Читать книгу Вкус жизни (сборник) - Владимир Гой - Страница 3

Ее лица я совсем не запомнил, но длинные стройные ноги, тонкая талия, зовущая грудь и странная татуировка на спине в виде какого-то иероглифа, напоминающего покривившийся забор, отпечатались в памяти надолго. Мы расстались так же быстро, как и встретились, все пронеслось в безумном веселье, заливаемом вином, в шумной толпе таких же прожигателей жизни, как и я. Под утро, стряхнув с себя остатки сна несколькими глотками пива, я еще раз окинул взглядом ее соблазнительные формы под одеялом, прогнал прочь интересные мысли и, быстро натянув джинсы и свитер, тихонько выскользнул из номера в коридор. Постояльцы отеля в это раннее утро спали безмятежным сном отдыхающих, и разбудить их мог только бесплатный завтрак или запланированная поездка по окрестностям курорта. Мне же пора было домой уже давным-давно, еще вчера.

Я брел по пляжу побитой собакой, изнуряемый моральным похмельем и разными дурацкими мыслями. Даже солнце, вылезшее из-за сосен, смотрело на меня громадным осуждающим красным глазом. Скинув одежду, я стал медленно заходить в море, радуясь еще теплой со вчерашнего дня воде. Пройдя первые три мели, я сделал глубокий глоток воздуха и нырнул в глубину, коснувшись животом ребристого от волн песка. Тут вода была как слоистый пирог – то холодная, то теплая, еще не успела перемешаться.

Я все плыл и плыл куда-то в глубину, и только когда в груди судорожно начали сжиматься мышцы от нехватки кислорода, вынырнул на поверхность и медленно поплыл вдоль буйков, понемногу приходя в себя.

Дочь профессора Тепличкина была для меня неплохой парой, только корчила из себя жуткую недотрогу, и когда я украдкой пытался потрогать ее за грудь, она хмурилась, отводила мою руку в сторону и почти таким же голосом, как у ее папаши, безапелляционно заявляла: «Все после свадьбы». Прошло уже три года, как я переехал из своего провинциального городка у моря в большой красивый город по приглашению одной известной компьютерной фирмы, а несколько месяцев назад познакомился на приеме в местном университете с необыкновенным созданием в женском обличье. Через знакомых я вскоре выяснил, что она дочь местного научного светилы и действительно абсолютно недоступная. Меня это не остановило, а только еще больше раззадорило, ведь известно, что самые вкусные плоды – запретные.

Целый месяц мы ходили с ней, держась за ручки, как в первом классе. На мои первые попытки сложить губы в трубочку она своим тонким указательным пальцем накладывала на них табу и, нахмурив брови, осуждающе покачивала головкой. Только через полтора месяца я наконец коснулся ее губ своими, после чего ловко увернулся от оплеухи. Она нравилась мне с каждым днем все больше и больше. Вечером я приходил в свою маленькую квартирку, ложился на диван и предавался сумасшедшим мечтам – она должна быть моей!

На свадьбе собралась вся профессура и мои новые друзья в этом городе. Родители приехать не смогли, но прислали поздравительную телеграмму и две тысячи долларов из своих скромных сбережений. Банкетный зал ресторана «Метрополь» трещал по швам от избытка гостей. Тосты произносились один за другим, и на каждое «горько» я с удовольствием отыгрывался на своей невесте за столь долгое воздержание затяжным страстным поцелуем, но мысленно я уже видел ее на своем двуспальном диванчике.

Гости все никак не хотели расходиться, и только в начале четвертого мы распрощались с родителями и отправились на заказном автомобиле в свое гнездышко.

Давно я так быстро не раздевался и не раздевал. Ее белоснежное платье было сорвано в одну секунду, чувства путались и страсть переполняли меня всего. Покрывая поцелуями ее тонкую шею, животик, грудь и ноги, я не мог насладиться быстро этими мгновениями и стал целовать ее красивые пальчики на ногах, перевернул ее к себе спиной и… замер. Между нежных лопаток красовался давно забытый мной странный иероглиф, похожий на перекошенный забор. Мгновение я пребывал в растерянности, а потом продолжил путешествие по ее телу своими губами.

Я никогда не спрашивал о ее прошлой жизни, только однажды спросил о странной татуировке на спине, и она скупо проронила: «Так, ошибки молодости», и все. Ну а я стал еще большим философом и вообще перестал удивляться превратностям судьбы.