобой все еще следят?

– Нет. Уже нет. Действительный статский советник Берг верит мне. Но рисковать не стоит. Теперь я стал перестраховываться. Рисковать более нельзя.

– Так почему ты рискуешь и приходишь сюда? Я мог и сам тебя навестить.

– Нет. Так будет еще хуже, Саша. За тобой установлено усиленное наблюдение. Но не беспокойся, ныне у твоего дома агентов нет. Сам выписывал ордер на слежку.

– Проходи в комнату.

– Я останусь у тебя до утра, Саша. Ныне возвращаться домой мне нельзя.

– Как скажешь. Я устрою тебя на диване.

– Дело не в том, Саша. У меня много новостей.

– Говори.

– Ты слышал об убийстве жандармского поручика Рокотова?

– Да. Об этом писали в «Ведомостях». Работа боевой группы Перовской.

– Именно, Саша. А кто его убил?

– Наш товарищ, который совсем недавно прибыл в Петербург из Харькова. Я сейчас не помню его фамилии. За него поручился Гройзман.

– Его фамилия Рачковский, – сказал Клеточников. – Петр Иванович Рачковский. И он уже два года состоит на жаловании Третьего отделения.

– Что? Но он убил жандарма!

– Нет. Это убийство было подстроено.

– Подстроено?

– Именно так. Как я узнал? Никакого Рокотова при Московском управлении, откуда он якобы прибыл, никогда не было. Это привлечённый агент фон Берга из Киева. Сыграл мертвеца и убрался обратно домой. Им нужно было пристроить к нам Рачковского. А что хорошо рекомендует человека в боевую группу? Проверка кровью. Вот они все и устроили по высшему разряду. Я дам тебе его описание, Саша. Рост высокий, телосложение плотное, черты крупные, нос тонкий и длинный. На вид 28-30 лет. Носит усы. Бороду и баки, наверное, сбрил. Но точно сказать не могу.

– Его пристроили именно к Перовской? – спросил Михайлов.

– Возможно, что он попал к Перовской, чистая случайность. Но дело не в этом, Саша. Берг задумал это не сам. Мой шеф говорил с генералом Муравьевым. Они в последнее время часто ведут тайные беседы.

– Их содержание?

– Откуда же мне знать, Саша. Они генералы. А я всего лишь коллежский регистратор, или чиновник 14-го класса. Но одно могу сказать, и Муравьев и Берг тщательно скрывают свою совместную работу.

– Скрывают? От кого?

– От всех. Даже от шефа жандармов Дрентельна!

– Ничего не понимаю, Коля. Они что не верят шефу жандармов?

– Я этого не знаю, Саша. Но Рачковский их агент в вашей среде. И, возможно, его подставили именно к тебе.

– С чего ты взял? Мы говорили о группе Перовской.

– Я сказал «возможно», Саша. Ведь он сначала свел знакомство с Гройзманом. А Гройзман близок к тебе.

Михайлов спросил:

– Ты думаешь, они могут знать о моей миссии?

– Они знают, какую роль ты играешь в организации «Народная воля»…

***

Совсем недавно Густав Карлович фон Берг вызвал меня:

– Что вы можете сказать о структуре организации террористов, господин коллежский регистратор?

– Я немного знаю про это, ваше превосходительство.

– Они усложнили структуру своей организации. Сделали выводы из провалов «Земли и воли», «Народной расправы», «Чёрного передела». Теперь у них хорошо организованная и законспирированная организация.

– Не думаю, что они могли зайти столь далеко, ваше превосходительство. Откуда у наших революционеров такой опыт?

– Их направляет умный человек. Своеобразный серый кардинал, что стоит за спинами их вождей.

– И кто же это? – спросил я.

– Некий человек под псевдонимом «Дворник». И, возможно, это он стоит за подготовкой покушения на государя…

***

Михайлов удивился:

– Он знает меня лично?

– Не тебя лично. Он знает задачу «Дворника». Но не знает, что Дворник и Саша Михайлов одно лицо.

– Но псевдоним «Дворник» ему знаком?

– Именно так. Больше того, фон Берг знает над чем работает «Дворник».

– Этим заняты и другие боевые группы.

Клеточников сказал:

– Пусть так. Но я связан с тобой. И пришло время посвятить меня в детали твоей операции. А то мой шеф в Третьем отделении знает больше чем я, твой собственный агент, Саша.

– Что ты хочешь знать?

– Ты готовишь покушение на царя?

– Да. И оно редкое по своей дерзости.

– Как далеко ты продвинулся, Саша?

– Если скажу, то ты удивишься.

– Ты меня пугаешь, Саша.

– Мой агент работает в Зимнем дворце.

– Что? – не поверил Клеточников.

– То, что я сказал. Я внедрил агента в окружение самого царя.

– Кто еще знает про это? – спросил Клеточников.

– Не многие.

– Гройзман?

– Знает!

– А Гройзман сейчас вместе с Рачковским?

– Возможно. Я еще этого Рачковского сам никогда не видел.

– Но Гройзман знает твоего человека во дворце?

– Да. Он сам нас и познакомил.

– Кто он?

– Столяр императора.

– Столяр?

– Да, во дворце был нужен квалифицированный столяр-краснодеревщик для реставрации мебели. И я пристроил туда своего человека.

– А он и правда столяр?

– Еще какой, Коля.

– И как он сделает свою работу? Ты можешь мне сказать?

– Да. От тебя тайн у меня нет, Коля. Мастерская столяра как раз под царской столовой. Царь там ежедневно принимает пищу.

– И ты готовишь взрыв?

– Да, мой столяр постоянно таскает туда динамит малыми порциями.

– Погоди, но разве столярная мастерская сразу под столовой императора?

– Нет. Между ними ещё этаж.

– Сколько же нужно динамита, чтобы взорвать столовую и убить императора?

– Шесть пудов сделают дело.

– Шесть пудов? А сколько времени нужно, чтобы пронести во дворец такое количество?

– Пока он пронес чуть больше двух пудов. Вносит он малыми порциями и прячет в своей каморке.

– А охрана? Это же очень опасно, Саша.

– Охрана в Зимнем хуже некуда. А прислуги во дворце около трех тысяч человек. Многие из слуг водят во дворец своих знакомых.

– Как? – Клеточников не мог в это поверить.

– Каждому охота справить именины во дворце императора и друзей привести. Потом будет чем похвастать.

– Но охрана?

– За взятки туда кого угодно пропускают. А воровство какое там царит, Коля. Я и сам не мог представить себе этого. Слуги тянут все, что плохо лежит.

– И это во дворце императора? А еще говорят, что наша империя крепка как никогда. Но дело не в этом. Ты гений, Саша. Ты нашел место, где не станут искать. Они просто не ждут от нас такого шага.

– На это и направлен мой расчет.

– Но сколько людей знают об этой работе?

– Не так много.

– Лучше бы никто не знал, кроме тебя и того человека, что служит столяром.

– Я и сам хотел, чтобы посвящённых было как можно меньше. Но вдвоем такое дело не сладишь. Динамит нужно передавать, и делают это несколько человек.

– Ряд конспиративных квартир? – спросил Клеточников.

– Три. Их хозяева не знают друг друга. Если «сгорит» одна квартира, то остальные не пострадают.

– Кто поставляет динамит?

– Квятковский.

– Что? Ты сказал Квятковский? Роман Сергеевич?

– Да. Ты его знаешь, Коля?

– Его знают в Третьем отделении, Саша! За ним установлена слежка.

– Давно?

– Неделю назад. Если бы я знал твоих людей, то сразу бы предупредил.

– Что у них есть на Квятковского? Они знают, что он связан с динамитом?

– Нет. Он проходит по делу о поддельных документах, – ответил Клеточников.

– Он занимается и этим, Коля.

– Назови мне свои квартиры, Саша. Те где хранится динамит, который переправляют во дворец.

– Гончарная, 7.

– Так. Еще.

– Сапёрный переулок, дом 10, квартира 9…

***

Петербург.

Гончарная улица, дом 7.

24 ноября 1879 год.

Жандармский ротмистр вошел в квартиру, которую взломали его сотрудники. Внутри не было никого.

– Ваше благородие! – вахмистр показал на стол заваленный бланками. – Вы только посмотрите! Пашпорты на любой вкус!

Ротмистр подошёл к столу.

Бланки паспортов, свидетельств, аттестатов, указов, формулярные списки, образцы подписей, имена чиновников, печати.

– Местного дворника сюда! – выкрикнул ротмистр.

– Здеся я, ваше благородие, – дворник стоял рядом с квартирой.

– Пойди сюда! Это ты сообщил околоточному об этой квартире?

– Я и сообчил. А чего там? Мне сразу этот субъект не понравился, ваше благородие.

– Давно сообщил?

– Недели две тому как. Но оклоточный надзиратель не сразу меня слушать стал. Говорит, что ты пьян Макарка. Макар это мое имя, ваше благородие.

– А ты был пьян?

– Самую малость, ваше благородие. Принял немного. Но разве мне оно помешает?

– Что ты сказал надзирателю?

– Что человечек задеся поселился странный. Сразу видно из этих. Из сицилитов.

– Социалистов? Почему это видно?

– Дак шум завсегда из ихней комнаты. Люди у них собираются. А однова я зашел к ним. Двери они не заперли, ваше благородие.

– И что? – торопил дворника ротмистр.

– Я, значит, к ним зашедши. Они сидят и смеются.

– Они? Их было много?

– Пятеро, ваше благородие. Я спросил, что за собрание. А тот, кто снимает квартиру, ответил «Именины». Какие такие именины? Я им сказал тогда, что шуметь не дозволяется. И после того я и сообчил оклоточному надзирателю. А тот, мне сказал, что я пьян.

Ротмистр отпустил дворника и вызвал хозяина дома. Тот жил здесь же двумя этажами выше.

– Послать за ним немедленно! А вы что стоите столбами? – спросил ротмистр жандармов. – Обыскать здесь все! Каждый угол! Мне кажется, что здесь мы найдем не только бланки документов. А дворник-то молодец!

– Что это такое? – послышался возмущённый голос из коридора. – Двери сломали! По какому праву?

Ему ответил вахмистр:

– А вы заходите в квартиру, господин хороший. Там начальство вам все и разъяснит.

В комнату вошел высокий господин средних лет.

– Что происходит? Что это, господа?

– Вы хозяин дома? – высокомерно спросил ротмистр.

– Да, я хозяин дома Рукавишников.

– Кто снимал у вас эту комнату, господин Рукавишников.

– Господин по фамилии Чернышев. А что такое? По какому праву вы сломали двери и производите обыск?

– Посмотрите сюда, господин Рукавишников, – ротмистр показал на бланки документов.

– Что это?

– То, что мы нашли. Бланки паспортов и поддельные печати. Здесь изготовлялись фальшивые документы, господин хозяин квартиры.

– И что? Я не имею к этому отношения. У меня сняли квартиру, и я её сдал. Не могу же я знать, что здесь делает мой жилец?

В этот момент из другой комнаты вышел жандарм и сказал:

– Ваше благородие! В ящике мы нашли динамит.

– Что? – вскричал ротмистр.

– Динамит, ваше благородие. И много! Килограмм не менее семи. И капсюли для взрывателей. Это мастерская бомбистов!

Ротмистр все осмотрел сам. И понял, что они забросили «невод» наугад, а поймали «золотую рыбку».

– Господин Рукавишников! А теперь это не просто фальшивые документы! Это динамит! В сданной вами квартире! А это совсем иная история.

– Но я откуда мог знать?

– А это мы проверим, господин Рукавишников. Проверим.

– Проверяйте! Я вам не преступник! Я человек уважаемый и у меня есть связи! Я вам публиковать себя не позволю!

– Вы не кипятитесь, господин Рукавишников. Я вас пока ни в чем не обвиняю.

– Что значит пока?

– А то и значит! Вы можете быть связаны с бомбистами. Следствие разберет.

Затем ротмистр приказал собрать все бумаги со стола…

***

Петербург.

Штаб-квартира Третьего отделения.

Набережная Фонтанки, дом № 16.

Муравьев просмотрел бумаги, которые доставил фон Берг. Его удивил размах изготовления фальшивых документов.

– Здесь образцы подписей высших чиновников, которых назначили на должности совсем недавно, – сказал Муравьев. – Откуда у них эти сведения, Густав Карлович?

– А тут и гадать нечего, – ответил фон Берг. – Некто делится с террористами информацией. И этот некто занимает высокий пост.

Муравьев посмотрел на Берга.

– И каким образом он, или они, это делают?

– Есть сотня способов. Главное чего они хотят. А хотят они свернуть реформаторскую деятельность императора. Стоит главный вопрос – как это сделать? Легче всего привести к власти нового императора. Но время гвардейский дворцовых переворотов давно прошло. То, что ранее делала гвардия, теперь охотно сделают террористы. И заметьте, платить им ничего не нужно.

Муравьев сказал на это:

– Все понятно! Они хотят любой ценой убрать императора. Сделают это руками террористов – убьют двух зайцев. И реформы свернут, и репрессии против тех же революционеров усилят. А наследник цесаревич Александр Александрович станет мстить за убийство отца.

– Но кто стоит за этим? У нас есть лишь предположения.

– Предположения? – спросил Муравьев. – Этот листок есть доказательство. Образцы подписей новых начальников департаментов и министра. У террористов не было возможности достать эти сведения. А как вы вышли на эту квартиру?

– Случайно, – признался Берг.

– Квартиросъёмщик арестован?

– Нет. Но я объявил его в розыск. Описание примет составлено.

– А кто хозяин дома?

– Некий господин Рукавишников. Я проверил его. Он чист.

– Чист?

– За ним ничего не числится. Он просто сдал квартиру. Заплатили ему за полгода вперед, вот он и не лез в чужие дела.

– Восемь килограмм динамита, Густав Карлович! Поддельные документы и подписи чиновников. Причём бланки настоящие. Это те самые что готовят покушение на государя. Нужно размотать этот клубок.

– У меня кое-что есть. Некий господин Квятковский Роман Сергеевич попал в поле нашего зрения в связи со сбытом фальшивых документов. И Документы эти самого высокого качества. Не связан ли он с обнаруженной нами квартирой на Гончарной?

– Возможно? Где этот Квятковский?

– Его место жительство нам известно. Мы пока наблюдаем.

– Его нужно брать, Густав Карлович.

– А если он не имеет к динамиту отношения? Спугнем настоящих. Нет. Стоит продолжать слежку.

– А если сбежит, после того как вы квартиру накрыли?

– Он может не иметь к этой квартире отношения. Я настаиваю, на продолжении наблюдения…

***

Петербург.

Фонтанка, 37 и другие места.

Александр Михайлов шел к дому, где имел место жительства его агент Роман Квятковский. Он передавал динамит Степану Халтурину и тот проносил его во дворец. Жандармы сели ему «на хвост» и Квятковского нужно было предупредить.

Он увидел Квятковского идущего по мосту к своему дому. Он быстро пошел ему навстречу, подняв ворот пальто. Это означало, что нельзя показывать знакомство. Когда они поравнялись, Михайлов сказал:

– Тебя ловят!

Квятковский сделал выводы и не пошел к себе. Он свернул в проулок и вышел через двор на Фонтанку. Там он оторвался от шпиков, ибо этот план был продуман заранее на случай опасности.

В конспиративной квартире в доме 37 они встретились.

– Что случилось, Саша? – спросил Квятковский.

– Ты в разработке у жандармов.

– Не может быть! Откуда эти сведения?

– Из верного источника. Но ты пока в разработке по фальшивым документам.

– О динамите они не знают?

– Нет. Потому я и пришел к тебе лично. В твою квартиру тебе возвращаться не стоит. Ты все передал Степану?

– Из моей квартиры все. Да и было там не так много. Основной склад динамита на Гончарной.

– Его больше нет, – сказал Михайлов.

– Что значит нет?

– Жандармы накрыли квартиру. Благо Чернышева взять не смогли. Его дома не было и наши успели его предупредить, чтобы не возвращался.

– Но там почти восемь килограмм динамита и капсюли!

– Тише! Не стоит так кричать.

– Но что делать? Халтурину нужно еще. То количество, что он заготовил, не сделает дела.

– У нас имеется еще запасной склад в Саперном переулке. Но он законсервирован. И нельзя чтобы жандармы накрыли и его.

– Ты предлагаешь мне не соваться туда? Так?

– Тебя стоит выводить из игры.

– Саша!

– Я дело говорю. Не дай бог, они свяжут тебя с динамитом. Потому пока никаких действий не предпринимать! Никаких!

– Но кто станет передавать динамит?

– Я решу этот вопрос. Рисковать делом мы не будем. Это понятно?

– Да, – сказал Квятковский. – Но я хотел бы…

– Нет! Это приказ Исполнительного Комитета!

***

После встречи с Квятковским, Михайлов отправился к агенту, который держал связь с Перовской. Тот не знал его по имени. Он знал только прозвище Михайлова «Дворник».

– Я пришел с закладом! – сказал Михайлов, и ему открыли двери.

– С кем имею честь?

– Дворник, – представился Александр. – А вы Часовщик?

– Да. Я Часовщик. Много слышал о вас, Дворник. Удивлен, что вы пришли лично.

– Важные новости. Откладывать нельзя.

– Что случилось?

– Рачковский агент Третьего отделения, – сказал он.

– Рачковский? Но наши верят ему. Он …

– Я знаю, что он сделал. Но это провокация жандармов. Мне нужно видеть Ласточку.

«Ласточка» это Софья Перовская.

– Её нет в Петербурге.

– Кто её заменяет?

– Лихарева.

«Лихарева» это один из псевдонимов знаменитой Веры Фигнер или Веры Топни-Ножка.

– Я должен говорить с ней.

– Как срочно?

– Сегодня. Времени нет. Откладывать нельзя. Нужно срочно выработать план работы с Рачковским. Я кое-что придумал и мне нужно, дабы никто не испортил мне игры.

– Но точная ли это информация?

– О том, что Рачковский агент? Точная.

– Откуда информация? – настаивал Часовщик.

– Из моего источника.

– Но насколько этот источник надежен?

– Этому агенту я верю как самому себе.

Часовщик понимающе кивнул. Если гений конспирации Михайлов так говорит, то человек заслуживает доверия.

– Я проведу вас к Лихаревой сейчас…

***

Верна Николаевна Фигнер, которой исполнилось 27 лет, работала в революционном движении с 1870 года. Она не была участником «Земли и воли», но разделяла убеждения землевольцев. Совсем недавно стала членом Исполнительного Комитета «Народной воли».

Вера, как и Михайлов, родилась в дворянской семье и получила хорошее образование. Обучалась в Казанском институте благородных девиц. Вышла из него убежденной революционеркой и атеисткой, что весьма странно, ибо в институте её учителя как раз хотели достичь обратного эффекта.

Александр доверял ей полностью. Она была такой же убежденной, как и Перовская, или он сам. Сомневаться в таких революционерах значило сомневаться в самой идее революции.

Вера была в ту пору очень красива. Хотя (я видел её фото совсем недавно) она сохранила привлекательность и в зрелые годы. Эту женщину не сломили 20 лет заключения в Петропавловской крепости. И сейчас она одна из немногих, кто дожил 1925 года, когда я пишу эти строки…

***

Вера Николаевна была рада Михайлову.

– Здравствуйте, Дворник.

– Здравствуйте, госпожа Лихарева.

– Часовщик передал мне вашу просьбу. Что-то случилось?

– Раковский агент Третьего отделения.

– Часовщик сказал мне, но я не могу этому поверить. Мы его проверили.

– Проверка подстроена Третьим отделением. За эти сведения я могу поручиться. У меня есть надежный источник, Вера Николаевна.

– Но один раз он уже ошибся. В случае с Порохниным. Так?

– Он же и исправил ошибку. На этот раз все точно, Вера Николаевна.

– Я еще раз проверю Раковского и если он агент, то получит по заслугам.

– У меня иное предложение, Вера Николаевна.

– Иное?

– Мы не станем ни проверять, ни казнить пойманного агента Третьего отделения. Хватит нам Нечаева с его «Народной расправой». Он казнил одного из своих товарищей, после того как того заподозрили в связях с полицией. И что получилось? Меня и так многие обвиняют в чрезмерной строгости.

– Но что делать, если Рачковский агент? Простить?

– Никаких «если», Вера. Рачковский агент. А на вопрос, «что делать?», я отвечу – не работать с ним. И опубликовать заметку о его второй деятельности в нашей нелегальной газете «Народное слово». Вот, – Михайлов подал Вере лист бумаги.

– Что это?

– Заметка, которую вы напечатаете в «Народном слове».

Она развернула листок и прочитала:

«Исполнительный Комитет извещает, что Пётр Иванович Рачковский уже более года состоит на жаловании в Третьем отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение плотное, волосы и глаза черные, кожа лица белая с румянцем, черты крупные, нос довольно толстый и длинный; на вид 28-29 лет. Усы густые чёрные. Исполнительный Комитет просит остерегаться шпиона».